И 17 ГЛАВЫ 18 страница

- Твой князь будет казнен через несколько дней. И я готова на все чтобы это предотвратить и поверь, я способна высушить твои мозги. Так что давай, Гиена, веди меня к своим пособникам.

Боль прекратилась так же внезапно, как и началась. Леон встал на колени, силясь подняться с пола. По телу градом катился холодный пот.

- Скажешь им, что меня заказал Асмодей. Понятно? Скажешь, что я предназначена для Верховного Демона. А не скажешь, сам знаешь, что будет.

Леон наконец-то встал с пола, вытирая бледное лицо дрожащими ладонями.

- Мне никто не поверит. Асмодею не нужны, такие как вы. Он берет низшие расы. Самое отребье. Потому что его наложницы мрут как мухи. Ходят слухи, что он не занимается с ними сексом – он их мучает до смерти и потом только потом удовлетворяет свою похоть.

Марианна даже не вздрогнула, а сухо ответила:

- Сделай так, чтобы поверили.
Леон тяжело дышал и попятился назад, когда Марианна сделала шаг к нему.

- Асмодей больше не берет наложниц. Лучиан балуется парнями, а тот не делает заказов. Другие демоны, ниже его рангом – да. А этому плевать на статус. Он не нуждается в потомстве. Асмодей воин и он думает только о душах и смерти.

Марианна нахмурилась, и Леон снова подумал о том, что еще никогда не видел настолько красивой женщины. Впрочем Мокану не женился бы на простой бессмертной. Мысли о князе снова отозвались волной панического страха. А если тот избежит казни? Тогда Леона ждет смерть, мучительная и долгая.

- Не поверю, чтобы он не нуждался в женщинах.

- Не нуждается. Он их убивает, или забирает их души, делая вечными рабами.
- Меня не убьет. Я хочу попасть к нему. И ты сделаешь это. Сейчас. Время пошло, Леон. Давай, звони своим партнерам.

Леон мысленно выругался матом. На кой хрен он задержался? Чертова ведьма вынуждает его идти на преступление после которого Леона найдут где угодно, даже в Аду.
- Звони! Звони или я позвоню. Как ты думаешь через сколько за тобой придут? Ты не успеешь моргнуть, как превратишься в кусок мяса. Разве ты не знаешь, что перед смертью тебя будут пытать?

Черт с ней с этой сукой. Хочет сдохнуть - пусть дохнет. Надо было записать их разговор, да он не подумал. Дрожащими руками достал мобильный и набрал номер одного из перегонщиков.

- Дэн, это Леон. Тормози там. Я везу еще одну. На нее поступил заказ. От НЕГО. Не тупи. От НЕГО самого. Да, ему было мало прошлой партии. Знаю, что везешь еще пятнадцать. Будет шестнадцать. А мне похрен чем кормить будешь, тебе за это платят. Все. Отбой. Буду через десять минут.

Он посмотрел на бледную женщину и снова судорожно сглотнул. Такая же ненормальная, как и ее муж. Хотя кто знает, может быть Асмодей и правда не тронет княгиню. Только Леону от этого не легче. Он теперь точно вне закона. Ищейки найдут его в два счета. Если тех шлюх никто и никогда не станет искать, то с Мокану намного сложнее. Поднимут на ноги всех, в том числе и человеческую полицию. Придется уезжать сегодня. Не дожидаясь денег от посредников.

- Вы не представляете, что вас там ждет, - пробормотал он. Последняя попытка спасти собственную шкуру.
- Прекрасно представляю. Один раз я уже там побывала.

Леон долго смотрел вслед скрывшемуся во мраке душной ночи фургону. Потом быстро пошел в сторону трассы. Ему больше нельзя оставаться здесь, теперь и его жизнь не стоит и ломаного гроша и пришло время молиться, чтобы Николаса Мокану все же казнили. Дьявол … и чувство, что он сам уже мертвец не покидало, даже чек в портмоне не грел душу.

Влад молча смотрел на яркие блики от огня в камине. Они бросали причудливые тени на стену и пол. За окном все еще бушевал ураган. Начало осени, а погода как с приближением зимы.
Минуты, часы, дни…а легче не становилось. Наоборот что-то внутри обрывалось все больше и больше. Откалывалось осколок за осколком. И не собрать им себя в целое. Все слишком изменилось. Час назад он лично подписал бумаги о казни. Таков закон. Хотя, можно подумать, что отсутствие его подписи могло что-то изменить. Но и отказаться не мог…Ложь! Мог! Наплевать на все и защищать брата до последнего. Так бы поступил отец. Он бы не бросил сына, не смотря ни на что. А Влад…он ослеплен яростью, которая душила его вот уже несколько недель. Неконтролируемая черная ярость и ревность. Все смешалось. Он не мог поверить, что Николас пошел на это и в тот же момент понимал, что именно Мокану способен на зверства более чем кто-либо другой. Одна часть не верила, что предательство возможно, а другая упивалась триумфом…она выла и орала…и насмехалась над ними всеми, так наивно поверившими предводителю Гиен. Николас умер для них для всех. Слишком много доверия получил и предал их. Влад отдал ему все. Свою дочь, корону, власть в надежде, что Мокану единственный кто сможет достойно его заменить, а тот воспользовался моментом и разрушил все, что они создали с Самуилом. Развалил империю братства, попрал все законы. И Влад больше ничем не может помочь предателю. И он не простит ему ни Лину, ни Марианну, ни голодные глаза детей. Не простит никогда. Королям приходится принимать жестокие решения и хладнокровные - это тот случай. Срезать нарыв болезненно и быстро и избавить всех от Мокану. Всех. Пусть это больно…дьявол, как же больно. Другая часть разрывалась на части, особенно когда Влад видел насколько страдает его дочь. Ощущал физически ее боль и отчаяние. Но здравый рассудок брал верх. Все забывается и это забудется. У Марианны впереди целая вечность. Она сможет забыть и излечится. Все кончено. Николас как был Гиеной, так и остался и сдохнет он тоже Гиеной. Такова воля Верховного Суда. Он же лишь подчинился приказам. Только внутри червь сомнения подтачивал, разрушал, сжигал. Встретиться с братом, королю смелости не хватило. Он даже получил разрешение, но не смог.

Тихо приоткрылась дверь, и Влад резко обернулся. В проеме стояла маленькая Ками с мишкой в руках. По ее нежным щекам катились слезы. И сердце содрогнулось. Синие глаза как живой упрек его жестоким решениям. А за спиной Самуил. Растрёпанный, бледный и на детском лице очень взрослые глаза.

- Мама ушла, - едва слышно прошептала Ками.
Влад нахмурился, но распахнул объятия и девочка тут же крепко его обняла.
- Мама ушла…я слышала. Давно ушла…я ждала, что она вернется, а ее нет.

Самуил так и остался стоять на пороге.

- Ушла…вот что оставила.

Протянул Владу бумагу и тяжело вздохнул.

«Милые мои, любимые. Просто знайте, что я вас очень сильно люблю. Не судите. Не могу иначе. Может быть поймете потом, а может и нет. Я буду молиться за вас.
Сэми, береги Камиллу. Когда ваш папа вернется, а он обязательно вернется, простите его и любите, так же как и я. Он скучает по вам. Я верю. И вы верьте.

Ваша мама»

Влад подхватил Ками на руки.

- Где Фэй? Она знает?
- Нет еще. Мы к тебе пошли, - тихо сказал Сэми и сжал письмо в кулаке.

Держится. Все понимает и держится как мужчина. Как взрослый.

- Ты видишь, куда она пошла?

Мальчик отрицательно качнул головой.

- Она блокирует меня, силой воли. Она сейчас очень злая от того сильная. Но я знаю, куда она пошла. Знаю и все. Я видел ее мысли до этого. Видел когда вы…после того как вы возвращались от отца.

- Скажи мне, нам нужно ее искать. Немедленно. Твоя мама слишком расстроена, и она может совершить много ошибок.
- Нет, - мальчик стиснул челюсти, - вы не будете ее искать, а я не скажу вам где она. Это ее право. Она хочет спасти отца, а вы ей помешаете.

Влад осторожно поставил Камиллу на пол и подошел к Сэми. Они долго смотрели друг другу в глаза. Внутри короля что-то оборвалось. Слишком похож на своего отца мальчишка. Как две капли воды. Все равно, что разговаривать с самим Николасом. Даже властные нотки в голосе и взгляд полон холодной решимости.

- Я знаю, что ты чувствуешь Самуил. Я тоже потерял своего отца. Мне тоже было очень больно.
- Мой отец еще жив. А ты не делаешь ничего, чтобы его спасти. Так что тебе меня не понять. Твоего отца не приговорили к казни, он погиб как воин. А мой отец будет растерзан как проклятое животное. И я не скажу тебе где наша мама. Я только буду мысленно поддерживать ее, и пусть она сделает то, на что никто из вас не решился.

Влад стиснул челюсти и сжал руки в кулаки. Мальчишка не отвел взгляда, с вызовом смотрел на короля. И там в этих глубоких синих глазах Влад увидел презрение. Словно эхо того самого чувства, которое подтачивало его самого изнутри.

- Я не могу помочь твоему отцу. Это уже не в моих силах.

Сэми усмехнулся уголком рта и Влад вздрогнул. Словно и правда, перед ним уменьшенная копия брата. И этот мальчик сильнее, он знает и чувствует о чем думает сам Влад и от того ложь казалась жалкой и непотребной.

- Король не может. А брат – да. Просто ты не хочешь.

Влад снова взял Ками на руки.

- Я отнесу твою сестру к Крис и мы еще поговорим. Жди меня здесь или позови Фэй.

Он потянулся за телефоном, чтобы объявить немедленный розыск, но мальчик все еще глядя ему в глаза тихо сказал:

- Вы ее не найдете. Только отец может ее найти, но ведь его казнят на рассвете. Так что ты потеряешь не только брата, но и дочь.

Только сейчас Влад понял, что Самуил не просто знает, где Марианна, а знал изначально и не помешал ей только потому что был уверен король пойдет на все чтобы спасти дочь. Умный мальчик. Он рискнул. Спасти обоих родителей, а не одного. И он солгал когда сказал, что Марианна его блокирует. Влад еще несколько секунд смотрел на ребенка, а потом так же тихо и спокойно сказал.

- Я сейчас вернусь, и ты все мне расскажешь. Все. И я подумаю, что можно сделать. Но если ты будешь меня обманывать - мы не сможем помочь никому.

Самуил ничего не ответил, демонстративно сел в кресло Влада и повернулся к окну. Крупные капли дождя стекали по стеклу, и вдалеке сверкала молния.

«Черт возьми, когда он вырастет более достойного короля для братства не найти. Впрочем, более хитрого и жестокого тоже, а с его способностями Чанкра такой правитель поставит бессмертных на колени»

27 ГЛАВА

Между мной и всем остальным миром — огромная пропасть. Такая широкая, что моим чувствам её не пересечь. Крики глохнут, и той стороны достигают лишь стоны и мычание.
(с) Айзек Марион. Тепло наших тел

Казнь бессмертного редкое событие, которое происходит раз в несколько тысяч лет. Никакой огласки, только избранные могут присутствовать на казни. Нейтралы позаботились о том, чтобы избежать любопытства и заодно утечки информации. До последнего момента никто не знает где и как будут казнить приговоренного к смерти. За полчаса до самого действа все, кто избран и имеет разрешение Верховного Суда присутствовать на казни получают короткий звонок на сотовый. Голос-автомат сообщает время и место. Остальные довольствуются только тем, о чем могут лишь догадываться. Но ни у кого и не возникает желания узнать, как это происходит.

Николаса Мокану приговорили к казни медленной и мучительной. Яд вербы будет введен порциями с интервалом в несколько минут, чтобы смерть наступала поэтапно, заставляя бывшего короля корчится в агонии часами. Возможно, инквизиторам удастся услышать еще подробности о мятежниках. В овальном помещении, без сидячих мест, освещенном факелами собрались главы Совета, Верховный Судья, Верховный инквизитор Нейтралов и свидетели казни. Ожидали прибытия короля братства и супруги приговорённого.

Когда железные двери распахнулись и несколько охранников втащили Николаса в залу, никто не издал ни звука, лишь повернули голову в сторону смертника. Он не мог передвигаться самостоятельно, подхватив под руки, его тащили к столбу, посередине залы. Казалось он был без сознания, но это лишь заблуждение – Мокану смотрел в никуда, с трудом приоткрыв обожжённые веки. Его привязали цепями и подвесили на нескольких крюках, смоченных настое вербы. Заостренные концы порвали плоть, и черная кровь залила израненную, покрытую волдырями грудь. Все ожидали криков боли, проклятий, но князь не вздрогнул, только закрыл глаза и усмехнулся. Судья монотонно зачитал приговор и объявил, что казнь начнется через несколько минут вне зависимости от того появится ли король Братства или нет. У приговоренного спросили, хочет ли он сказать последнее слово, хотя все прекрасно знали – даже если хочет, то не сможет. Все внутренности и горло Мокану обожжены вербой, каждое слово причинит ему столько страданий, что он может умереть до начала казни. Выдержав положенную паузу, Судья осведомился, есть ли у приговоренного последнее желание. Мокану с трудом приподнял голову и посмотрел в залу, а потом едва слышно прошептал:
- Нет.
- В таком случае, властью данной мне Высшим Судом Нейтралитета я приказываю начать. Тело приговоренного будет уничтожено сожжением, до полного исчезновения. Отныне он занесен в список Проклятых. Его имя не будет упомянуто в летописи Братства, его имущество будет конфисковано в пользу Совета Братства. Четвертая часть имущества разделена поровну между вдовой и детьми. Мокану лишается титула князя. Душа приговоренного отдана во власть Черного Апостола и приговорена к вечному заточению. Проклятые не перерождаются и не попадают в Чистилище. Подсудимый вам ясен приговор?

Ник снова приоткрыл веки и посмотрел на судью, в его горле что-то заклокотало, но он не смог произнести ни слова, только кивнул.

- Если вам есть что сказать в свое оправдание вы можете сделать это сейчас. Прошу заметить, что приговоренный признал свою вину и даже не пытался ее отрицать. Говорите, Мокану. Это будет ваше последнее слово.

Стихли все звуки, присутствующие жадно вслушивались в тишину раздираемые нездоровым любопытством и желанием быть первыми и последними, кто услышит последнее слово легендарного вампира и мятежника, заслужившего высшую меру наказания по законам бессмертных. Несмотря на весь ужас преступлений, на то что даже самые равнодушные содрогнулись от совершенного предательства и беззакония, князь вызывал невольное уважение. Хотя бы тем, насколько стойко выносил последние часы своей уже не вечной жизни. Когда все решили, что у приговоренного не осталось сил на последнее слово, послышался хриплый шепот:

- Ты…свободна…

Николас закрыл глаза. Кто-то записывал его слова, кто-то подошел поближе, чтобы понять, но заключенный уже не смотрел на них, он истекал кровью от ран нанесенных острыми крючьями, на которых болталось его измучанное пытками тело.

Палач в черных одеяниях подошел к князю и ввел ему в шею первую дозу смертельного яда. Николас вздрогнул, но он даже не застонал. Выждали положенные десять минут и Палач подошел для того чтобы ввести вторую инъекцию. Когда игла проколола вздувшуюся плоть, приговоренный распахнул глаза, горящие дьявольским безумным огнем и хрипло закричал:

- Где ты, Марианна? Где ты? Ты свободна…слышишь? Теперь ты свободна! Проклятье!

Он дергался на цепях, содрогаясь от боли, кусая пересохшие губы. В этот момент распахнулись девери, и в залу вошел король Братства. Его длинный плащ развивался от каждого шага.

- Остановите казнь. У меня есть доказательства невиновности приговоренного! И свидетель, чьи показания Верховный Суд обязан выслушать и даже увидеть.

Судья с яростью посмотрел на короля, потом выхватил бумагу из его рук. Быстро пробежал глазами по документу и посмотрел на Влада:

- Это не может быть доказательством. На такое идут добровольно и понимают последствия.

Влад протянул еще одну бумагу:

- Здесь описание действия «красной пыли». Осужденный впал в зависимость и не мог отвечать за свои поступки, в том числе согласие или не согласие. И вот это посмотрите. Запись скрытых камер в здании, которое взяли мятежники.

Судья сверлил взглядом короля и его ноздри раздувались от едва скрываемого раздражения.

- Еще вчера вы сами подписали приговор, - процедил он сквозь зубы.
- Еще вчера я не имел этих доказательств.
Судья приблизился к Владу и тихо прошипел:

- Вчера вы не хотели их иметь, сегодня ваше мнение изменилось, мне кажется мы с вами обо всем договорились. Не забывайте - ваше дело еще не закрыто. Тем более ребенок не может быть свидетелем.

- Это не просто ребенок – это Чанкр и наследник королевского престола и еще - я никогда и ничего не забываю, господин Судья, надеюсь и ваша память не столь короткая - это вполне могло сойти за угрозу.

Верховный Судья ранее состоял в клане Черных Львов и был избран нейтралами на столь важную должность после кровавого боя с демонами триста лет назад. Он лично знал Самуила Мокану старшего, который рекомендовал Судью на должность, а так же наградил титулом и крупной суммой денег.

- Рассмотрите документы и выслушайте свидетеля, а до выяснения я требую накормить приговоренного и предоставить ему условия заключенного на предварительном следствии. Таков ваш закон, соблюдайте его, пожалуйста. Мой личный секретарь фиксирует все, что происходит в этом здании. Не думаю, что вам хочется недоразумений в этом вопросе. Так же требую допустить к моему брату нашего личного врача. Разрешение приложено в конверте с печатью Нейтралитета.

Через минуту был объявлен длительный перерыв. Разочарованные присутствующие разошлись в комнату ожидания, Судья удалился вместе с королем в кабинет Совета.
Когда Влад проходил мимо Николаса, как раз в тот момент Мокану снимали с позорного столба, то едва заметно содрогнулся и побледнел – жалкое подобие былого величия и хладнокровия, скорее кусок обожжённого мяса, покрытого волдырями. Где-то глубоко внутри ковырнуло сочувствие и сожаление. Остатки братской любви занозами впились в покрытое льдом сердце. И угрызения совести – не брат спас брата, а сын спас отца. Ревность лишает благоразумия и уважения, затмевает разум. Хоть в чем-то но они с Николасом все же похожи.

***
Влад решительно сложил вчетверо приказ о помиловании и спрятал в нагрудный карман.
Все, он добился этого, выдрал с мясом после многочасовых вопросов, просмотра записи и после того как Самуил «показал» Верховному Судье ровно столько, чтобы у того не осталось сомнений. Они вышли из кабинета спустя несколько часов. Опустошенные. Обессиленные. Влад попытался обнять мальчика, но тот гордо повел плечами.
- Пусть меня отвезут домой. Я устал и я голоден.

Нет, Влад не гордился собой, это не его заслуга. Только есть одна проблема – Ник в плохом состоянии и он все еще под действием гипноза. Одна надежда, что Фэй с этим справится. Если нет, да поможет им…Он сам уже не знал, кто сможет помочь. Если Ник откажется идти к Асмодею – Марианна погибнет. Влад равнодушно посмотрел на охранника отпирающего автоматические двери.

Переступил порог и, сжав челюсти, закрыл за собой дверь. Николас сидел на стуле в неестественной позе, видимо раны причиняли невыносимую боль, все тело покрыто марлевыми повязками, но регенерация клеток запущена. Рядом со стулом не менее десяти пустых пакетов. Николас посмотрел на брата и усмехнулся, только глаза остались пустыми, безжизненными:

- Я удостоен великой чести. Меня достали с того света, - произнес как обвинение.

Голос звучал хрипло и глухо, дыхание вырывалось все еще со свистом. Влад посмотрел на Фэй и та едва кивнула. Значит, гипноз все еще действует. Остается надеяться, что им удастся пробить эту броню и вернуть эмоции. Пустить в ход самую тяжелую артиллерию. Хотя никто и ни в чем не был уверен с Николасом Мокану. Никто его не знал. Никто кроме Марианны, а ее рядом нет.

- Я не пойду ни на какие сделки, я не стану валятся у вас в ногах благодарить и вымаливать прощение. Вы напрасно не дали мне уйти.

Влад молчал, он подвинул еще один стул и сел напротив брата, подал ему сигару и зажигалку.

- Прихватил из дома.

Ник взял сигару и закурил, слегка поморщился, когда Фэй зашивала рану от хлыста инквизиторов, на его плече. Кожа в этом месте вспухла и лопнула обнажая сухожилия.

- Говори. Давай сразу к делу, Влад. Я уверен, что не братская любовь заставила тебя отобрать мою душу у Черного Апостола или в какую еще гребаную дыру меня собирались засунуть после смерти. Ты ведь не зря лишил их подобного удовольствия?

Влад несколько секунд смотрел на Николаса, потом вздохнул и закурил сам.

- Я не стану ничего говорить, Ник. Тебя хотят видеть. Мы потом поговорим. Точнее я надеюсь, что ты сам захочешь этого разговора.

Николас затянулся сигарой и чуть подался вперед:

- Скажи ей, что нам не о чем говорить. Все что я хотел сказать - я уже сказал. Я не меняю своих решений. Так что она может уходить.

Фэй закончила зашивать и молча сложила медикаменты в коробку и спрятала в сумку.

- Через часов пять твои раны полностью заживут, Ник. От плетей останутся шрамы, от ожогов скорей всего пару пятен.

Влад решительно встал и направился к двери:

- Ты сам ей скажешь все что хотел. Фэй? Останешься здесь?

Ведьма кивнула и сложила руки на груди. Они переглянулись с королем и тот вышел.
Ник затушил сигару об пол и повернулся к Фэй:

- Отменно заштопала. Спасибо.

Фэй наклонилась к нему и прошептала:

- Я бы воткнула эту иголку тебе в сердце, чтобы реанимировать твою черную душу, Ник. Жаль я не могу сделать этого лично.

- Даже милосердная Фэй отвернулась от Зверя. Наверное стоит сыграть по мне Реквием.

Ник засмеялся, и в этот момент дверь снова отворилась, он медленно повернул голову, продолжая хохотать и вдруг замолчал. На пороге стояла маленькая Ками. Она смотрела на него расширенными глазками полными слез и восторга. Фэй впилась в спинку стула побелевшими пальцами. Влад внимательно смотрел на Николса, готовый к любому повороту событий. Но тишину нарушала Ками. С диким криком:

- Папа! Папочка мой! Папа!

Она бросилась к Мокану и обхватила его шею маленькими ручонками, прижимаясь всем тельцем к нему.

- Папочка мой…папа любименький…я плакала по тебе. Мама сказала, что ты ушел воевать…тебе очень больно, да?

Влад не мог выдохнуть, задержал дыхание. Несколько секунд он смотрел на отца и дочь.

«Проклятый Мокану, обними ее мать твою, сукин сын, не разбивай еще одно сердце»

Камила отстранилась и обхватила лицо князя ладонями, нежно провела по рваным ранам маленькими пальчиками, и Николас закрыл глаза.

- Папа, ты больше меня не любишь, да? Ты нас бросил?

В этот момент покрытые шрамами руки крепко сжали ребенка, Николас издал глухой звук и зарылся лицом в светлые волосы. Израненные, дрожащие пальцы хаотично гладили светлые локоны, и Влад наконец-то выдохнул. Посмотрел на Фэй. По щекам женщины катились слезы, она закусила губу, чтобы не издать ни звука.

- Конечно, люблю моя принцесса. Люблю больше жизни, люблю мою девочку.

Николас прижал ребенка к себе, словно укачивая, не замечая никого вокруг. Встал со стула и повернулся к ним спиной, словно заслоняясь от всех.

- Папа, верни нашу маму домой…пожалуйста.

И снова все затаились. Ник медленно поставил Ками на пол и присел на корточки. На бинтах сзади выступила кровь, но сейчас он видимо не чувствовал боли. У каждого своя анестезия. Мокану внимательно смотрел малышке в глаза и тихо спросил:

- А где мама, Ками?

Фэй бросила тревожный взгляд на Влада, но тот настороженно смотрел на ребенка, от нее зависело решение Мокану и жизнь Марианны. Понятно одно, никакого гипноза уже нет, и, наверняка, не было довольно долгое время. В какой момент вернулись чувства? Что стало толчком? Это не появление Камиллы…это нечто другое. И Владу казалось он знает ответ на этот вопрос, только тогда он даже не думал об этом.

- Мама ушла тебя спасать. Сэми говорит, что ей очень страшно там одной.

Ник резко поднял голову и посмотрел на короля, его брови сошлись на переносице, а на скулах заиграли желваки:

- Где она? К кому пошла?

-К Асмодею, - ответила Фэй и зажмурилась, потому что в этот момент Ник со всей силы ударил кулаком по стене и на пол посыпались куски штукатурки, а по выцветшим панелям пошла трещина. Влад стиснул челюсти до хруста. Откудова-то издалека доносилось рычание, низкое, утробное и в тот же момент нежный, непосредственный детский голосок врывался в адскую реальность:

- Папа ты вернешь маму домой? Папа, верни ее, пожалуйста…я буду очень послушной, папа…

Влад смотрел как Ник поднял Ками на руки, прижал к себе и очень тихо прошептал ей на ухо:

- Ваша мама вернется домой, я клянусь. Она вернется.

- А ты? – малышка гладила его по израненной щеке и преданно заглядывала в глаза.

Ник поднял голову и посмотрел на Влада, синие глаза сухо блестели:
- Асмодей предложил мне сделку. Я отказался. Мне нужен Изгой и его браслет, пора передать демону, что я передумал и что я согласен пополнить ряды его Палачей.

Влад почувствовал облегчение и легкую слабость во всем теле. Сэми оказался прав, а они все заблуждались и он в первую очередь – ни один гипноз не убьет эту бешеную, дикую любовь. Возможно только время или смерть. Но почему-то сейчас, глядя как Ник, отстранившись от них что-то тихо шепчет Ками на ушко, Влад не верил, что даже смерть сможет что-то изменить. Марианна не сдалась не только потому что любит и эта любовь слепит ее разум, а потому что только она верила в Николаса. Верила даже тогда, когда никто из них не верил, даже тогда когда сам Ник ненавидел и презирал себя. Возможно, когда-нибудь они получат ответы на все вопросы. Влад лишь боялся, что сейчас они продлили эту дикую агонию и безумие, которое порождала испепеляющая страсть Николаса к Марианне. Такая любовь страшнее ненависти. Сам Влад ее боялся. Он не познал даже четверти того Ада в который окунулись эти двое, как не познал и десятой доли того Рая, в котором они горели заживо. Оба. В равной степени.
Даже выражение «пока смерть не разлучит нас» казалось сомнительным. Это не про них.

ГЛАВА

... я почти достиг моего неба. Небо других я ни во что не ставлю и о нём не хлопочу....

(с) Эмили Бронтэ. Грозовой перевал

- Пусть останутся наедине. Я не думаю, что он причинит вред собственному ребенку.

Фэй посмотрела на Влада и тяжело вздохнула, подала ему стакан с виски, но тот резко поставил его на стол.

- А я не знаю, что думать Фэй. Он ведет какую-то игру. Странную, идиотскую игру у меня за спиной. Вы долгое время провели вместе, пока я занимался помилованием. Что он сказал тебе?

Фэй задумчиво посмотрела на хрустальный бокал, на блики от лучей солнца.

- Ничего не сказал, Влад.

- Фэй, не скрывай. Посмотри на меня. Тебя что-то гложет, ты что-то знаешь и молчишь. Я, черт раздери, тоже хочу знать. Имею право после того как вытащил этого гребаного сукина сына с того света.

Влад посмотрел на Фэй и сжал руки в кулаки.

- Он ничего мне не сказал, Влад. Клянусь. Я знаю ровно столько же сколько и все мы. Пока я смазывала его раны, бинтовала, он молчал. Очень серьезные раны, Влад. Он должен был умереть от них еще сутки назад, удивительная способность к выживанию даже для бессмертного. Его пытали не так как других. На нем испытали новые способы развязать язык. И еще…я видела отметину на его ладони. Незаживающий ожог.

Влад все же отхлебнул виски и отвел взгляд:

- Инквизиторы имеют в своем арсенале столько пыточных инструментов, что это неудивительно.

- Нет, Влад. Этот ожог он…это не от пыток. Я уже видела такое…раньше.
- Меньше всего меня сейчас волнует его физическое состояние. Меньше всего, Фэй. Можешь назвать меня жестоким, бесчувственным. Но он должен был умереть. Сегодня. Не завтра или послезавтра, а сегодня. Я принял решение, это должно было прекратится. Хватит. Я переполнен этими выходками, народ жаждет крови, виноватых, тех кто ответит и он должен был ответить, Фэй.

Влад резко встал и со свистом выдохнул.

- Это должно было закончиться.

- Когда я увидела этот ожог…я подумала о том, что возможно мы многого не знаем.

Влад швырнул бокал о стену и тот разбился.

- Не так как я думаю? А о чем мне думать? Сотни убитых, растерзанных, разодранных и сожжённых. Голодающие дети. Попытки взять власть в свои руки. Уничтоженные охотники с которыми был подписан договор и которые очень скоро захотят мести. О чем я должен думать? О том что мой брат в очередной раз слетел с катушек? О его ревности? Больной любви? О чем я, черт раздери, должен думать? Я скажу тебе, как все будет, Фэй. Он вернет Марианну, мы все закроем глаза в очередной раз. Вот что будет. Пороховая бочка. День за днем, столетие за столетием. И рано или поздно все повторится. Я устал прикрывать его задницу. Я не Самуил. Я просто устал.

Фэй прошлась по комнате, а потом остановилась напротив Влада.

- Тот ожог…у Изгоя такой же. Незаживающий шрам. Вечное клеймо раба Асмодея

Влад медленно повернул голову к Фэй и его брови сошлись на переносице.

- И что это значит?

- Когда демон призывает своих Палачей то на ладони каждого из них возгорается плоть. Так они получают новое задание.

- Что ты хочешь этим сказать?

Фэй подошла к Владу и положила руки ему на плечи:

- Помнишь Ник и Изгой отправились вместе вернуть Ками? Я подозреваю, что …Изгой. Он давал Нику свою вену.

- Хватит загадок Фэй. Просто скажи. Я не в силах сейчас складывать ребусы и угадывать.

Фэй никогда раньше не видела Влада таким. Это не просто вселенская усталость, это ярость и лопнувшее терпение. У каждого своя мера. У Влада она была безгранична, но он устал, сломлен, раздавлен. На его глазах семья рассыпалась в прах. Все что имело такое значение именно для него. Фэй знала насколько ему больно. Нет это никогда не выражалось в сильных эмоциях, он слишком сдержан для этого. Но и он уже не мог быть объективным. Он хранил свою тайну. Те самые письма, которые сломали окончательно. Возможно такое непримиримое отношение к брату обусловлено именно этим. Но Фэй слишком хорошо знала Влада. Дело не только в ревности – он разочарован. И принятие решения стоило ему многого. Он испил свою чашу боли. И сейчас, когда пришлось делать шаг назад, груз вины перед всеми давит его.

Дата добавления: 2015-10-13