Но все это таяло, как легкие перистые облака в горячем лазурном небе.

Гораздо серьезнее угрожали их счастью частые припадки ревности. Они ревновали оба. Ревновали без всякого повода, и с такой непонятною остротою, которая может найти объяснение только в страстности их темпераментов. Эти вспышки ревности ослепляли их, делали несправедливыми, заставляли глубоко страдать.

Ссоры такого рода начались очень скоро. Надо было писать графине Александре Толстой и представиться ей - пока письменно. Софья Андреевна не хотела. Она ревновала. Первого октября Лев Николаевич отмечает в дневнике: "Она придворным тетушкам не хочет писать - все чует". Только через четыре дня удается убедить ее. Но ее холодное, ученическое, вежливое, французское письмо - вызывает огорчение и досаду Толстого.

В Москве надо делать визиты. Она протестует. Ей особенно не хочется ехать к княгине А.А. Оболенской, которой когда-то увлекался Толстой. Все же они едут, и Софья Андреевна, везде ласково и тепло принятая, не может удержаться, чтобы не записать в своем дневнике злые слова: "Еще ездили мы к княгине А.А. Оболенской, М.А. Сухотиной и Е.А. Жемчужниковой. Первые две сестры взяли тон презрения к молоденькой и глупенькой жене своего бывшего поклонника и посетителя Льва Толстого".

Когда он уезжал куда-нибудь вечером без нее, она спокойно ждала до назначенного часа. Малейшее запоздание выводило ее из себя. Ревнивым предположениям не было конца. В них часто фигурировала все та же прежняя пассия Толстого - княгиня А.А. Оболенская. Однажды он был у Аксакова, где встретился с декабристом Завалишиным (Толстой собирался в то время писать роман из эпохи декабристов). Он заговорился и вернулся домой вместо 12 в половине второго. Софья Андреевна изнывала от ревности и встретила его потоком безудержных слез...

Казалось бы, в деревенской глуши ей ревновать было не к кому. Но стоило ее кузине - Ольге Исленьевой, гостившей в Ясной Поляне, проявить свои музыкальные таланты, играя в четыре руки со Львом Николаевичем, и Софья Андреевна уже завидовала, ревновала, ненавидела... Уже после кончины мужа она рассказывала В.Ф. Булгакову, как в первые годы ревновала Толстого к местным крестьянкам. Она уверяла даже, что надевала крестьянское платье и часами бродила по парку и прилегающему лесу, рассчитывая, что Толстой примет ее за свою любезную и окликнет именем, которое она так добивалась узнать...

Муж ревновал еще больше. Присутствие Поливанова в Москве в январе 1863 года "неприятно" ему, хотя он и старается "перенести его наилучше". В дневнике он пишет: "Она говорит о ревности: "уважать надо", "уверенность" и т.д.; и то, и это - фразы, а все боишься и боишься..."

Дата добавления: 2015-10-13