Dao drovoseka

Содержание:

13 притч о Дровосеке.
Записки не от Дровосека.
DNEVNIchKI NIKODIMA:

- дневниchoк, найденный под лавкой
- дневниchoк, брошенный за печку
- дневниchoк, спрятанный в колодце

14-я притча о Дровосеке.
- P.S. -..
13 ПРИТЧ О ДРОВОСЕКЕ

«Не бойся топора - не он порубит»
«Сильнее всех рубит Дровосека»

1.
Однажды Дровосек, отправившись в лес за дровами, забыл дома топор. По дороге домой он встретил своего старого и свирепого врага-волка. «Ну тебя и рубит» - посмотрев на лицо Дровосека, не выдержав, улыбнулся зверь.

2.
«Джа даст мне все» - думал Дровосек, убегая от голодного тигра по лесу.
«Джа даст мне все» - думал тигр, весело несясь за Дровосеком.

3.
Когда у жены Дровосека родился сын, Дровосек долго парился - что бы такого жене в честь этого подарить. Наконец, не додумавшись ни до чего путного, он притащил ей свой топор.
«Вот бля» - только и смогла выговорить жена в ответ, посмотрев на мужа.
Тогда Дровосек понял, что дал маху, собрал все свои силы и, покраснев, выпалил:
«Ну, хочешь тогда, я тебе дров наколю?»

4.
Однажды в дом Дровосека стал ломиться разъяренный и очень голодный медведь. Дровосек, почуяв беду, схватил свой топор и, занеся его над собой, застыл перед дверью, чтобы долбануть мишку по голове, когда тот ее выломает. Наконец дверь не выдержала и, упав на Дровосека, намертво придавила его полу, крепко сцепившись с деревянным полом топором. Медведь, несколько часов пытавшийся отодрать от пола дверь и добраться до Дровосека, ушел ни с чем - еще более злой и голодный, чем обычно.
Вернувшаяся на следующий день из города жена освободила Дровосека из заточения и еще с неделю смеялась над ним, приговаривая, что, когда он в следующий раз решит в ее отсутствие пойти погулять, не обязательно рубить дверь, достаточно открыть ее традиционным способом.

5.
К Дровосеку часто приезжал его друг Никодим - дровосек из соседнего леса, с которым он познакомился однажды весной, когда по депресняку сначала потерял топор, а потом и заблудился в чужом лесу. Никодим жил один, без жены, печь топил редко и дрова потому колол тоже нечасто, зато времени свободного много было. Вот он к другу и заезжал с удовольствием - чаи на чужих дровишках погонять, да лясы поточить.
Как-то сидели они вдвоем, чаи попивали, да тут Дровосек и спрашивает друга:
- Скажи-ка, друг мой Никодим, а как это ты по лесу без топора ходить не боишься?
Никодим посмотрел на друга, как на хворого:
- Ты что, - говорит, - конечно боюсь! Я ж дровосек.
Тут Дровосек чай пить перестал. Каравай на стол кинул, на Никодима смотрит и почти кричит:
- Так чего ж не носишь???
- А с ним я еще больше боюсь, - отвечает Никодим. - Я ж дровосек.
У Дровосека в глазах помутилось - что сказать не знает, что спросить - тоже. На свой топор смотрит беспомощно, как будто никакая тот ему больше не защита.
Посмотрел Никодим на друга, понял, что рубит того и говорит:
- У меня прием есть секретный. Ежели припрет, скажем, медведь к дереву, али волк какой за мной с голоду погонится..
- Ну!! - почти стонет Дровосек.
- Я, - говорит Никодим, - такую штуку зверям говорю, что их без моего топора рубит, и делать больше ничего не надо - сами дорогу уступают.
- И что же ты говоришь? - почти выдыхает Дровосек.
- А я им говорю, - шепчет другу на ухо, улыбаясь, Никодим, - что тот, кто меня съест, ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ДРОВОСЕКА!

Говорят, после этой истории, Никодим два года рубил за своего друга дрова.

6.
Однажды в лесу Дровосек столкнулся лицом к лицу с Действительностью.
- Ты кто? - спросил у нее Дровосек.
- Действительность, - ответила та.
- А почему у тебя такая большая задница? - спросил Дровосек.
Действительность молча заплакала.

7.
У Дровосека в жизни было две основные радости - дрова рубить да печь ими растапливать.
Когда Никодим однажды задал ему вопрос:
«А представь, друг мой Дровосек, что печь твоя сгорела, а в ней как раз и топор лежал?» - Дровосек понял, что счастье его всегда висело и висит на тонкой и никому неподвластной паутинке.
И даже Никодим ничем не сможет ему помочь, если сгорят и печь и топор

8.
У Дровосека было по жизни два друга - топор да Никодим.
Еще жена была, но ни Дровосека ни Никодима она не понимала и, что самое печальное, понять не особо пыталась. Так что - что она, собственно в лесу делала, было вообще непонятно. Разве что склонность к топору предположить.
Так вот - харило Дровосека порой от такого однообразия, ибо что ни утро - все те же лица - топор, жена, Никодим, да одни и те же медвежьи морды с голодухи из-за деревьев высовываются.
И что с этим богатством ему делать - Дровосек не знал.
А к Деду-Ведуну, что неподалеку жил, пойти боялся - тот один живет - да как посмотрит, да как чего насоветует, так и вовсе деться потом будет от всего этого кошмара некуда.
Так Дровосек парился да маялся, пока Дед-Ведун сам к нему, по дороге в свою избушку, в гости не зашел.
Зашел Дед к Дровосеку, стал на пороге, а Дровосек, как боковым зрением его увидел, так с перепугу в лавку свою, что для гостей предназначена, воткнул, зеленый весь сидит, спасибо, что еще дышит, а в голове одно крутится - сумеет ли он под этой лавкой, если залезет, от Ведуна спрятаться или нет.
Ну, Дед постоял-постоял, а потом «Спасибо» сказал и тактично эдак на эту лавочку уселся.
Ну че, к Дровосеку обращается, - маешься поди?
Маюсь - кисло отвечает Дровосек, но из ступора своего уже выходит и на Деда уже чуть-чуть как живой смотреть начинает.
Паришься?
Парюсь - Дровосек отвечает и опять кислеет - прямо как слива перезрелая, хоть убегай.
Ага, - говорит Дед. - Ну, бывай тогда.
И к двери направляется - на выход.
Вот тут Дровосеку и поплохело по-всамделишному. Понял он - если уйдет Дед-Ведун, то явно вместе с последним Дровосека счастливым днем. Вскочил - и к тому наперерез.
Уж чего он только не делал - и с раскаленным самоваром вокруг Деда скакал, и плюшками с перепугу перед ним жонглировал, и ахинею какую-то нес и обещания бредовые, как школьник, давал - а какие и о чем - сам потом вспомнить не мог. В общем, уломал-таки Деда чай посидеть попить. Но тот все равно ничего Дровосеку больше не сказал и, чай попив, сразу ушел.
Дровосек потом еще неделю раздуплялся. Понять пытался - что произошло. Все плюшки лихорадочно пек, да на входную дверь нервно смотрел.
Да при каждом шорохе вздрагивал.
Успокоился по-немногу.
Так и не понял - чего было.
Но про депресняк как-то забылось.

9.
Однажды к Никодиму, другу Дровосека, пожаловали Шиварнадзе* и Рубинштейн**. Это были два «брата-акробата», как их Дед-Ведун в приватных беседах с Никодимом называл, настоятельно рекомендуя Никодиму яшкаться с ними по меньше (а лучше и вовсе не яшкаться).
Сам Никодим конями педальными их втихаря именовал и боялся до тошноты - потому как ни погоняла их ничего хорошего не обещали, ни вид их никогда ни приятным ни доброжелательным никому не казался.
Услышав их голоса за дверью, Никодим, не раздумывая ни секунды, в окно сиганул и понесся прямиком к Дровосеку. Потому как знал - откроет он или не откроет, архаровцы эти если уж по лесу шататься начали, то к Дровосеку к следующему в гости пожалуют.
И что?
Заходит он к Дровосеку в избу, а там - Ш. И Р. За столом сидят и жена Дровосека чай им подносит. Ш. и Р. Косятся на Никодима и ухмыляются. Проходи, мол, раз сам к нам пожаловал. А у Никодима в глазах темень, ноги подкашиваются, но к столу идет - о предстоящей ночи старается не думать, хотя с последней каплей сна мысленно распрощался. А чувство такое, что сейчас дверь сзади откроется, а там те Ш. И Р., от которых он полесу бежал - здрасьте, мол. Мы тоже к вам на чаек. А Ш. И Р. от смеха под стол сползли только тихо постанывают, да: “Мы тут!” - кричат, когда Никодим замечает, что нет их вокруг.
Так они Никодима вечер промучали, пока тот целиком самовар не опустошил. А потом из под стола выбрались, попрощались со всеми, плюшек набрали, да пошли куда-то, оставив Никодима с Дровосеком, да с его женой раздупляться.
Тут Дровосек быстренько сориентировался - новый самоварчик приволок, да чай с плюшкой Никодиму в руку вставил. Да так еще самовара три, пока тот не очухался, да в себя не пришел.
Весело, в общем, было.
Правда, Никодим потом два дня по лесу ходить боялся, да в свой дом заходить отказывался - все Дровосека норовил вперед заслать - проверить - не сидят ли там Ш. И Р. за столом.
Но успокоился, в конце концов.
Теперь у него всегда самовар горячий на столе.
И окон Никодим больше никогда не закрывает.

»»Полезные справки:

* Шиварнадзе - широко известный в кругах тех, кого грузит, покровитель грузинского кино, особенно когда совсем хреново и оно в башке уже не останавливается.
** Рубинштейн - ученый - исследователь процессов рубилова, происходящего после того, как грузинское кино в башке началось.

// По жизни отношения между Ш.и Р. никому не известны. Но есть анекдот про страшный сон Шиварназе - о том, как ночью к нему пришел Рубинштейн... //
(подробне - см. “Подробный отчет о неофициальном визите Шиварнадзе на фестиваль грузинского кино в г. Киеве)

10.
Дед Ведун.

Дед Ведун редко к друзьям заходил. Все больше со зверьем да духами лесными общался, да иногда молодость вспоминал - разыскивал где-нибудь Ш. И Р. и по лесам за ними гонялся. Да так, что они потом месяцами после такой беготни отлеживались, а у людей на это время мир и покой в головах и душах устанавливался.
Как-то постучал Дед Ведун к Дровосеку - за солью зашел типа, а сам знает - Дровосек какую-то дурь очередную задумал. Заходит - и точно. Сидит Дровосек посреди хаты, надулся, ни с кем не разговаривает, а в глазах огонь такой характерный - как у того, кто от обиды на весь мир в монахи решил податься.
Короче - в руках топор, а в глазах - приговор.
В углу -жена его посуду трет - то всхипнет, то хохотнет нервно, то слезу смахивает.
А Дровосек все больше в страдальца прямо на глазах превращается - уже слеза в глазах блестит, губы дрожат знакомо и на топор с возвышенным выражением лица покашиваться начинает.
Дед Ведун чуть не захохотал от этого зрелища, но, посмотрев на торжественное Дровосечье лицо, передумал, да эдак тихонько за спину зашел, корыто под лавку поставил и воды туда холодной до краев налил. А потом нацепил на себя голову и шкуру сдохшего медведя, которую Дровосек у себя под видом охотничей добычи хранил, похихикал тихонько - потому как сам этого медведя Дровосеку под хату из соседнего леса и приволок, и стал дожидаться того момента, когда Дровосек глаза от всебезысходнейшей тоски закроет. У него по-депресняку это обязательно происходило.
А как закрыл Дровосек глаза, подсел к нему справа тихонько и во всю мощь, под медведя кося, давай реветь: «Ты пошто мя убил, лесоруб окаянный?!!!»
В чем только обезумевший от ужаса Дровосек медведю этому не клялся и на кого только стрелки криком крича не переводил! Даже Деда Ведуна подставить пытался - типа это он мишку уморил, а шкуру ему приволок. Про топор свой Дровосек почему-то забыл. Орал-орал, орал-орал от ужаса чушь всякую, такую, что и повторять опасно - со смеху помрешь, а потом глядит - мишка приседать стал на пол, странно покашливая. А это у Деда Ведуна уже сил не было - ни смеяться, ни смех сдерживать, вот он и мог только - приседать да почти беззвучно кашлять. Но лавочку вышибить из-под Дровосека, когда тот на нее садился, не забыл.
Так что вечер для Дровосека закончился в корыте.
Прохладно, то есть.
Ну, что имел, в том и плавал.

11.
«Гости - они всегда такие..» - ворчал Дровосек после ухода Никодима - «Чай им нальешь, сахар насыплешь - так еще и ложечку подай - размешать»

12.
Однажды Дровосек решил побороть свою жабу. Для этого он уехал в город, выучился на повара и устроился в общепитовскую столовую обеды варить. Месяц исправно варил и чувствовал - доброе дело для людей делает. И крупы ему для них не жалко.
Но как-то раз, эпидемия когда была, поставил его один умник-столоворуководитель на раздачу пищи Хорошо, что жена его, по случаю бывшая в городе, поужинать в эту столовую к нему зашла - увезла его, к вечеру почти задушенного жабой, в лес.
Больше в город его, бедолагу не пускала.
И на кухню тоже.

13.
Однажды ночью Дровосеку приснились два буддиста, озадаченно стоящих в лесу около елки, с топорами в руках. Они явно пытались просветленно решить, кому она достанется, но ничего не получалось. Наконец тот, что постарше, как бы невзначай покрутив в руке топор, мрачно произнес: «Ну, мы ж, блин, одно» - и из-подлобья поглядел на второго. Второй, оценивающе измерив взглядом топор первого, сказал «ага» и, печально вздохнув, опустил глаза. «Ну вот и гуд» - и первый буддист, произнеся это, одним взмахом топора снес елку. А потом положил ее на плечо и ушел.
Второй тоже ушел. Без елки.
Больше этой ночью Дровосеку никаких снов не снилось.

Дата добавления: 2015-09-03