Дуэль как ритуал. Причины дуэли

Существовало несколько основных причин дуэлей. В европейских странах были очень распространены дуэли политические. Политическая борьба, революции и гражданские войны в этих странах часто сопровождались единоборствами, вооруженными столкновениями, поединками и дуэлями. В России тоже были «парламентские дуэли», но они появились столь же поздно, сколь и российский парламент. Имеются в виду нашумевшие в свое время поединки между Н.Е. Марковым и О.Я. Пергаментом, А.И. Гучковым и графом А.А. Уваровым. Но это периферия русской дуэльной истории. Собственно политических дуэлей Россия практически не знала. Зато внешнеполитические перипетии достаточно часто приводили к настоящим дуэльным эпидемиям. Патриотизм и бретерство, чувство личной чести и боевой азарт образовывали некое единство, переплетаясь с рыцарским благородством и великодушием к противнику. Таковыми были дуэли русских дворян с французами, шведами, поляками. Множество дуэлей было между русскими и французскими офицерами в Париже в 1814. «Французы в это время еще не привыкли к поединкам на пистолетах и предпочитали шпаги, но русские в бытность в Париже кончали все ссоры пулями и тем отучали многих сварливцев и охотников до дуэлей, заводивших сначала беспрестанные ссоры» (Бестужев Н.А. Избранная проза. М., 1983. С. 286). С «международными» дуэлями боролись. Александр I «офицерам своей гвардии велел носить в Париже фраки», для того, чтобы вид русских мундиров не ажитировал излишне французов. И если уж дуэль состоялась, важно, «чтоб император знал о ней прежде, нежели известие дойдет до него чрез парижскую полицию. Он не любит дуэлей, но если обстоятельства представлены ему верно, он смотрит на это сквозь пальцы; напротив того, бывали случаи, в которых оба противника наказывались за то только, что хотели утаить свое дело» (Там же. С. 288). Отношения офицеров враждующих стран представляли собой своеобразную рыцарскую «дружбу-вражду»: помимо поединков, они встречались за обеденным и за карточным столом, в театре и в салоне.

Говоря о политических дуэлях, необходимо упомянуть и об «общественно-политических». Когда П. Я. Чаадаев опубликовал свое знаменитое первое «Философическое письмо» (в 15-м номере «Телескопа» за 1836 год), «студенты московского университета приходили к своему начальству с изъявлением желания оружием вступиться за оскорбленную Россию и преломить в честь ее копье..., граф Строганов, тогдашний попечитель, их успокаивал» (Жихарев М.И. Докладная записка потомству о Петре Яковлевиче Чаадаеве // Русское общество 30-х годов XIX века. Люди и идеи. Мемуары современников. М., 1989. С. 100).

Другой сферой, в которой возникали ссоры, приводившие к дуэлям, была сфера служебная. Если политикой в России занимались немногие, то служили практически все. Служили по-разному: кто ради денег, кто ради чинов, кто «Царю и Отечеству», кто за компанию, не имея воображения и сил пойти поперек традиции. Различное отношение к службе – разная степень остроты восприятия того, что на службе происходит. Для одних служба была более или менее необходимой обузой или раздражающей деталью, для других она являлась действительно полем деятельности, и усомниться в их добросовестности значило задеть их честь. Служебные столкновения, даже если они серьезно воспринимались их участниками, далеко не всегда могли привести к дуэли. Они предполагали, в первую очередь, официальный выход из ситуации – жалобу по команде и т. п. Чаще всего подобные столкновения происходили между людьми, стоящими на разных ступенях служебной лестницы, – между начальниками и подчиненными. Вызов на дуэль, оскорбление командира - это уже не дело чести, это бунт. Тут уже нельзя было рассчитывать на традиционные месяц крепости или разжалование с выслугой, тут грозила каторга не на словах, а на деле – так что должны были возникнуть особые причины, особая острота конфликта. Но были и случаи столкновения равных, заканчивающиеся дуэлями. Ссоры вспыхивали не только между поручиками и ротмистрами, но и между генералами. Полковая честь значила для офицера очень много, и часто едва уловимая насмешка над формой плюмажа или цветом мундира, упоминание о неудаче в том или ином бою требовали от офицера решительных действий. Любому офицеру было легче умереть, чем услышать, например, что «между павлоградскими офицерами воры». Иногда сам командир считал себя обязанным встать на защиту чести своего полка, особенно если он полагал, что его подчиненный с этим не справился. Так, командир 33-го егерского полка подполковник С.Н. Старов решил, что А.С. Пушкин нанес обиду его подчиненному. Дело было в Кишиневе в 1822. Один из офицеров-егерей во время вечера заказал музыкантам кадриль, а Пушкин потребовал мазурку, и оркестранты исполнили его желание. Поскольку офицер смолчал, то «пятно» легло на честь всего полка – и командир потребовал удовлетворения. Пушкин серьезно принял вызов, однако дуэль не закончилась: после взаимных промахов поединок сначала был отложен из-за усилившейся пурги, а потом секунданты преуспели в примирении соперников, тем более что оба они своим серьезным отношением к делу уже продемонстрировали взаимное уважение (А.С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. М, 1974. Т. 1. С. 267-271).

Не менее строго защищалась и честь семейная. Неуважение к семье, родовому клану любому его члену расценивалось как личное оскорбление. Особенно остро, естественно, воспринималась обида, нанесенная родственнику, который сам не мог потребовать удовлетворения, – покойному предку, старику, женщине. Честь незамужней женщины защищалась ее братьями, отцом или – довольно редко – женихом. Впрочем, для девушки на выданье намного существеннее было не допустить какой-либо обиды, «истории» – и поэтому такие дуэли случались нечасто. Девушку до замужества не выпускали в свет без сопровождения папеньки, маменьки, тетушек, дядюшек, т. е. людей пожилых и солидных, которые сами на дуэлях не дрались и до такого обострения ситуацию не доводили. Гораздо чаще возникали дуэли за честь жены, так как любые отношения мужчины с замужней женщиной, выходившие за рамки «дозволенных» (т. е. официально-светских или родственных), потенциально представляли угрозу для ее чести и чести мужа. В зависимости от характера мужа и атмосферы в обществе, к которому эта семья принадлежала, поводом для дуэли могло быть все что угодно в диапазоне от неловко сказанной фразы или легкого флирта до попыток увезти даму. Оскорблением мог считаться любой намек, даже «намек на намек». Известный беллетрист граф В. А. Соллогуб в своих воспоминаниях рассказал о случае, происшедшем в октябре 1835: «Накануне моего отъезда я был на вечере вместе с Натальей Николаевной Пушкиной, которая шутила над моей романтической страстью и ее предметом. Я ей хотел заметить, что она уже не девочка, и спросил, давно ли она замужем. Затем разговор коснулся Ленского... Все это было до крайности невинно и без всякой задней мысли. Но присутствующие дамы соорудили из этого простого разговора целую сплетню: что я будто оттого говорил про Ленского, что он будто нравится Наталье Николаевне (чего никогда не было) и что она забывает о том, что она еще недавно замужем. Наталья Николаевна, должно быть, сама рассказала Пушкину про такое странное истолкование моих слов, так как она вообще ничего от мужа не скрывала, хотя и знала его пламенную, необузданную природу» (Соллогуб В.А. Избранная проза. М., 1983. С. 555). Пушкин послал Соллогубу вызов, и только обстоятельства и активность секундантов предотвратили дуэль.

Особым проявлением благородства была защита стоящих ниже на социальной лестнице. Это означало, в первую очередь, признание за ними – за актрисой или за солдатом – права на личное достоинство. Впрочем, граница различия – в ком можно признать личность, а в ком нельзя – была подвижной. Так, для декабриста М. И. Муравьева-Апостола солдат – это в первую очередь человек: «На васильковской площади... я застал учебную команду Черниговского пехотного полка. Инструкторы, унтер-офицеры, держали в руках палки, концы которых измочалились от побоев. Я тогда еще находился на службе, приказал призвать к себе офицера, заведующего учебной командой. Ко мне явился Кузьмин. Напомнив ему о статье рекрутского устава, по которой запрещается при учении бить рекрут, я присовокупил: «Стыдитесь, г. офицер, доставлять польским панам потешное зрелище, показывать им, как умеют обращаться с их победителями». Затем я приказал бросить палки и уехал. Возвратившись к брату я ему рассказал свою встречу с Кузьминым, от которого ожидал вызова. Брат предложил мне быть моим секундантом; требования удовлетворения не последовало. В 1824 году я опять приехал навестить брата и застал у него Кузьмина, который бросился ко мне в объятия, благодаря меня за то, что я его образумил, выставивши перед ним всю гнусность телесного наказания. Брат мне рассказал, что Кузьмина нельзя узнать, что он вступил в солдатскую артель своей роты и что живет с нею, как в родной семье» (Мемуары декабристов. Южное общество. М, 1982. С. 196). Муравьев признает за солдатом право на достоинство и защиту, но не право на честь, не право самому себя защищать. Защита слабого представлялась одним из самых благородных оснований для поединка. Именно в уважении чужого достоинства яснее всего проявляются собственные достоинство и честь. Иной дворянин мог бы заступиться и за обиженную собаку или лошадь, потому что жестоко обращаться с животными недостойно благородного человека, а терпеть недостойное поведение в своем присутствии – значит, самому унижаться до него.

Одна из самых распространенных причин дуэлей – соперничество из-за женщины. Дворянин, ухаживавший за девушкой, защищал свое право самому делать выбор и не давать в нем никому отчета. Дворянин сам, в соответствии со своими чувствами, намерениями, представлениями о чести, определял свои права на женщину. Мужчина может присвоить право защищать женщину, ее честь. Дуэли из-за женщин были постоянной темой светских разговоров. Реально состоявшиеся поединки обрастали фантастическими подробностями. Слухи о дуэлях соперничающих кавалеров были своего рода обязательным «атрибутом» светской красавицы. Без дуэли романтическая любовь превращалась в заурядный флирт. Очень много ссор возникало в быту. На первый взгляд, причины таких ссор кажутся ничтожными, недостойными того, чтобы из-за них подвергать опасности жизнь. Но отношение к повседневной жизни в дворянской среде было очень серьезным. Умение вести себя считалось основой дворянского воспитания. Быт во всех отношениях был жестко связан с социальным положением. Простейшим вещам, например умению пользоваться столовым ножом или носовым платком, придавалось порою большее значение, чем нравственной или интеллектуальной глубине, потому что они были своеобразной визитной карточкой дворянина. Тот, кто нарушает нормы приличия, ведет себя недостойно, а это уже оскорбительно для дворянства в целом и для каждого дворянина в отдельности. Отсюда многочисленные ссоры по, кажется, пустяковым поводам. Кареты на улице не смогли разъехаться – ссора, дуэль. Случайный толчок, неловкость на улице во время гуляния – ссора, дуэль. Слишком восторженные крики или, напротив, пренебрежительное шиканье в театре – ссора, дуэль. Слишком вольный взгляд или наставленный лорнет – ссора, дуэль. Все что угодно: неловкая фраза, движение, бокал шампанского, порция мороженого – ссора, ссора, ссора... Наконец, просто: «Вы мне не нравитесь», – ведь можно же и внешним видом оскорблять звание благородного человека.

Ничтожность причины, в глазах многих дискредитировавшая сам институт дуэли, была только кажущейся. Дворянин – это цельность, мелочей здесь не существует. Увидеть в этой цельности, в этом монолите иерархию не так-то просто, тем более тому, кто живет внутри этих норм и законов. Существовали особые сферы жизни и быта, предрасполагавшие к ссорам и дуэлям и даже предполагавшие их. Эти сферы можно условно назвать «соревновательными». Это все виды азартных игр, «лошадничество» (в том числе и бега), охоту (представлявшую собой смесь спорта и искусства), «театроманию» всех видов и т. п. Конечно, далеко не всякая ссора за карточным столом приводила к поединку, но в светской повести или романе игра в холостяцкой компании почти всегда заканчивалась делом чести. Дворяне ссорились в самых различных ситуациях и по самым различным поводам. Все причины невозможно втиснуть в рамки какой-либо классификации, можно лишь постараться назвать наиболее типичные и привести отдельные, но характерные примеры.

Дата добавления: 2015-08-21