Пролог. Время, не спеша, перевалило за полдень

Время, не спеша, перевалило за полдень. За окном автомобиля проносились пшеничные поля и лавандовые луга. Казалось, что они простилаются золотистым ковром до самой линии горизонта. Но коснуться небесной глади золотом не решались. И раскаленный солнечный диск сияет в полную силу, ослепляя своей безграничной силой и поражая своим могуществом, заставляя меня в который раз содрогнуться от одной лишь мысли, что сила эта — единственная, способная меня погубить.

Чтобы отогнать подобные мысли, я робко, и безумно осторожно, еле касаясь кожи, водила пальцем по дивному символу у себя на запястье, — именно он оберегает меня от силы солнечного света, — это руна, «солнечный щит», объединение рун Солнца и Защиты. Обычно, ее рисуют особыми чернилами или высекают на камнях. Типа, талисман. Но, я рисую ее ручкой и сразу на коже. У меня не было желания лезть, черт знает куда, за особыми чернилами. И, уж тем более, не было времени и навыков, чтобы высекать эту руну на камне. Я была довольна тем, что имела. Тем более, даже в таком виде, могущественная руна не потеряла своих сил. И я знаю точно, что пока этот знак красуется на моей бледной коже, можно ни о чем не беспокоиться.

Это действительно помогает. Дает возможность отрешиться от реальности, пускай и не на долго. Почувствовать себя более свободной. Не связанной цепями возможностей своей сущности. Возможно, даже – в какой-то степени – окрыленной.

Мы едим уже больше часа, и это начинает сводить меня с ума. Уже даже сон не помогает спрятаться от мыслей. Воспоминания преследуют меня куда бы я ни бежала. В клане, в котором я жила вместе с матушкой, использовали силу солнца в качестве наказания за не подчинение правилам. Пытки, публичные казни. Очень многие были убиты. Все это, как нам твердили, ради безопасности клана. Нас держали в страхе перед силой солнечного света. Этот страх засел так глубоко, что кажется, мне уже никогда не полюбить светлый день и голубую небесную гладь, как прежде.

Скорее всего, именно их жестокость по отношению к нашим братьям послужила основной причиной нашего уезда из города. Много воды утекло с тех пор, как нас заставили вступить в Западный Вампирский Клан. Единственная неосторожность послужила тюрьмой длиною в столетие. Мы решили разорвать все связи с кланом и начать жить с чистого листа. Ох, думаю, теперь вполне можно облегченно выдохнуть.
Судорожно втянув воздух ртом, впервые за всю поездку начиная от самого логова, я напомнила себе о том, как на самом деле, приятно дышать. Вместе с притоком на удивление чистого воздуха, я ощутила нечто интригующее своей гаммой запахов. Это был какой-то медово-солнечный аромат. Он совмещал в себе сотню других тонких запахов, переплетающихся между собой, будто нити в паучьей сети. Тогда, что-то глубоко внутри, заставило меня пересмотреть мое изначальное безразличие ко всему происходящему.
Проще, принять это, как неизбежное, чем пытаться разобраться в чувствах, больше походящих на спутавшиеся в тугой клубок нитки. Смогу ли я сшить ими что-то еще? Или это мой предел — моя граница, ставшая высокой каменной стеной за которой, кажется, таится лишь пустыня, наполненная песком. Этот песок, когда-то, был моими воспоминаниями. Вот, что осталось.

В салоне заиграла расслабляющая мелодия, окутывая нас своей славной гаммой звуков. Видимо, матушка заметила то, с каким напряжением я глядела на дорогу. Она отлично понимала, как сильно мне не нравилась идея о переезде. У меня было плохое предчувствие. Мы в такой спешке покинули Клан, что в душе закралось чувство, словно на самом деле мы просто бежим. Снова.

— Бейкон Хиллс — прекрасный город на востоке Калифорнии. Тебе там должно понравиться! У меня хорошее предчувствие. Здесь все будет иначе. — У нее приятный голос. Словно шелковый, касающийся самой сути, способный проникнуть в глубь души и, в одно время, способный обратить одно чувство в противоположное — это безумие превращающее страх в силу. Как сейчас. Однако, за шестьсот лет жизни в бегах, я сумела выработать иммунитет к ее дару.

Что за дар? Матушка способна управлять эмоциями окружающих ее существ. Очень опасный дар. Чтобы научиться ему противостоять нужны долгие годы практики и огромный запас терпения. Я и сама не до конца понимаю, как ей удается с такой легкостью и поразительной незаметностью заставлять людей, либо любые другие существа, выполнять свои прихоти. Да так ловко, что после — жертва действительно будет считать, что сделанное было по его собственной воле. Даже не верится, что это именно я, поддавшись эгоистичному нежеланию отпускать матушку из своей жизни навсегда, обратила ее в вампира. Я об этом никогда не жалела, но иногда задумывалась о том, что было бы останься она обычной смертной. Жалеет ли она, что обрела вечность? К сожалению, даже, если так, матушка никогда не признает этого. Слишком поздно, да и бесполезно, пытаться нарушить законы мира за границей реальности.

— Ты так каждый раз говоришь, а на деле твоя интуиция берет отпуск. — У меня голос тихий, подобный бархатному звону крохотных колокольчиков. — В последний раз мы даже законных десять лет в одном городе не прожили. — Я с незамысловатым выдохом, сцепив руки в замок, опустила их на колени и отвела взгляд от окна. Воспоминания прошедшего года стремительно заполонили пустоту в моем сознании. Старые друзья и, казавшиеся на тот момент сильными, клановые узы. Всего этого мне будет не хватать. — Мне нравился Техас. — Внезапно, даже для самой себя, призналась я. — Даже не смотря на то, что это родина самой ужасной в мире музыки! Я чувствовала себя там, как дома. Не понимаю, зачем нам было так скоро уезжать оттуда? Все же было замечательно!

— В этом городе все будет иначе. Куда лучше, и спокойнее, чем в Техасе. Я обещаю, что в Бейкон Хиллс мы проживем все законные десять лет. — Матушка будто оправдывалась перед мною, хватаясь за слова, как за последнюю связывающую нас нить. — Пойми, так будет правильнее. Я хочу, чтобы хоть где-то ты жила, как обычная девушка.

— За шестьсот лет жизни мне еще не удавалось прожить в спокойствии времени больше, чем отведенном для сна. — Хохотнула я, краем глаза взглянув на матушку. — С чего ты взяла, что что-то может измениться?

Матушка крепче вцепилась отточенными коготками в руль, концентрируя свое внимание лишь на дороге. Ее бесстрастное выражение лица, порой, пугающее своим надменным спокойствием, сейчас отличалось особым холодом. Поджав губы, она втянула ненужный для себя воздух с такой прытью, словно хотела заполнить им все тело, либо ту пустоту, скрывающуюся в груди рядом с сердцем, остановившимся давным-давно.

— Я могу с уверенностью заявить, что в Бейкон Хиллс нет ни одного вампира. — На мгновение в салоне повисла тишина. Даже тихо игравшая из магнитолы мелодия, отыграв последние ноты, остановилась, погружая пассажиров автомобиля в полный мрак. На короткое мгновение мысли, пораженные шоком, словно одичалым током, закружились в голове с такой скоростью, будто те самые картинки в стремительном калейдоскопе. Медленно повернув голову, я обрушила на матушку, самый тяжелый, из всех имеющихся в моем арсенале, вопросительный взгляд. В ответ, Розалия Аддерли, лишь небрежно повела плечом и продолжила тоном, не терпящим пререканий: — Ты не вернешься в Техас. Не после всего того, через что тебе, и мне, пришлось пройти! Эти Старейшины… — Ее безупречная маска безграничного спокойствия, казалось бы, вот-вот треснет и рассыпается осколками полными сожаления и боли, которые она так умело скрывает от чужого взгляда. С виду хрупкая женщина, но внутри нее бушует истинный океан. — Когда-нибудь они поплатятся за все те мучения, что принесли нам и нашим братьям! — Стиснув зубы с такой пугающей жестокостью, что послышался тихий скрежет, и вцепившись в руль тонкими пальцами раз в десять сильнее, матушка упрятала все распахнувшиеся с внезапностью чувства под маску и, уже будучи более спокойной, продолжила: — Мы не должны позволять так легко расправляться с собой. Пусть, Старейшины разы в сто древнее и опытнее нас. Мы должны дать им понять, что уже давно независимы от их гнусного мнения!.. — Остальную часть ее пламенной речи, я благополучно пропустила мимо ушей. Я слышала это каждый день. Матушка даже, когда просто взволнована, начинает злиться и нести праведные речи о клане, его устоях и правилах, а также о Старейших вампирах.

Вступив в Клан ты хочешь ни хочешь, но подчиниться им должен. Иначе убьют, не успеешь ты и клыки выпустить. Я отношусь к этому, как к неизбежному. В конце концов, что мы можем против них? Разве, что станцевать или спеть — этого они точно не умеют. По крайней мере, видеть подобное мне не приходилось и уже не придется.

Не забыв кивнуть матушке в знак согласия с ее мнением, как всегда делала, когда хотела показать, что нахожусь во внимании и слушаю ее бормотание, я потянулась к магнитоле намереваясь увеличить звук. Честно говоря, мне не хотелось вспоминать весь тот ужас, который приходилось совершать, чтобы получить пакет с кровью не только для себя, но и для матушки. Нужно оставить это в прошлом и двигаться дальше. Единственное, что не радует это то, что оставить нужно не только воспоминания. Это не то, чтобы не радует, скорее заставляет задуматься о том, что было бы будь все иначе. Сделай бы я выбор в пользу Клана, например. Как обстояли бы дела в таком случае? Что стало бы с матушкой? Простила бы она меня? Эти вопросы не покидали мою голову ни на секунду, в совокупности, делая мое состояние на данный момент просто — невыносимым. Словно рой пчел поселившийся в сознании не мог найти себе покой, блуждая в Лабиринтах моего разума. Сказать честно? Я ничего не знаю. Да и смысл? Нужно прекратить испытывать собственное терпение и отдаться воле обстоятельств.

Салон заполнился музыкой, лаская слух приятной мелодией. Название композиции я не знала, но это вовсе не мешало мне насладиться ее звучанием. Откинувшись на спинку сидения, я вернулась к тому, чтобы молча разглядывать возникающие в окне пейзажи. Широкие поля сменили густые леса, заполоненные вековыми деревьями.

— Вот и Бейкон Хиллс! — уже пребывая в хорошем настроении, пропела матушка, на короткое мгновение окинув меня изучающим взглядом, словно ожидая моей реакции, когда мы пронеслись мимо таблички, объявляющей въезд на территорию города, в котором мне предстояло прожить долгие десять лет. Я постаралась сохранить бесстрастное выражение лица и тихо слушала музыку, пытаясь разобраться со своими чувствами. Не было внезапно нахлынувшей радости или ожидаемого разочарования. Ощущения медленно расползались по всему телу, словно желая внедриться в каждую клеточку под самую кожу. Только вот к чему отнести эти чувства я не знала. Они были смешанными. Словно игла, вырисовывающая узор алой нитью на ткани. Матушка, будто теряя остатки надежды, умоляюще смотрит на меня: — Скажи хоть что-нибудь.

— Мне нравится. — Улыбнулась матушке так, словно действительно была счастлива видеть живописные края города на востоке Калифорнии. — Здесь красиво.

— О! — радостно воскликнула матушка, с сияющими глазами, цвета кофейных зерен. Ее полные уста растянулись в широкой улыбке, а голос приобрел теплые тона. — Ты еще наш новый дом не видела! Вот, где истинная красота!

— Поверю на слово! — хохотнула я, вновь вернувшись к тому, чтобы изучать картинки, возникающие за окном автомобиля. Вскоре высокие кроны деревьев сменили статные дома и чистые, зеленые газоны. Почему-то, увиденное вызвало у меня улыбку.

— Почти приехали! — объявила матушка и заговорщицки подмигнула мне, плавно поворачивая руль авто. Машина с легкостью подчинилась, заворачивая за поворот. Я нетерпеливо оглядывала представшие взору, миловидные, домики, пытаясь угадать какой из них предназначен нам. С виду они все были чем-то похожи. И одновременно, совершенно отличались друг от друга.

Наконец, автомобиль остановился. От начала улицы наш дом был пятым. Матушка молчаливо глядела на меня, пока я, с бесстрастным выражением лица оглядывала наше новое логово.

Дом был самым обычным и ничем не примечательным, никакого хвастовства и пафоса. Двухэтажный особняк, с аккуратным заборчиком, несколькими деревьями и искусственным ручейком, выглядел именно так, как и было запланировано - неприметно, но симпатично.

— Когда ты это все успела? — в недоумении, спросила я, не забыв добавить улыбку.

Матушка от души расхохоталась. Сейчас она, как никогда, казалась живой и настоящей. За все время наших постоянных переездов, мне прежде не приходилось наблюдать на ее лице такую лучезарную улыбку:

— Это еще не все! — с готовностью ответила матушка. — Но, не все сразу. Давай, для начала, заселимся в дом. Остальное я расскажу по ходу дела.

— Ты меня заинтриговала! — призналась я, мысленно пытаясь вспомнить, когда в последний раз жила в полноценном доме. Видите ли, наш Клан предпочитал скрываться дальше от человеческого глаза. Мы жили в пещере горной гряды не страшась того, что сами можем потерять остатки своей человечности. Почему-то тогда мне вовсе не казалось, что это сумасшествие.

Распахнув дверцу, я не спеша втянула свежего воздуха, и, отодравшись от сидения, вылезла из салона автомобиля. Еще раз взглянув на дом, я ощутила какой-то неимоверный прилив сил. Что-то знакомое расцвело в душе цветком наполненным надеждой — возможно, если я поверю, все действительно изменится.

Закрыв за собой дверцу, я сладко потянулась руками в высь, словно хотела коснуться небесной глади, а потом резко хлопнув в ладоши, принялась помогать матушке с разгрузкой машины.

Н-да, если снаружи дом был самым обычным, то внутри, этим и не пахло. Дорогая мебель, антиквариат, навороченная техника, ну все как заведено у вампиров.

Все мои вещи мы перенесли наверх за один заход. Розалия отдала мне западную спальню с окнами во двор.

Матушка, как никто другой, отлично знала мои вкусовые особенности. Стоило мне переступить порог моей новой комнаты, как я сразу поняла, почему именно она досталась мне. Это была спальня в викторианском стиле — уютная и легкая. Эту легкость не портит даже массивная деревянная кровать. Полог из воздушных тканей, ажурный туалетный столик с резными деталями, светлая отделка с растительным узором, красивый текстиль на окнах и постели вносят гармонию и умиротворенность в атмосфере спальни. Массивный письменный стол из красного дерева и кресло с высокой спинкой. Изысканный и вместительный шкаф-купе, но не с зеркальными панелями, а со стеклянными. На матовом стекле двустворчатой двери, словно рукой настоящего творца, нанесен узор из красивых, переплетающихся между собой цветов сакуры. Это потрясающе!

Ванная одна на два этажа, так что придется делить ее с матушкой. Кажется, я уже начинаю привыкать к своей новой жизни.

Одно из лучших качеств моей матери — своевременное понимание, когда следует оставить в покое, поэтому, когда мы совместными усилиями подняли мои сумки, Розалия оставила меня наедине с моими мыслями. Мне нужно было время и тишина. Матушка отлично это понимала.

Сказать, что мы были разными - промолчать в тряпочку. Словно две стихии, вода и огонь, мне всегда было, где погреться, а ей - остыть. Она хоть и вспыльчивая натура, но лишний раз на рожон не полезет, да и за меня вечно заступалась, палец в рот не клади. Всегда было, о чем поговорить и открыть что-то новое друг в друге.

Внешне мы тоже отличались, даже и не скажешь, что мать и дочь, - если я была самой обычной девчонкой, то Розалия Аддерли блистала в прямом смысле слова: красивые зеленые глаза, как у кошки, пухлые губки, кучерявые каштановые волосы до пояса, стройная аккуратная фигурка. Вампиризм ей только на пользу пошел.

Выложив одежду, с надлежащей аккуратностью, на кровать, я достала туалетные принадлежности и пошла мыться. Хотелось поскорее смыть с себя сегодняшний до безумия длинный день.

Проскользнув в ванную, и стянув с себя одежду, наконец-то залезла под душ. Теплая вода маленькими струйками уносила с собой всю грязь, а с ней и воспоминания о прошлом.
До превращение в вампира, я была очень похожа на матушку. У меня были пышные каштановые волосы, завивающиеся в соблазнительные кудри и ясные, прямо, как у нее, зеленые очи. Видимо, мой не названный создатель был в душе прекрасным художником, или скульптором. Он переступил границу возможного, достигнув чего-то воистину поразительного.
Я не помню кто и как именно меня обратил. Помню только, как очнулась посреди леса до ужаса чем-то напуганная и, что еще хуже, в рваной одежде. Даже думать тошно о том, что могло приключиться со мной.
Я выбежала из душевой кабинки, запрыгивая на ходу в домашние тапочки с мордочками зайчика, и мигом понеслась к зеркалу над умывальником. На меня смотрела обладательница черных глаз, сияющие, словно озера, на белой, почти как снег, коже, обрамленные густыми ресницами, они эффектно хлопали, как крылья бабочки. Алые, будто кровь губы напоминали о природе хищника, таившегося во мне. Но еще больше поражают волосы, точнее их цвет - белый, похожий на молоко, даже немного серебристый.

Собрав вещи, и плетясь по коридору обратно в комнату, я боролась с нахлынувшей усталостью. И слабостью. Но, усталости было больше. Голод плавно окутывал жаждой.

Тихо прошмыгнув в комнату, стараясь не шуметь — матушка с кем-то увлеченно беседовала по телефону, я точно отчетливо слышала ее кокетливый тон… и когда она только успевает заводить знакомства?! — я сняла уютный банный халат и оделась в черную футболку с надписью: «Я фея! Могу фейкануть, а могу и отфеячить», и в свои излюбленные темно-синие джинсы. Хотелось поскорее узнать, с кем так любезничает моя матушка.

Присев за аккуратный туалетный столик, я расчесала спутавшиеся волосы и еще несколько долгих минут смотрела в свое отражение, словно пыталась отыскать там что-то новое, чего раньше не замечала. Только, изначально знала, что это бесполезная трата времени. Пришлось встряхнуть головой так, будто хотела выкинуть из разума лишние мысли. Взглянув на свои руки, я уныло вздохнула. От руны и следа не осталось. Вечно приходится заново рисовать.
Отыскав свою излюбленную ручку в сумке — хорошо, что я не забыла ее, когда в спешке собиралась — принялась старательно вырисовывать руну на запястье левой руки. Я не художник, чтобы красоваться ею, но, по-моему, вышло не плохо.

На кухне, мило щебеча, словно та самая птичка, за стойкой сидела матушка. Я не решилась сразу переступить порог, поэтому задержалась у входа.

— Да-да. Большое спасибо, мистер Хорстон! — хихикала Розалия, водя тонкими пальцами по столу. Хмыкнув, я навострила уши, собираясь бесцеремонно подслушать ее разговор.

— «Что вы, миссис Фаррел! Это вам большое спасибо!» — Эмм… что? Миссис Фаррел? Я подавила рвущееся наружу возмущение, и продолжила начатое дело. Обычно я таким не занимаюсь, но сейчас интерес уж больно бьет. — «Когда ваша дочь будет готова приступить к обучению?» — Э-э-э! Что за обучение? Какого черта! Ничего не понимаю. — «У нас хорошая школа с отличной базой и влиятельными спонсорами. Поверьте, лучше школы, чем наша, в городе нет!»

— Отлично! В таком случае, уже с завтрашнего дня. Сицилия занесет вам документы утром.

— «Договорились!» — С нотками радости отметил мужчина, словно заключил какую-то очень хорошую сделку. — «Буду ждать!»

— До свидание, мистер Хорстон! — промурлыкала матушка, заставляя мое лицо почти машинально скривиться в гримасе отвращения. Буэ! На этом разговор закончился. Клацнув по телефону, Розалия, явно удовлетворенная исходом, блаженно вздохнула.

— Какая, к черту, школа?! — раздраженная, выпалила я, все-таки переступив этот порог. — И почему ты мне раньше не сказала?

— Я же сказала — не все сразу! — возмущенно отозвалась матушка, даже не удостоив меня взглядом.

— Да… но о ТАКИХ новостях нужно говорить заранее! — за считанные секунды, пользуясь своей супер скоростью, я присела за стол напротив матушки, чтобы видеть ее лицо, когда она начнет оправдываться. — Ты хоть представляешь меня, шестьсот-летнего вампира, в школе?! Сидящей за партой и с умным видом слушающую учителя?! Да я там сто лет, как не училась!

— Вот именно! Я хочу, чтобы ты обновила свою базу знаний. Всего-то. — Розалия, невинно хлопая ресницами, пожала плечами. — Ты и так слишком много для нас сделала. Только благодаря твоей силе, мы выстояли в Клане. Теперь, позволь мне защитить тебя. Мы будем жить, как обычные люди! Работать, учиться и заводить новые знакомства.

— Не будет никаких знакомств. Мне не нужны друзья, — покачав головой, тут же отсеяла бредовую мысль. — Школа еще куда ни шло. Но вот общение… — я вздрогнула, от одной лишь мысли, что буду пытаться подружиться с человеческими отпрысками. — Разве не ты меня учила, что с едой порядочные леди не играют. И, уж тем более беседы не ведут. — Я скрестила руки на груди, кидая раздраженный взгляд на мать.

— Сицилия! — с таким возмущением, словно ей крови в стакан не долили, обратилась ко мне матушка. — Что за вздор? Мы не пьем кровь людей!

— Да? А чья, тогда, кровь томится у нас в холодильнике? — сузив глаза, я громко фыркнула.

— Это совершенно другое! Она донорская! — ответила так, словно я оскорбила ее честь. Чем интересно? Правдой? Это же смешно. — Хотя бы попытайся влиться в общество. Я уверена, ты быстро войдешь во вкус! Завтра ты пойдёшь в школу. Занятия начинаются в восемь утра. Распланируй так, чтобы до начала занятий занести бумаги директору, мистеру Хорстону. Надеюсь, тебе все ясно? Потому что я повторять не стану. — Тоном, не подлежащим возражению, закончила матушка и поднявшись со своего места, окинула меня изучающим взглядом. — Я все сказала. И это больше не обсуждается. — Стоило ей отвернуться, как я сразу принялась корчить разные гримасы, словно таким образом, копируя пафосные речи матери. Будто ощутив что-то спиной, она обернулась ко мне лицом и вопросительно выгнула тонкую бровь. — Что ты делаешь?

— Уже начинаю практиковать жизнь тинэйджера двадцать первого века. — Тут же нашлась я, и широко улыбнулась, демонстрируя длинные клыки. — Думаю, у меня отлично получится влиться в общество социопатов. Ну, или шизофреников. Это ведь тоже исключение из общественных норм. — Вслух рассуждала я с таким видом, будто решала проблемы глобального масштаба. — А вообще, я и с ролью грязной маньячки справлюсь.

— Ты невыносима! — возмущенно закатив глаза, ответила матушка, и снисходительно покачала головой, словно не знала, как со мной справиться. Тихо фыркнув, я проследила за ней взглядом и, не удержалась от того, чтобы не ляпнуть очередную гнусность:

— Ты тоже отлично справляешься с ролью грозной мамочки! — хохотнула ей в спину. На мгновение остановившись, она тихо вздохнула и исчезла из комнаты так, словно растворилась в воздухе. Вампиризм сделал свое дело.

Шутки шутками, но я уже ощущаю, что завтрашний день будет ужасным. Не весело улыбнувшись, я встала из-за стола, чтобы наконец-то сделать то, зачем сюда пришла. Ох, как же я голодна! Выпила бы целого человека.

Открыв морозильную камеру, я отыскала нужный ящик, набитый ароматной кровью, запах которой был способен свести с ума не одного клыкастого. Потянув на себя ящик, я неторопливо вытащила пакетик с кровью, предварительно убедившись, что группа вторая. Я не привередничаю. Дело в том, что я предпочитаю питаться той группой крови, которой обладала когда-то сама. У меня была вторая, вот я и люблю квасить вторую группу. Она особенно сладкая, когда свежая. С таким сказочным, кисло-сладким привкусом — пальчики оближешь! Втянув устами приятный, кровавый, аромат, я провела языком по губам, предвкушая ее обжигающий глотку привкус.

— Ммм, — сладостно протянула я, уже готовая разодрать пакет машинально выпущенными клыками. Но, мои манеры такого сделать мне не позволят, поэтому вместо того, чтобы разом осушить пакет, я просто задвинула ящик на его законное место.

Захлопнув дверцу морозильной камеры, я отыскала чистый стакан в верхнем шкафу и максимально осторожно перелила в него кровь. На короткое мгновение, показалось, словно я утратила способность дышать, наблюдая, как кровь плавно заполонила стакан.

Швырнув пакет в мусорную урну, я преспокойно вернулась на свое место за стол. Пользуясь случаем, решила осмотреть кухню. Это классика. Британский стиль отменно вписавшийся в необъятной, своим размером, комнате, был особенно холодным с присущей в нем грацией и силой английского духа. Массивная мебель своей грубостью могла с легкостью рассказать о своих предыдущих хозяевах, которые, скорее всего, были коренными англичанами, с особым достатком и богатой фантазией. Но, не смотря на громоздкие столы, шкафы и, даже, технику, здесь было вполне уютно. Особенно за столом, который красовался в самом центре.

Улыбнувшись своим мыслям, я поднесла стакан к губам вдыхая столь приторный аромат алой жидкости. В груди завопила сущность опасного хищника. Глоток, за глотком, заставляет тело трепетать, обогащаясь силой. Обжигающий, до невозможности сладкий вкус заполоняет пустоту. Медленно подступающее к глотке рычание с легкостью подавляется с очередным глотком. Насыщение плавно окутывает голод, сдерживая его волю стальными цепями. Последняя капля, упавшая на язык, заполонила чашу жуткой боли в глотке и груди, делая ее почти не заметной. Тыльной стороной ладони, я вытерла рот и блаженно улыбнулась. Наконец, я могла сделать глубокий вдох, наполненный какой-то дикой свободой и не ощутить это ужасное, прожигающее, клокочущее в груди чувство жажды. Теперь, можно спокойно ставить крестик напротив «уничтожь-в-себе-монстра-на-месяц», потому что в следующий раз знойная жажда потревожит меня только в следующем месяце.

Поднявшись из-за стола, я вымыла стакан и оставила его в сушке. Так, теперь нужно подготовиться к завтрашнему дню.
Ох, а ведь я не имею ни малейшее представление о том, что сейчас школьники берут с собой в школу. В мое время образование получали с помощью репетиторов. Интересно, а мне одной тетради и ручки хватит? Или туда с собой нужно тонну тетрадок? Ой, все. Я встряхнула головой, желая поскорее избавиться от надоедливых мыслей. Одной тетрадки вполне хватит.
И всё-таки, это будет ужасный день. Новые знакомства, полные лжи и притворства слова, которыми я буду так ловко раскидываться, прямо, как мячом в футболе. И, что еще хуже: постоянное желание кого-нибудь убить будет шаг за шагом поедать остатки моей, с таким трудом сохраненной, человечности. Матушка даже не задумывается о том, что возможно сейчас она совершила самую роковую в своей жизни ошибку, ну… если не считать того случая, когда матушка рассказала моему отцу о том, что я превратилась в демона-кровопийцу. В общем, после этого он сбежал от нее. Или от меня. Не знаю. Ой, все! Я знаю себя и знаю свои возможности. Придется трудно. А, что если в моем классе будет человек со второй группой, - а он обязательно будет! – что в таком случае? Я ведь буду сидеть и мечтать о том, как в темном переулке вскрою ему вены. Даже возможно, что действительно вскрою. Мне будет плевать «где» и «как». Я просто убью его, а моя совесть даже пискнуть не успеет, когда я буду вонзать клыки в его шею. Это будет такая жалость, что после я еще буду корить себя за такую несдержанность. Хотя бы для приличия. А потом, вернусь домой, как ни в чем ни бывало и на этом откроется моя новая страница. Н-да.
С такими вот позитивным настроем и радужными мыслями, я поднялась в свою комнату, желая поскорее забыться сном. Даже наплакавшись вдоволь, я долго не могла заснуть. Мешали постоянный шум дождя и шелест ветра. Я накрылась одеялом с головой, а потом положила сверху подушку, но сон пришел только после полуночи, когда дождь превратился в морось.
Выглянув утром в окно, я лишь с презрением в глазах, поморщилась из-за столь ослепляющего солнечного света. Небо сегодня до неприличия ясное. Хоть бы одна тучка показалась. Или две. А еще лучше, чтобы они заполонили небо своим грязно-серым цветом. Глядеть на них куда приятнее, чем в пустующую голубую гладь. Она, словно отражала мое душевное состояние. Вот он — знак! Все однозначно хуже некуда. Придется напялить очки. А для этого надо еще вспомнить, куда я их положила? Если, конечно, я не оставила их там, в клане. Ох, одна морока.

Все еще было трудно свыкнуться с мыслью, что все встало на свои места. В плане дня и ночи. В клане все отдали предпочтения ночи, чтобы избежать лишнего риска от солнечного света, а днем мы спали. На самом деле, это было мудрое решение. Меньше стычек с людьми и проблем на охоте.

Резким движением задернув шторы, я отвернулась от окна и покачала головой из стороны в сторону, с ужасом вздымающимся в сознании сизым дымом, представила, как буду сидеть за партой и мечтательно облизываться, вслушиваясь в стук сердца в груди какого-нибудь неудачника. Я вздохнула и озадаченно осмотрелась.

Странно, но появилось ощущение, будто я о чем-то забыла. О чем-то очень важном. На короткое мгновение мои властные мысли, словно улетучились в небытие, оставляя мой измученный, поиском ответов на всевозможные вопросы, разум в покое. Взору предстало удивительное зрелище. Пыль. Нет, не то, чтобы я увидела ее впервые в своей жизни. Это как раз-таки нет, с пылью мы знакомы с давних времен. Просто, с ней было что-то не так. Пылинки в воздухе были отчетливо видны с обеих сторон — светлой и темной. Они кружили, словно планеты в небесном танце.

Пыль была такой красивой, что я потрясенно втянула воздух; он со свистом пронесся по моему горлу, а из пылинок рядом с моим лицом образовалась воронка. Что-то не так. Я подумала и поняла, в чем дело: вдох не принес никакого облегчения.

Да, воздух мне давным-давно не был нужен. Легкие его не ждали и никак не отреагировали на приток кислорода. Но, обычно при вдохе я чувствовала облегчение. Казалось, словно вместе с воздухом в тело просачивалась жизнь, о которой я давным-давно забыла. Мне было необходимо это ощущение.

Пусть в воздухе не было необходимости, он мне нравился. В нем я ощутила вкус всей комнаты: красивых пылинок, смесь духоты и более свежего ветерка из коридора. Богатый вкус шелка. Слабый привкус чего-то теплого и желанного, что должно было быть влажным, но почему-то не было… Хотя этот аромат перешибали хлорка и нашатырный спирт, - который матушка только, что пролила на кухне зачем-то, - от него у меня в горле вспыхнула жажда — легкий отголосок вчерашнего огня. Но сильнее всего я ощущала другой запах — смесь меда, сирени, солнечного света и чего-то еще; его источник находился совсем рядом.

И все-таки, откуда это странное напряжение в теле? Что-то явно было не так. Прямо нутром чувствую.

Только спустя несколько долгих секунд размышления, я поняла, что это просто самое обычное волнение перед тем, что мне предстояло сегодня вытерпеть.

Послышались шаги. Уверенные и властные. Видимо матушка закончила свой обряд на кухне и вспомнила о моем существовании.

— Все в порядке? — поинтересовалась матушка. — Я слышала какой-то шум.

— Все в порядке. — Безбожно врала и не краснела.

— В таком случае, собирайся. Тебе еще нужно успеть занести бумаги. Надеюсь, ты помнишь об этом? — У нее строгий голос. Совсем не родной. И это заставляет меня теряться в догадках.

— Помню. — Выдавила я, не оборачиваясь к ней лицом.

— Документы я оставила на столе. Школьный автобус будет через полчаса у остановки. До нее пешком топать целый квартал. Я тебя очень прошу. Не опаздывай. — Вот теперь я узнаю свою матушку. — Я поеду в местную больницу. Может, смогу найти работу. Хорошо?

— Хорошо. Удачи! — отозвалась я, развернувшись к ней лицом. Но, матушка уже ушла. Видимо, моего мнения она и не спрашивала.

Возмущенно закатив глаза, я вздохнула и пошла в ванную комнату, умывшись, побежала переодеваться. Достав из шкафа, черные джинсы и красную рубашку, так гармонирующую с алыми губами, по быстрей натянула их на себя и, расчесывая волосы, подошла к зеркалу. Простой наряд заучки, смотрелся совсем по-другому, сексуально, что ли. Думаю, что для школы — в самый раз. Я аккуратно заколола челку набок, чтобы она не падала на глаза. Изящная заколка с камнем, цвета крови, дополнила наряд. Еще несколько долгих минут, я потратила выбирая обувь. Н-да. Я разрывалась между туфлями на высокой платформе и удобными, но такими простыми, кедами. За сотни лет правила в обществе не изменились. Люди, как встречали по обложке шесть сотен лет назад, так до сих пор и встречают. Нужно произвести хорошее впечатление. С такими мыслями, я обулась в туфли и последний раз посмотрелась в зеркало. Вот и все. Я готова. Не духовно, так хоть физически.
Бумаги, которые должна была отдать директору, я нашла на кухне на столе. Там же был ключ от дома. Повесив сумку на плечо, я сделала глубокий вдох, затем медленный выдох и, расправив плечи, направилась к выходу. Закрыв двери в дом, я спрятала ключ в боковом кармане сумки и прижав тонкую папку с документами к груди, отправилась на поиски остановки.

Дата добавления: 2015-09-03