Это - позднею осенью.

Пришла следующая весна, пришел май, и Толстой пишет жене еще нежнее, прося ее: "читай одна".

"Как ты доехала и как живешь теперь, милый друг? Оставила ты своим приездом такое сильное, бодрое, хорошее впечатление, слишком даже хорошее для меня, потому что тебя сильнее недостает мне. Пробуждение мое и твое появление - одно из самых сильных, испытанных мной, радостных впечатлений, и это в 69 лет от 53-летней женщины!.."

Эта весна старческого чувства наступила при особых обстоятельствах. В конце февраля 1895 года умер от скарлатины семилетний сын Толстых - Ванечка. Отец горячо любил мальчика, надеясь, "что он будет после него продолжать дело Божие". Горе матери было неутешно.

"Для чего умирают дети? - спрашивает Толстой. - Я пришел к убеждению, что единственная задача жизни всякого человека - в том только, чтобы увеличить в себе любовь, и, увеличивая в себе любовь, заражать этим других, увеличивая и в них любовь... Он (Ванечка) жил для того, чтобы увеличивать в себе любовь, вырасти в любви, так как это нужно было Тому, кто его послал, и для того, чтобы, уходя из жизни к Тому, кто есть любовь, оставить всю выросшую в нем любовь в нас, сплотить нас ею. Никогда мы все не были так близки друг к другу, как теперь, и никогда ни в Соне, ни в себе я не чувствовал такой потребности любви и такого отвращения ко всякому разъединению и злу. Никогда я Соню так не любил, как теперь..."

Бывали и другие обстоятельства, способствовавшие временами сближению супругов.

Но так обстояло дело далеко не всегда.

Для Софьи Андреевны, по-видимому, отношения окрашивались, почти исключительно привычными взаимными заботами о физическом здоровье, беспокойством друг о друге в разлуке, мягкостью и дружелюбием в письмах... Все это, действительно, оставалось неизменным.

Жесткие и резкие повседневные столкновения, которые чрезвычайно смягчены в автобиографической драме Толстого, казались Софье Андреевне довольно естественными в супружеской жизни. В душе Толстого эти столкновения, напротив, подтачивали и разрушали силу привычки и последние остатки любви.

Он не мог простить жене ее оппозиции. Если она не понимала (не могла или не хотела понять) "истины", она все же должна была довериться ему и, ради любви, идти за ним. Она не только сама продолжала вести осужденный им образ жизни, но губила, с его точки зрения, все будущее детей. Все противоречия своей жизни он склонен был в глубине души ставить ей на счет. Ее "непониманию" он противопоставлял иногда несдержанные насмешки и издевательства. В его дневниках, письмах к друзьям, разговорах с ними проскальзывали намеки, отзывы, обвинения, которые отчасти доходили до нее.

Дата добавления: 2015-10-13