В логове зверя, Глава 8

Халат мягкой тканью касается кожи. Вода смыла грязь и кровь, а вино сняло усталость. Ламинат под ногами холодит ноги, в квартире прохладно и сквозняк приятно касается разгорячённой влажной кожи. Я едва успеваю дойти до спальни, когда откуда-то из-за спины раздаётся звон телефона. Вздыхая, приходится вернуться обратно. Звонящий человек не то, что особо удивляет меня своим звонком, но по крайней мере, он ожидаем.
- Да?
- Здравствуй, Джунмён. – отзывается Сынхён – заместитель главы Гильдии охотников.
- А, это ты. – выдыхаю я.
- Имей уважение. – одёргивает он. - Я жду тебя с отчётом в Гильдии, Джунмён. Сейчас.
- Я буду отчитываться только перед Старейшиной, ибо получил приказ именно от него. – отвечаю я.
- Вынужден тебя расстроить: Старейшины Гильдии нет в городе и у меня официальный приказ принять от тебя полный отчёт.
Я вздыхаю: с Сынхёном у нас никогда не было хороших отношений.
- Скоро буду.
Сейчас неплохо было бы пообедать-поужинать и просто заняться чем-нибудь таким, что не стало бы меня ещё больше травмировать. Например, пострелять. Но не тут-то было. Гильдия охотников – поместье Старейшины и расположенная под ним целая маленькая республика. Государство в государстве, чёрт побери. Но непосредственно в Гильдию мне спускаться не нужно, достаточно просто припарковаться и войти в поместье, направляясь к нужному кабинету.
- Добрый день, Джунмён. Проходи, присаживайся.
- Ты сегодня как-то слишком рад меня видеть. – я хмыкаю, опускаясь в предложенное кресло.
- Давай без лишнего текста. Твоё общество мне так же неприятно, как и тебе – моё. – Сынхён кивает, вынимая бланк для отчёта из своего стола. – В каком часу тебе поступил звонок от Главы Гильдии?
- Думаю, где-то около десяти утра. – я уверенно киваю.
- Где ты был в момент того, как принял звонок? – Сынхён конспектирует за мной.
- В пути из родительского дома к себе. Где-то посреди набережной, думаю. – отвечаю я спокойно.
- Как описал тебе обстановку Старейшина Чон?
- Оборотни в городе, на недостроенном Столичном мосту, сейчас. – дословно цитирую я. – Он сказал, что на месте уже Чанёль и Сэхун, да пара рядовых охотников.
- Тебя предупредили, что на территории конфликта гражданские? – Сынхён глядит на меня, кажется, так пристально.
- Да, Старейшина сказал мне, что там люди. – снова кивок.
- Как ты отреагировал на приказ? – Сынхён крутит в пальцах ручку.
- Принял. Сказал, что разберусь.
- А как ты понял приказ, Джунмён? – в меня снова упирается пристальный взгляд. – Может как раз поэтому жертв оказалось так много, потому что ты не понял приказа?
- Не учи меня тому, в чём я разбираюсь лучше тебя, Сынхён. Ты – книжный червь, который не держал в руках револьвера и лицом к лицу с ликаном никогда не сталкивался. То, что ты пережил его нападение, ещё не делает тебя полноценным охотником. – я откидываюсь на спинку стула, не сводя с него глаз. – Я прекрасно понял, какой приказ мне отдали. Оборотни напали средь белого дня. Я должен был уничтожить их да обойтись минимальными жертвами. Когда я приехал, шестеро были уже мертвы, шестеро из восьми возможных. Я действовал по обстоятельствам, положил двоих, ещё одного положил Сэхун и четвёртый сбежал.
- Из восьми возможных жертв, Джунмён, получилось шесть и плюс две внеплановых, это как объяснишь? Как незадействованные изначально в конфликте гражданские стали жертвами? – нотки в голосе Сынхёна скачут вверх. Я глубоко вздыхаю, опуская взгляд на свою ладонь. Уже почти никаких следов борьбы на моих руках.
- Ликан. – выдыхаю я негромко.
- Ликан? – переспрашивает Сынхён.
- Там был ликан. Он сбил меня с толку. Оттолкнул мальчишку, которого держал сидящий на поручных моста оборотень, и тот сбежал. Во время побега, спрыгнув на проезжую часть, он убил двоих. – отвечаю я.
- Что это был за ликан? Ты его знаешь? – спрашивает Сынхён, подаваясь ко мне через стол.
- Нет. – он – моя головная боль и пустить в него пулю должен именно я. Слишком много проблем он принёс мне за эти семь лет.
- Ликаны помогают оборотням? Где такое видано? Они собираются соединить силы против нас? – Сынхён не на штуку напрягается.
- Нет. – я отрицательно киваю. – Скорее, это была просто попытка насолить мне.
- Почему? – Сынхён снова садится. – Хочешь сказать, что у него с тобой личные счёты?
- Я не знаю, возможно. Кто знает, кого из членов его клана я убил. – я пожимаю плечами. Ещё такого не было, чтобы я выгораживал ликана перед Гильдией, чтобы убить его самому.
- Джунмён, - Сынхён вздыхает и вынимает из своего стола конверт с печатью Гильдии. – Как бы мы с тобой постоянно не ругались, я уважаю тебя, как охотника, потому что прекрасно знаю, что Старейшина возлагает на тебя большие надежды. Потому, что знаю, что ты – один из лучших, но это приказ. – он глядит мне в глаза и раскрывает конверт, срывая алую печать. – Тебя отстранили от дел правом, данным Совету Гильдии охотников, который действует во время отсутствия Старейшины. И учти, что я подписался против твоего устранения. – Сынхён передаёт мне бумагу, и я пробегаюсь по ней глазами.
- На синодический месяц. – я киваю, принимая к сведенью.
- Да, Джунмён. От полнолуния к полнолунию. – соглашается Сынхён. – Но это ещё не всё.
- Не всё? – я вскидываю на него глаза.
- Совет Гильдии охотников вынес ещё одно решение.
- Страшно спросить – какое. – я хмыкаю.
- Проверка на проф. пригодность. – Сынхён не отрывает от меня взгляда.
- Что? – я резко встаю.
- Только психологическая. На знание ситуаций, Джунмён. Никто не сомневается, что ты отлично стреляешь и быстро реагируешь. Это просто проверка на чувство долга, так сказать. На понимание ситуаций, которые смогут возникнуть и на решение задач, которые могут перед тобой поставить.
- Лучше бы вы усомнились в моей физической силе. – я вздыхаю, оставляя решение Совета на столе.
- Джунмён, день тебе сообщат. – зовёт в спину Сынхён.
- Ким Джунмён на месяц сдох. – бросаю я, даже не взглянув на него, и ухожу прочь.

На улице прохладно и сухо. Небо серое, непроглядная пелена надолго скрыла синь и солнце. Машина в очередной раз мягко тормозит у большого супермаркета, но мне нужен не весь он, конечно, а всего лишь небольшой магазин коллекционных вин Только вхожу, сразу вижу улыбку продавца – Ёна. Мальчишка на вид возрастом с Сэхуна, одна разница: Сэхун охотник и ему на самом деле уже, кажется, уже за тридцатник.
- Добрый день, Господин Ким! – здоровается он приветливо.
- Во-первых, четыре часа, то есть почти вечер. Во-вторых: сколько раз просил называть меня хёном? – я опираюсь на прилавок локтями.
- Прости, хён. – Ён улыбается и ставит возле меня пакет с упакованной коллекционной бутылкой вина.
- Дай-ка мне виски, Ён. Три бутылки. Король Ричард. – прошу вдруг я.
- Плохой день? – мягко интересуется Ён, выполняя мою просьбу, и через мгновенье на прилавке рядом вырастает новый пакет и три литра жидкого золота в стекле.
- Плохая работа. – выдыхаю я, расписываюсь в чеке и, подхватывая пакеты, поспешно ухожу.
Отличный выдался день. Такого фонтана не было уже давненько, а точнее сказать никогда. Меня не первый раз устраняют от моих обязанностей, я не раз был на плановых проверках на проф. пригодность, но чтобы внеплановая, да ещё и психологическая, это уже перебор.

Бутылки негромко звенят, пока машина гонит прочь из города, вдоль полосы леса. На улице всё ещё светло, на часах около пяти вечера. Чувствую себя законченным алкоголиком. Чувствую себя расстроенным и разбитым, чувствую себя глупо. Злюсь и жалею себя, хотя не должен.

Родительский дом встречает тишиной, я уехал отсюда утром и снова вернулся. Только вхожу – тут же включаю везде свет и поспешно снимаю куртку, разуваюсь. Из любимого папиного кресла в гостиной видно лестницу на второй этаж и коридор, я обхватываю пальцами горлышко высокой бутылки виски, выбрасывая крышку к чертям.
- Ну что, Король Ричард. – выдыхаю я, глядя на этикетку. – Скоротаешь со мной это время до рассвета? Может, я вырублюсь где-то в лесу, и меня обнаружит какая-нибудь кровожадная тварь.

Папа говорил мне, что для того, чтобы хоть немного охмелеть, ему требовалась лошадиная доза алкоголя. К сожалению, этим я пошёл в отца. В моей работе бывает необходимо просто забыться, так легче не сойти с ума. Я поэтому уже, наверняка, наркоман по отношению к вину, жалко, пьётся оно, как вода и совершенно не пьянит.

Помню, месяц спустя, как не стало мамы, я застал папу на кухне среди ночи. Проснулся, потому что никого не было. С того дня, как маму убили, меня не оставляли спать одного, потому, что мне снились кошмары. В тот раз я проснулся, когда понял, что в кровати один и, спустившись вниз, обнаружил на кухне папу. Бледно горела лампочка над вытяжкой, на полу было много пустых бутылок, несколько полных или недопитых на столе. Папе было ни в одном глазу: он снова и снова разбирал на детали и снова собирал свой револьвер и учуял меня, как только я вырос на пороге. Он глядел на меня несколько долгих мгновений, ничего не говоря, а потом отложил револьвер и наклонился, протягивая ко мне руку. Позвал по имени – Джун, и поманил к себе. Я зашлёпал босыми ногами по полу и скользнул в папины руки, тут же обнимая. Он посадил меня на коленки и начал гладить по спине. Мы просто молчали тогда, глядя друг на друга совершенно одинаковыми глазами. Помню, спросил у него тогда, зачем он выпил всю эту горькую гадость, а папа ответил, что в жизни, в работе охотника бывают такие дни, когда хочется обо всём забыть. Я не понял папу тогда и слава Богу, слишком маленьким был, но папе было тяжело без мамы. Я видел это, я чувствовал это, потому что мне тоже было тяжело, как никому. Мне было всего пять, а я уже видел смерть, я знал врага в лицо, я понимал, что маму уже ничего не вернёт.

Куранты в гостиной бьют полночь, я дёргаюсь и неожиданно распахиваю глаза. Время так быстро пролетело, в запасе осталась бутылка Бордо, я отталкиваюсь от подлокотников кресла и встаю, когда понимаю, что порядком охмелел. Наверное дожив до папиных лет, я буду пить виски, как воду. Это же мне и на руку.

Хватая открытую заранее бутылку за горлышко и большой винный бокал, я выхожу во двор. Весь включенный в доме свет, фонари во дворе освещают лес на несколько метров вперед. Родительский дом стоит лицом к лесу и спиной к дороге, если можно так сказать, на окраине города.

Я выхожу во двор и замираю, осматриваясь и принюхиваясь. Ничего подозрительного и опасного. Интересно, я смог бы справиться с ликаном голыми, по сути, руками, без ножа или револьвера, да ещё и не совсем трезвый? Отличный вышел бы тест на проф. пригодность, словно я недалёкий мальчишка, вчера ставший охотником. Я охотник уже полвека, меня воспитывали и учили лучшие представили нашего клана. Я пошёл на свою первую охоту спустя только четыре года, как стал охотником.

Я вздыхаю, и устремляюсь по тропинке прямиком в лес, не забыв захлопнуть дверь. Свет фонарей перестаёт доходить до дубов – из-за деревьев выступает поляна, та самая, с которой связано так много. Выходя на неё, я оглядываюсь, отсюда видно горящие окна дома.
- Вышел я отсюда…- тяну я, рассуждая вслух, вспоминая ту ночь во всех деталях. Кто знает, может мне удастся восстановить картину событий полувековой давности. – Я перестал идти и упал на колени в поисках браслета где-то… - оставляя бокал и бутылку на земле, я устремляю взгляд вправо. Берёза среди дубов, я замер напротив неё, когда опустился на корточки, чтобы пошарить ладошками в траве. – Здесь. - снова встаю и оглядываюсь. – А он вышел оттуда. – устремляясь в проход на поляну между деревьями, я замираю там, где за мной предположительно наблюдал тот ликан. Отсюда видно поляну, хорошо видно, свет из дома падает хотя и бледно, но как раз так, что я и сидел в этом пятне света. Я возвращаюсь на поляну и снова замираю так, как замер тогда перед ним. Поднимаю бутылку и наполняю доверху бокал.
- Интересно, ты просто заскучал тогда или был голоден? – рассуждаю я вслух. – Если был голоден, тогда почему от меня осталось так много? Если тебе было скучно, так почему ты не выбрал охотника, с которым можно было поиграть в догонялки? Того же отца, уверен, он бы достал тебя. – я вздыхаю и приседаю на корточки, глядя снизу вверх в небо, представляя, что там всё ещё стоит он. – Почему ты говорил со мной так спокойно и, даже показалось, что дружелюбно? Я заподозрил в тебе ликана, я сказал тебе об этом, я спросил тебя об этом. Дедушка говорил, что ликан - это помесь зверя и человека. Что однажды охотник влюбился в прекрасную белоснежную волчицу, которую загнал к озеру. Волчица обернулась на прекрасную девушку прямо у кромки воды. Но волки – благородные звери, а ты покусился на ребёнка. – я снова вздыхаю. Забавно, если рядом всё же есть какой-то ликан. Вид у меня, наверное, впечатляющий. – Но зачем ты тогда поцеловал меня? Пожалел? Ты ведь пообещал мне тогда, здесь, что не обидишь, лживая тварь. – я залпом осушаю бокал до дна и набираю ещё один до верха. – А я – сын своего отца, купился, глупое, несмышленое дитя. Знал же, что не бывает некрасивых ликанов, знал же, что ликаны манят к себе, привлекают всем, что их человеческое обличие для того и создано, чтобы привлекать, обольщать, соблазнять, манить к себе опасным, запретным. Эх, Ким Джунмён, - я хмыкаю. – Хреновый из тебя сын своего отца, хреновый из тебя вышел охотник впоследствии. Папа не гордился бы такой тряпкой. Папа учил быть стойким, сильным, хладнокровным. – снова осушивая бокал, наливаю третий. Бокалы большие, бутылка пустеет, голова хмелеет ещё больше.

Я прикасаюсь кончиками пальцев к холодной земле. Тогда было лето, трава была высокая-высокая, папа с трудом нашёл меня среди травы. Я падаю на землю, раскинув руки. Осень, небо звёздное-звёздное, тучи ушли, на улице тихо, безветренно. Пальцы роняют тонкую ножку бокала, я поворачиваю голову вправо, наблюдая, как земля впитывает алое Бардо так, как впитала здесь когда-то мою кровь, и снова перевожу взгляд на звёзды, а потом веки тяжелеют и я засыпаю.

Время теряет значение, в голове мелькают обрывки фраз, снов, реальности, обрывки той ночи. Я кое-как выныриваю из сна, хотя всё ещё чувствую себя изрядно пьяным и тут же замираю и даже, кажется, перестаю дышать.

Кто-то так нежно и едва ощутимо гладит по щеке, что хочется ластиться об эту руку. Я поворачиваю голову влево и прижимаюсь к ласкающей руке щекой. Ладошка, судя по всему, больше моей, горячая и гладкая.
- Я пообещал и до сих пор держу своё обещание. – звучит знакомый, приятный на слух голос и сердце дёргается в груди. Где-то я его уже слышал, определённо слышал. Душа птицей в клетке бьётся о рёбра и просится наружу, внутри селится животный, вязкий страх, я снова чувствую себя десятилетним мальчишкой. Ресницы дрожат. Мне нужно, нужно открыть глаза, нужно, необходимо, но я до чёртиков боюсь то, что я могу там увидеть.
Я глубоко вздыхаю и резко распахиваю глаза. Фокусирую взгляд и давлюсь воздухом.
- Ты… - выдыхаю я, ошарашено хлопая ресницами. – Ты!
- Тшшш. – шепчет он. Голова снова берётся кругом, мне приходится закрыть глаза, только бы не видеть этого лица.

Кажется, нет, так и есть, он совсем не изменился с той ночи. В горле застревает стон боли и отчаяния, а он зачем-то подхватывает меня на руки. Остатками сознания я понимаю, что он несёт меня обратно в дом. Я цепляюсь за его плечи, но шёлк ткани не позволяет этого сполна.

Оказывается, я пьян ещё больше, чем думал. В голове мешаются образы, я гляжу на него в упор, когда он опускает меня на кровать. Гляжу в упор, словно это ожившее в реальности воспоминание, и пытаюсь понять, кто он, пытаюсь запомнить, но его образ ускользает сквозь пальцы.
- Зачем ты поступил так со мной? – выдыхаю я, снова прикрывая глаза. Веки и правда слишком тяжёлые.
- Ты потом поймёшь. – звучит в ответ мягкая мелодия его голоса. – А теперь спи, Мён. – и неизменный, такой же самый, как тогда, много лет назад, поцелуй в лоб. – Я никому не позволю причинить тебе боль.
И я с головой падаю в сон.

Утро вместе с дневным светом разрывает моё сознание на части. Я резко распахиваю глаза, сажусь, обнаруживая себя в родительской комнате, и понимаю, что мне, кажется, не приснилось. Я быстро встаю и выбегаю на улицу, в чём был: босой, в тонкой футболке, по холодной земле на поляну. Естественно, что я никого здесь уже не найду.
- Зачем ты это делаешь? – выкрикиваю я в пустоту. – Позволь мне просто сделать то, что я должен. Я так устал за столько лет искать тебя.

Я возвращаюсь к дому и оседаю на крыльце на ступеньках, и только тогда замечаю стоящий рядом бокал. Я сижу на крыльце до обеда, и как не стараюсь, у меня так и не получается вспомнить его лица. Опять.

Дата добавления: 2015-08-21