Глава восемнадцатая. Не успела я открыть рот, как провалилась в новый сон.

Не успела я открыть рот, как провалилась в новый сон.

Я оказалась на кухне. В этом сне я одновременно чувствовала себя и наблюдала за собой со стороны. Кухня была современная, ярко освещенная, гораздо больше, чем надо женщине, которая не умеет готовить. Я стояла у раковины, руки по локоть в мыльной пене, пахнущей апельсином. Я мыла тарелки, причем не очень-то хорошо, но чувствовала себя счастливой и даже не замечала этого. На полу лежали части посудомоечной машины — теперь понятно, почему мне приходится мыть посуду вручную.

Из комнаты доносились звуки «Sweet Home Alabama»[12], я мыла посуду и тихонько подпевала. Меня наполняла радость, сначала я даже растерялась, настолько забытым было это ощущение после всего, что со мной приключилось, особенно после похищения онейридами. Пропев еще несколько строчек, я поставила мокрую чашку рядом с раковиной и обернулась, чтобы заглянуть в гостиную.

Там, на одеяле, в окружении мягких игрушек, сидела маленькая девочка лет двух. Она обнимала плюшевого жирафа, который гремел, когда она трясла его. Как будто почувствовав мой взгляд, она оторвалась от игрушек и посмотрела мне прямо в глаза.

Ее щечки еще не потеряли младенческой пухлости. Светло-каштановые локоны обрамляли личико с большими карими глазами и темными пушистыми ресницами. Она была просто прелесть. За ней на диване клубочком свернулась Обри, а рядом лежала Годива.

Девочка радостно улыбнулась, и на одной щечке появилась крошечная ямочка. Меня захлестнуло волной любви и радости, мое настоящее измученное «я» с трудом смогло выдержать такой ураган чувств. Как и в первый раз, когда мне приснился этот сон, я точно, абсолютно точно знала, что эта девочка — моя дочь.

Потом я вернулась к мытью тарелок, хотя мне ужасно хотелось пойти в гостиную. Чертовы заботы по хозяйству. И сновиденная, и реальная «я» хотели только одного — быть рядом с этим ребенком. Впитывать каждую ее черточку, смотреть на нее вечно, на ее глазки и длинные ресницы, на эти пушистые кудряшки.

Сопротивляться не осталось сил, да и тарелки порядком надоели, поэтому я снова обернулась. Девочки не было. Я бросила тарелки и тут же услышала стук, а потом отчаянный рев.

Я бросилась в гостиную, Обри и Годива встрепенулись, когда я пронеслась мимо них. В дальнем углу комнаты на полу, около стола с острыми краями сидела моя дочка, прижимая ладошку ко лбу. Она рыдала, и слезы струились по щечкам.

В мгновение ока я оказалась рядом и крепко ее обняла. Мне самой хотелось рыдать от ощущения крошечного теплого тела на руках. Я укачивала ее, шепча бессвязные слова утешения, нежно целуя шелковистые волосы. Постепенно она перестала плакать, положила голову мне на грудь и успокоилась. Мы просидели так с минуту, наслаждаясь тем, что мы есть другу друга, и тут я услышала шум подъезжающей машины и приподняла голову.

— Слышишь? — спросила я. — Папа приехал.

Мое радостное возбуждение сразу же передалось девочке и отразилось на ее лице, я встала, держа ее на бедре. Если учесть мой небольшой рост, это требовало некоторой координации.

Мы подошли к входной двери и вышли на крыльцо. На улице уже стемнело, только фары машины светились вдалеке, освещая ровный слой сверкающего снега на лужайке перед домом и на дорожке. Снег падал сплошной стеной. Я не узнала место, но это точно не Сиэтл. Если бы в Сиэтле выпало столько снега, в городе уже ввели бы чрезвычайное положение и стали готовиться к концу света. А мы с дочкой совершенно спокойно смотрели на эту картину, не обращая на снег особого внимания. Не знаю, где мы находимся, но тут такая погода — обычное дело.

Я услышала, как машина припарковалась у дорожки. Сердце наполнилось радостным предвкушением. За машиной я разглядела слабо освещенный силуэт мужчины. Он достал чемодан на колесиках и закрыл багажник. Девчушка захлопала в ладоши от радости, а я помахала ему. Он приветственно поднял руку в ответ и направился к дому, но было слишком темно, и мне все никак не удавалось разглядеть его лицо.

Лицо. Я должна увидеть его лицо. Он подошел уже близко. Раньше на этом сон обрывался, и я так и не могла увидеть концовку. Что-то подсказывало мне — это снова обман и сейчас онейриды оборвут сон, точно так же, как всегда поступала Никта.

Но на этот раз все вышло не так.

Мужчина продолжал идти в нашу сторону, и наконец свет висевшего над крыльцом фонаря осветил его черты.

Сет.

Кружевные снежинки покрывали его растрепанные волосы, под теплым шерстяным пальто я разглядела очередную забавную футболку. Он оставил чемодан у лестницы и побежал, чтобы скорее обнять нас.

Мы с дочкой оказались в его объятиях и прижались к нему. Может, на улице и стоял мороз, но нам троим было так тепло...

— Мои девочки, — прошептал он, снимая перчатку, и погладил дочку по голове.

Он поцеловал ее в лоб, а потом наклонился ко мне, наши губы встретились в нежном поцелуе. Я слегка отклонилась и увидела облачко пара около его рта. Он обнял нас еще крепче.

Я радостно вздохнула и сказала:

— Никогда больше не уезжай. Хватит путешествий.

Он тихо рассмеялся и снова поцеловал меня, на этот раз в щеку.

— Посмотрим, что с этим можно сделать. Если бы я решал это, то вообще никогда бы не уезжал.

Но тут сон растаял, распавшись на мелкие осколки стекла, которые тут же смели в сторону невидимой шваброй. Раньше я считала секунды до этого момента, нетерпеливо ожидая окончания сна, но сейчас цеплялась за остатки видения. У меня не было физического тела, но я продолжала хвататься за осколки сна несуществующими руками, раздирая их в кровь, только бы продлить хоть на минутку это поразительное ощущение счастья.

Но все закончилось. Снова пустота внутри.

Долгое время я не могла смириться с этим. Меня разрывали противоречивые эмоции: боль и ярость, желание и ощущение собственного несовершенства. Мыслей не было, одни чувства. Постепенно приходя в себя, я еще больше запуталась. Сет. Сет — мужчина из моего сна? Конечно, а кто же еще? Разве я не чувствовала это с нашей первой встречи? Разве не говорила, что он кусочек моей души? Разве, когда мы расстались, я не потеряла часть себя?

А потом меня охватило сомнение, онейриды сделали свое дело. Это не может быть Сет. Я не могу жить со смертным, ни при каких обстоятельствах. Я не могла иметь ребенка от смертного, к тому же Сет скоро женится. Это обман. Еще одна ложь. Все здесь ложь, просто еще одна пытка, которую я заслужила, по мнению онейридов.

— Этого не может быть, — с трудом выдавила я. Ведь я же говорила: замкнутый круг. Моя жизнь превратилась в замкнутый круг, одни и те же ситуации повторяются раз за разом.

— Этому не бывать никогда.

— Да, — согласился Второй. — Теперь твое будущее изменилось.

— У меня никогда не было такого будущего. Вы лжете. Никта лжет. Правды нет.

— Этот сон — правда, — возразил Первый.

Еще один сон, и этот сон — правда? Нет, нет... какая-то часть меня готова была поклясться, что это неправда. Правды вообще нигде нет.

Я снова оказалась в мире смертных, рядом с Сетом и Симоной-Джорджиной. Они пришли в магазин смокингов и рассматривали костюмы, а я мучительно пыталась сообразить, что происходит. Ах да, Мэдди же попросила ее пройтись с ним по магазинам... точно. Но когда это было? Сколько прошло времени? Я же не знаю, сколько продолжаются эти сны — может, секунду, а может, целую вечность. За окном смеркалось, возможно, это все тот же день, когда с утра они ездили по кондитерским.

— Бабочку надевать необязательно, — сказала Симона, разглядывая красиво наряженный манекен.

Сама она выглядела шикарно: обтягивающее оранжевое платье, оттенка осенних листьев. Конечно же, короткое и, естественно, выставляющее напоказ грудь; Симона едва удерживалась в рамках приличий. Образ дополняли туфли на высоком каблуке цвета металлик. Чересчур нарядно для похода по магазинам, но ей очень к лицу. То есть мне. Нам. Ладно, не важно.

Сет подошел к другому манекену, разглядывая костюм. Думаю, если бы в дверях не стоял продавец, Сет просто сбежал бы оттуда.

— Этот выглядит более традиционно, — сказал Сет. — Думаю, Мэдди понравится.

Симона издевательски усмехнулась:

— И что? А ты сам-то чего хочешь? Подойдя ближе, она продолжила:

— Ты не должен сидеть сложа руки, пока за тебя все решают! У тебя тоже есть потребности. Свои собственные желания. Нельзя быть таким пассивным!

Она говорила с такой страстью, так убедительно, я почти восхищалась ею. Подобное поведение обычно вызывает у людей живой отклик, но вместе с тем в ее словах, как всегда, был сексуальный подтекст. Сет долго с удивлением смотрел на нее, потом отвел взгляд и отошел.

— Возможно. Но я и правда не думаю, будто моя жизнь кардинально изменится от того, решу я надеть бабочку или обычный галстук. Мне кажется, героические порывы предназначены для чего-то более важного.

Он отошел посмотреть другой костюм и не заметил, как нахмурилась Симона. А вот я заметила. Однако она быстро взяла себя в руки и, мило улыбаясь, снова подошла к нему, очень близко, и они начали обсуждать фасоны, расцветки и миллиард деталей, которые так важны, когда мужчина собирается поклясться женщине в вечной верности. Продавец уже не мог оставаться не у дел и наконец-то предложил помощь.

— Этот пиджак на вас будет смотреться отлично, — сообщил он Сету. — Есть черный, серый и еще несколько цветов, мы наверняка сможем подобрать тот, что лучше подойдет к вашему платью.

Последняя реплика предназначалась Симоне. Она весело рассмеялась, но мне эти звуки напомнили скрип мела по грифельной доске.

— Ой, нет, он женится не на мне, — защебетала она, похлопав Сета по плечу. — Мы просто друзья, помогаю ему выбрать.

Сет отшатнулся от нее, и вдруг ему ужасно захотелось примерить пиджак. Продавец нашел нужный размер, рассыпаясь в комплиментах, и оставил их вдвоем, чтобы они могли обсудить все наедине.

— Смотрится отлично, — прокомментировала Симона, встав прямо напротив него.

Она подошла вплотную и принялась разглаживать лацканы пиджака, которые совершенно в этом не нуждались.

— Сидит как влитой, — добавила она. Сет убрал ее руки и отошел.

— Перестань, — тихо сказал он, чтобы никто, кроме нее, не услышал.

— Что перестать? — спросила Симона.

— Ты знаешь что! Все эти намеки. Прикосновения. Ты не должна это делать.

Симона подошла поближе, оперлась руками о бедра и мягко заговорила, мяукая, словно кошка. Самое противное, что это все-таки был мой голос.

— Почему? Тебе не нравится? Да ладно, Сет! Сколько ты собираешься обманывать себя? Ты же хочешь меня. И весь этот фарс со свадьбой ничего не меняет. То, что произошло... то, что происходит между нами, слишком серьезно. Я же вижу, как ты на меня смотришь, — на нее ты так никогда не смотрел. Хочешь, чтобы я перестала? Нет. Это ты должен перестать обманывать себя с этой свадьбой. Расстанься с ней. А если у тебя смелости не хватает, давай просто снова будем вместе. Хотя бы на одну ночь. Я хочу снова почувствовать тебя, ощутить тебя внутри. И знаю, что ты тоже хочешь этого.

Я была потрясена ее наглостью. Ладно еще притворяться мной, но в открытую тащить Сета в постель? Такого я ей простить не смогу. Я думала, Сет тоже придет в бешенство, но он сохранял абсолютное спокойствие.

Он снял пиджак и положил на стойку рядом с кассой.

— Я не знаю, кто ты. Но лучше тебе держаться от меня подальше. Даже не вздумай еще раз заговорить со мной или Мэдди.

Никогда не слышала, чтобы он говорил так жестко и резко, в такой ярости я его еще не видела.

— Ты о чем? — нерешительно спросила Симона.

— Ты не Джорджина. Зря я не послушал племянницу, она оказалась права. Джорджина никогда не поступила бы так, что бы ни творилось у нее внутри. Джорджина не стала бы пытаться расстроить свадьбу подруги. Она бы не предала Мэдди.

В глазах Симоны сверкнула ярость:

— Да что ты? А как же то, что было весной?

Меня не удивило, что ей известно о нашей вспышке чувств. Мои бессмертные друзья сразу все поняли, когда увидели пятна греха на душе Сета.

Он улыбался холодно и грустно.

— Джорджина сделала это ненамеренно. Она понимала, что делает, но у нее были на то свои причины.

— Перестань оправдывать свою измену. И перестань говорить обо мне в третьем лице!

— Ты не она, — повторил Сет, — Я знаю ее. Я бы узнал ее в любом обличье. А ты выглядишь как она, но, судя по всему, совершенно не знаешь ее.

Он отвернулся и пошел к выходу, но у дверей столкнулся с Джеромом.

Сет не заметил, как Джером вошел или материализовался в магазине. Я тоже. Но думаю, даже если бы Сет и увидел, как демон заходит в магазин, он вряд ли удивился и испугался меньше, чем сейчас. Спокойствие, с которым он разговаривал с Симоной, улетучилось.

— Извините, — сказал Сет, делая шаг назад. Он неловко взглянул на Симону, которая была удивлена не меньше его.

— Я, пожалуй, оставлю вас наедине.

— Я пришел не за ней, — прорычал Джером.

— Что? — воскликнула та, притворяясь до глубины души обиженной.

Джером буравил Сета взглядом темных глаз.

— Я пришел за тобой. Ты должен пойти со мной. Прямо сейчас.

Если демон говорит «прямо сейчас», лучше с ним не спорить. Мы с ребятами можем сколько угодно шутить над тем, что Джером предпочитает безобидное обличье Джона Кьюсака, но на самом деле он жуткий тип. А когда его демоническая ярость обрушивается на смертного, это кошмарное зрелище.

Однако надо отдать Сету должное, он проявил некоторую смелость и спросил:

— Зачем?

Джером был недоволен, что Сет не подчиняется сразу да еще и осмеливается задавать вопросы, но все-таки ответил:

— Чтобы вернуть Джорджи.

— Вернуть? — переспросила Симона. — Но если она вернется...

Джером отвернулся от Сета и угрожающе посмотрел на нее.

— Да-да, я знаю. Ты свободна. Ты проиграла.

— Но я могу...

— А по-моему — не можешь.

Джером шагнул к ней, посмотрел ей в глаза и сказал очень тихо, но я все-таки расслышала:

— Так не получится. Я знаю, зачем ты здесь, но передай Нифону, что каждый раз, когда он старается сделать как лучше, выходит как всегда. То есть — хреново. Слишком поздно. Я разберусь с этим сам. Тебя это не касается.

— Но...

— Хватит! — взревел Джером на весь магазин. Продавец вздрогнул, но не двинулся с места.

— Раньше я ничего не имел против твоего присутствия, а теперь можешь идти, — закончил Джером.

По всей видимости, предполагалось, будто он разрешает ей уйти. Но и она, и я прекрасно понимали, что стоит за этими словами на самом деле: если она не уйдет сама, он ей «поможет». Поэтому она не стала возражать.

Джером повернулся обратно к Сету.

— Джорджину похитили. Мы попытаемся вернуть ее. И тебе придется помочь нам в этом.

На мгновение Сет потерял дар речи, а потом спросил:

— Но как?

— Для начала — не трать мое время, задавая всякие глупые вопросы. Пойдем со мной, и узнаешь.

А потом Джером совершил мастерский ход:

— Каждая секунда промедления может стоить ей жизни.

Эти слова подействовали на Сета безотказно: он вздрогнул, на его лице отразилась настоящая буря чувств.

— Хорошо, — сказал он Джерому. — Пойдем.

Дата добавления: 2015-08-21