По-видимому, в этих грубых словах была значительная доля правды.

По крайней мере, после всех приветствий смерти, рассеянных в дневниках, письмах и разговорах Толстого, поражает неожиданностью запись его секретаря Гусева от 19 января 1909 года. Толстой сказал ему:

"Я сегодня вдруг почувствовал смерть (в мои годы это естественно) и не почувствовал никакого противления. Не то, чтобы желание смерти, как иногда бывает, когда видишь все безумие жизни, и является желание уйти отсюда поскорее, а совершенное спокойствие, готовность. Это первый раз я это испытывал".

Вообще в последние годы жизни он охотно признавал, что еще только ищет истину, что ему предстоит еще много работы над внутренней переменой своей жизни.

И всякая догма, всяческие окончательные теории становились для него ненавистными. Он решительно протестовал против "толстовства" и даже говорил иногда о своих последователях:

- Это - "толстовец", то есть человек самого чуждого мне миросозерцания.

3

- Ты дождешься, что тебя на веревке поведут в тюрьму! - пугала Софья Андреевна.

- Этого мне только и надо, - невозмутимо отвечал Толстой. В самом деле, он очень хотел пострадать за убеждения. Он вел себя почти вызывающе. В разговорах он не скрывал своих мнений. Его страстные нападки на государство, церковь, насилие, собственность печатались за границей на русском и иностранных языках. В России эти памфлеты нелегально распространялись в тысячах экземпляров. Время от времени Толстой писал письма царям. Одно из них (к Николаю II в 1902 году) без всяких прикрас изображало тяжелое внутреннее положение России и общее недовольство. Такие выступления, как "Одумайтесь!" во время русско-японской войны и "Не могу молчать!" в разгар столыпинских казней вызывали негодование в бюрократических кругах.

Но правительство не трогало Толстого.

Еще в 1891 году против него велась энергичная кампания крайних правых газет по поводу его статей о голоде, появившихся в Англии. Высшие представители власти пытались использовать положение. Победоносцев в каждом отчете о положении русской церкви настойчиво внушал царю необходимость исключительных мер против "основателя новой ереси".

Но в этом вопросе реакционный Александр III не поддавался влияниям. На домогательства реакционеров он отвечал решительно: "Прошу Льва Толстого не трогать, я нисколько не намерен сделать из него мученика и обратить на себя негодование всей России. Если он виноват, тем хуже для него".

Такой же политики держался и Николай II.

Толстой попал в положение совершенно исключительное. Он был окружен сыщиками - добровольными и платными. Правительство желало знать каждый его шаг. Отказы от военной службы, распространение противоправительственной и антицерковной литературы - все указывало при расследовании на Ясную Поляну. И вот молчаливо принята была система - настойчиво преследовать все проявления толстовской проповеди и людей, способствовавших ее распространению. Тюрьма, административная ссылка, лишение мест, дисциплинарные батальоны - все это обрушивалось в изобилии на последователей Толстого и даже весьма близких ему лиц.

Дата добавления: 2015-10-13