Глава 44. Следующее утро стало зловещим началом нового семестра

Следующее утро стало зловещим началом нового семестра. Незадолго до начала уроков Гарри влетел в их апартаменты и начал переворачивать свою комнату вверх дном. «Ради всего святого, что ты творишь?» - строго спросил Снейп, подойдя к двери в спальню мальчика.

«Я не могу найти мое домашнее задание! – закричал Гарри, наполовину залезший под кровать. – Ты его здесь не видел? Оно пропало! Все профессора меня убьют!»

«Вот что бывает, когда не поддерживаешь порядок в комнате, - отчитал его Снейп. – Почему ты не положил задание в портфель?»

«Я положил! – запротестовал Гарри, выползая из-под кровати. – Я точно положил, но больше его там нет. Я уже и портфель проверил, и мою кровать в Башне и все такое».

Снейп нахмурил брови. Происходящее неприятно напоминало его собственные школьные годы. «Твои соседи могли решить уничтожить или спрятать твою работу?» - подозрительно спросил он, вспоминая, как часто с ним самим случалось именно это.

Гарри уставился на него с полным изумлением: «Зачем это им?»

Снейп немного расслабился – похоже, что у Гарри нет с одноклассниками тех же проблем, какие были у него. «Возможно, в качестве розыгрыша?»

Гарри решительно замотал головой. «Нет, они помогали мне искать. В смысле, Рон мой лучший друг, а Невилл просто неспособен на что-то такое, и вроде Симус с Дином на меня ни за что не злятся, - Гарри поморщился. – Дадли раньше все время рвал мое домашнее задание, так что я привык его прятать, но здесь с этим проблем не было. Я ума не приложу, где оно может быть!» - завершил он свою речь ноющим голосом, и Снейп понял, что мальчик вот-вот расплачется.

«Успокойся, - приказал он резким тоном, но его рука мягко легла на плечо мальчика. Гарри шмыгнул носом и прекратил суетиться. – Когда твой опекун один из учителей, то у этого есть свои преимущества. Я прекрасно знаю твою домашнюю работу, и я в курсе, что ты ее сделал, поскольку я ее проверял. Я напишу записку каждому из твоих учителей, и хотя они все равно могут наказать тебя за халатность в отношении домашней работы, - он перебил протесты мальчика, - ты можешь получить хотя бы какие-то баллы за сам факт выполнения задания».

Гарри сник, но он понимал, что это лучшее, на что можно рассчитывать. «Думаешь, меня все равно накажут?» - спросил он несчастным тоном.

«От отработки по зельеварению тебе не отвертеться, - строго сказал ему опекун. – Полагаю, потратив целый вечер на восстановление твоего сочинения, ты решишь стать более организованным».

«Но это же нечестно, - с жаром возразил Гарри. – Ты видел, что я его написал! Ты его даже читал!»

«Твоя задача не только в том, чтобы завершить работу, но и в том, чтобы своевременно сдать ее для оценки. А потому ты не выполнил задание полностью, и за это ты будешь наказан».

Гарри гневно посмотрел на отца. «Нечестно!»

«Еще одна дерзость, мистер Поттер, и я передумаю писать записки другим профессорам», - предупредил Снейп, и Гарри неохотно смирился.

Большинство других учителей (что неудивительно) проявили куда большее великодушие, чем профессор Снейп, хотя почти все они потребовали от Гарри зайти к ним в приемные часы, чтобы они могли устно опросить его по материалу. Однако благодаря подтверждению его опекуна и хорошим знаниям ему удалось избежать новых отработок. Впрочем, даже его единственная отработка была далеко не ужасна – Снейп настоял на том, чтобы половину отработки он наводил порядок в том бардаке, который он устроил в комнате, но затем профессор сменил гнев на милость, и вместо переписывания старого сочинения (что для Гарри было бы равнозначно строчкам) он задал мальчику новое. Тема сочинения оказалась довольно интересная, и Гарри даже чуть не забыл надуться, когда уходил с отработки.

И все равно, говорил он себе, нечестно, что ему задали что-то дополнительно, лишь потому, что он потерял домашнюю работу. Маленький голос у него в голове возражал, утверждая, что учителя про такое слышат сто раз на дню, но Гарри отвечал ему, что на этот раз это была чистая правда. Он догадывался, что в рассуждениях папы насчет обязанности сдать работу было зерно истины, но Гарри был скорее распложен к тому, чтобы раздражаться, чем к признанию возможной правоты отца.

Ведь нельзя сказать, что он специально пытался потерять домашнюю работу или обращался с ней беспечно. Он точно помнил, как клал ее в портфель… только потом она словно испарилась. Мальчик прикусил губу. Дадли же рядом точно не было, так что же могло случиться с домашней работой? Гермиона предположила, что возможно он доставал ее где-то, чтобы снова проверить, и к вящему раздражению девочки одно это предположение вызвало у Рона смеховую истерику. Рон сохранил более созерцательный настрой, заявив: «Не волнуйся, приятель. Обязательно найдется. Скорее всего, сразу после отработки». Гарри фыркнул. Рону хорошо об этом говорить. Это же не его домашняя работа таинственно исчезла.

Гарри вздохнул. Наверное, он просто делает из мухи слона. Пергаменты, должно быть, просто выпали из портфеля, когда он переносил свои вещи в Башню. Или их стащил Пивз, стоило ему отвернуться. Или… впрочем, в волшебном замке вариантов было предостаточно. Гарри оставалось только надеяться, что ничего больше не пропало.

На следующий день у Гарри был первый урок по Защите от темных искусств, и, несмотря на записку Снейпа и предложение Гарри ответить на вопросы устно, профессор Амбридж громко зацокала на него языком и приказала встать перед всем классом. Пока Гарри униженно переминался с ноги на ногу, она с приторной слащавостью сообщила классу, что она не только назначает Гарри двойное сочинение в качестве наказания, но и снимает двадцать очков с Гриффиндора.

Остальные ученики вытаращили глаза, услышав о столь драконовских мерах, а Гарри пришлось прикусить язык, чтобы не закричать от возмущения. После этого она целых пятнадцать минут или ругала его за лень, из-за которой он не сделал домашнюю работу, или напоминала классу, что она не потерпит лживых детей. Было похоже, что она из кожи вон лезет, чтобы выставить Гарри в плохом свете перед остальными детьми, и мальчик покраснел до кончиков ушей от такого публичного разноса.

Однако Амбридж так увлеклась, что в результате добилась прямо противоположного эффекта. Вместо того чтобы осуждать Гарри, к тому моменту, когда ему было позволено сесть на свое место, все ученики прониклись к мальчику глубоким сочувствием.

«Вот Ам-бука!» - прошептал Рон Гарри, когда тот сел на свое место, борясь с непреодолимым желанием спрятать лицо в руках.

«Что за жаба», - пробормотал Драко со своего места. Гермиона обернулась к нему и посмотрела с сочувствием, и Гарри почувствовал себя немножечко лучше.

Тем вечером он с возмущением пересказал все случившееся отцу, но к его неудовольствию Снейп лишь заметил (со своим обычным хладнокровием), что Гарри не должно удивлять, если новый профессор решила начать свою учительскую карьеру с демонстративного наказания первых учеников, которые ее ослушались.

«Но я же слушался, – возразил Гарри. – Я ей даже не перечил. Даже когда она назвала меня лжецом и сказала, что я даже не открывал домашнее задание. Она сказала, что я лентяй, и что мне еще повезло, что она не отправила меня к Филчу, чтобы он выпорол меня розгой!»

Снейп опасно прищурил глаза, но его голос остался спокойным. «В отличие от остальных профессоров, мадам Амбридж тебя не знает, а ленивые дети часто заявляют, что потеряли домашнюю работу. Более того, как новый профессор, она, естественно, должна полагаться на твою домашнюю работу для оценки твоего уровня компетентности. Я предлагаю тебе попытаться оправдаться в ее глазах с помощью сочинения».

Гарри смирился со своей участью и последовал совету папы, направившись в общую комнату Слизерина, чтобы заниматься вместе со своими друзьями. Однако стоило ему оставить Снейпа одного, как тот разнес в щепки половину мебели в гостиной комнате. Как смеет эта звероящерица сомневаться в словах его сына – не говоря уже о собственноручно написанной им записке!

Следующие несколько недель никак не улучшили отношения между Гарри и новым профессором. Хуже того, казалось, что Амбридж специально хочет выставить Гарри как можно более смешным и невежественным, а ее вопросы к нему становились все более въедливыми. К тому времени он (как и все остальные ученики) уже усвоил, что уроки Защиты от темных искусств стали такими же скучными как история магии у Бинса. Амбридж отказывалась демонстрировать любые заклинания, и почти каждый урок им приходилось или просто читать свой учебник, или переписывать из него страницы.

Она также столь явно выделяла любимчиков, что учеников это шокировало. Она буквально пресмыкалась перед Драко и несколькими другими учениками, чьи родственники занимали высокие должности в Министерстве, и была тошнотворно слащава со всеми, чьи семьи обладали богатством или политическим влиянием. С магглорожденными учениками она обращалась с холодным презрением, как и со всеми, чьи родители не имели денег или веса в Волшебном мире. Гарри был единственным исключением из этого правила.

«Мерлин, Малфой, у тебя мантия еще не промокла от всех этих поцелуев Амбуки?» - возмущенно спросил Рон, когда они шли по коридору, оставив позади класс Защиты от темных искусств. Рыжий мальчик до сих пор переживал из-за брошенной профессором фразы насчет «семей, которые настаивают на размножении, хотя у них нет для того ни финансов, ни мозгов».

Драко поежился. «Ты думаешь, мне сильно приятно, что она мне задницу целует, Уизли? Мне после этих уроков горячий душ хочется принять. Подлизываться к первогодке? Что может быть более жалким? – он ухмыльнулся. – Мой отец всегда говорит, что нет ничего ничтожнее, чем люди, которые хотят целовать тебе ноги, даже если у тебя нет кнута, чтобы пригрозить им. Бесхребетные слизняки – таких надо давить».

«Очень мило, Драко. Планируешь стать доморощенным фашистом как твой отец?» - угрожающе спросила Гермиона.

Драко моргнул. Он был неуверен, кто такие «доморощенные фашисты» (наверняка что-то магглское), но тон Гермионы позволял уловить основной смысл. «Чего это ты защищаешь ее, Грейнджер? Думаешь, она того стоит?»

«Этого я никогда не говорила», - парировала Гермиона сквозь зубы, прибавив шаг вниз по коридору.

«Именно из-за безмозглых отбросов вроде нее стране нужен сильный лидер, - продолжал Драко, явно цитировавший отца. – Такие люди как мы, должны ставить таких людей как она на место».

Гермиона резко остановилась и встретилась с ним взглядом. «Люди как мы, Драко? – подчеркнула она. – А магглорожденных допустят в ваш маленький элитный круг?»

Слизеринцу достало совести покраснеть. «Я ничего не говорил насчет того, что только чистокровкам хватит ума, чтобы править», - запротестовал он слабым голосом.

«И твой отец не говорил?» - надавила она, в то время как остальные с интересом наблюдали за их перепалкой.

«Если я считаю, что мой отец в чем-то прав, то это еще не значит, что я во всем с ним согласен, - сказал Драко, виновато оглядевшись, словно он боялся, что Люциус внезапно выскочит из-за угла. – Таким людям как Амбридж нужно говорить, что думать. Посмотрите, что происходит, если допустить их до власти».

С этим Гермиона не могла поспорить, так что она лишь пожала плечами и продолжила путь. «Она и правда кошмарный учитель, - согласилась она (для Гермионы это было максимальное оскорбление). – Она даже не пытается помочь нам освоить материал, и она говорит просто ужасные вещи».

«Почему это она так тебя ненавидит? – Рон подтолкнул Гарри локтем. – Было бы логично, если бы она подлизывалась к тебе так же, как и к Драко. В смысле, да, у его отца куча друзей в Министерстве, но ты-то Мальчик, который выжил».

Гарри пожал плечами. «Понятия не имею. Она на меня взъелась с первого же урока».

К концу третьей учебной недели все главы факультетов успели наслушаться жалоб в адрес нового профессора. Она была несправедлива, чрезмерно строга в своих наказаниях, а ее вклад в образование учеников был нулевым. Те, кому предстояло сдавать выпускные экзамены, были особенно расстроены, и повсюду возникали спонтанные учебные группы наподобие тех, которые создали главы факультетов.

Хотя Гарри никогда не жаловался на Амбридж после того первого вечера, ее обращение с ним не прошло незамеченным. Гриффиндорцы и слизеринцы одинаково часто сообщали о злобных выходках Амбридж против мальчика главам обоих факультетов, в результате чего Минерва и Снейп провели совещание по «проблеме Амбридж».

«Гарри ничего мне не рассказывал, а с тобой он не говорил?» - обеспокоенно спросила Минерва, помешивая свой чай с большим рвением, чем требовалось.

Снейп покачал головой, его лицо было еще более хмурым, чем обычно. «Ни слова. Однако я слышал истории от других учеников. Она, похоже, получает удовольствие, когда обращает внимание на его недостатки».

«Он такой не один, хотя, похоже, мальчик попал у нее в особую немилость. Другие ученики – включая факультеты Филиуса и Помоны – тоже подвергаются унижениям и насмешкам без всякой причины».

«В то время как некоторых хвалят без всяких на то оснований, - Снейп кивнул. – Драко Малфой, Сьюзан Бонс, Чжоу Чанг, Маркус Флинт, Седрик Диггори, Гермейн Скримджер…»

«У всех них есть родственники с деньгами, властью или и тем и другим, - указала Минерва. – Полагаю, теперь понятно, как эта ужасная женщина преуспела в Министерстве».

«Ее хоть кто-нибудь поддерживает? Даже у Трелони каждый год находится парочка учеников, которые ее боготворят».

МакГонагалл усмехнулась. «Маловероятно. Даже Гермиона Грейнджер называет ее кошмарной».

«Мисс Грейнджер?» - брови Снейпа поползли вверх.

«Вот именно. Оказывается, в начале прошлой недели мисс Грейнджер спросила Эту Женщину о заклинании против Дуро. Как ты помнишь, дети стали свидетелями его применения против Поппи в больничном крыле, - Снейп осторожно кивнул. Минерва отхлебнула чай и продолжила рассказ с нехарактерным возбуждением. – Эта Женщина сказала, чтобы мисс Грейнджер прекратила тратить время урока попусту, вспоминая архаичные заклинания, которые никто из них не увидит. А затем она назвала ее посредственной маленькой ведьмой, которая пытается сойти за умную, вспоминая несущественные факты».

Брови Снейпа достигли рекордной высоты. Как бы его ни выводили из себя раздражающие манеры Гермионы, никто в здравом уме не назовет этого ребенка посредственностью. Юная ведьма уже претендовала на то, чтобы стать самым умным учеником Хогвартса за последнее столетие. «И как мисс Грейнджер отреагировала?»

«Можешь себе представить, - ответила МакГонагалл сухим тоном, - два моих льва решили вмешаться, прежде чем мисс Грейнджер успела что-либо сказать».

Снейп закатил глаза. «Уизли и Поттер».

«Мм. Они указали на тот факт, что они втроем наблюдали применение заклинания, и мистер Уизли воспользовался данной возможностью, чтобы перечислить несколько академических недостатков профессора Амбридж».

«Ничем хорошим это закончиться не могло».

«Нет. Мой факультет потерял целых шестьдесят очков, а мистер Уизли получил неделю отработок с мистером Филчем. Подозреваю, что Эта Женщина предложила Аргусу прибегнуть к парочке устаревших наказаний, но я вмешалась, и теперь отработки мистера Уизли проходят у меня. Гарри получил дополнительное сочинение за то, что посмел пререкаться с Этой Женщиной, а Гермиона, - Минерва сделала драматическую паузу, - получила ноль за тот день, и с нее сняли половину баллов за всю неделю».

Снейп чуть не уронил свою чашку. «Только за то, что она задала вопрос?» Трудно даже представить, как девочка восприняла столь резкое понижение оценки. Даже он никогда не делал ничего настолько жестокого. «Она была в отчаянии?»

«Я ожидала, что будет, - призналась Минерва, - но, похоже, твоя мисс Джонс оказала на нее благотворное влияние. Вместо этого мисс Грейнджер была в ярости».

«Гммм». Снейп не стал упоминать, что Давиделла Джонс не ограничилась бы яростью – она бы расквиталась за нанесенную обиду. Ни к чему предупреждать МакГонагалл о том, что она сочтет нужным предотвратить. Если Гермиона Грейнджер направит свой впечатляющий интеллект на месть Розовой Жабе, то кто такой Северус Снейп, чтобы стоять у нее на пути.

«Что нам делать, Северус? Помимо прочего, она и вправду кошмарный учитель. Даже Квиррел лучше преподавал основные концепции Защиты».

Снейп гневно посмотрел на свой чай, но был вынужден ответить: «Мы должны ждать. Когда-нибудь она зайдет слишком далеко, и тогда мы тут же избавимся от нее. Но до того момента… мы ждем».

МакГонагалл вздохнула. Умом она понимала, что Снейп совершенно прав, но ее защитные инстинкты были обострены до предела. Пусть ее анимагическим обликом была полосатая кошка, но если речь шла об ее учениках, Минерва превращалась в настоящую львицу. Ее внутренняя сущность призывала к кровавой мести, но если даже бывший Пожиратель смерти настаивает на терпении… Она снова вздохнула и заставила свое лицо приобрести обычное строгое выражение. Как-никак, а она заместитель директора. Не подобает ей предаваться фантазиям насчет Амбридж и того, как она скормит ее акромантулам. Только потому, что Эта Женщина вмешивается в академическую карьеру бессчетного множества учеников и позорит профессию учителя… Минерва безжалостно подавила эту мысль. Жди и наблюдай. Этим она и займется. Она представила, что она сидит у мышиной норы в своем кошачьем облике, и ждет, пока появится розовая, похожая на жабу мышь. Этот мысленный образ успокоил ее, позволив удалиться с достоинством.

А еще через две недели разразился первый кризис.

Все началось с того, что Гарри и его друзья беззаботно шли на свой урок Защиты от темных искусств. «Я ненавижу эти уроки больше, чем когда в этом… в прошлом семестре Вольдисопль заставлял мой шрам болеть!» - жаловался Гарри.

«Эй, неуклюжий болван! Смотри, куда прешь!» - внезапно закричал Драко на Винса, когда крупный мальчик случайно наступил на край его мантии.

«Ой, - пристыжено сказал Винс. – Прости, Драко».

Гермиона посмотрела на край мантии. «О нет, она порвалась, Драко».

Все подождали, пока Пэнси бросится к ним со своими обычными воплями и навязчивым вниманием, но к их удивлению, девочка так и не появилась. Драко оглянулся, испытывая облегчение и досаду одновременно. «Паркинсон… у меня тут проблема!» - сказал он весьма недовольным тоном, когда заметил, что темноволосая девочка стоит неподалеку в полном одиночестве.

Пэнси равнодушно пожала плечами. «Уверена, что ты с этим справишься», - тихо сказала она, а затем юркнула в класс, прежде чем он успел ей ответить.

Остальные дети изумленно уставились ей вслед. «Что ты ей сказал? – подозрительно спросила Гермиона. – Ты опять задел ее чувства?»

«Нет! – попытался оправдаться Драко. – Она уже которую неделю ведет себя странно. Ни на что не реагирует и вообще ни с кем не разговаривает. На самом деле это было даже приятно – отдохнуть от нее какое-то время, а то она ведет себя, словно мы уже практически женаты».

Гермиона посмотрела вслед девочке, но затем она слишком увлеклась тем, чтобы зашить мантию Драко наполовину выученным заклинанием, в то время как мальчики поспешили в класс, дабы не навлечь на себя гнев профессора Амбуки, как ее окрестил Рон.

Наконец, Гермионе удалось залатать край мантии, но когда они вошли в класс – последние два ученика – профессор Амбридж неодобрительно на нее посмотрела. «Ну и ну, мисс Грейнджер, вижу ваши врожденные способности не позволили вам научиться определять время. Десять очков с Гриффиндора за опоздание».

«Она помогала мне, профессор, - сказал Драко, с вызовом приподняв подбородок. – И звонка еще не было».

«О, ну разве это не благородно с вашей стороны, мистер Малфой? – восхищенно проворковала жабообразная ведьма. – Десять очков Слизерину за попытку защитить не заслужившую того знакомую».

Драко гневно посмотрел на нее. Для слизеринца «благородство» не было комплиментом, но было ясно, что даже его вмешательство не поможет Гермионе избежать наказания. Хотя его переполняла ярость на то, что он не может добиться подчинения Амбридж, Драко бросил на Гермиону виноватый (по стандартам Малфоев) взгляд. Гриффиндорка лишь слегка пожала плечами. От Амбридж она другого и не ожидала.

«Сегодня у нас будет тест, - радостно объявила Амбридж, и весь класс громко застонал. – Если вы прочитали страницы 160-190 учебника, то вы с ним прекрасно справитесь». Она оглядела свой стол и нахмурила брови. «Где мои записи?»

Поначалу ученики проигнорировали ее вопрос – они были слишком заняты тем, чтобы достать пергамент и перья из портфелей, но когда поиски Амбридж стали совсем отчаянными, они невольно привлекли их внимание.

«Мои записи! – воскликнула жаба визгливым тоном, заглядывая под свою коллекцию фарфоровых котят и кружевных салфеточек. – Где мои записи?»

«Э, Драко, - громко прошептал Грег Гойл, - а почему она просто не скажет акцио?»

Драко закатил глаза. Даже главный тормоз класса был умнее Амбуки. «Потому что она просто…»

Прежде чем он успел закончить предложение, профессор Амбридж (которую явно вдохновил вопрос Грегори) прокричала: «Акцио записи к тесту профессора Амбридж!»

К всеобщему изумлению сверток пергамента вылетел из портфеля Гарри и отправился прямо в протянутую руку профессора. На секунду воцарилась мертвая тишина, которую нарушил шепот Рона: «Крутой розыгрыш, приятель, но, возможно, не самый умный».

Гарри дико посмотрел на Рона, потом на портфель, потом на профессора, на лице которой растеклась улыбка глубокого удовлетворения. «Так-так-так, мистер Поттер, - тихо сказала она. – Теперь мы все видим, что вы врун и жулик».

«Профессор! – сказал Гарри, впадая в панику. – Клянусь, я не брал ваши записи. Я их в жизни никогда не видел!»

«Конечно. Они просто по волшебству оказались в вашем портфеле, - она ухмыльнулась. – Интересно, что скажет на это директор. На этот раз ваша слава не защитит вас от заслуженного наказания».

Гарри охнул. Если в Хогвартсе и был человек, которого он по-настоящему боялся, то это был директор. Это ведь он когда-то отправил его к Дурслям, и где гарантия, что он не сделает этого снова? Хотя старый волшебник всегда казался очень добрым и при каждой встрече предлагал Гарри конфеты, мальчик прекрасно знал, что такое поведение может быть маской для любых грехов.

Он миллион раз слышал, как тетя Петуния говорила Дадли: «Никогда не бери конфеты у незнакомцев!» Наверное, она понимала, что когда Дадли добровольно откажется от сладостей, наступит конец света. Петуния убеждала Дадли, что раздающие конфеты незнакомцы очень опасны, с помощью исключительно кошмарных историй с графическими подробностями. В результате, ее племянник начал бояться всех без исключения незнакомцев как чумы, но на ее сына это не произвело большого впечатления. В конец концов, она опустилась до взяток и пообещала Дадли, что если он будет ее в этом слушаться, то она даст ему дома в два раза больше конфет, чем предложил коварный незнакомец.

К несчастью для своей талии, хоть Дадли и не отличался большим умом, он был способен на инстинктивную хитрость, если речь шла о лакомствах. В течение следующих двух лет Петуния поняла, что ее Дадишечка стал главной мишенью всех британских педофилов – Дадли придумывал мифических незнакомцев десятками, и каждый из них пытался его завлечь целыми мешками и караванами конфет. Именно тогда Гарри начал понимать, какая глупая у него родня.

В итоге, принимая во внимание прошлый послужной список Дамблдора, пара лимонных долек никак не могла убедить Гарри в искренней доброте директора.

«Поскольку профессор Дамблдор счел нужным отменить телесные наказания – прискорбный просчет, по моему мнению – я считаю, что единственным подходящим наказанием для жуликов остается исключение из школы, - промурлыкала Амбридж, словно была одним из котят на многочисленных картинках, висевших у нее в классе. – Да, так проходит слава мира».

Исключение из школы! Эти слова зазвенели в ушах у Гарри. Он схватился за парту, чувствуя, как кровь отхлынула от его лица. Улыбка Амбридж стала еще более жестокой, когда она заметила явный ужас ребенка.

«О, да, мистер Поттер. На этот раз вы превзошли самого себя. Боюсь, что это преступление слишком серьезно, чтобы обойтись очками и отработками. Вы будете удалены из Хогвартса и перестанете совращать других учеников отвратительными магглскими привычками. Полагаю, подобного следует ожидать, когда в волшебное высшее учебное заведение допускаются разные нежелательные элементы», - она вздохнула.

«Пожалуйста, профессор. Я правда этого не делал, - взмолился Гарри. – Я клянусь …»

Амбридж отмахнулась от него. «Собирайте ваши вещи, мистер Поттер, и убирайтесь из моего класса. Я встречусь с вами в кабинете директора после урока. Вы уже достаточно потратили время других учеников, которые находятся здесь, чтобы учить материал, а не добиваться всего жульничеством и ложью».

Словно во сне Гарри, не глядя, запихнул все свои вещи в портфель и, спотыкаясь, покинул класс, не замечая встревоженных взглядов своих друзей. Исключение! Ему придется покинуть Хогвартс! Даже если директор отстранит его от учебы лишь на время, ему придется вернуться к Дурслям, и внезапно Гарри понял с абсолютной и хладнокровной уверенностью, что он сделает что угодно, лишь бы не возвращаться на Тисовую улицу.

И дело не только в порке, охоте на Гарри, работе по дому, скудном рационе и неохотно выданном дырявом матрасе. Все дело в презрении и неприязни, которые каждый день напоминали ему, что все вокруг жалеют, что он вообще появился на свет. Это было тяжело выносить и тогда, когда он не знал другой жизни, но теперь… Нет. Он просто не может.

Но что ему остается? Как только его исключат, ему придется покинуть школу и своего папу – может быть, навсегда. Директор, наверное, отправит его прямиком к Дурслям, как будто последних шести месяцев никогда и не было. В конце концов, директор, не раздумывая, исключил тех четырех рейвенкловцев.

Гарри пытался подумать, но это тяжело, когда каждый твой инстинкт кричит, что нужно бежать как можно дальше, пока директор до него не добрался.

У него было совсем немного денег – несколько галеонов, оставшихся от похода по магазинам с Хагридом – и в любом случае, куда ему идти? Никто не сдаст комнату ребенку его возраста, ни в магглском, ни в волшебном мире. Он застрял посреди Шотландии, в замке, в котором директору известны все закоулки, без путей к отступлению. Он мог забрать свою метлу, но в такую погоду он замерзнет, не пролетев и десяти миль.

Он знал, что поблизости находится деревня волшебников – он слышал, как другие дети говорят про нее – но она наверняка слишком маленькая, чтобы в ней спрятаться. Нет, ему нужно добраться до Лондона. Он слышал, что там на улицах живет много детей, которые убежали из дома. Благодаря Дурслям он много чего умел, это позволит заработать хоть немного на случайных работах. И конечно, никто его не найдет среди целых миллионов людей.

Но как же туда добраться? Он не может просто сесть на Хогвартс-экспресс. Он даже не знал, ходит ли этот поезд в Хогвартс, когда он не привозит и не забирает учеников на каникулы. Гарри попытался взять себя в руки. Не время стоять здесь и мешкать. Он теряет время. В первую очередь, надо уходить отсюда. Он может спрятаться в Запретном лесу, а потом разобраться, как добраться до Лондона, а там уж он будет в безопасности.

Гарри побежал в общую спальню. Он знал, что придется путешествовать налегке. Как только он доберется до Лондона, то все хорошие вещи наверняка украдут. Он оделся в самую теплую одежду (включая свитер, который связала для него тетушка Молли) и натянул зимние ботинки, которые ему купил папа. Мальчик шмыгнул носом, подумав, что ему придется оставить папу, как и весь Волшебный мир.

Он положил в карман несколько галеонов и быстро набросал записку Рону, где просил его присмотреть за Хедвиг. Может быть, потом он придумает, как забрать ее, но пока что ей будет безопаснее здесь. К тому же Рону был нужен новый фамильяр, так что только справедливо, если он получит Хедвиг. Затем Гарри спрятал любимые фотографии родителей и профессора Снейпа в свой самый тяжелый плащ, жалея, что он не похож по покрою на магглский и надел вязаную шапку. Гриффиндорский шарф он решил оставить. Наверное, он уже больше не гриффиндорец или перестанет им быть, как только профессор Амбридж поговорит с директором. Палочку он спрятал в кобуру. Он слышал разговоры про то, что когда Хагрида исключили, то его палочку сломали, и он не собирался отдавать ее без боя.

Он проверил время. До конца урока остается еще 15 минут. Нужно поторопиться, если он собирается добраться до леса до того, как его начнет искать директор, но он понимал, что без еды долго не протянет. Он решил, что сможет проникнуть на кухню и попросить еды у домашних эльфов. Маловероятно, что директор обратится к ним за помощью в его поисках.

####

Тем временем Рон все больше беспокоился о Гарри. Выражение полной безысходности на лице лучшего друга, когда тот выходил из класса, было пугающим, еще хуже был его откровенный ужас, когда Амбука упомянула исключение.

Наконец, он отбросил перо и начал отчаянно размахивать рукой. «Пожалуйста, профессор, мне нужно в туалет! – выпалил он. – Очень нужно!»

Проигнорировав отвращение на лице профессора и смешки в классе, Рон опрометью бросился прочь из класса и поспешил на поиски Гарри. Он надеялся, что другой мальчик где-то поблизости, поджидает момент, чтобы упросить учителя сжалиться, но Гарри и след простыл. Рон закусил губу. Куда мог пойти Гарри? Рон знал, что он бы на его месте побежал бы прямиком к братьям или родителям, но Гарри? Его друг слишком привык сам о себе заботиться, он не ждал, что все за него решат взрослые, и Рон подозревал, что Гарри вовсе не отравился в подземелье.

Однако он не допускал и мысли, что Гарри покорно отравился в кабинет директора, что бы там ему ни сказала Амбука, так где же он? Напуганный, одинокий, ожидающий предстоящего наказания…? Рон решил для начала проверить Башню. Если Гарри нет в его комнате, тогда надо искать братьев. Они-то знают, что делать.

По прибытию в общую спальню Рон громко выругался такими словами, которые бы гарантировали ему близкое знакомство с деревянной ложкой, услышь его мать. Гарри там не было! Он уже развернулся, намереваясь искать близнецов и Перси, когда его внимание привлек обрывок пергамента на кровати. Он схватил его, и через пару секунд Рон уже бежал что есть сил в подземелье. На поиски братьев нет времени – ему нужен был его дядя!

####

Снейп мечтательно думал о самоубийстве, наблюдая, как очередной класс четверокурсников запарывает простейшее зелье. В свободное от разглядывания друг друга время они игнорировали его четкие инструкции и делали все возможное, чтобы взорвать котлы, друг друга и его подземелья.

Внезапно дверь в класс распахнулась и в нее ввалилось нечто рыжее. Ученики вскрикнули от неожиданности и побросали ингредиенты и палочки для размешивания. Снейп встал из-за стола, намереваясь уничтожить мелкого негодника за такую дерзость.

«Дядя Сев! – выдохнул Рон. – Прочитайте это!» Он сунул зельевару в руки скомканный пергамент, и Снейп, слишком удивленный, чтобы возражать, выполнил его просьбу.

Секундой позже он уничтожил заклинанием все варящиеся зелья в классе. «Все свободны!» - рявкнул он через плечо, исчезая за дверью и оставляя позади шокированный класс и запыхавшегося первогодку.

Дата добавления: 2015-09-03