В логове зверя, Глава 5

Сознание просыпается. Вместе с этим пробуждением приходит боль. Я громко стону и матерюсь сквозь зубы, открывая глаза и вспоминая, где я нахожусь. Кости ломит, болит, кажется, каждая мысль, что мелькает в моей голове, а всё потому, что после любой хорошей трёпки так всегда. Люди не выживают после таких повреждений, я не человек, я – охотник. Я прикрываю глаза и собираюсь с силами, а потом стараюсь как можно быстрее перевернуться на спину, потому что проспав всю ночь на животе, понимаю, что шея затекла. Я снова стону во весь голос. Как же это, чёрт побери, больно. Глубоко дышу, чтобы не думать о боли, когда слышу негромкий мелодичный смех откуда-то спереди и поспешно открываю глаза, устремляя взгляд к открытой балконной двери – Бэкхён. Сидит на подоконнике, сложив руки на груди, и спокойно глядит на меня с лёгкой усмешкой в глазах.
- Чего ты хочешь, Бэк? – интересуюсь я без особого интереса.
- Как-то не очень корректное обращение со своим спасителем. – отвечает Бэкхён.
- Я не просил меня спасать. – отвечаю я.
- Я мог добить тебя, Джунмён. Но ты прекрасно знаешь, что единственная причина, почему я этого не сделал – Чанёль.
- А я бы добил. – бросаю я. – Не на твоём месте, а если бы нашёл тебя потрёпанным после встречи с охотником, я бы добил. Именно для того, чтобы освободить его от тебя.
- Я не держу его в роли раба. – Бэкхён хмыкает.
- Да ты что? – я так же хмыкаю в ответ. – Домработницей скорее, да?
- Я так понимаю, что благодарностей так и не дождусь? – Бэкхён кривится.
- Не думаю, что ты явился сюда ради одного «спасибо». – я кое-как сажусь. – Что ты хочешь, Бэкхён? Говори!
Бэкхён молча кивает, облизывая губы, и встаёт с подоконника, а потом подходит совсем близко и садится на край кровати рядом со мной.
- Послушай меня внимательно, Ким Джунмён. – я не успеваю выдохнуть, когда он одним резким движением опускает меня обратно на подушку. Я бы справился с Бэкхёном, если бы не был в том состоянии, в котором я есть сейчас. – Внимай каждому слову, я повторять не буду. Первое – если Джонин каким-то образом пострадает из-за тебя, клянусь, я закрою глаза даже на то, что ты дорог Чанёлю. Второе – если ты не прекратишь свои глупые попытки настроить его против меня, я закрою глаза на вашу дружбу гораздо раньше. – Бэкхён кладёт вторую руку мне на грудь и вдавливает в кровать. Кости под его ладошками хрустят, я зажмуриваюсь. – И третье – мне плевать, если ты расскажешь Чанёлю о том, что я был у тебя, слышишь? Тебе некуда бежать. Только посмей сдать Джонина или выкинуть нечто подобное. Я уверен, тебе никогда в жизни не поймать его. Он не по зубам тебе, да-да, хотя бы потому, что он старше тебя раз в пять и куда опытней, поэтому если ты попробуешь что-то сделать ему другим способом…помни, что я предупреждал. – Бэкхён отпускает и встаёт. – Не стоит благодарностей. В следующий раз я брошу тебя подыхать. – он оборачивается через плечо уже с балкона и легко выскальзывает наружу.
- Чёрт! – я снова кое-как сажусь, посильнее сжимая зубы. Этот поганец сломал мне пару рёбер. Защищает Джонина? Не удивительно. Но почему же он готов рискнуть их связью с Чанёлем ради него? Неужели, этому подонку тоже досталось?

- Дома я! – Бэкхён закрывает за собой дверь, и разувается.
- Дома ты! – вторит из кухни Чанёль бодрым голосом. – Где ты…? – Чанёль выходит к нему в коридор и замирает. – Зачем ты ходил к моему хёну? – взгляд карих глаз становится пристальным.
- Предупреждал. – честно признаётся Бэкхён., снимая куртку.
- О чём? – Чанёль напрягается.
- О Джонине. – ликан кивает, обернувшись через плечо, и потягивается.
- Бэкки. – Бэкхён видит в зеркале напротив укоряющий взгляд.
- Я сказал, что если Джонин серьёзно пострадает, я закрою глаза на то, что он – твой хён, и прикончу его.
- Бэкки!!! – вскрикивает Чанёль. Он сначала злится, а потом до него доходит остальная часть фразы и он тут же поникает. Он разворачивается, чтобы уйти на кухню, но Бэкхён преграждает ему собой дорогу и тут же обнимает, приподнимаясь на носочки.
- Дурак, что ли? Никогда в жизни этого не сделаю. Ну иди сюда. – Бэкхён обнимает сильнее, и через мгновенье Чанёль сдаётся, обнимая в ответ.
- Зачем ты ходил? – вздыхает он.
- Я не против Джунмёна, ты же знаешь. Но их нужно подержать пока вдали от этой идиотской смертельной игры. Их обоих, понимаешь? – Бэкхён отрывается от крепкого плеча, но продолжает обнимать за шею.
- Угу. – Чанёль кивает.
- Чем покормишь? – Бэкхён целует охотника в плечо через футболку да идёт в ванную мыть руки.
- Бэкки-а? – зовёт Чанёль из кухни. – Ну ты идёшь?
Бэкхён входит к нему в кухню и усаживается напротив.
- Когда охота? – спрашивает он, пока достаёт из большого двухдверного холодильника кувшин с соком.
- Завтра. – отвечает Чанёль. – А сегодня я весь день свободен. Может, прогуляться сходим?
- В парк? – Бэкхён поддерживает идею улыбкой. – На улице прохладно.
- Я там был.- Чанёль кивает. – И мерзлячка из нас двоих не я.
- Ну да, конечно! – фыркает Бэкхён. - А кто постоянно ноги закидывает на меня, потому что те мёрзнут?
- Это ты сделал меня таким чувствительным к холоду. Кто спит с открытым окном, но при этом под двумя одеялами? - Чанёль фыркает, пока уплетает завтрак.
- Я! – гордо отвечает ликан. И оба смеются.

Бэкхён надевает тёплый свитер и кожанку, а потом быстро вяжет шнурки на кедах и с порога наблюдает, как Чанёль наматывает вокруг шеи шарф. На нём серо-голубая удлинённая куртка, и Бэкхён улыбается, когда Чанёль застёгивается доверху.

Они уже давно не гуляли вот так просто вместе. На часах перевалило за десять, и на улице действительно прохладно. Чанёль шаркает ногами, пиная листья, а Бэкхён идёт рядом, держа его под руку. В абсолютной комфортной тишине. А потом Чанёль резко замирает и хватает огромную горсть листьев, а затем подбрасывает вверх и те жёлтым водопадом сыплются на них с Бэкхёном. Чанёль делает так снова и снова, пока Бэкхён не начинает смеяться и не обнимает его, прижимаясь ближе.
- Сколько тебе лет, Пак Чанёль? – спрашивает Бэкхён спокойно.
- Четыре. – улыбается Чанёль.
- Я серьёзно, дурень. – Бэкхён отстраняется, чтобы щёлкнуть его по носу, и снова обнимает. – Сколько?
- 51. – отвечает Чанёль.
- А мне 258. – отвечает Бэкхён. – А я веду себя, как ребёнок.
- Ты хорошо сохранился. – Чанёль кивает. – Пошли в парк, купишь мне мороженое, мм?
- И кто тут ещё ребёнок. – вздыхает Бэкхён, снова беря Чанёля под руку, и они направляются туда, куда шли.

Чанёль чувствует, что уже давно не был таким счастливым. Он каждый день видит жестокость и смерть в таком количестве, что у нормального человека уже давно поехала бы крыша. Рутина и обязанности постоянно давят, и Чанёль забывает жить, и вот сейчас, сидя с самым близким человеком в уютном тёплом кафетерии за чашкой ароматного латте с карамелью, Чанёль обхватывает большую чашку руками и мостит голову у своего ликана на плече, сидя на небольшом мягком диванчике и наблюдая за городом через стекло. Хотя Бэкхён и кажется хрупким и нежным, ниже его на две головы, Чанёль чувствует себя в безопасности. Ему тепло и спокойно с этим человеком, Чанёль хмыкает: Бэкхён не человек, но Чанёлю это неважно, потому что когда не осталось никого, был только Бэкхён. У Чанёля, который вырос в детском доме, большую часть его жизни был только Бэкхён, и если бы Чанёль был сейчас человеком, он был бы уже мужчиной пожилого возраста, а так он «вечно молодое, ушастое чудовище». Чанёль улыбается - Бэкхён всегда называет его так, когда наигранно злится.

Бэкхён увлечённо рассказывает о своём утре, а Чанёль внимательно слушает, да иногда смеётся. Руки Бэкхёна тёплые, как и ноги, о которые Чанёль греет свои вот уже, кажется, больше двадцати лет. В этот вечер Чанёль засыпает дома уставшим, но счастливым, прижавшись к Бэкхёну, потому что замёрз, как чёрт. Бэкхён целует его лоб, желает спокойной ночи и благодарит за день – Чанёль счастлив. Раньше прогулок с лучшим другом было больше, куда больше. Бэкхён заключает его стопы в свои и прижимает к себе сильнее – температура тела ликанов на несколько градусов выше, чем у охотников или людей, но ликан Чанёля – исключение их всех правил. Он не выглядит сильным и мощным - он хрупкий, и тонкий, он не высокий - он маленький, он не 42 градуса по Цельсию – он вечно мёрзнет, он не кровожадный монстр – он прижимает к себе своего ушастого придурка и прикрывает глаза, засыпая. Огромный, пушистый и тёплый кусочек счастья в его руках тоже быстро засыпает
- Спи спокойно, мой дурак. Я берегу твой сон, навечно. – успевает проронить Бэкхён. И прежде чем уснуть, он думает о том, что проснётся с утра раньше Чанёля и приготовит ему вкусный завтрак. И плевать, что спать они будут до обеда!

Родительский дом – моё второе место проживания, встречает пустотой и тишиной. Я тут же включаю свет в коридоре, а затем и во всём доме. Это создаёт эффект уюта, тепла, а главное заполненности. Кажется, вот-вот и мама позовёт ужинать, а отец спустится снизу, подхватывая меня на руки. Сейчас я бы уже давно не помещался в его руках, а у мамы в уголочках глаз были бы морщинки. Мне часто не хватает их, как поддержки и опоры, как родителей, как самых близких. Вечеров у камина, прогулок, их смеха, сна в их объятиях. Кому бы объяснить, как часто не хватает элементарного «Доброе утро», или «всё хорошо», «иди ко мне».
Я собираюсь остаться здесь на пару дней, поэтому несу принесённые с собой пакеты на кухню. Раскладываю продукты, а потом достаю себе большой бокал и наполняю алым, словно кровь, вином. Комната родителей выглядит живой, я давно не заходил сюда. Здесь уютно, и я всегда чувствовал себя здесь в безопасности. И сейчас я усаживаюсь на большую кровать и притягиваю к груди коленки. Делаю пару глотков вина и прикрываю глаза. Воспоминания накрывают, словно одеяло.

Жить на окраине леса страшно в любом случае. Страшно жить в обычной семье, и тем более жить в семье охотника. Мне пять. Я лежу в своём доме, на втором этаже, в своей комнате, в своей кровати, спрятавшись под одеялом полностью и оставив только глаза. За окном, одна за другой мелькают тени, и мне становится действительно страшно. Выбираясь из кровати, я хватаю свою подушку и, шлёпая маленькими ножками по холодному ламинату, направляюсь в родительскую комнату. Там безопасно. Весь наш дом окружен капканами, ловушками и скрытыми распылителями, которые стоит только включить с помощью пульта в папиной комнате, чтобы на несколько метров от дома прогнать ликанов водой с серебром. Я оказываюсь в родительской комнате, останавливаюсь у подножья кровати, а потом поспешно залезаю под одеяло, двигаясь к верху. Оказавшись возле родителей, я кладу свою подушку посредине, вытягиваю из-под мамы и папы руки, прижимая к себе, и зажмуриваясь.
- Мёни! – тут же зовёт проснувшаяся мама.
- Джун, рыцарь мой, что случилось? – следом отзывается папа. Я на несколько мгновений замолкаю, чтобы сформулировать, но потом выдыхаю:
- Они везде!
Чувствую, как мамины руки напрягаются, лёжа на моём животе.
- Всё нормально. – улыбается мне папа. Он оборачивается к своей тумбочке у кровати, включая системы полива. У нас в доме звуконепроницаемые окна, звуконепроницаемые для нас с мамой, но не для папы, у него слух охотника – в несколько десятков раз сильнее, чем у человека. Поэтому мы не слышим ни звука воды, ни воя, только мокрые разводы на стекле. – Всё хорошо. – снова зовёт папа, маня нас к себе. Мы с мамой двигаемся поближе, и папа нас обнимает, я лежу посредине между ними, и они с обоих сторон меня обнимают, крепко, бережно. Здесь, в безопасности, с родителями, я и засыпаю.

Это только утром я просыпаюсь раньше мамы, потому что чувствую, что с одной стороны исчез источник тепла – папа ушёл. Осторожно вылезая из маминых объятий, я на звук спускаюсь вниз. Входная дверь открыта нараспашку, с улицы слышится какой-то непонятный звук и, выходя во двор, я понимаю, что этот звук создаёт папа. Прямо во дворе в нескольких метрах от дома, огромный костёр, плавится и горит волчья шерсть и плоть. Я стою, как заворожённый, не в силах оторвать глаз.
- Джун! – выдыхает папа, даже не повернувшись, но учуяв меня, а потом он подхватывает меня на руки, чтобы я не бегал босой по земле, и снова возвращается туда, где стоял. Мама старается ограждать меня от всех этих охотничьих дел, но отец наоборот закаляет меня и мой характер, поэтому мы оба спокойно смотрим весь этот праздник сожжения врага. Я не рискую спросить, сколько же ликанов вокруг нашего дома папа нашёл с утра после душа серебром. Я расту смышленым и сообразительным мальчишкой, как говорит и папа, и дедушка. Мама замирает на пороге позади нас и негромко вскрикивает, прикрывая губы ладошкой. Она старается изо всех сил, но всё никак не может привыкнуть к тому, что папа охотник, и что он готовит к этому и меня, потому что знает, что я – его сын, и в любое нападение ликана на меня я наверняка стану охотником. Мне пять, я это отлично понимаю, потому что я перестал быть ребёнком слишком рано. Уже прошёл почти год с того времени, как я впервые увидел ликана. Увидел и запомнил. Вот и сейчас мама недовольно возмущается на отца, забирая меня с его рук, и несёт в дом. Пока папа заканчивает с делами, я сижу в своём высоком кресле, которое папа сделал специально для меня, и болтаю ножками в воздухе. Папа появляется в кухне спустя несколько минут, а мама всё ещё готовит завтрак. Я наблюдаю, как папа обнимает маму и говорит о том, что я должен учиться и что я уже взрослый мальчик, а мама протестует и возмущается, но прекращает, когда папа крепко обнимает её, потом забирает и меня из кресла, и я тоже могу обнять маму.

В тот день вечером отец уходит на охоту, меня отправляют к бабушке с дедушкой, а маму закрывают в доме. На той охоте отец убьёт вожака крупной и сильной стаи ликанов, а утром он найдёт маму дома, мёртвой.

Это моё последнее воспоминание, связанное с ней!

Думая об этом сейчас, я понимаю, что отец поступил тогда необдуманно. Оставить любимую женщину одну в доме, на окраине леса, прекрасно зная и осознавая, что она – жена одного из самых сильных и уважаемых охотников Гильдии. Это было ожидаемо, но папа думал, что успеет. Он задержался всего на несколько минут, но этого хватило. Он в тот же день забрал меня домой и первое, что я увидел, возвращаясь, это надгробный камень с маминым именем и полевые цветы на нашем дворе. Сейчас на заднем дворе два надгробных камня, родители рядом друг с другом, и я рядом, только я жив. Не знаю, к счастью, или нет!

Сворачиваясь клубочком в родительской кровати, я забываюсь тревожным, чутким сном.

Дата добавления: 2015-08-21