Глава 12. По глазам бьет сильный белый свет, наполовину исходящий от стен комнаты

POV FRANK

По глазам бьет сильный белый свет, наполовину исходящий от стен комнаты. Точнее, я даже не знаю, как назвать это помещение, ибо с трудом могу предположить, где я нахожусь. Пытаюсь сесть на постели и собраться с мыслями, чтобы восстановить все в памяти, но тут же мое тело пронзает безумная боль во всем теле, заставляя согнуться пополам. Моменты из памяти мгновенно всплывают в голове, и от неожиданности я снова падаю на кровать, закрывая глаза и стараясь восстановить дыхание. Становится почему-то безумно жарко, и пересохшими губами я пытаюсь что-нибудь сказать. Меня мучает сильная жажда, но своим метающимся взглядом я не вижу воды. Перед глазами по стенам идут черные расплывающиеся круги, которые мешают сообразить, что делать; я даже толком не могу понять, где нахожусь. Хочется позвать кого-то, но я не знаю, кого и зачем. Меня сюда привезли или мать, или Джерард; другого объяснения я не находил. Словно веревками меня привязали к постели, и я не мог подняться и даже заполнить легкие воздухом. Странное ощущение дежавю не покидает меня. Руки сжимают и комкают простынь, впиваясь в матрас, и я закусываю нижнюю губу, чтобы не закричать от боли и бессилия.
-Фрэнк?
Слышу знакомый голос и оборачиваюсь в сторону двери, в проеме которой стояла высокая фигура с белым халатом на плечах. Сейчас я был счастлив, что он здесь. Иначе так свихнуться можно в своих мыслях.
Жалел лишь, что он привез меня сюда, а в этом я теперь не сомневался; сейчас придется еще оправдываться перед Джерардом. Это из-за него я тут, и если бы не те побои, все было бы не иначе. Ненавижу. Других чувств я больше не испытывал.
-И зачем? -- спрашиваю пересохшими губами, а голос мой такой непривычный, что хочется уточнить: 'Это точно я?'. Одно безумное желание сейчас же оказаться дома не покидает меня ни на минуту, но я прекрасно понимаю, что этого не будет. По крайней мере, в ближайшее время.
Джер садится на край моей кровати, и я отворачиваюсь от него, не желая даже смотреть в его сторону; но тот мягко берет мое лицо в руки и разворачивает к себе. Я просто смотрю, не говоря ни слова; а о чем теперь можно говорить? Вопросов было слишком много, но ни один из них я не осмеливался задавать; да и нужно было ли?
-Слушай, прости меня. Я поступил, как дерьмо...
-Почему 'как'? -- оборвав его на полуслове, я смеюсь, не собираясь отводить взгляд. --Ты и есть дерьмо, 'любимый'.
Джерард опускает глаза, видимо, не в силах сказать что-нибудь большее. С ним я сейчас хочу говорить меньше всего; во мне накапливаются с новой силой обида и злость. Я никак не могу вспомнить даже причины, почему я тут, а вспомнить то, каким способом вообще здесь оказался уже не представляется реальным. Помню только то, как этот идиот меня избил, как я еле дошел до дома, насквозь промокший, и как я вколол дозу. Все, дальше память отказывалась служить мне, напрочь не желая вспоминать дальнейшие события.
-Слушай, я погорячился, да. Но это далеко не повод покончить с собой! -- Джерард чуть ли не кричит на всю комнату, или палату, как тут это принято называть. Я непонимающим взглядом смотрю на него. Так действительно было?
'Да', -- твердит мне сознание, и я вспоминаю экстаз и безумный кайф. Это было только вчера, а кажется, что прошел целый год - да что там - хоть целая вечность, но никак не один день. Бессмысленно смотрю на Уэя, пытаясь вспомнить еще что-нибудь. Это дается мне с трудом, но тот момент, когда мне было хорошо, я начинаю вспоминать в деталях. Сначала дикая боль во всем теле, потом безмерное количество белого порошка и нирвана. Тогда я явно не понимал, что творил с собой, но уже все равно; что сделано, то сделано. И нет смысла переживать из-за этого; такое бы рано или поздно произошло, можно не сомневаться, ведь себя я отлично знаю.
-Ты меня избил, -- прошипел я, пытаясь придать своему голосу нормальный оттенок, -- и что я должен был делать? Да, я слабый. Я не понимал, что творю. Зачем ты приехал? Вот какого черта ты решил поиграть в супергероя и полез спасать меня? Может, мне и так было хорошо, блять!
Почему-то резко становится плохо, и от нервов и переживаний, вновь вернувшихся, я не смог сдержать стона боли; в глазах потемнело и по всей комнате пошли черные пятна. Я сильно сжал край кровати и руку Джерарда; тот начал что-то говорить, но я уже не разбирал. Прибежала медсестра, и все, что я помнил и чувствовал, это укол. Дальше провал в пустоту, от которой резко становилось хорошо, но и тогда я понимал, что не захочу открыть глаза завтра.

* * *

-Состояние совсем тяжелое, да? -- красивый мужской голос взволнованно спрашивает так часто произносимую в стенах больниц фразу, и было заметно, как трясутся руки у его обладателя.
-Я бы не сказала, что очень; к нам с передозом пачками привозят пациентов. Правда, из них и одной трети не выживает. -- высокий женский голос жестко и быстро отчеканивает слова, будто эта девушка каждый день говорит одни и те же заученные наизусть слова.
-А он как? Тоже не выживет? -- беспокойно теребя край рубашки, мужчина кусает нижнюю губу, стараясь успокоиться.
-Если бы не сломанное ребро, было бы получше. -- девушка смеряет взглядом собеседника и продолжает: -- Вы случайно не знаете, что с ним произошло?
-Нет. -- быстро и сухо отвечает мужчина, слегка отводя глаза. --Я ничего не знаю.
-Ну что ж... -- медсестра немного замялась, стараясь подобрать нужные слова. --Через пару недель, если пойдет на поправку, мы его выпишем. А сейчас надо ждать, пока он придет в сознание и у него не будет таких приступов.
Девушка слегка улыбнулась и пошла вдоль коридора по своим делам; мужчина же медленно съехал вниз по стене, держась за голову руками.

Темнота. Я не вижу даже света, исходящего от окна. Я не вижу ничего, кроме черноты, застилающей взгляд. Поворачиваю голову, чтобы попробовать рассмотреть хоть какие-то предметы, и почти сразу замечаю провода, проведенные к моим рукам. Черт возьми, теперь даже нет ни малейшей надежды на то, что я смогу подняться с постели. Пальцы по-прежнему сжимают простыню, и я с неохотой их разжимаю. От всех этих лекарств никогда не станет лучше, неужели они не понимают? Или все, что происходит с человеком, можно вылечить? Гораздо важнее, что у него творится внутри, нежели лечить то, что снаружи. А то, что внутри, с помощью лекарств исправить невозможно, как бы ни хотелось.
Просыпаться ночью я не любил; кругом тишина и ничто не мешает думать, чего я очень боялся. Когда мысли застилают полностью разум, происходит то, из-за чего я сейчас в этой гребаной больнице. Мне было страшно даже пошевелить ногой, понимая, что все тело пронзит резкая боль. А я, хоть и был мазохистом, но еще не до такой степени сошел с ума. Пожалуй, недолго осталось.
Есть совсем не хотелось, а чувствовалась только безумная жажда; но стакана воды, как ни вглядывайся, я не наблюдал. Еще раз проклиная вслух все на свете, я медленно различал все предметы в палате; кроме тумбочки и кресла, здесь ничего не было. По подоконнику ожесточенно бил ветер, срывая листья, и хотелось рыдать навзрыд от сумасшествия. От несбывшихся мечт и надежд, которые рушились прямо на глазах; от слов, которым никогда не сбыться и от ямы, из которой уже никогда не выбраться.
Вместо слез я просто бессильно опустил приподнятую голову на подушку, и, на свое удивление, постепенно проваливался сон. Когда уже веки окончательно закрылись, я вспомнил строки из какого-то до боли знакомого стихотворения:

Спи,
Недосып - это плохо,
И мысли о том, что никогда не будет твоим, --
Тоже.

Какое-то странное спокойствие одолело меня, и я просто заснул без всяких размышлений и угрызений совести по любому поводу, как и мечтал последние пару недель.

Дата добавления: 2015-09-02