Зигзаг Малфоя 3 страница

— Ну-ка, вы здесь всех знаете? — спросил Слиз­норт Гарри и Невилла. — Вот Блез Забини с ваше­го курса...

Забини ничем не показал, что узнает их, Гарри и Невилл ответили ему тем же — ученики Гриффиндора и Слизерина принципиально терпеть не мог­ли друг друга.

— Это Кормак Маклагген — вы, быть может, встре­чались? Нет?

Маклагген, рослый парень с жесткими волоса­ми, поднял руку в знак приветствия, Гарри и Невилл кивнули в ответ.

— А это Маркус Белби, не знаю, знакомы ли вы? Белби, худой и нервный, натянуто улыбнулся.

— А эта очаровательная юная леди говорит, что знает вас обоих! — закончил Слизнорт.

Джинни скорчила им рожицу из-за его спины.

— Ну вот и прекрасно! — с удовольствием про­говорил Слизнорт. — Я смогу получше со всеми вами познакомиться. Берите салфетки. Обед из моих соб­ственных припасов. Насколько я помню, в тележке по вагонам развозят главным образом лакричные волшебные палочки, это не для стариковского пи­щеварения... Кусочек фазана, Белби?

Белби вздрогнул и покорно взял здоровенный ку­сок — примерно с половину холодного фазана.

— Я сейчас как раз рассказывал Маркусу, что имел удовольствие учить его дядюшку Дамокла, — сооб­щил Слизнорт Невиллу и Гарри, одновременно пус­тив по кругу корзинку с булочками. — Это был вы­дающийся чародей, совершенно выдающийся, и ор­ден Мерлина получил по заслугам. Вы часто видитесь с дядей, Маркус?

К несчастью, Маркус только что набил рот фаза­ном; торопясь ответить, он слишком резко глотнул, посинел и начал задыхаться.

—Анапнео, — спокойно произнес Слизнорт, на­правив волшебную палочку на Белби, дыхательные пути у которого сразу же прочистились.

— Н-не... не очень часто, — пропыхтел Белби со слезами на глазах.

— Ну конечно, он, вероятно, человек занятой, — сказал Слизнорт, вопросительно глядя на Белби. — Едва ли он изобрел Волчье противоядие без долгой и тяжелой подготовительной работы!

— Да, наверное... — Белби, видимо, не решался от­кусить еще фазана, пока Слизнорт не закончил его до­прашивать. — Он... Понимаете, они с моим папой не очень ладят, так что я о нем не так уж много знаю...

Он замялся и умолк Слизнорт одарил его холод­ной улыбкой и тут же повернулся к Маклаггену.

— А теперь о вас, Кормак, — сказал Слизнорт. — Я случайно знаю, что вы часто видитесь со своим дядей Тиверием. У него есть великолепная фото­графия, как вы с ним охотитесь на штырехвостов — в Норфолке, если не ошибаюсь?

— О да, это было классно! — выпалил Маклаг­ген. — С нами еще были Берти Хиггс и Руфус Скрим-джер... Ну, он тогда еще не был министром...

— Ах вот как, вы и Берти знаете, и Руфуса тоже? — заулыбался Слизнорт и принялся угощать всех пи­рожками на маленьком подносике, каким-то об­разом пропустив при этом Белби. — А скажите-ка мне...

Все было так, как и подозревал Гарри. Очевидно, сюда пригласили только тех, у кого имелись очень известные или влиятельные родственники — естес­твенно, кроме Джинни. После Маклаггена настала очередь Забини, и оказалось, что его мама — зна­менитая красавица-колдунья (насколько понял Гар­ри, она выходила замуж семь раз, причем каждый из ее мужей погибал при загадочных обстоятельствах, и каждый оставил ей кучу золота). Следующим до­просу подвергся Невилл; это были тяжелые десять минут, поскольку родители Невилла, прославлен­ные мракоборцы, сошли с ума под пытками, когда их мучили Беллатриса Лестрейндж и еще парочка Пожирателей смерти. У Гарри осталось впечатле­ние, что Слизнорт решил пока не делать оконча­тельных выводов по поводу Невилла, а сперва вы­ждать и посмотреть, проявятся ли у него родитель­ские таланты.

— А теперь, — провозгласил Слизнорт, повора­чиваясь всем корпусом на сиденье с видом конфе­рансье, объявляющего гвоздь программы, — Гарри Поттер! С чего же начать? У меня ощущение, что при нашей встрече летом я лишь чуть-чуть копнул у самой поверхности!

С минуту он любовался Гарри, как будто это был особенно большой и вкусный кусок фазана, затем сказал:

— Вас теперь называют Избранным!

Гарри молчал. Белби, Маклагген и Забини друж­но уставились на него.

— Разумеется, — сказал Слизнорт, не сводя глаз с Гарри, — слухи ходят уже несколько лет... Я помню, как... хм... после той страшной ночи... Лили... Джеймс... а вы остались в живых... Говорили, что у вас, должно быть, какие-то невероятные способности...

Забини тихонько кашлянул, как бы выражая со­мнение и насмешку. Из-за спины Слизнорта послы­шался сердитый голос:

— Ага, Забини, у тебя зато огромные способнос­ти... выпендриваться!

— Ах, батюшки мои! — благодушно усмехнулся Слизнорт, оглянувшись на Джинни, сверкавшую гла­зами в сторону Забини из-за выпирающего слизнор-товского живота. — Берегитесь, Блез! Когда я прохо­дил мимо купе этой юной леди, я видел, как она вы­полнила великолепнейший Летучемышиный сглаз! Я на вашем месте поостерегся бы вставать у нее на пути!

Забини ответил презрительным взглядом.

— Во всяком случае, — сказал Слизнорт, снова повернувшись к Гарри, — этим летом ходят такие слухи! Не знаешь, чему и верить, ведь у «Пророка», как известно, случаются ошибки, но при таком ко­личестве очевидцев не приходится сомневаться, что кое-какие беспорядки в Министерстве имели место, а вы были в самой гуще событий!

Гарри, не видя никакой возможности увильнуть от ответа, если только совсем уж нагло не соврать, кивнул, но по-прежнему ничего не сказал. Слизнорт лучезарно улыбнулся.

— Такая скромность, такая скромность, неуди­вительно, что Дамблдор так к вам привязан... Ста­ло быть, вы действительно были там? Что касается подробностей... они так сенсационны... Просто не знаешь, чему и верить! К примеру, это легендарное пророчество...

— Мы не слышали никакого пророчества, — ска­зал Невилл, становясь пунцовым, как куст герани.

— Верно, — бросилась ему на помощь Джинни. — Мы с Невиллом тоже там были, все это чепуха на­счет Избранного, обычные выдумки «Пророка».

— Вы оба тоже там были? — живо заинтересо­вался Слизнорт, переводя взгляд с Невилла на Джин­ни и обратно, но оба словно воды в рот набрали, не поддавались на его ободряющие улыбки. — Да... что ж... Конечно, «Пророк» частенько преувеличи­вает... — продолжил Слизнорт несколько разочаро­ванным тоном. — Помню, дорогая Гвеног мне гово­рила... Я, разумеется, имею в виду Гвеног Джонс, ка­питана «Холихедских гарпий»...

Он пустился в долгие и запутанные воспомина­ния, но у Гарри осталось четкое ощущение, что Слиз­норт с ним еще не закончил и что Невилл и Джин­ни его не убедили.

Время все тянулось, Слизнорт сыпал история­ми о разных знаменитых волшебниках, которых он обучал в Хогвартсе и которые были прямо-таки счастливы вступить, как он выразился, в Клуб Слиз­ней. Гарри томился, ему хотелось уйти, но он не мог придумать, как сделать это вежливо. Наконец поезд выскочил из очередного долгого участка тумана на свет красного закатного солнца, и Слизнорт огля­делся, мигая в полумраке.

— Боже праведный, уже темнеет! А я и не заме­тил, как зажглись лампы. Идите-ка все переодевай­тесь в школьные мантии! Маклагген, непременно за­ходите ко мне, возьмите почитать ту книгу о штыре-хвостах. Гарри, Блез — просто так заходите, в любое время. Это и к вам относится, мисс, — обернулся он к Джинни с веселым огоньком в глазах. — Ну же, расходитесь, кыш!

Забини отпихнул Гарри и первым вышел в полу­темный коридор, бросив на Гарри злобный взгляд, который Гарри вернул ему с процентами. Сам он, а с ним Джинни и Невилл, как и Забини, направи­лись в конец поезда.

— Я рад, что все это кончилось, — сказал Невилл, сверля глазами спину Забини. — Ты-то как там ока­залась, Джинни?

— Он увидел, как я напустила сглаз на Захарию Смита, — ответила Джинни. — Помните того дура­ка из пуффендуйцев, он еще был у нас в ОД? Привя­зался с расспросами, что да что случилось в Минис­терстве, и так меня довел, я его и шарахнула... А тут входит Слизнорт. Я думала, назначит наказание, а он только восхитился — какой отличный сглаз, и при­гласил на обед. Вот псих, да?

— Это лучше, чем приглашать человека только по­тому, что у него мама знаменитость, — сказал Гарри, хмуро глядя в затылок Забини. — Или дядюшка...

Он не договорил и умолк Ему вдруг пришла в го­лову мысль, отчаянная, но способная принести от­личные результаты... Через минуту Забини вернется в купе слизеринцев с шестого курса, туда, где сидит Малфой, в уверенности, что его никто не слышит, кроме друзей-слизеринцев... Если незаметно туда про­браться, кто знает, что можно увидеть и услышать? Правда, времени осталось всего ничего, до станции Хогсмид не больше получаса пути, судя по безлюд­ным пейзажам за окном, но, раз никто не хочет при­нимать подозрения Гарри всерьез, надо самому по­трудиться, чтобы раздобыть доказательства.

— Встретимся позже, — шепнул Гарри, вытащил мантию-невидимку и набросил ее на себя.

— А ты что будешь... — начал Невилл.

— Потом! — прошипел Гарри и помчался дого­нять Забини, стараясь ступать бесшумно, хотя его шагов все равно почти не было слышно за грохо­том поезда.

В коридоре практически никого не осталось. Почти все разошлись по своим купе переодеться в школьные мантии и собрать вещи. Гарри старал­ся держаться поближе к Забини, насколько это воз­можно было сделать, не касаясь его, и все-таки не успел проскользнуть за ним в купе. Забини уже на­чал закрывать дверь; Гарри быстро подставил ногу, не давая ей задвинуться до конца.

— Да что с ней такое? — разозлился Забини, дер­гая раздвижную дверь и каждый раз натыкаясь на невидимую ногу Гарри.

Гарри схватился за дверь и толкнул изо всех сил. Забини, все еще державшийся за ручку, повалился на колени к Грегори Гойлу, началась свалка. Гарри под шумок шмыгнул в купе и, подтянувшись на руках, за­брался на багажную полку. Очень удачно, что как раз в этот момент Гойл и Забини сцепились друг с дру­гом, а остальные смотрели на них, — Гарри был со­вершенно уверен, что его ноги высунулись из-под мантии. На какое-то ужасное мгновение ему даже по­казалось, что Малфой провожает взглядом его крос­совку, взлетающую вверх, но тут Гойл захлопнул на­конец дверь и спихнул с себя Забини. Растрепанный и недовольный Забини рухнул на сиденье, Винсент Крэбб вернулся к своим комиксам, а Малфой, посме­иваясь, улегся на два сиденья сразу, положив голову на колени Пэнси Паркинсон. Гарри на полке скрю­чился под мантией, подоткнув ее под себя со всех сторон, и стал смотреть, как Пэнси Паркинсон пе­ребирает прилизанные белобрысые волосы Малфоя с такой самодовольной улыбкой, словно другие дев­чонки только и мечтали бы оказаться на ее месте. Качающаяся под потолком лампа ярко освещала эту сцену, Гарри свободно мог прочесть каждое слово в комиксах, которые читал Гойл прямо под ним.

— Ну что, Забини, — сказал Малфой, — что нуж­но этому Слизнорту?

— Просто подыскивает людей со связями, — от­ветил Забини, все еще злобно косившийся в сторо­ну Гойла. — Не сказать чтобы он так уж много их нашел.

Этот ответ, похоже, не понравился Малфою.

— Кого он еще позвал? — требовательно спро­сил он.

— Маклаггена из Гриффиндора, — сказал Забини.

— Ну да, у него дядя большая шишка в Мини­стерстве, — сказал Малфой.

— Еще какого-то типа по фамилии Белби из Когтеврана...

— Вот еще, он такой придурок! — ввернула Пэнси.

— А еще Долгопупса, Поттера и малявку Уизли, — закончил Забини.

Малфой резко сел, сбросив руку Пэнси.

— Он пригласил Долгопупса?!

— Ну, наверное, пригласил, раз Долгопупс там оказался, — равнодушно ответил Забини.

— Да чем Долгопупс мог заинтересовать Слизнорта?

Забини пожал плечами.

— Поттер — понятно, драгоценный Поттер, оче­видно, Слизнорт хотел поглядеть на Избранного, — злобно усмехнулся Малфой, — но эта малявка Уиз­ли! В ней-то что такого особенного?

— Многим мальчишкам она нравится, — сказа­ла Пэнси, искоса наблюдая за реакцией Малфоя. — Даже ты считаешь ее хорошенькой, правда, Блез? А ведь мы все знаем, какой ты разборчивый!

— Да я бы побрезговал прикоснуться к такой пре­дательнице, которая ни во что не ставит чистоту крови, будь она хоть раскрасавица, — холодно ото­звался Забини.

Пэнси была очень довольна. Малфой снова улег­ся к ней на колени и позволил ей дальше гладить его волосы.

— В общем, вкусы Слизнорта оставляют желать лучшего. Может быть, он впал в старческий маразм.

А жаль, отец всегда говорил, что в свое время это был неплохой волшебник Папа был у него любим­чиком. Наверное, Слизнорт не знает, что я тоже еду этим поездом, не то бы он...

— Я бы на твоем месте не особо рассчитывал на приглашение, — сказал Забини. — Когда я только пришел, он спросил меня про папу Нотта. Вроде они старые друзья, но как услышал, что его арестовали в Министерстве, не обрадовался и Нотта так и не пригласил, верно? По-моему, Слизнорта не привле­кают Пожиратели смерти.

Малфой явно разозлился, но выдавил из себя ис­ключительно невеселый смешок.

— Да кому вообще интересно, что его привле­кает? Кто он, в сущности, такой? Просто дурацкий учителишка. — Малфой демонстративно зевнул. — Я о чем — может, в будущем году меня и в Хогвартсе-то не будет, так какая мне разница, как ко мне от­носится какой-то толстый старикан, обломок дрях­лого прошлого?

— Как это — в будущем году тебя не будет в Хогвартсе? — возмутилась Пэнси и даже прекра­тила ухаживать за волосами Малфоя.

— Да так уж, кто знает, — ответил Малфой со сла­бым намеком на самодовольную улыбочку, — мо­жет быть, я... ну... пойду дальше, буду заниматься бо­лее важными вещами.

Скорчившись под мантией-невидимкой на ба­гажной полке, Гарри почувствовал, как у него зако­лотилось сердце. Что скажут на это Рон и Гермиона? Крэбб и Гойл вытаращились на Малфоя, разинув рты; как видно, они не подозревали о его планах заняться более важными вещами. Даже Забини позволил лю­бопытству отразиться на своем красивом лице. Пэн­си снова принялась медленно поглаживать Малфоя по волосам, вид у нее был ошеломленный.

— Ты говоришь... о нем?

Малфой пожал плечами:

— Мама хочет, чтобы я закончил школу, но я лич­но считаю, что это теперь не так уж важно. Ну, по­думайте сами... когда Темный Лорд придет к власти, разве для него будет иметь значение, кто сколько сдал СОВ и какие у кого оценки по ЖАБА? Да нет, конечно... Он будет смотреть, кто как ему служил, кто больше был ему предан...

— И ты думаешь, что можешь как-то послужить ему? — с убийственной иронией поинтересовался Забини. — В шестнадцать лет, даже еще не закон­чив школу?

— Я же только что об этом говорил, нет? Может быть, для него не имеет значения, закончил я школу или не закончил. Может быть, для того, что он мне поручил, совсем не требуется свидетельства об об­разовании, — тихо сказал Малфой.

Крэбб и Гойл сидели с разинутыми ртами, слов­но горгульи. Пэнси смотрела на Малфоя чуть ли не со священным трепетом.

— Уже видно Хогвартс. — Малфой, явно наслаж­даясь произведенным эффектом, показал в темноту за окном. — Пора надевать мантии.

Гарри неотрывно смотрел на Малфоя и потому не заметил, как Гойл потянулся за своим чемоданом; чемодан, сползая с полки, больно стукнул Гарри в ви­сок Он невольно охнул, и Малфой сразу посмотрел на багажную полку, задумчиво сдвинув брови.

Гарри не боялся Малфоя, но все-таки ему не хо­телось быть застигнутым с мантией-невидимкой по­среди компании недружелюбно настроенных слизеринцев. Со слезящимися глазами и гудящей от боли головой он вытащил волшебную палочку, стараясь, чтобы мантия при этом не сбилась, и стал ждать, за­таив дыхание. К счастью, Малфой, видимо, решил, что ему послышалось. Он вместе с остальными на­тянул на себя мантию, запер чемодан, а когда поезд начал рывками замедлять ход, застегнул у горла но­венький плотный дорожный плащ.

Гарри видел, как коридор понемногу наполняется народом, и тихо надеялся, что Рон и Гермиона вы­несут на платформу его вещи. Сам он не мог сдви­нуться с места, пока все не уйдут из купе. Наконец поезд дернулся в последний раз и остановился. Гойл открыл дверь и вышел, расталкивая толпу второкур­сников. Крэбб и Забини поспешили за ним.

— Ты иди, — сказал Малфой Пэнси Паркинсон, которая поджидала его, протянув руку, как будто на­деялась, что они возьмутся за руки. — Мне тут нуж­но кое-что проверить.

Пэнси ушла. Теперь в купе остались только Гарри и Малфой. Ученики проходили мимо, один за дру­гим спускались на темную платформу. Малфой по­дошел к двери и опустил шторки. Теперь из коридо­ра не было видно, что происходит в купе. Потом он наклонился и снова отпер свой чемодан.

Гарри перегнулся через край багажной полки, сердце у него стучало все быстрее. Что такое Мал­фой хочет скрыть от Пэнси? Неужели Гарри сейчас увидит тот таинственный предмет, который так не­обходимо было починить?

— Петрификус Тоталус!

Без всякого предупреждения Малфой нацелил волшебную палочку на Гарри, и того мгновенно па­рализовало. Словно в замедленном кино он свалил­ся с багажной полки и грохнулся на пол, так что все купе задрожало. Он лежал у ног Малфоя, ман­тия-невидимка распахнулась и почти вся оказалась под ним, так что он остался на виду, как был, с не­лепо поджатыми ногами. Он не мог пошевелиться, мог только смотреть, не мигая, на Малфоя, который широко улыбался.

— Так я и думал, — сказал Малфой, ликуя. — Я слы­шал, как Гойл задел тебя чемоданом. И мне показалось, я видел, как мелькнуло что-то белое, когда За­бини вернулся... — Его взгляд задержался на кроссов­ках Гарри. — Это, наверное, ты держал дверь, когда Забини хотел ее закрыть? — Он задумчиво взглянул на Гарри. — Ничего особенно важного ты не услы­шал, Поттер. Но, раз уж ты мне попался...

И он с силой ударил Гарри ногой в лицо. Гарри почувствовал, как у него хрустнул нос, кровь брыз­нула фонтаном.

— Это тебе за моего отца... А теперь... Малфой вытащил из-под неподвижного тела Гар­ри мантию-невидимку и набросил на него.

— Вряд ли тебя найдут раньше, чем поезд вер­нется в Лондон, — тихо проговорил он. — Увидим­ся, Поттер... А может, и не увидимся.

И, не забыв по дороге наступить на пальцы Гар­ри, Малфой вышел из купе.

Глава 8 СНЕГГ ТОРЖЕСТВУЕТ

Гарри не мог пошевелить ни одним мускулом. Он лежал под мантией-невидимкой, чувствуя, как кровь хлещет из сломанного носа, горячая и мокрая, и за­ливает лицо. Из коридора доносились голоса и шаги. Первой мыслью Гарри было, что купе наверняка осмо­трят, прежде чем поезд отправится в обратный путь. Но тут же пришло мучительное осознание: даже если кто-нибудь заглянет в купе, его не увидят и не услы­шат. Оставалась одна надежда, что кто-то случайно зайдет сюда и наступит на него.

Гарри никогда еще не чувствовал такой ненавис­ти к Малфою, как сейчас, когда лежал на спине на­подобие карикатурной черепахи, и кровь залива­лась ему в открытый рот, вызывая тошноту. Надо же было вляпаться в такую дурацкую историю... Вот за­тихли последние шаги, ученики столпились на тем­ной платформе, было слышно, как они там болтают и шумно передвигают чемоданы.

Рон и Гермиона решат, что он сошел с поезда, не дожидаясь их. К тому времени, когда они добе­рутся до Хогвартса, займут места в Большом зале, несколько раз осмотрят гриффиндорский стол и наконец поймут, что Гарри здесь нет, он, несомнен­но, будет уже на полдороге к Лондону.

Он попытался издать какой-нибудь звук, хотя бы захрипеть, но не смог. Тогда он вспомнил, что неко­торые волшебники, такие, как Дамблдор, умеют кол­довать, не произнося заклинания вслух, попытался призвать к себе выпавшую из руки волшебную па­лочку, мысленно повторяя: «Акцио, волшебная па­лочка!» — но ничего не получилось.

Ему казалось, что он слышит шелест листьев на деревьях вокруг озера и далекое уханье совы, но ни­каких признаков того, что его ищут, не было. И уж тем более (он чуточку презирал себя за эту мысль) нигде не раздавалось панических голосов, спраши­вающих, куда пропал Гарри Поттер. С растущей без­надежностью он представлял себе, как вереница ка­рет, запряженных фестралами, приближается к шко­ле, и взрывы приглушенного хохота доносятся из той кареты, где Малфой пересказывает своим друж-кам-слизеринцам, как он избил Гарри.

Поезд дернулся, и Гарри перекатился на бок Те­перь он смотрел не в потолок, а на пыльную ниж­нюю сторону сиденья. Пол начал вибрировать — это ожил, взревев, паровоз. «Хогвартс-экспресс» отправ­лялся в обратный путь, и никто не знал, что Гарри остался в вагоне...

Вдруг он почувствовал, что мантия-невидимка слетела с него, и чей-то голос у него над головой сказал:

— Здорово, Гарри.

Сверкнула вспышка красного света, и к Гарри вернулась способность двигаться. Он приподнялся, упираясь в пол, сел, приняв более достойную позу, наспех вытер кровь с лица тыльной стороной ла­дони, поднял голову и увидел Тонкс. Она складыва­ла мантию-невидимку, которую только что сорва­ла с него.

— Давай-ка двигать отсюда поскорее, — сказала она. Окна уже заволокло клубами дыма от паровоза, поезд тронулся. — Пошли, будем прыгать.

Гарри выскочил за ней в коридор. Тонкс распах­нула вагонную дверь и спрыгнула на платформу, все быстрее скользившую мимо, — поезд набирал ход. Гарри тоже прыгнул, слегка покачнулся, приземля­ясь, но сразу выпрямился и успел увидеть, как свер­кающий алый паровоз, разгоняясь все быстрее, ис­чезает за поворотом.

Прохладный ночной воздух приятно холодил разбитый нос. Тонкс смотрела на него; Гарри было неловко и страшно досадно, что она нашла его в та­ком идиотском виде. Метаморфиня молча протяну­ла ему мантию-невидимку.

— Кто это сделал?

— Драко Малфой, — с горечью ответил Гарри. — Спасибо, что... В общем, спасибо.

— Не за что, — без улыбки сказала Тонкс. Насколь­ко Гарри мог разглядеть в темноте, у нее были все те же мышиного цвета волосы и несчастное вы­ражение лица, что и в ту ночь, когда он видел ее в «Норе». — Постой минутку спокойно, я поправ­лю тебе нос.

Эта идея Гарри не очень вдохновила. Он рассчи­тывал заглянуть в больничное крыло к мадам Помфри, которой больше доверял по части исцеляющих заклинаний, но говорить об этом ему показалось неудобно, так что он встал неподвижно и зажму­рил глаза.

— Эпискеи! — произнесла Тонкс.

Носу Гарри вдруг стало очень жарко и тут же — очень холодно. Гарри поднял руку и осторожно по­щупал нос. Вроде все было в порядке.

— Спасибо большое!

— Ты лучше накинь свою мантию, и пойдем к школе, — сказала Тонкс, по-прежнему без улыбки.

Когда Гарри снова закутался в мантию, Тонкс взмахнула волшебной палочкой; из палочки выле­тело огромное серебристое четвероногое существо и умчалось в ночь.

— Это был Патронус? — спросил Гарри. Он уже видел раньше, как Дамблдор передавал сообщения таким способом.

— Да, я хочу дать знать в замок, что ты со мной, чтобы они не беспокоились. Идем, не стоит тя­нуть.

Они зашагали по аллее, ведущей к школе.

— Как вы меня нашли?

— Я заметила, что ты не сходил с поезда, и я зна­ла, что у тебя есть эта мантия. Подумала, что ты за­чем-то спрятался. Увидела купе с задернутыми штор­ками, заглянула проверить.

— А что вы вообще здесь делаете? — спросил Гарри.

— Я теперь постоянно здесь дежурю, в Хогсми-де. Дополнительная охрана школы, — объяснила Тонкс.

— Только вы одна дежурите, или...

— Нет, еще Праудфут, Сэвидж и Долиш.

— Долиш — это тот мракоборец, которого Дам­блдор оглушил в прошлом году?

— Он самый.

Они брели по темной, пустынной дороге, сле­дуя за свежими следами от колес. Гарри покосился на Тонкс из-под мантии. В прошлом году она была такая любопытная (даже иногда чуточку надоедли­вая), постоянно смеялась, шутила. А теперь Тонкс ка­залась намного старше, сделалась более серьезной и целеустремленной. Неужели это все из-за того, что случилось в Министерстве? Гарри со смущени­ем подумал, что Гермиона наверняка посоветовала бы ему как-то утешить Тонкс, поговорить о Сириусе, сказать, что она ни в чем не виновата, но он не мог себя заставить. Он вовсе не винил ее в смерти Си­риуса, тут она была виновата не больше других (уж, во всяком случае, не больше самого Гарри), просто ему было тяжело разговаривать о Сириусе, и он вся­чески старался этого избегать. Так они и шли молча через холодную тьму. Длинный плащ Тонкс с шоро­хом волочился за ними по земле.

Раньше Гарри всегда проезжал здесь в карете, и сейчас в первый раз заметил, как далеко до шко­лы от станции в Хогсмиде. Наконец он с облегчени­ем увидел высокие каменные столбы по обе сторо­ны ворот с фигурами крылатых вепрей наверху. Он замерз, проголодался, и ему не терпелось поскорее расстаться с этой новой угрюмой Тонкс. Но когда он протянул руку и толкнул ворота, оказалось, что они заперты.

—Алохомора! — уверенно произнес он, напра­вив волшебную палочку на висячий замок, но ни­чего не случилось.

— Здесь это не подействует, — сказала Тонкс. — Дамблдор лично заколдовал ворота.

Гарри огляделся.

— Я могу перелезть через ограду, — предложил

он.

— Нет, не можешь, — скучным голосом ответи­ла Тонкс. — На ограде тоже заклинания против не­санкционированного вторжения. Этим летом меры безопасности усилили в сто раз.

— Ну, тогда, — сказал Гарри, которого начинало раздражать ее равнодушие, — мне, видимо, придет­ся здесь заночевать.

— Вон кто-то за тобой идет, — сказала Тонкс. — Смотри.

Вдали, у подножия замка, показался раскачиваю­щийся фонарь. На радостях Гарри даже подумал, что сможет без труда перетерпеть сиплые разгла­гольствования Филча на тему о том, как нехорошо опаздывать и как в доброе старое время поддержи­вали дисциплину посредством регулярного исполь­зования тисков для больших пальцев. Только когда мерцающий желтый огонек был уже футах в деся­ти от них и Гарри стащил мантию-невидимку, что­бы его могли увидеть, он вдруг с отвращением узнал озаренные светом фонаря крючковатый нос и длин­ные сальные черные волосы Северуса Снегга.

— Ну-ну, — хмыкнул Снегг, извлекая волшебную палочку и прикасаясь ею к висячему замку, отчего цепи тут же разошлись в стороны и створки ворот со скрипом распахнулись. — Очень мило, что вы наконец-то соизволили явиться, Поттер, хотя вам, по-видимому представляется, что школьная мантия сильно повредит вашей красоте.

— Я не мог переодеться, у меня не было... — на­чал Гарри, но Снегг перебил его на полуслове.

— Нет необходимости ждать, Нимфадора. Со мной Поттер в полной... хм-м... безопасности.

— Я думала, что мое сообщение примет Хагрид, — сказала Тонкс, нахмурившись.

— Хагрид, как и Поттер, опоздал на пир по слу­чаю начала учебного года, так что я получил со­общение вместо него. Кстати, — прибавил Снегг, отступая в сторону, чтобы Гарри мог пройти в во­рота, — любопытно было увидеть твоего нового Патронуса.

Он с грохотом захлопнул створки прямо перед ее носом и снова коснулся замка волшебной палоч­кой. Цепи, звякая, поползли на место.

— По-моему, прежний был лучше, — сказал Снегг с нескрываемым злорадством в голосе. — Новый слабоват.

Снегг повернулся, качнув фонарем, и Гарри на мгновение увидел потрясение и гнев на освещен­ном лице Тонкс. Потом ее снова скрыла тьма.

Гарри двинулся за Снеггом к школе.

— Спокойной ночи, — крикнул он через плечо. — Спасибо... Спасибо за все!

— Пока, Гарри.

Наверное, целую минуту Снегг ничего не гово­рил. Гарри чувствовал, как его захлестывают волны ненависти, такой сильной, что казалось невероят­ным, как это Снегг не замечает ее жара. Гарри тер­петь не мог Снегга с самой первой их встречи, но окончательно и бесповоротно Снегг восстановил его против себя своим обращением с Сириусом. Что бы там ни говорил Дамблдор, у Гарри летом было время подумать, и он пришел к выводу, что Сириус в ночь своей гибели помчался в Министерство не в последнюю очередь из-за ехидных намеков Снегга, якобы он, Сириус, сидит в безопасности и прячет­ся, пока другие члены Ордена Феникса рискуют го­ловой, сражаясь с Волан-де-Мортом. Гарри не желал расстаться с этой мыслью, потому что это позво­ляло обвинить Снегга, что было само по себе при­ятно, а кроме того, Гарри очень хорошо знал: если есть на свете человек, который не огорчился из-за смерти Сириуса, то именно этот человек идет сей­час рядом с ним в темноте.

— Думаю, следует оштрафовать Гриффиндор на пятьдесят очков за ваше опоздание, — сказал Снегг. — Плюс еще, скажем, двадцать очков за появление в ма-гловской одежде. Я, пожалуй, не припомню другого такого случая, чтобы один из факультетов оказался с отрицательным количеством очков в первый же день учебного года — даже еще не успели приступить к десерту. По-моему, вы установили рекорд, Поттер.

Гарри показалось, что кипевшие в нем ярость и не­нависть раскалились добела, но он скорее согласил­ся бы вернуться в Лондон в обездвиженном виде, чем рассказать Снеггу отчего он опоздал.

— Надо думать, вы рассчитывали на эффектный выход? — продолжал издеваться Снегг. — И поскольку летающего автомобиля на сей раз под рукой не ока­залось, вы решили, что ворваться в Большой зал в са­мом разгаре праздника тоже будет достаточно дра­матично.

Гарри молчал, хотя у него было такое чувство, словно его сейчас разорвет на куски. Он знал, что Снегг для того и вызвался пойти за ним — ради этих нескольких минут, пока он может без свидетелей из­мываться и куражиться над Гарри.

Наконец они подошли к ступеням у входа в за­мок. Огромные дубовые двери распахнулись, про­пуская их в просторный, вымощенный каменными плитами вестибюль, и стали слышны смех, разго­воры, звон тарелок и бокалов из раскрытых дверей Большого зала. Гарри подумал, не надеть ли ему сно­ва мантию-невидимку, чтобы незаметно добраться до своего места за длинным гриффиндорским сто­лом (который, как нарочно, находился дальше дру­гих от входа).

Дата добавления: 2015-09-02