Глава третья 3 страница

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В тот же вечер Арман де Сейлем собрал членов сообщества исследователей метафизики в полном составе в своем новом частном отеле на улице Аркады, рядом с Ла Рошфуко.
В свои двадцать шесть лет молодой человек был воплощением успешности; он был символом добродетелей веры в силу прогресса. Он вносил в развитие новые технологии в сфере электричества и телефона. Его статья о передаче изображения на расстоянии вышла в свет, вызвав отклик энтузиазма у многих ученых и экономистов. Зеркальное колесо, созданное им, открывало головокружительные перспективы. Отныне можно было представить о том, чтобы направлять живые изображения на полотна из меди.
Впрочем, этот магический металл принес огромный и внезапный успех Арману. Он дал начало способу получения тепла, который вызвал революцию современного транспорта. В двадцать два года он создал Трефилери и Ламинуары Гавра, чтобы получить патент. Его поразительный успех вызвал гнев Эдуарда Дрюмона, французского журналиста и писателя, убежденного католика, который в своем памфлете «Франция евреев» жестко осуждал его и обвинял в ответственности за медный кризис, охвативший страну.
Все в его доме отдавало богатством. Дорогие запахи, роскошные салоны. Посетители восхищались шедеврами искусства, развешенными на стенах, которые в полной мере объясняли нападки нового директора газеты Le Monde. Каждый был при своем мнении.
Эварист Диньо громко зачитывал отрывки из памфлета:
«Для нас это подходящий случай показать современное еврейство, обогащенное в двадцать шесть лет, в то время как после тридцати лет службы старые солдаты вынуждены вымаливать о кресте. Он принимает своих собеседников в огромном кабинете, обвешанном старинными коврами, в пышной роскоши и печати без прошлого, которые обязательно заметят представители старого поколения».
Теодор Сарлюи прервал чтение:
- Что ж, по крайней мере, в этом я согласен с Дрюмоном, судя по тому, что я нахожу здесь. – сказал он с иронией.
- Подождите, слушайте продолжение, - ответил Эварист.
«Наш человек обладает крокодильими вкусами к музыке, это свойство расы. В углу этого жилища театрофон позволяет слушать по желанию, не покидая своего кресла и не бросая сигарету, передачу трансляции Monnaie в Опере или Театре Брюсселя».
В конце этих слов посреди шепота раздался голос Мэтра:
- Если он говорит правду, вы не имеете права прятать от нас это чудо, мой дорогой Арман. То, о чем говорится в этой книге, мои друзья, действительно печально. Я испытываю некоторое волнение перед успехом этого сочинения. Мне кажется, что в нашей стране царствует тошнотворный дух, который пытается проникнуть в глубь всевозможных сфер.
Арман вмешался:
- Друзья мои, забудем об этом Дрюмоне. Уверяю вас, мой дорогой Мэтр, я не пытаюсь скрыть от вас то, что кажется причиной скандала. Именно для того, чтобы вам его показать, я пригласил вас сюда этим вечером.
Он пригласил их проследовать за ним в большую библиотеку, посередине которой таинственный предмет был накрыт муаровой тканью
- Я счастлив представить вам знаменитый театрофон, - сказал он, широким жестом откинув край ткани. Как вы видите, он ничем не отличается от тех, что вам, возможно, встречались в популярных местах. Речь идет о простом способе связи двух слушателей. Я разрешаю вам попробовать, если желаете.
Каждый по очереди последовал его совету.
Сейчас вы слышите «Зачарованную Флейту» Моцарта, что в настоящее время идет в Опере. Ну не удивительно ли это?
Спустя долгое время Мэтр окликнул Армана:
- Полагаю, мой дорогой друг, что мы собрались здесь не просто для того, чтобы вы нам продемонстрировали чудесные свойства этого новшества.
- Вы правы, однако правда в том, что нам было необходимо немного напряжения.
Молодой человек повернулся к приглашенным:
- Я прошу вашего внимания. Я собрал вас для того, чтобы мы вместе под благожелательным руководством нашего Мэтра провели опыт, который станет большим прорывом для нашего Общества. Я попрошу вас занять места за столом и позволить мне установить необходимое оборудование.
Он работал над театрофоном, сцепляя и расцепляя сеть нитей. Внезапно в комнате зазвучала опера. Он нажал на выключатель, и музыка тут же замолчала.
- Как вы видите, я настроил эту машину для получения передаваемых звуков, минуя слушателей. Речь идет о процессе амплификации, по которому я надеюсь вскоре получить патент. Но я передаю слово вам, дорогой Мэтр.
- Уважаемые коллеги, мы приступаем к одной из наших последних целей. Мы всегда полагали, что все происходящее среди нас в нашем кругу медиумов ни в коем случае не являлось плодом проявления чувств, а конечно же показателем течения, в котором мы (immerges). Если машина сможет установить то, что мы получаем извне, будет наконец установлено и доказательство этого убеждения. Фотоаппарат уже позволил дать показательное начало материализации призраков; мы ожидаем от сеанса этого вечера настоящей революции, поскольку речь идет, ни больше, ни меньше, об установлении непосредственной связи с духами с помощью этой машины.
Движением руки он попросил ассистента поставить выключатель в исходное положение. В комнате вновь зазвучало пение королевы ночи. Арман встал, повернул выключатель, прокрутил вперед, установил стрелку курсора на поиск частоты. Музыка стала тише, затем замолчала.
- Вот, мы на нужной частоте! – воскликнул он.
Мэтр попросил всех поднять руки над столом и попытаться каждому достичь полной концентрации.
Звуковые частоты быстро сменялись, то затихая, то усиливаясь с одинаковыми промежутками времени. Они все больше напоминали дыхание, хрип. Внезапно они прекратились, послышались обрывки слов, несколько прерывистых фраз.
Луиза де Вальмон запрокинула голову, закатив глаза. Она отчетливо произнесла:
- Кто здесь? Я слышу вас. Вы можете говорить с нами. Те ли вы, кого мы ищем, кого ждем?
Каждый затаил дыхание.
Металлический звук изменился, глухой хриплый голос произнес:
- Я одинок. Так одинок.
Они изумленно переглянулись.
- Как вас зовут?
Но волна постепенно сбилась, и голос пропал. В течение долгих минут они ожидали в нерешительности, однако больше ничего не произошло. Они собрались небольшими группами, пораженные тем, что услышали, убеждая друг друга, что это действительно было тем, чего они ожидали. Некоторые были разочарованы краткостью сообщения, отрывками слов, произнесенных духом и неясностью звуков, которые могли быть вызваны самим аппаратом. Одинок, так одинок. Это могло быть эффектом простых шумов из глубины. Другие говорили о самоутверждении.
- Что бы это ни было, - заключил Мэтр, - необходимо повторить этот эксперимент.
Затем, дотронувшись до плеча Армана, сказал:
- Это очень обещающее начало, мой юный друг.

Тем временем Тесс вместе с доктором Содубраем провожали Бланш в Сальпетриер. В результате продолжительного совещания они приняли решение госпитализировать ее, за это время изучить ее приступы, диагностировать происхождение болезни.
Сейчас девушка сидела рядом со своей тетей в небольшой комнатке с серыми стенами.
- Уверяю тебя, это лучшее, что можно сделать, - сказала она ей, вставая.
Она поцеловала ее в лоб.
- Предупреди Лили, пожалуйста, я буду чувствовать себя изолированной от мира.
- Обязательно. Ты знаешь, это для твоего же блага. Ты должна избавиться от этих страхов, от этих кошмарных ночей. Здесь как нигде тебе помогут сделать это. Я скажу маме, чтобы она пришла навестить тебя завтра, принесла тебе книги.
Она прошла черед двор, остановилась перед письменным столом профессора Шарко, но за ним никого не было.
Лили не вернулась. Тесс оставила ей записку:
«Дорогая мамочка, твоя сестра госпитализирована в отделение неврологии. Это лучшее решение, потому что я думаю, это закончится плохо. Навещай ее, когда сможешь. Я возвращаюсь в Виньяр, не могу оставлять Эмиля одного так долго. Вечером я сяду на паром. Поручаю тебе Бланш. Я напишу тебе как приеду. Береги себя. Целую. Твоя дочь».

В поезде она уснула и проспала до подъезда к Гавру. Там она дождалась парома, заняла место.
За бортом на горизонте приближалась линия английских поселений. Рядом стояла женщина. Ее лицо, изящный силуэт были ей знакомы. В розовом плаще и большой шляпе, она, казалось, затерялась в своих мыслях. На ее запястье блестел браслет в форме совы.
- Мадам…
Женщина повернула голову.
- Да.
- Извините, но мне кажется, что мы носим одинаковое украшение.
Тесс подняла руку.
- Действительно.
- Возможно, это будет ужасно нескромно. Кто вам его подарил?
- Несомненно, тот же, кто и вам, - сказала она, посмотрев ей прямо в глаза.
- О ком вы говорите?
- Догадайтесь, - ответила ей женщина, удаляясь.
Тесс не решилась за ней последовать. Судно заходило в порт Дувреса.
Ее сердце учащенно забилось, она погрузилась в воспоминания об Эмиле. Все эти дни вдали от Шанагана она не думала ни о чем кроме своего возвращения. И вот всего лишь несколько метров между набережной и судном отделяли ее от его улыбки, его темных волос, его лица, отмеченного временем, от того момента, когда она вновь его обретет и дотронется до солнца. Она не могла отвести взгляд от волн, разбивавшихся о нос судна. Серые отблески как будто поднимались из глубины моря. Тесс посмотрела на небо, на здание доков и узнала тень, нависшую над усадьбой. Казалось, что она увеличилась, дошла до моря, как будто встречала ее.
Она заметила, как женщина с браслетом спускается по пешеходному трапу, на пристани ее ждали несколько человек; они взяли у нее вещи, окружили ее, словно для защиты, проводили до повозки, в которую она села. Лошади заржали под хлыстом кучера. Через секунду показалась другая повозка. Дверца открылась, и из нее спустился человек, поднял глаза в ее направлении. Все ее тело затрепетало. Это был Эмиль, он улыбался ей, приближаясь к краю причала. Девушка побежала, бросилась ему в руки. Через несколько долгих минут он приподнял ее и отнес к повозке.
- Нежность моя. Наконец.
Он остановился, его лицо помрачнело.
- А Бланш?
- Она в надежных руках. Как ты узнал, что я нашла ее и возвращаюсь?
- Париж не так далеко. Я хотел присоединиться к вам, но из-за птиц это невозможно. Но расскажи мне.
- Я так счастлива быть здесь! Остальное я расскажу тебе дома.
Упряжь неслась галопом через поля. Внезапно она подскочила, послышался треск. Карета резко остановилась. Джордж бросил вожжи и спустился посмотреть, что послужило источником шума. Тесс спустилась за ним, вспомнив, что она его не поприветствовала.
- Ох, простите, Джордж, я забыла поцеловать вас.
- Мадмуазель, я так счастлив вновь видеть вас. Но мне кажется, что у нас небольшая проблема.
Девушка приблизилась, чтобы взглянуть на колесо, в котором застрял большой камень, повредивший дерево.
- Ничего страшного, - продолжил он, - оставайтесь в повозке, вы испортите ваши ботинки. Смотрите, мне кажется, тот крестьянин идет к нам. Возможно, он поможет нам выбраться отсюда.
Тесс вернулась на свое место рядом с дядей.
- Видимо, все не так уж плохо. Джордж попытается сдвинуть повозку с этим монсеньором.
Человек подошел и заговорил с Джорджем. Они открыли портьеру, чтобы опереться и толкнуть повозку.
- Добрый день, мадмуазель. Держитесь, будет трясти.
В следующий момент дорога была свободна.
- Вот видите, это не слишком серьезно. Я счастлив, что смог оказать вам услугу. Такая прекрасная девушка совсем одна в такой компании. Мадмуазель, - произнес он, кланяясь.
- Совсем одна, но он же не в себе! – изумилась она.
Эмиль оставался на своем сиденье, смотрел направо перед собой. Почему он делал вид, что не замечает его? Эта сцена встревожила ее.
Становилось все темнее. Тень словно бы нависла над ними, обволакивая теплой влагой, придавая пейзажу цвет сепии. Они проехали через Виньяр. Эмиль протянул к ней руку. Она прислонилась к нему, положила голову на его плечо. Он прошептал:
- Так хорошо быть здесь этим вечером в Шанагане.
Эмиль поселился в особняке незадолго до свадьбы. Он встретил Бланш в Лондоне на конгрессе орнитологов. Он неустанно путешествовал все годы своей молодости, разыскивая самые редкие виды птиц. Его будущая жена была дочерью разоренных аристократов. Ее отец не переставая утверждал, что она должна выходить замуж по любви, а не по разуму. Ее очарование, нежность и живость завладели сердцем Эмиля, более склонному к приключениям, нежели к женитьбе. В один из дней, когда он получил наследство от матери, Шанаган стал главным местом в его жизни, укрытием их любви без истории. У них не было детей. Тесс с ранних лет проводила с ними все свои каникулы. Молодая девушка и ее дядя всегда испытывали настолько глубокие чувства друг к другу, что ни один мальчик не мог в ее сердце сравниться с ним.
Три этажа были освещены, когда повозка остановилась на аллее. Он провел ее под сводами погреба, вызвав восхищение птицей, которая встречала их.
- Это сова Тенгмальма, которая живет исключительно в холодных регионах. Этот вид строго ночной. Ее пение настолько необычно, что его можно узнать из тысячи.
- Кто тебе ее прислал?
- Я получил ее два дня назад, один друг нашел ее мертвой у себя на пороге в Северном Донмарке.
Девушка прошла вдоль полок, где на деревянных подножках были расставлены соловьи, австралийские попугаи, сокол из пустыни. Никакое человеческое изобретение не могло сравниться с впечатлением от этого украшения, освещая дюжины этих видов живыми цветами, переливающимися под светом лампы. Взяв с собой сову, они поднялись обратно. Эмиль оставил ее перед входом.
В салоне Люси и Мари поддерживали огонь в камине. Тесс поцеловала их. Вскоре был накрыт ужин.
- Что говорят врачи по поводу Бланш? – спросил ее Эмиль после еды.
- Ничего однозначного. Фазы ее сна и бодрствования впервые исследуются научно. Мы еще не выяснили ни одной точной причины этих приступов лунатизма.
- Я тем более ничего не понимаю. У меня такое чувство, что она меня избегает, порой все куда-то удаляется.
- Все?
- Поговорим о другом, хорошо? Пойдем заниматься совой.
В лаборатории он установил животное на каменную подставку, взял свой самый острый скальпель и осторожно сделал разрез по низу живота. Он извлек внутренности и положил их на газету.
- Ты знаешь, что можно прочесть будущее в сердце птиц?
- Ты здесь думаешь об этом?
Ее скептицизм позабавил Эмиля. Ее детская натура временами проявлялась в ее порывах, в недоверчивом смехе. Он напустил на себя вид профессора и начал читать ей лекцию:
- Вы, кажется, забываете, мадмуазель зубоскалка, что в Античности птицы вытеснили жертвоприношения баранов, и стали инструментом оракулов.
Она нежно ему улыбнулась, но у нее было ощущение, что густой туман опустился на их близость. Что-то между ними изменилось. Какой невидимый часовщик разладил часы, отсчитывающие их жизнь? Она чувствовала перед ним стеснение, смущение. С его губ срывались слова, которых она не могла слышать. Ее улыбки становились все более саркастичными, руки все более холодными, его взгляд – все более механическим, отсутствующим.
Тесс попыталась снова.
- Эмиль, у меня иногда возникает чувство, будто ты хочешь мне что-то сказать, но не решаешься, боишься, что это причинит мне боль.
- Да нет же, что ты. О чем ты говоришь?
- Ты изменился. Где твоя былая уверенность, твоя сила? Я не узнаю человека, которого знала, - устойчивого, уравновешенного, в гармонии с природой, сметающего любое состояние души как завесу пыли. Я нахожу тебя в компании мистиков, сторонником ясновидящих, другом медиумов, я считаю ненормальным то, что произошло с тобой.
Эмиль ответил не сразу. Он приблизился к ней и, гладя по волосам, просто сказал:
- Не обращай внимания, это только из-за грусти. Мне жаль, моя совушка. Видишь, я называю тебя как в детстве.
Она прижалась к его груди. Эмиль дотронулся до ее браслета.
- Тебе нравится?
- А тебе?

Они смотрели на птицу с распоротым животом. Девушка молчала.
Одним движением он сбросил внутренности в корзину. Большое пятно крови расползлось по газете. На алом фоне - фотография в рамке с изображением перевернутой кареты на обочине дороги. Под солнцем распростерто безжизненное тело с широко открытыми глазами, закинутой к длинным темным волосам рукой. На запястье мертвой – браслет. Тесс едва сдержала крик, узнав сову, руки, змей. Она попятилась. Уколы как от тысячи иголок пронзили ее тело.
- Объясни мне.
- Что тебе объяснить?
- Как? Украшение этой женщины. Оно такое же, как и у меня!
- Я не знаю эту женщину. Это просто совпадение.
- Я не верю тебе, ты лжешь! Впрочем, ты не переставая что-то от меня скрываешь. Я чувствую это. Хватит, Эмиль, прекрати, я не могу больше.
Она поняла, что сорвалась на крик, ее сердце сжалось от гнева. Он взял ее за руку, отвел в усадьбу.
Около камина он сел на канапе, попросил ее расположиться напротив. То, что замечала за ним девушка, было лишь выражением его волнения за жену, желанием помочь ей. Он не изменился. Нежность в отношениях с Бланш пропала. Спустя несколько долгих минут она положила голову ему на колени, вытянулась; они уснули перед пламенем.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

С первыми проблесками дня её разбудил холод. Угли погасли. Эмиля уже не было. Тэсс потянулась, завернулась в большую шаль, лежавшую на кресле и отправилась на кухню. Мери и Люси готовили чай.
- Добрый день, моё дитя, сказала ей пожилая женщина. К счастью, вы вернулись. Ваш дядя очень рад. Я приготовлю вам шоколад?
- Да, спасибо Мэри, я замёрзла. Эмиль принимал посетителей в моё отсутствие?
- Вы весьма любопытны.
- Я просто беспокоюсь о том, что он остался один.
За ними Люси чистила медную сковороду.
- Да, мадемуазель, кто-то приходил.
- Кто приходил, Люси?
- Я не знаю могу ли я об этом говорить?
- Умоляю, скажи мне – приказала Тэсс.
- На следующий день после вашего отъезда, было 10 часов, Жорж и Мэри уже легли, а я почувствовала жар и спустилась чтобы найти воду. Я собиралась войти в прачечную как услышала голос Господина, который говорил шёпотом. Он стоял у входа. Я спряталась на лестнице.
- С кем он говорил?
Служанка оставалась безмолвной.
- Давай, настаивала Мэри, мадемуазель ничего не скажет.
- Дама направлялась к двери. Ваш дядя её сопровождал. Единственная фраза, которую я смогла услышать: «Доброй ночи, дорогая графиня». И потом он поцеловал её руку. Это всё.
- Кто она?
- Я не смогла увидеть лицо. Она носила большую шляпу.
- Спасибо, Люси, я обещаю ничего не рассказывать.
Когда Тэсс задремала у камина, Эмиль поспешно покинул дом. Он оседлал лошадь, пересёк деревню и оказался на другом её краю Сольвега, у дома своего друга Филиппа Нерсона.
Он не удивился, увидев Эмиля. Филипп был в обществе доктора Конана Дойля, который имел дом в этой местности.
- Мы ждали вас, дорогой Эмиль, теперь весь мир узнает. Вы уже прочитали газету, я думаю. А Графиня, тем временем, сыграла значительную роль. Шум вокруг всего этого сделал её властной над некоторыми правителями. Она осуществляла одновременно две функции: оккультные и деликатные дипломатические миссии. Но однажды внезапная и глубокая меланхолия заставила её удалиться от мира и людей. По совету доктора Дойля она оставила Францию и обосновалась в английской глубинке, вдали от светских хроник. Там она проявила странное увлечение, которое занимало всё её время. Она сошлась с один из своих соседей, Филиппом Нерсоном, известным фотографом, имеющим мастерскую в той местности.
Графиня предложила ему сделать серию её портретов, которую она сама придумала. Месяц за месяцем она готовила новые, продуманные до мелочей мизансцены, беспрестанно ища новые фотопринадлежности, писала таким образом, шаг за шагом, фотографический дневник своих видений. В центре её искусства было переодевание. …. Человек, монахиня, сфотографированная полуобнажённой, маркиза на коленях в качестве жертвы, заплаканная вдова в чёрной маске, кофте, мантилье и …., с веером, в разукрашенном платье, иногда таким образом усиливая яркость красок на снимках. Королева Эстер, супруга дожа, персонаж оперы и театра. Эти картины были пронизаны безумием. Сначала у неё была страсть к собакам, потом к птицам. Таким образом она познакомилась с Эмилем и с тех пор окружала себя птицами, подобными ангелам с византийских фресок.
Три сообщника до сих пор сумели сохранить тайное логово Графини. Но её смерть вынудила их нарушить эту клятву. В газете говорилось о расследовании. Доктор Дойль резюмировал ситуацию:
- Я не уверен, что речь будет идти о происшествии. Возможно она всегда вела какую-то параллельную деятельность. Что она имела ввиду, иногда намекая на государственную тайну? Графиня конечно имела много врагов.
- Вы правы, добавил Нерсон. Как говорится в поговорке, наличие множества врагов – это не роскошь, а необходимость. Во время сеансов позирования она говорила со мной. И судя по тому, что она мне говорила, у меня сложилось впечатление, что она не была изолирована он внешнего мира, как она всегда это утверждала.
- Поэтому, друзья мои, неизвестно, на данный момент, что это такое, поэтому надо неукоснительно соблюдать элементарную осторожность.
- Меня настораживает, что моя племянница видела её на корабле, доказательство того, что она путешествует. И потом, есть ещё Люси, которая везде суёт свой нос. Я знаю, что она её заметила прошлым вечером в Шанагане.
Они решили придерживаться мер предосторожности, чтобы было как можно меньше свидетелей. Фотограф пошёл за большим фотоальбомом из чёрной бумаги, в котором были фото Графини.
- Это, сказал он, мне будет трудно скрыть.
- Почему вы сделали это, мой друг? – ответил ему Дойль. Несколько эксцентричная женщина, которая заставляет себя фотографировать. Это не является преступлением.
Прежде чем попрощаться, Эмиль сказал Нерсону:
- Всё это уже очень надоело.
Когда Тэсс пришла в гостиную, из кухни раздавались громкие крики. Приблизившись она услышала как её дядя отчитывал Люси, которая всхлипывала от плача. Никогда она ещё не видела, чтобы Эмиль таким образом выходил из себя. Ей было удивительно слышать имя Конана Дойля, которое напомнило ей о первом приступе Бланш, в котором та находилась, когда она приехала.
Всё выглядело так, как будто это происходило в сомнамбулическом приступе. Люси была в опасности. События происходили в таком порядке, который сообщила её тётя. Тэсс вошла на кухню. Они мгновенно прекратили говорить.
- Я вас побеспокоила?
- Нет, моя красавица, почему ты спрашиваешь?
- В конце концов, я видела что ты собирался кричать. Ты был на пути к…
- На пути к чему, моя милая?
- Это ты мне должен ответить.
- Люси разбила вазу и я её отчитывал. Вот и всё.
- Ты лжёшь! Ты лжёшь!
Тэсс произнесла эти слова с отчаянием. Она выбежала. Ей надо было покинуть этот дом, убежать, как бегут от самих себя, от своей судьбы, когда у вас неприятности. Небо было тёмным, мрак опускался на поля и деревья. Она бегом пересекла Виньяр, вошла на кладбище и споткнувшись, на коленях, запыхавшись доползла до мраморного памятника и обнаружила там Жоржа, который очищал его. Она растянулась рядом с камнем. Опомнившись, Тэсс подняла голову. Две даты, вырезанные ещё летом: 25 апреля – 12 декабря. И всё ещё ни имени, ни года. Опускался вечер. Всё её конечности болели. Девушка почувствовала чьё-то присутствие.
- Всё хорошо, мадемуазель?
Тэсс вздрогнула.
- Это вы, Жорж, вы меня испугали.
- Я вас искал в парке, в деревне, ваш дядя ускакал верхом, он был вне себя от волнения. Что у вас с ним произошло?
- Ничего. Вся эта напряжённость… Почему мраморщик не вырезал имени вашего друга?
- Не говорите мне об этом, я был взбешён, но он обещал вернуться, я его ещё жду.
Они услышали стук лошадиных копыт. Эмиль был около входа.
Тэсс устремилась ему на встречу. Она была крайне бледна.
- Почему ты вот так ушла? Вернись, я умоляю.
Он помог ей подняться в седло. Она обхватила руками его талию. Чистокровная лошадь принялась скакать, пересекая деревню под отражениями луны. Они приехали к ограде своего внушительного дома. К нему вела величественная аллея, окаймлённая фонарями. Залаяли собаки. Эмиль помог Тэсс слезть с лошади. Держа её руку в своей он сказал:
- Моя дорогая, я хочу тебе сказать… Я хочу чтобы ты меня простила. Ты была права, я знаю ту женщину из газеты. Её называли Графиней, она жила в этом доме. Я не хочу тебе больше лгать. Нет, молчи. Ты будешь знать всё, я тебе это обещаю.
Он позвонил в двери.
Казалось, что дом был пуст. Вдруг раздалось бряцание, металлические звуки, звуки механизма замка. Дверь открылась. Появился доктор Конан Дойл. Эмиль представил ему свою племянницу, и посвятил её в ситуацию со смертью Графини. Нерсон рассказал, что лично он растерян из-за этого происшествия и визита детектива. Он ожидал их в гостиной. Для того, чтобы пройти туда, они должны были преодолеть три бронированные двери, как у гигантских сейфов, защищающие это место со стенами, обвешенными чёрными коврами, и занавешенными пурпурной тканью зеркалами.
- Графиня жила здесь взаперти, рассказывает им Дойл, вдали от взглядов людей, в том числе и своих, она не выносила больше своего изображения.
Они продолжили осмотр и обнаружили ещё одну комнату, всю занавешенную чёрным, как и все остальные в доме.
- Какое это удивительное место, сказала им Тэсс, и какой странный человек!
- В самом деле, ответил доктор Дойл, в последние годы я наблюдал её как медик, и могу вас заверить, что больше в моей практике подобных случаев не было.
- Почему она скрывалась от зеркал? Я её случайно встретила, она была очень красивая.
- Она не хотела больше себя видеть таким образом. Отражение её лица на льду вызывало у неё срыв, она теряла силы.
Вмешался Филипп Нерсон:
- Она терпеть не могла свои фотографии, которые я делал. На них она выглядела замечательно, на них она воскрешала свой былой блеск.
- Видите ли, продолжил Дойл, эта женщина утвердилась в парижском обществе только благодаря своей красоте. Когда она прибыла из своей родной России в восемнадцать лет, её разу заметили. Её приглашали на самые значительные праздники: роскошные балы были в изобилии в Париже тех времён. Графиня уже тогда удивляла всех своим поведением, которое соответствовало тогдашним строгим церемониям. Она всегда была в нарядах, отлично продуманных в зависимости от темы или обстановки. Она всегда находила тот ракурс, тот поворот, который особо подчёркивал её достоинства. Она сидела неподвижная и безмолвная в течение всего вечера, становясь чем-то вроде живой картины. Она заставляла восхищаться собой. Благодаря этой уловке она всегда считалась центральной фигурой светских вечеров и не замедлила этим воспользоваться, чтобы войти в круг сильных мира сего. Её влияние стало значительным. Внезапно, по смутным причинам это восхождение закончилось. Вот в это время я её и встретил. Она пришла в мой парижский кабинет и я начал её лечить.
- Но какой болезнью она страдала? – спросила Тэсс.
- Это было трудно определить, форма меланхолии, которую она смогла преодолеть только с помощью изоляции и позирования для фото моему другу Нерсону. Находясь перед объективом, она возвращалась к своему былому великолепию.
Трое мужчин тоскливо переглядывались, видимо присутствие девушки их тяготило. Эмиль встал, увлёк обоих в сторону.
- Я ручаюсь за свою племянницу как за самого себя. Не надо больше ждать. Надо пытаться устанавливать контакт. У меня плохое предчувствие.
Они вернулись к Тэсс и объяснили ей, что хотели бы приступить к опыту, чтобы войти в связь с душой покойной. В это время Тэсс заметила в углу комнаты маленькую собаку, лежавшую на ковре в позе сфинкса. Она имела забавную мордочку и шумно дышала, это был мопс. Доил позвал его. Он подошёл прихрамывая и устроился у их ног.
Нерсон усадил всех вокруг журнального столика. Маленькая собачка негромко ворчала. Он выпрямился. Его округлившиеся глаза увидели чьё-то присутствие поверх них.
Раздался голос:
- Друзья мои. Остерегайтесь.
Мопс залаял.
- Сходите за вашим фотоаппаратом, подсказал Доил.
Нерсон поспешно вышел и вернулся уже с прямоугольным футляром из чёрной кожи.
- Садитесь, надо торопиться.
- Графиня, вы меня слышите? Это Эмиль.
Ледяной ветер прошёлся по комнате. Тэсс задрожала от холода и накинула свою пелерину. Появилось нечто неясной формы, окрашенное в синий цвет, понемногу вырисовывались размытые и снежные контуры прозрачного силуэта. Нерсон приготовил свой аппарат, его затвор ритмично щёлкал. Призрак парил в воздухе. Раздался загробный голос:
- Эмиль, друг мой, почему вы снова пришли? Я надеялась…
- Пожалуйста. Что случилось?
- Я иду во тьме. Помогите мне.
Затем холод рассеялся и тень испарилась. Тэсс собрала свои волосы в пучок. Доктор Дойл заметил её браслет. Он хотел поймать её за запястье. Но встретившись взглядом с Эмилем он остался неподвижным.

В Чанагане Люси закрылась в своей комнате, откуда теперь доносился её плачь. Жорж и Мэри неоднократно пытались заставить её есть, но наталкивались на её отказ. Старые слуги были обеспокоены. Гнев хозяина их удивил и они не понимали его причин.
С тех пор как они пригрели маленькую сироту, они считали её своей дочерью. Она была энергичной и приносила огромную пользу. Конечно, она была слишком болтлива, но это было следствием её молодости и жизнерадостного характера. Между тем, при появлении симптомов у Бланш, отношения ухудшились. Жена Эмиля, во время своих непредсказуемых приступов постоянно уличала её в чём-либо. Некоторые из их друзей находили у Люси способности медиума. Возможно это её и раздражало. Не было ли это всё из-за Эмиля, который склонял её к участию в своей деятельности? И сейчас это обернулось против неё. Её хотели уволить, и Жорж и Мэри обещали не бросать её в этом затруднительном положении.
Теперь молодая служанка томилась в ожидании, упрекала себя в таком положении вещей, она была убеждена в том, что совершила ошибку и несла ответственность за сложившуюся ситуацию. Что она собиралась делать теперь? Она не должна была ничего говорить о визите Графини. Конечно, хозяин об этом узнал, и это вызвало его гнев. Она видела себя маленьким человеком, потерянным в этом огромном доме, и чувствовала себя смирившейся с этой ролью. Она считала себя значимой для этого места, знающей и предвидящей все. Она не могла объяснить это противоречие. Люси чувствовала себя ответственной за каждого. И если бы её уволили, это означало бы конец.
Шум коляски отвлёк её от этих мыслей. Раздвинув штору, она увидела как молодой человек поговорил с Мэри, прежде чем войти в усадьбу. Молодая служанка бесшумно спустилась и приоткрыла дверь гостиной. Арман де Сейлем сел в кресло и закурил маленькую сигару.
Он заметил её лицо в проёме:
- Это ты, малышка? Входи, а не стой там как заблудившаяся кошка.
- Господин, если мои хозяева застанут меня разговаривающей с вами, они меня будут ругать.
- Не бойся, я им объясню. Знаешь ли ты мой дорогое дитя, что ты произвела на нас сильное впечатление во время нашего последнего сеанса. Мы думаем, что у тебя есть исключительный дар медиума.
- Я не знаю, господин.
- Случалось ли тебе предвидеть события?
Люси чувствовала, как краснеют её щёки. Эти слишком прямые вопросы затрагивали её ощущения, о которых она предпочитала не думать. Когда некоторые видения угнетали её, она предпочитала прогонять их из своего разума, испытывая стыд и чувствуя, что иногда она находится на грани безумия. Она утаила это.
- Нет, господин, я не понимаю, о чем в хотите поговорить.
- Ну ты даёшь, я был там, я видел, что у тебя есть необычный дар. Надо его развивать. Это подарок неба.
Разговор был прерван прибытием Эмиля и Тэсс, в сопроовждении Артура Конан Дойля и Филиппа Нерсона.
- Дорогой Арман, сказал Эмиль, чем обязаны этому вашему визиту?
Затем, повернувшись к молодой служанке:
- Вы можете быть свободны, сказал он ей сухо.
Она исчезла.
- Вы в курсе по поводу Графини?
- Весь Париж только об этом и говорит. Расскажите, что же произошло?
- Всё странно. Расследование ещё продолжается.
Арман был смущён. Он хотел поговорить с Эмилем и Тэсс один на один. Он поприветствовал Доиля и Нерсона.
- Вы можете говорить в присутствии этих господ.
- По правде говоря, речь о Бланш. Оба мужчины захотели уйти, но Эмиль настоял, чтобы они остались.
- Я хотел бы знать вашу точку зрения. Говорите без страха.
- Содубрей продолжил свои наблюдения. Он должен был успешно вести их, как только начались приступы. Это был единственный способ анализировать их в реальном времени. Один из них был особенно сильный. Он, кажется, по времени совпал с тем моментом, когда у Графини произошёл этот несчастный случай. Согласно данным врача вот что произошло тогда. Ваша тётя встала в сомнамбулическом состоянии. Ваша мать дорогая Тэсс, спала в кресле около её постели. Бланш бросилась к ней, пытаясь её задушить. Поднятый медсестрой, которая была бессильна что-либо сделать, доктор прибег к чрезвычайным мерам, чтобы помешать худшему и вывести её из сна. Я был там уже днём. Я предложил ему сообщить вам, чтобы узнать ваше мнение.
Тэсс неподвижно застыла. Эмиль провёл рукой по лбу и опустил голову.
- Я спешу вас уведомит, дорогая подруга, что сейчас ваша мать вне опасности и оправилась от шока. Я говорил с ней перед отъездом. Остались только небольшие следа на шее.
Эмиль спросил, смогли ли они проанализировать сон, а котором действовала Бланш. О чём она думала и кого хотела задушить в своём припадке.
Арман говорил об этом Содубрей, которая, перед тем как разбудить её, услышала несколько фраз. Для Армана эти вещи были очевидны. Бланш была в центре кошмара, в обществе Графини, которая ей угрожала. Защищая себя она хотела её задушить.
- Защищаться от чего? поинтересовался Эмиль.
- Этого никто так и не смог понять.
Дойл спросил, что могло быть между двумя женщинами. Они несомненно пересекались друг с другом во время визитов Графини, когда в начале их отношений она приезжала в Чанаган за чучелами птиц: имели ли они возможность общаться друг с другом, чтобы об этом никто не знал?
В течение разговора, Тэсс чувствовала взгляд Армана, который её постоянно задерживался на ней. Вполне возможно, что молодой человек совершил эту поездку, только для того, чтобы опять её увидеть, используя эти события как повод. Мысль о том, что он мог быть влюблённым, вызывала у неё улыбку.
Нерсон поднялся, ему не терпелось закрыться в своей фотолаборатории, чтобы проявить снимок призрака Графини. Дойл предложил составить ему компанию. Тэсс проводила их к выходу. Снаружи крики тысяч птиц разрезали пространство. Эти крики были очень необычны. Прежде чем вернуться в дом, она обошла вокруг вольеры.
Лулу сидела на ветке в стороне.
- Добрый вечер мой хороший скворец.
- Добрый вечер, ответил он. Добрый вечер красавица.
- Ты очень любезен сегодня, сказала она смеясь.
- В таком случае ты начинаешь понимать?
- Что ты хочешь сказать?
- Ищи, продолжай искать.
Он просвистел и скрылся в листве.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Эмиль удалился, оставив Армана одного со стаканом виски в руке.
- Должно быть, вы голодны после такой длинной поездки – сказала ему Тесс, войдя в салон.
- Нет, благодарю вас. Какая радость видеть вас снова!
- Это не помешает вам проводить меня на кухню? Мари приготовила десерт. Я его обожаю.
- Что вы думаете о состоянии Бланш? – спросила она его, когда они сели за стол.
Он смотрел, как она откусывает кусок своего пирога, потом прошептал:
- Вы действительно сложный человек.
- Это все, что пришло вам в голову? Это слишком коротко, мой дорогой. Не могли бы вы поделиться со мной вашими выводами?
- Да, конечно. Что касается меня, у меня есть предположение, что смерть Комптесс была вызвана приступом Бланш. В ее форме сомнамбулизма есть что-то уникальное. Это как будто мешает вмешательству медиума.
- Вы хотите сказать, что она одновременно и получатель и передатчик?
- Что-то вроде этого.
- И во всех испытаниях, на которых вам пришлось побывать, вы не встречали ничего подобного?
- Нет. Впрочем, вчера я разговаривал с Мэтром. Он сам не изучал ничего похожего.
- Значит, вы намекаете, что моя тетя таким образом убила Комптесс?
- Точно.
- И почему она это сделала?
- Я надеюсь это здесь выяснить.
- Это единственная причина, почему вы сюда приехали?
- Не играйте со мной. Это жестоко. Вы прекрасно знаете, что я чувствую.
- Но у вас несомненно есть гипотеза. Никого не убивают без причины, тем более на расстоянии, даже в приступе истерии или сомнамбулизма.
- Я знаю это. Но скажите мне, почему вы думаете, что я осведомлен лучше вас?
- Не являетесь ли вы юным Феликсом, более осведомленным в других вещах? И согласны ли вы быть здесь менее легкомысленным, чем остальные?
- Что ж, хорошо, я не жалею о том, что приехал. По крайней мере, я услышал это.
- Это не мешает вам быть скрытным со мной.
- Но нет, это не так! Я как и вы. Ничего не ясно с этим несчастным случаем. Мы работаем над психизмом, однако здесь мы осведомлены не больше вас, вашего профессора Шарко. Силы, которые управляют нашими душами, безгранично могущественнее, чем наш разум.
- Какая внезапная покорность.
- Тесс, перестаньте. Скажите мне, что вы хотите, я сделаю.
- Я хочу понять. Что-то мне мешает. Вы действительно хотите мне помочь?
- Да, я постараюсь.
Он встал и протянул к ней руку. Тесс коснулась губами впадины его ладони.
Вошел Эмиль.
- Сожалею, что прервал ваше милое тет-а-тет, но я голоден.
- Мы просто разговариваем – ответила ему Тесс, опуская голову.
- Давайте, мои дети, давайте.
Он прошел мимо них, достал из шкафа провизии деревенскую чашку, хлеб, сел и начал есть.
- Эмиль, я приехал из Парижа к вам.
- Я знаю. Я вас дразню.
Когда он закончил легкий ужин, Тесс погасила лампы. Они собрались подняться на этаж. У Тесс было предчувствие, которое становилось ей уже знакомым. Проходя мимо столовой, она заметила оранжевые проблески, приблизилась, толкнула приоткрытую дверь, спросив себя, не спит ли она: медиумы, которых она встретила в Лондоне, сидели вокруг стола. Ни одного шума, движения воздуха, стука окна, шороха гравия она не слышала. Словно они прилетели сюда на крыльях перелетной птицы. Арман и Эмиль сделали ей знак войти. Их ожидали три свободных стула.
Эмиль поприветствовал гостей, коротко рассказал им о визите к Комптесс, о появлении призрака. Арман рассказал им новости о Бланш. После этого слово взял Мэтр:
- Новый участник присоединился к нашей компании этим вечером. Это известная предсказательница на Таро. Я представляю вам Жюльетту Ригаль.
Она выглядела на сорок лет, ее взгляд был темным как смола, черные волосы заправлены в шиньон, а кожа выглядела так, как будто ее никогда не касался свет.
Предсказательница поприветствовала присутствующих и заговорила:
- Мадам, Месье, я согласилась принять приглашение Теодора Сарлюи на этот сеанс. Чтобы эффект был максимальным, я прошу лишь одного человека задавать мне вопросы. Передавайте ему короткие фразы с изложением того, что вы хотите знать. Я прошу вас быть сконцентрированными, когда карты будут переходить по рукам. Держите их несколько секунд, а затем передавайте по кругу. Кто будет моим собеседником?
Как наиболее опытная, Луиза де Вальмон показалась им подходящим человеком для этого.
Она пересела. Таро вернули Жюльетте, сеанс можно было начинать.
- Выберите четыре карты и передайте мне.
Жребий из картонных синевато-золотистых карточек был брошен первый раз, гадалка развернула их.
- Вот сначала звезда человека: центр этой истории. Это ключ ко всему заговору. Ответ на ваши вопросы находится в ее руках. Затем карта гороскопа: естественность, очевидно возрождение, но берегитесь – порой смерть не за горами. После – птицы островов: переговоры, встречи, конференции и консилиумы. Но также секретные, лживые, скрытные. Внимание, мадмуазель, - произнесла она, обращаясь к Тесс, - то, что следует дальше, касается вас. Силуэт времени, рока: карта сильная, на границе с непреодолимым, утопичным. Я чувствую присутствие многих духов, а также горя. Старайтесь не быть слишком самонадеянной.
- Что вы имеете в виду? – спросила Тесс.
- Что есть непреодолимые границы. Это то, что говорят карты.
Эмиль приблизился и передал листок бумаги Луизе.
- Монсеньор Эмиль Винклер интересуется будущим своей жены.
Жюльетта попросила медиума вытянуть две новые карты.
- Вот нищая: духовная и физическая привязанность, недуги, одиночество. Затем руины: наложение одного на другое, обманные приемы, неудача. Все это не хорошо.
Тесс тоже передала листок пожилой даме: «Где находится Бланш?»
Луиза прочла записку вслух, потом, подняв свой мертвый взгляд, спросила:
- Я верно поняла то, что вы написали?
- Совершенно.
Таро вновь легли на стол перед Жюльеттой.
- Я вижу даму, она одна в комнате с бесцветными стенами, зажата в оковах, лежа на кровати с железными брусьями. Постойте. Я вижу, как она смеется и плачет над надгробием из черного мрамора. Я не могу хорошо разглядеть камень, но на нем не высечено имя. Она стоит на коленях. Кладет цветок. Я слышу крики воронов вдали.
В комнату вошел запыхавшийся Филипп Нерсон, в руках у него были распечатанные фотографии, которые он вынул из конверта.
- Простите, что прерываю вас, но я хочу, чтобы вы это изучили.
Мэтр прервал сеанс и попросил показать то, что он принес.
- К несчастью, я ничего не могу различить. Я испробовал все, все виды ванн, я даже пробовал солнечный свет, но там никакого и следа призрака.
- В этом нет ничего удивительного, - ответил Мэтр, - Фотоаппараты – лишь машины, не медиумы, кроме того, фотографии не имеют такой физической силы, чтобы душа отпечаталась на пластинке, это бывает очень редко. Предоставим эти негативы Жюльетте Ригаль, она скажет нам, что там видит.
Нерсон протянул конверт Мэтру, тот вынул снимки и передал их Луизе. Она положила их перед гадалкой.
- Здесь ничего нет, - сказала она, слегка коснувшись их пальцами, - но если вы позволите, монсеньор Нерсон, выберите и возьмите одну из карт наугад.
Филипп Нерсон выполнил указание. Карта изображала удар молнии.
- Несчастный случай. Я вижу повозку, внутри сидит одинокая женщина, на ней розовое платье и велюровый плащ, очень длинный шарф закрывает шею. Повозку подбрасывает. Дверца открывается. Поднимается ветер. Лошади съеживаются. Край ткани подхватывается порывом ветра и запутывается в колесе. Женщина не может освободиться. Шарф душит ее, притягивая книзу. Карета накреняется, она падает, ее волочит по дороге. Мертва. Мертва…Я должна остановиться.
Они не решались заговорить. С бледным лицом, гадалка закрыла глаза.
- Теперь мы знаем, как произошел несчастный случай. Нам остается выяснить, почему, - заключил Дойл.
- Прервем сеанс, - ответил Эмиль, - Мадам Ригаль устала. Пройдем в салон. Мари наверняка приготовила нам чай и пирожные.

Тесс попрощалась с ними и отправилась спать. Наверху лестницы ее ожидала Люси.
- Я устала, мне нужно лечь, оставь меня.
Она легла в постель, однако молодая служанка продолжала стоять, заламывая руки.
- Ну хорошо, в чем дело?
- Ваш дядя зол, мне кажется, он собирается меня уволить.
- Я заметила, что он не выносит твоего присутствия, я не знаю, почему. Но если ты будешь спокойна и сдержанна, вскоре все вновь вернется в прежнее русло.
- К сожалению, я так не думаю.
- Это так серьезно? Ты что-то от меня скрываешь.
Служанка залилась слезами. Немного подождав, Тесс попыталась ее успокоить.
- Ну же! Говори!
- Вы должны пообещать мне, что никому это не расскажете. Мне действительно нужно ваше мнение.
- Люси! Я устала.
- Хорошо. Молодой человек, который приехал сегодня после полудня.
- Арман?
- Да. Монсеньор де Сейлем.
- Что он тебе сказал?
- Это он купил небольшой замок на окраине Виньяра.
- Что? Но когда?
- Вчера, я думаю.
- Ладно. И что?
- Он уверен, не знаю почему, что Монсеньор хочет меня прогнать, и попросил перейти прислуживать к нему.
Тесс пришла в ярость. Предложение Армана вывело ее из себя. Она чувствовала, что он вмешивается в ее жизнь, расспрашивая о том, что она испытывает, говоря ей об отношениях с Эмилем, слишком личных, о том, что мешало ей строить свою судьбу женщины.
Никогда она не сможет полюбить Армана. Тесс любила таинственных мужчин, которые молчали, прикрываясь стыдливостью.
- Это очень деликатный вопрос. Я должна подумать. Джордж и Мари в курсе?
- Нет. Я боюсь причинить им боль. Они во мне нуждаются. Я их очень люблю и не хочу попусту волновать. Но мне пора становиться независимой.
- Да, я понимаю тебя… Но почему мой дядя так на тебя злится?
- Он уверен, не могу сказать почему, что я рассказала вам о визите Комптесс.
- И ты думаешь, что это все?
- Я так думаю.
- Но по какой причине?
- Возможно болезнь Мадам – это не то, о чем мы думаем. Монсеньор боится, что я слишком болтлива.
- О чем ты говоришь? Я прошу тебя, выражайся яснее.
- Это трудно, мадмуазель. У меня такое чувство, что все вокруг лгут. Вы единственная, кому я могу довериться.
- Ладно. Успокойся. Возвращайся на кухню, как будто ничего не произошло, вытри слезы. Я подумаю, утро вечера мудренее.
Люси поцеловала ей руку, поклонилась и вышла из комнаты.
Задернув занавес, Тесс с закрытыми глазами повторяла про себя слова служанки. Это было жестоко со стороны Армана. То, что он был влюблен, не оправдывало его поступка.
Как он мог купить замок, взять Люси в прислуги, впутаться в проблемы с Бланш, вмешаться в ее отношения с Эмилем? Он думает, что ему все позволено. Он манипулировал событиями, людьми, такой же непринужденный и капризный, как разбалованный ребенок в магазине игрушек. Чем больше она злилась, тем меньше ей хотелось спать. Тесс встала, решив поставить его на место.
Она спустилась, надеясь его найти. В компании Мэтра и Эмиля молодой человек непринужденно окунал свой сухарь в чашку чая.
- Ну что ж! У нас новый сосед!
Тесс была уверена, что это объявление относилось ко всем присутствующим, однако ее дядя повернулся к ней с улыбкой:
- Да, моя дорогая. Мы только что об этом говорили. Должен сказать, я рад этой новости. Я боялся, что эта религиозная организация поселится в замке. Благодарю Бога, наш друг сумел быстро перехватить сделку.
- Это была бы катастрофа, - отозвался Теодор Сарлюи, - эти люди страшны. Они хотели нас спровоцировать.
- Но о ком вы говорите? – прервала она их.
Арман почувствовал враждебный настрой Тесс. Но он был неуверен. Он попытался ее успокоить:
- Ваш дядя предупредил меня об угрозе, нависшей над этой местностью. Он попросил меня действовать с наибольшей сдержанностью, потому как те, с кем мы имеем дело, очень могущественны.
Он посмотрел на своих двух друзей, прежде чем продолжить.
- Говорите без опасения, - успокоил его Мэтр.
- Эта организация создана два года назад. Мы говорим о настоящем секретном сообществе, организованном под руководством Католической Церкви. Ее цель – восстановление собственного авторитета и власти. Они действуют оккультными методами, пытаясь контролировать иерархию и политику. Они принимают во внимание, что наши исследования могут помешать их амбициям, а они не хотят потерять свою монополию в верхах. Вопреки нашей воле, мы стали их главными врагами.
- Они решили нас уничтожить, - добавил Мэтр, - их вдохновила энциклопедия, осуждающая практику спиритизма. И после монархов их влияние становится все более распространенным на земле с каждым днем.
Тесс слушала, мало понимая, о чем идет речь. Они говорили ей о тайном сообществе, темных уловках, о войне без благодарностей. Их опыты были настолько важны? Впрочем, те, кто посвятили свою жизнь трансцендентности, разве не могли понять, что истинно верующие будут встревожены будущим Церкви? Не боялись ли она сгореть в пламени новой Инквизиции?
В этот тревожный период, когда люди, казалось, потеряли свои следы, захваченные глубокими изменениями, покинув деревни и свои традиции ради городской жизни, где прогресс перевернул вековые обычаи, все формы веры были намного привлекательнее, чем тоскливая реальность.
- Тем не менее, - сказала она молодому человеку, - я хотела с вами поговорить.
Арман встал, попросил разрешения побыть недолго наедине с ней. Они вышли на улицу, где уже начинался рассвет.
- Я хотел, прежде всего, попросить у вас прощения, я был скован обещанием вашему дяде.
- И по поводу Люси тоже, он в курсе?
- Конечно, это он мне предложил.
Эта фраза рассеяла ее гнев. Она больше не знала, с чего начать, но все же чувствовала необходимость устранить недоразумение.
- Вы должны были мне сказать. Я буду думать, что все сказанное вами – ложь.
- Нет, я умоляю вас верить мне. Я несколько раз пытался решиться. Но ваше присутствие полностью выбивает меня из колеи.
- В любом случае, это не из скрытности?
- Вы не можете быть немного милосерднее?
- Как я могу доверять вам, когда вижу, как вы ввязались в подпольную организацию и готовы вступить в борьбу против какой-то непонятной огнедышащей армии Христа?
- Не думайте так, моя красавица, эти люди действительно существуют, и они решили нас уничтожить. Вы читали, что Дрюмон про меня написал? Я на первой полосе.
- Еще один повод, чтобы вы мне это сказали. Я не маленькая девочка, Арман, не стоит пытаться мною овладеть, как вы это делаете…Лучше боритесь с вашими врагами. Вы перепутали поле битвы. Это в моей жизни вы поднимаете смуту, не беспокоясь о том, что я думаю, что я чувствую.
- Я осознаю, до какой степени ваша жизни перевернута. Одно ваше слово, и я исчезну, покину замок.
- Остановитесь, из жалости, это не то, о чем я вас прошу.
- Тесс, вы прощаете меня?
- Я не знаю. Я должна подумать. Но в будущем предупреждайте меня, если будете делать что-то, что меня касается.
- Мой ангел, даю вам слово.

Дата добавления: 2015-08-21