Равнина все тянулась, блистающая и страшная.

— Мы долго можем терпеть голод и жажду? — спросил сэр Джордж.

— С востока на запад протекает река, — ответил Гертон, — и мы должны встретить ее… Мы дойдем до нее этой ночью или завтра. К тому же в наших мехах воды больше чем наполовину.

Среди дня караван остановился на одной из этих каменистых красных полосок, где растительность отсутствовала.

— Здесь мы можем быть уверены в том, что не нарушим ни одного из таинственных законов — заметил Гертон в то время, как черные приготовляли завтрак.

Благодаря закрывавшей солнце туче, можно было расположиться вне палатки. Нависала тревога. Эта земля казалась страннее всего, что они могли вообразить.

— Дядя Гертон, — сказал Гютри, когда подали завтрак, — что же с нами будет, если окоту нельзя есть растения? У меня такое ощущение, что мы подвергаемся большей опасности, чем с Коренастыми.

Но проглотив большой кусок копченого мяса, он стал смеяться, так как ничто не могло лишить его доли радости.

— Успокойся! — ответил Гертон. — Мы найдем зеленые растения или растения частично красные и зеленые… И наш скот сможет их есть. Если б все растения или части растений были запретными, «табу», как же бы жили здесь животные?

— Но пока наши верблюды, ослы и козы не могут сорвать ни одного стебелька с этого громадного пастбища.

— О! — воскликнула Мюриэль, указывая на странное существо, видимо, наблюдавшее за собеседниками. Это была жаба величиной с кошку. Глаза цвета золотистого аквамарина были устремлены на путешественников. Тело ее было покрыто волосами. Но больше, чем размерами и волосатостью ее, путешественники были поражены ее третьим глазом, помещавшимся на маковке и вращающимся во всех направлениях…

— Вот чудо-то! — воскликнул Филипп.

— Почему? — возразил Гертон. — Разве не имеется такого глаза, правда, в зародыше и скрытого, у большей части земноводных? По всей вероятности, этот атрофированный глаз функционировал у предков наших земноводных.

Жаба сделала прыжок, какой сделал бы заяц, и исчезла в расселине камня.

— Очевидно, под землей вода, — заметил сэр Джордж, — чем и объясняется процветание фиолетовых и голубых трав…

С писком пролетали мимо маленькие птички. Одна из них села неподалеку от Мюриэль. Загипнотизированная видом людей, она не слышала, каж подлетела гигантская муха, внезапно бросившаяся на нее, готовясь ее проглотить.

— О, нет, нет! — в ужасе воскликнула молодая девушка.

Она вспугнула насекомое. Но птичка, раненная в месте соединения крыла, откуда брызнули капельки крови, слабо попискивала, Мюриэль осторожно взяла ее в руки.

В своем крошечном тельце пичужка вмещала красоту заката, золотистый блеск берилловых облаков, пурпур, сверкание аметиста и топаза. Ни у одной ванессы не могло быть крыльев нежнее оттенком, а красная головка, усеянная малахитовыми точками, казалась созданной из какого-то неведомого, драгоценного вещества.

— Какие вышивальщики, акварелисты или ювелиры смогли бы на таком крошечном пространстве создать такой шедевр!..

— А жестокая природа допускает, чтоб этот шедевр поглощали мухи!.. — сказал Филипп.

Весь этот день караван двигался на юго-запад. Бесконечная равнина со своими голубыми и фиолетовыми травами, со странной музыкой, которую издавали растения, когда в них пробегал ветерок, все тянулась под золотистыми и янтарными облаками.

— Страшное однообразие! — объявил Гютри. — Мне опротивел голубой и фиолетовый цвет. Меня от него тошнит.

— Утомительные цвета! — поддакнул сэр Джордж. — Нам нужно было бы иметь желтые или оранжевые очки.

— А ведь у меня есть, а я о них забыл! — сказал Гертон. — Забыл с самого начала пути. Но это извинительно, когда у всех нас такое великолепное зрение. Ни одного близорукого, ни одного дальнозоркого.

— Ни одного с гиперметропией, ни одного астигматика, — пошутил Сидней.

Дата добавления: 2015-08-21