Глава десятая. Космические путешествия казались Таддеушу самой тоскливой составляющей его работы

Космические путешествия казались Таддеушу самой тоскливой составляющей его работы. Время, проведенное среди звезд, проходило впустую, и, хотя варп позволял сократить сотни лет, которые требовались раньше на эти перелеты, до нескольких дней, эти дни все равно было уже не вернуть. Возможно, терпение и являлось самой сильной чертой Таддеуша, но во время полета оно истощалось, как никогда.

Он знал, что «Полумесяц» — быстрое судно, и именно по этой причине и приобрел его. Но не было никакой возможности выяснить, насколько быстро способны перемещаться Испивающие Души. Предположительно их странные космолеты, о которых докладывала Эскарион, были пригодны к варп-переходам и в то же самое время позволяли проникнуть через блокады, развернутые вокруг военных зон, с минимальным риском. Мятежники могли прямо сейчас уже высаживаться на Стратикс Люмина, и тогда Таддеуш опоздал. Впрочем, также они могли сейчас завершать еще какую-либо часть своего плана, необходимую для их дел на этой планете. А могло быть и так, что Стратикс Люмина давно потерян, ведь, как-никак, столица Тетуракта располагалась в той же системе. Демон мог разграбить все миры, соседствовавшие с его вотчиной, и разместить на них гарнизоны своих армий.

Во всяком случае Таддеуш хотя бы представлял, как выглядит то место, куда они направлялись. Прямо сейчас он при помощи личного голосервитора просматривал пикт-запись, сделанную капитаном Корваксом. Инквизитор поставил изображение на паузу, когда Испивающий Души стал разглядывать защитные сооружения, окружавшие аванпост — простое приземистое пластикритовое строение с массивными взрывоустойчивыми дверьми и огневыми позициями на крыше. Выглядело оно не слишком внушительно, но по той или иной причине Сарпедон решил рискнуть жизнью всего Ордена, только чтобы добраться туда.

Великий Инквизитор Колго освободил Таддеуша, сделав вид, будто тот никогда и не был его пленником. Он просто позволил «Полумесяцу» пристыковаться на дозаправку и ремонт, а затем выпустил Таддеуша «пройтись». Всего лишь очередной шаг в игре, услуга в обмен на услугу в будущем, когда молодой инквизитор обретет какое-то влияние. Тем не менее им с Колго никогда было не стать союзниками, поскольку Таддеуш собирался либо уничтожить Испивающих Души, либо погибнуть, пытаясь сделать это. Ни то, ни другое не могло вызвать одобрения Великого Инквизитора.

Время, прошедшее до встречи с «Полумесяцем», Таддеуш провел, занимаясь поисками сведений о Стратикс Люмина, но найти удалось немногое. Там размещалась фабрика Адептус Механикус Генетор, где адепты, пытавшиеся разгадать тайны генетики и мутаций, занимались биологическими исследованиями. Подобные аванпосты, как правило, были изолированы от внешнего мира, и Стратикс Люмина не стал исключением. Планету целиком покрывала заснеженная тундра, где не было других людей, кроме персонала фабрики. Десять лет назад эльдарские пираты, время от времени совершавшие набеги на систему Стратикс, столкнулись здесь с космическими десантниками, прибывшими по зову Адептус Механикус. Конечно же, не сохранилось никаких записей о том, какой из Орденов был вовлечен в эти события, что позволило Таддеушу заключить: это были Испивающие Души, еще не порвавшие с Империумом.

Так что же такого мог найти Корвакс, что это так заинтересовало Сарпедона? Таддеушу оставалось только надеяться обнаружить разгадку вовремя.

— Инквизитор? — учтивым тоном окликнули его от двери.

Таддеуш обернулся и увидел стоящую там Эскарион. Его личные покои на «Полумесяце» нельзя было назвать спартанскими, но им не хватало многих привычных инквизиторам удобств — вся обстановка сводилась к кровати, дорожному саквояжу, нескольким сундукам с одеждой и личными вещами и письменному столику, над которым возвышались полки с книгами. К немногочисленным предметам явной роскоши можно было приписать большой обзорный иллюминатор, выходящий в космос. Также невидимыми для глаз оставались сервитор-ядоуловитель, генератор заглушающего поля и небольшой пустотный сейф, при помощи которого Таддеуш мог перевозить особо хрупкие и потенциально зараженные предметы.

На Эскарион был надет только простой белый балахон — без своей брони она казалась вполовину меньше ростом, всего лишь стареющей женщиной с необычно гордой осанкой. Она излучала такую пуританскую чистоту, что обстановка комнаты Таддеуша начинала казаться просто декадентством.

— Сестра, — произнес инквизитор, — не ожидал, что вы так скоро сможете покинуть лазарет.

— Мне доводилось получать и худшие раны, — ответила Эскарион и направилась, слегка прихрамывая, к стулу возле столика Таддеуша. То, что она вообще захотела здесь присесть, выдавало крайнюю степень озабоченности, хотя ничем другим она ее и не выказывала. — Кость сломалась, но потеря мышечной массы минимальна. А я не привыкла болеть подолгу.

— Охотно верю.

— Мне хотелось поговорить с вами, инквизитор. Меня кое-что тревожит.

— Насчет Сарпедона? Он — магистр Ордена Космического Десанта и могущественный псайкер. Не стоит карать себя за то, что вы не смогли его победить.

— Не в этом дело, инквизитор. Мне и прежде доводилось проигрывать в сражениях, и это делало меня только сильнее. Просто… он мог убить меня, но не стал. Пути Врага многочисленны и неисповедимы, а еретикам случалось щадить своих противников только потому, что они живыми испытывали более тяжкие страдания, чем могла принести им смерть. Но ведь он понятия не имел о том, кто я такая. Я была только еще одним солдатом в городе, переполненном солдатами.

— А вы не задумывались над тем, что он мог и понимать, что вы появились там в составе моей ударной группы? Что он оставил вас в живых только затем, чтобы отправить мне какое-то сообщение?

— Все может быть. Просто мне кажется, что Сарпедон — очень необычный противник. Гвардейцы без всяких сомнений воспринимали Испивающих Души как Имперский Десант и шли за ними в бой даже против других гвардейцев. Инквизитор, я сражалась против Брата Каста и Парменида Яростного, побывала на Саафире и в Долине Скорпионов. Мне известны многие облики Врага. Но в Испивающих Души его различить сложнее всего. Это не просто звери, на которых можно охотиться. Их преследование может обойтись нам в куда большую цену, чем стоимость наших жизней.

— Сестра, вам удалось то, что не удалось мне. Вы видели Испивающих Души вблизи и сразились с их предводителем. Мне нужно, чтобы вы возглавили ударную группу и на Стратикс Люмина. Вполне возможно, что вам придется положить там свою жизнь или, скорее всего, снова встретиться с Сарпедоном. Будьте честны со мной, вас это не пугает?

Эскарион улыбнулась, что было большой редкостью:

— Да, я боюсь, инквизитор. Враг всегда внушал мне страх. Только вера спасает меня и позволяет жить с этим страхом. Но если бы я не боялась, тогда разве осталось бы место для веры? Я знаю, что Император защищает меня, ведь иначе этот страх просто парализовал бы меня. Но когда Он со мной, я способна сражаться с Врагом, несмотря ни на что.

— Очень вдохновенная речь, сестра.

— Чтобы понять это, инквизитор, мне потребовалась вся моя жизнь. И ни у кого не повернется язык назвать ее короткой.

Таддеуш наклонился и подрегулировал настройки голосервитора. Изображение замерцало и изменилось на старое досье Адептус Механикус. Узнав название Стратикс Люмина, инквизитор смог раскопать кое-какие обрывки сведений об этом месте, и самыми последними были записи, созданные спустя всего несколько месяцев после того, как Испивающие Души прогнали эльдаров. Наземный уровень здания представлял собой всего лишь примитивный одноэтажный вход, позволяющий спуститься ниже. Его окружали собранные впопыхах защитные сооружения, состоявшие по большей части из пластикритовых блоков, лежащих на промерзшей земле.

— Первый этаж — это, судя по всему, только вход, где размещается исключительно служба безопасности, — сказал Таддеуш. — Предположительно его возводили по чертежам Стандартных Шаблонных Конструкций, а значит, под поверхностью планеты располагаются как минимум два подземных этажа. Скорее всего, один из них занимает лабораторный комплекс, а на нижнем, где это проще всего обеспечить, располагаются герметичные хранилища. Это все, что нам известно, если, конечно, не считать того, что где-то там находится нечто, ради чего Сарпедон готов пожертвовать всем своим Орденом.

— Значит, надо опередить его, — произнесла Эскарион.

— Такой возможности нам может не представиться. Испивающие Души не только вылетели первыми, но и точно знают, зачем и куда они идут.

— Мои сестры в полной боевой готовности. Уверена, что так же вам ответит и полковник Винн на вопрос о его штурмовиках. У меня к вам есть только один вопрос, инквизитор.

— Задавайте его, сестра.

— Стратикс Люмина, очевидно, был заброшен. Но знаете ли вы, почему так произошло?

— Нет, сестра, — пожал плечами Таддеуш, — это нам не известно. Если не считать этих вот последних схем и планов, планета была покинута, как только оттуда улетели Испивающие Души. Должен заметить, что они сами могли послужить тому причиной. — Таддеуш поднял графин, стоявший на столике рядом с его кроватью. — Я предложил бы вам бокал настойки на дьявольской ягоде, сестра, но, смею догадываться, вы откажетесь.

— Тело человеческое сотворено по образу и подобию Императора, и грешно добровольно отравлять его, — произнесла она.

— Все мы грешны, сестра, — ответил Таддеуш, наливая себе выпить.

Эскарион поднялась и расправила подол своего скромного платья.

— Порой читать лекции просто бессмысленно, — сказала она. — Как правило, я проповедую о пользе добродетели мирянам. Также иногда приходится слушать и самой. Но в этот раз будет довольно и того, что я сама следую своим обетам.

— Рад, что мое поведение не оскорбляет ваши чувства.

— Вам прекрасно известно, что существуют куда более тяжкие грехи. А сейчас позвольте мне откланяться и провести молебен для своих сестер. С тех пор как я в последний раз руководила ими в молитве, прошло уже несколько дней.

— Замолвите пару словечек и за меня, сестра. Стоит встретить врага во всеоружии.

Таддеуш проводил Эскарион взглядом, впервые узрев в ней не воительницу, но просто пожилую женщину, возможно слишком многое повидавшую в этой Вселенной.

Он снова переключил голосервитора на пикт-запись, сделанную Корваксом, и стал уже в сотый раз пересматривать то, что, судя по всему, заставило Сарпедона отправиться в самое сердце боевой зоны. Конечно же, как и раньше, запись обрывалась на том моменте, когда Корвакс входил в здание, хотя исходный файл наверняка содержал кадры и внутренних помещений, и тех работ, что проводили там Адептус Механикус. Как бы то ни было, но Стратикс Люмина закрыли практически сразу после этих событий, а из двух выживших один сошел с ума, а другая оказалась сослана в удаленную лабораторию, практически скрытую под городом-ульем.

Таддеуш отключил голограмму. Никто бы сейчас не смог найти больше информации о Стратикс Люмина, чем знал он. Инквизитор вылил настойку обратно в графин и отправился на мостик.

До прибытия «Полумесяца» в систему Стратикс оставалось всего несколько дней, но Таддеушу каждая минувшая секунда казалась безвозвратно упущенной.

Весь космос, окружавший Стратикс, был заражен. Чумные миазмы пропитали все пространство между планетами, едва заметной дымкой окрасили далекие звезды в болезненные тона и расцветили миры системы странными оттенками разложения. Даже светило Стратикса стало бледнее, и любой, кто посмотрел бы на него через соответствующие фильтры, увидел бы на нем солнечные пятна, похожие на черные оспины. Силы Тетуракта были настолько велики, что он сумел заразить даже звезду, освещавшую его столичный мир.

Систему охраняли косяки гниющих кораблей, выпущенных из местных доков или же захваченных у торговых и охранных флотилий Стратикса, а также доставленных из миров, покоренных во имя Тетуракта.

Эскадры кораблей сопровождения, игравшие роль брандеров, были готовы взорваться, подобно перезревшим стручкам, выбросив тучи устойчивых к вакууму спор, которые должны были прогрызть себе путь через переборки и иллюминаторы вражеских кораблей и заразить их экипажи. Более крупными судами управляли команды, не нуждавшиеся ни в воздухе, ни в тепле, благодаря чему их корабли выходили из боя только в результате полного уничтожения. Носовые части нескольких почти разрушившихся крейсеров были обшиты массивными бронированными плитами, что позволяло их использовать в качестве таранных судов, похожих на гигантские шприцы с зараженной кровью. Станции слежения и орбитальные платформы развернули свои орудия вовне. Их экипажи, единственной живой частью которых оставалось сознание, теперь напрямую подключались к установкам, заряженным циклонными торпедами и магналазерами.

Сам Стратикс казался гигантским, покрытым опухолями шаром угольно-черного цвета, усыпанным янтарными точками там, где в ульях все еще полыхали пожары. Города, постоянно выбрасывавшие в атмосферу свои отходы, покрывали практически всю поверхность планеты, и ядовитые облака порой заслоняли целые районы. То там, то здесь из атмосферы выступали металлические рога космических верфей, повисших на низкой орбите.

Не меньше от Тетуракта пострадали и остальные миры. Его воля извратила облик всей Солнечной системы. Локанис, ближайшая к звезде планета, приобрела удушливую, плотную атмосферу, которая в зависимости от времени суток меняла свой цвет от мертвенно-бледного к серому, а потом и гнилостно-черному. Серебристую поверхность богатого металлами Каллистратоса, откуда раньше на фабрики Стратикса поставляли руду, обезобразили ржавые пятна, протянувшиеся на многие сотни километров. Сантафал превратился в сплошное кладбище, по которому блуждало столько оживших мертвецов, что из космоса казалось, будто поверхность планеты шевелится, как кожа на пожираемом личинками трупе.

Стратикс Люмина стал еще более белым и холодным, чем прежде. В атмосфере газового гиганта Майорис Крайн бурлили ураганы болезненно-коричневого цвета, а его луны поплыли по странным, все удаляющимся орбитам, будто сила притяжения огромной планеты больше не могла удержать их. Три Сестры — крошечные, далекие от солнца миры Цигнан, Террин и Олатинна — убегали все дальше и дальше от своей звезды, будто пытаясь спастись от заразы, распространившейся по всей системе.

Корабль-гробница Тетуракта вывалился в реальное пространство; он возвращался домой. Уютное мерцание болезней окружало планеты чумными нимбами. Здесь и безвоздушное пространство словно пахло по-другому. Оно благоухало жизнью. Даже многие слои брони, разделявшей мостик и пустоту, не могли сдержать аромата — домашнего аромата.

Экипаж, состоящий из сервиторов и прислуги, подключенной к машинам мостика, деградировал настолько, что их мозги не могли работать уже даже вполсилы. Так что приходилось подключать к системам все больше и больше новых тел, наваливая их на приборы слежения и пульты управления, пока мостик не превратился в одну огромную братскую могилу, где скорченные трупы лежали трехслойным ковром гниющих кожи и мяса.

Абсолютное рабство. Эти неотличимые от мертвецов существа подчинили своему господину даже собственное человеческое сознание. Никто, кроме Тетуракта и его носильщиков, не имел права появляться на мостике, ведь здесь всякий облеченный властью становился предметом поклонения, а подобные почести полагалось возносить только одному существу.

Впереди был установлен массивный обзорный экран, благодаря которому Тетуракт мог насладиться красотой распростершейся перед ним Солнечной системы. Стратикс не был просто одним из миров, он был первым из них. Здесь располагалось само сердце распространяющейся скверны, здесь же было получено первое доказательство того, что Тетуракт обладает могуществом править своей империей. Да, на Юмениксе было проделано много работы, и теперь он превратился в не менее надежный оплот его власти, чем любой другой мир. Но именно тут, в этой системе, находился дом.

Не произнося ни слова, одной своей волей Тетуракт приказал экипажу мостика направить корабль к Стратиксу. Под его ногами зашевелились и застонали тела, подключавшиеся к когитаторам и посылавшие команды основным двигателям и ускорителям.

Тетуракт отпустил сознание наружу. С каждым захваченным миром он становился сильнее и теперь не был привязан к своему иссохшему телу. В образе мыслеформы он проплыл по кораблю-гробнице, искупался в сверкающих и бурлящих котлах скверны, каковыми предстали перед ним сознания его колдунов. Минуя носовую часть судна, он ощутил остаточную гордость навигатора, все еще пытавшегося цепляться за идеалы старой космической аристократии, хотя плоть давно сползла с его костей.

Тетуракт мог видеть и то, что находилось за бортом и теми волнами, что оставлял корабль, вырвавшийся в реальное пространство. Космос был теплым и уютным, наполненным болезнями. До демона долетал далекий хор голосов, умоляющих его вернуться и снова спасти их. Он упивался этим чувством, их отчаянием и благодарностью и мольбами тех, кто уже понял, что всегда будет нуждаться в его помощи, чтобы держать в узде свою медленную смерть. Эти звуки придавали сил. Именно ради них Тетуракт выковал из своего царства машину войны и втянул войска Империума в мясорубку сражений, победителем из которых мог выйти только демон.

Он ощущал агонию тускнеющего солнца и искажения гравитационной сети, связывавшей миры, — Тетуракт настолько уподобился богу, что мог изменять даже окружающую его Вселенную. Он чувствовал тяжелый, насыщенный вкус чистейшего гниения, лившегося сквозь пустоту потоком, который должен был вскоре затопить собой все царство.

Сам Стратикс выглядел как прекрасное, бьющееся в мучениях сердце. Сантафал казался гнойной раной в теле реальности. Стратикс Люмина — белой жемчужиной, выточенной из безжизненного льда. Майорис Крайн — призрачным раздувшимся мертвецом. Тетуракт видел, как искажается пространство возле планет, — настолько их изменило его прикосновение. Систему охраняли флотилии кораблей, похожих на тучи саранчи или на огромных неповоротливых чудищ, и демон слышал, как повсюду взывают к его имени.

Красота этого мира по-прежнему ошеломляла его. Тетуракту довелось повидать по-настоящему экстраординарные вещи, и он уже разучился удивляться, но тут… когда миллиарды душ, страдающих от боли и заходящихся в религиозном экстазе, молили его прикоснуться к ним и распевали благодарственные молитвы. Все это сливалось в единый поток, текущий прямо в сознание демона.

Но сейчас здесь было и нечто такое, чего не было раньше. Нечто, не запятнанное прикосновением Тетуракта. Да, необычное и искажающее реальность, но не зараженное.

Демон сосредоточил свое внимание на незваных гостях. Крошечные и металлические, они неслись иглами, сшивающими рану, пронзая завесу страданий и все глубже проникая в пространство системы. Несколько небольших кораблей, двигавшихся значительно быстрее любого судна Империума сходных размеров.

При виде этого оскорбления Тетуракт преисполнился ледяным гневом. Это были его миры. Имперские ударные группы, попытавшиеся сунуться сюда еще в самом начале восстания, заплатили за свою глупость безумием и присоединились к армиям Тетуракта. С тех пор никто больше не смел отравлять своей чистотой этот котел, полный заразы.

От одного из кораблей до Тетуракта донесся жаркий, оглушительный аромат сознания, обладающего псионическими силами. Что-то неуловимое отличало его от обычного человеческого псайкера. Это сознание было ясным, сосредоточенным и очень, очень могущественным.

Оторвавшись от косяка сверкающих корабликов, Тетуракт охватил взглядом всю систему. Он ощутил след «почти-нормальности», тянувшийся за незваными гостями, и прикинул, куда они попадут, если так и будут прямо как стрела нестись в самое сердце его царства.

Этот курс должен был привести их к Стратикс Люмина.

Тетуракт рывком вернул свое сознание обратно на мостик. Сваленные в кучи тела задрожали, ощутив отзвуки ярости своего господина. При помощи ментальной речи он резко выкрикнул приказ разворачивать корабль-гробницу к ледяной планете, чтобы перехватить чужаков.

«Только не Стратикс Люмина, — подумал Тетуракт. — Этого нельзя допустить».

Изображение остановилось на том кадре, когда в пикт-камеру Корвакса вплыли виды разрушенного лабораторного уровня.

— Вот и все, — произнес Сарпедон, — что у нас есть. Сразу после этих событий аванпост на Стратикс Люмина был опечатан и забыт. Мы не можем получить ни планов, ни других документов, связанных с этим местом. Запись, сделанная капитаном Корваксом, — единственный существующий наглядный материал. Так что именно на него нам и предстоит полагаться.

Сарпедон стоял за кафедрой и смотрел на десантников отрядов Люко, Каррайдина и Грэвуса. Перед ним и чуть ниже проецировалось изображение, необходимое для инструктажа, — сейчас это была пикт-запись, сделанная Корваксом во время первого рейда на Стратикс Люмина. Изображение, как и голос Сарпедона, транслировалось на все корабли их маленького флота, где остальные Испивающие Души точно так же стояли в грузовых отсеках.

— Это станет испытанием силы нашей воли, братья, — продолжал Сарпедон. — Невзирая на то что вы все время сражались на моей стороне, очень мало кому из вас была известна наша конечная цель. Правда заключается в том, что сейчас мы воюем ради собственного выживания. Мы бьемся ради того, чтобы стала возможной Великая Жатва, когда Испивающие Души найдут новобранцев и начнут преобразовывать их в космодесантников. Жатва должна была идти прямо сейчас, дабы капеллан с апотекариями выковывали следующее поколение тех, кто станет сражаться с Врагом. Но этого не произошло.

Сарпедон развел руками и указал на свои мутировавшие ноги:

— И вот почему. Среди нас не найти ни одного десантника, который не был бы отмечен печатью мутации. Многие от этого стали только сильнее, как, например, я. Но кровь Рогала Дорна отравлена.

Наша кровь, наше генное семя, взятое из тела самого Рогала Дорна, искажены до самых своих основ. Орден подобен потиру, полному этой крови, и каждая пролившаяся капля — это семя очередного боевого брата. Но потир начал истекать кровью Дорна, и скоро в нем останется место только для скверны. Наше генное семя извращено и не может быть использовано для создания новых космодесантников.

Неожиданно пикт-запись стала перематываться назад, вновь показывая заснятые Корваксом картины разрушения. Затем она опять остановилась, в этот раз на кадре, где были видны стеклянные цилиндры и мутные тени их содержимого, — момент, когда Корвакс спустился на нижний этаж.

— На Стратикс Люмина адепты Механикус учились управлять мутационными процессами. Они выращивали измененную плоть, а затем пытались сделать ее нормальной. Я, как и остальные старшие офицеры Ордена, полагаю, что им это удалось. Свидетельство, оставленное нам Корваксом, показывает, что эксперимент находился в конечной стадии и был прерван исключительно гибелью адептов от рук эльдаров. Информация только и ждет, чтобы ее нашли и применили. И используем ее, братья, мы, чтобы обратить вспять тот яд, что убивает Испивающих Души.

На кафедру поднялся Каррайдин. Ботинки его терминаторского доспеха лязгали по металлическому покрытию пола. У Испивающих Души никогда не было в достатке настолько совершенной брони, и Каррайдин обладал одним из последних экземпляров. Впрочем, он полностью заслужил такую честь — опытный и бесстрашный командир штурмовых десантников, Каррайдин показал себя, руководя самыми страшными абордажными сражениями. Он примкнул к Сарпедону во время войны, расколовшей Орден, и был одним из тех ветеранов, кому командор доверял более всего.

— Первая волна пойдет под моим началом, — произнес Каррайдин. — Нашей задачей станет проникновение на нижний этаж лаборатории. Группа будет состоять из моих людей, а также подразделений Солка и Грэвуса. Нам предстоит добыть материалы и данные, касающиеся эксперимента. В этом нам помогут технодесантники Лигрис и Солан и апотекарий Паллас. Думаю, нет нужды напоминать вам, что существо, обнаруженное Корваксом, может все еще находиться там.

— Вторую волну, — сказал Сарпедон, — поведу я. Мы должны взять под свой контроль поверхностные территории, прилегающие к аванпосту, и удерживать их до тех пор, пока не вернется штурм-группа. Стратикс Люмина расположен в одной из зон имперского космоса, сильнее прочих подвергшихся инфицированию противником. Нас обязательно обнаружат, если, конечно, этого уже не случилось. Скорее всего, аванпост подвергнется нападению, но мы должны любой ценой удержать и его, и зону высадки. Люко, Крайдел, штурм-сержант Теллос и я будем командовать операцией на поверхности. Десантники, не вошедшие ни в одну из двух групп, остаются на кораблях в качестве резерва и будут участвовать в перехватах.

Каждый космодесантник понимал, что это значит. До сих пор Сарпедон не рисковал отправлять в бой весь Орден сразу — людей некем было заменить, а Адептус Терра никогда не издадут эдикта возродить Испивающих Души, если почти все они погибнут. Значит, от этого задания напрямую зависело их выживание, и сейчас можно было рискнуть будущим всего Ордена, поскольку именно за свое будущее они и сражались.

Сарпедон достал из кармана свою потертую, растрепавшуюся копию «Военного Катехизиса» Дениятоса.

— «Направь нас, Император, — начал читать он, — дабы могли мы очистить творение Твое от Врага…»

Собравшись вместе и погрузившись в мрачные мысли о том, не происходит ли это в последний раз, Испивающие Души приступили к молитве.

Поверхность Стратикс Люмина, бледного, как пораженный катарактой глаз, мира, представляла собой несколько тысяч квадратных километров ледяной тундры, которую нарушали только редкие каменные выступы и одинокое, кажущееся неуместным строение, возведенное для Адептус Механикус Биологис. С высоты оно выглядело всего лишь крошечной точкой, украшавшей эту до омерзения мертвую планету. Но Тетуракт ощущал внутри ее жизнь — жизнь, так похожую на него самого и сочащуюся потенциальными возможностями.

Он оторвался от созерцания мира и, пройдя сквозь корпус судна, вернулся на мостик и отправился в церемониальный зал. Расположенный в самом сердце корабля-гробницы, он представлял собой потайное помещение, куда не было доступа никому.

Это было единственное место, остававшееся чистым и свободным от трупов, устилавших весь остальной корабль. Стены и потолок были обиты покрытыми лаком декоративными панелями из экзотических пород дерева. Помещение украшали гобелены с изображением картин героических деяний, кажущиеся сейчас настолько комичными и бессмысленными, когда Тетуракт стал кошмаром Империума. Пол покрывала мозаика, украшенная текстами молитв. Воздух освежали благовония, дымящиеся в курильницах, медленно покачивавшихся под потолком.

Тени становились особенно резкими благодаря люминосферам, установленным на канделябрах. Их лучи сверкали на поверхности реликвий, хранящихся в альковах стен. Здесь были шкатулки с костяшками пальцев святых, инкрустированный драгоценными каменьями и серебром энергетический топор, переходивший по наследству от одного первосвященника Стратикса к другому, свернутый стяг Адептус Сороритас, священные произведения искусства из далеко прошлого Империума и могущественные символы, послужившие созданию его будущего. Тетуракт собирал их и на Стратиксе, и во всех тех священных местах, которые захватывали его армии. Влияние этих предметов набрасывало обжигающее покрывало на его собственное сверкающее могущество, они точно обладали собственной силой притяжения, тянувшей демона обратно к смертному существованию. Тетуракт испытывал боль, входя в эту комнату, но коллекционирование не было необоснованным.

Единственное место во всем своем царстве Тетуракт приказывал содержать в чистоте. Хранящиеся здесь предметы были собраны в роскошно обставленных жилищах верхних уровней шпилей и захваченных святилищах, а затем доставлены сюда, в уголок чистоты, который Тетуракт запретил трогать. Причина тому была проста: самые страшные заклинания требовали осквернения чего-либо в качестве составной части ритуала, а что могло быть более мощным, чем осквернение подобной чистоты?

Перед Тетурактом выстроились его жрецы. Закутанные в балахоны с капюшонами, деформированные, они склонили головы в знак почтения, поскольку именно ему были обязаны всем. Должно быть, они тоже испытывали боль, глядя на этот отвратительный сгусток чистоты, который оскорблял тотальное осквернение корабля. Но колдуны подчинялись воле Тетуракта и, если он требовал, были готовы терпеть любую боль.

— Вы знаете, что надо сделать, — мысленно обратился демон к жрецам. — Пусть это свершится.

Шаркая, один из колдунов вышел вперед. Он откинул свой капюшон, и Тетуракт увидел не одно лицо, но многие, перетекавшие друг в друга, словно стремясь сплавиться в единое целое. Несколько выпученных глаз заморгало, приспосабливаясь к свету канделябров. Один из ртов раскрылся и застенал низким, дребезжащим голосом. Следом подключились и остальные рты, сплетая гротескную гармонию, способную заставить рыдать от страха любого нормального человека.

Затем жрец выпростал из-под рясы свои уродливые конечности — руки, клешни, щупальца. Каждая из лап изогнулась, изображая кощунственные символы, и вокруг этих знаков ереси засверкало красное пламя.

Остальные колдуны обступили певца, образовав круг. Огромные мутанты Тетуракта отнесли его в сторону, и каждый изуродованный разум приступил к исполнению своей части заклинания. Одно из сознаний превратилось в цельную глыбу гнева, ярко-красную скалу, сверкающую ненавистью, которая служила топливом всему ритуалу. Следующий колдун подхватил ее и соткал из нее гобелен истязаний. Зал наполнился псионическими призрачными образами пыток и отчаяния.

Зашелушился лак, покрывающий стены. Потемнели и стали осыпаться изображения священных армий Императора. Пошли складками гобелены, и пятна обветшания и скверны поползли по начищенным до блеска реликвиям. Изменился даже свет, который вдруг стал более тусклым и желтоватым, в результате чего все в зале начало казаться более старым.

Стали возникать тени уродливых призраков, привлеченных силой ритуала. Горбились за краем круга темные силуэты. Магия притягивала множество удивительных порождений варпа, в числе которых, например, были кровососущие демоны. За происходящим наблюдали чудовищные твари. Возможно, даже боги сейчас могли взирать на Тетуракта, завидуя тому, что ему удалось одержать победу там, где это не удалось им, и воздвигнуть царство страданий в самом сердце Империума.

Волшебство дразнило Тетуракта запахом старой крови. Это было одно из древнейших заклинаний, и сейчас оно служило ему.

Стенания становились громче и выше. Еще один жрец вошел в круг и достал из-под рясы кинжал из почерневшего железа. Этот колдун превосходил размерами всех прочих, мускулатура на его могучих плечах была заметна даже под балахоном. Он запрокинул голову, демонстрируя окровавленное лицо, с которого лентами свисала изрезанная кожа, и всадил кинжал себе в живот.

Липкие багровые внутренности стали вываливаться наружу, и там, где они падали, по полу начинал расползаться черный, похожий на ржавчину налет, искажавший образы мозаик настолько, что буквы молитв превращались в корчащиеся символы чумы и погибели. Колдун опустился на колени и кончиком кинжала стал потрошить свои кишки, направляя проклятие, распространявшееся по залу. Оно исказило последнюю из букв пола, и новый символ вспыхнул огнем.

Слой за слоем стали осыпаться стены, открывая взгляду то, что лежало за ними. Помещение было оборудовано на одной из взлетных палуб корабля. Там, где раньше ожидали своего часа сотни истребителей, на безбрежных ржавых просторах гнили сваленные в кучи многие тысячи тел. Бледные, иссохшие руки лежали на слепых мертвых лицах. Горы в несколько дюжин слоев из человеческих тел — настоящие пирамиды смерти, чей богатый урожай был собран в ульях Стратикса и доставлен Тетуракту в качестве дара.

Демон с радостью принял его, и далеко не как знак признания своего могущества. У этих груд существовало и вполне практическое предназначение, как и у всех остальных тел, занимавших каждый свободный участок корабля-гробницы.

Стены зала обрушились, потолок разлетелся хлопьями ржавчины. Заклинание почти подошло к завершению. Монотонная песня жрецов стала громче, и сам воздух кипел энергией. Из-под капюшонов колдунов вырывались черные искры, и наполовину материализовавшиеся наблюдатели передвигались на самом краю зрения.

Вот уже зашевелились первые тела, пытаясь выбраться из одной трупной горы и скатываясь по склону. Попутно они сталкивали вниз других мертвецов, бессильно царапавших пол скрюченными пальцами. Из насыпи высовывались все новые и новые руки, и вскоре она вся уже двигалась. Первые выбравшиеся пытались подниматься на ноги и заново учились ходить.

Тетуракт ощущал волнение пробуждающегося судна. Когда-то в прошлом граждане Стратикса упрашивали его, умоляли спасти их от смерти, что он и сделал в обмен на их души. Сегодня он распространял давешнюю сделку и на тех, кого не защитил в тот раз, — на останки из братских могил. Корабль-гробница был не только местом поклонения Тетуракту, но и самым смертоносным орудием войны, какое он только мог создать. На своем борту судно несло армию, которая не нуждалась ни в еде, ни в отдыхе и была готова подчиняться, не задавая никаких вопросов, армию, которая ни за что бы не отступила и стояла бы до самой своей гибели, поскольку каждый входивший в нее солдат и без того был уже мертв.

Генеральный план Тетуракта: заражать, а затем спасать миры, принимая их в свое царство, — имел свои ограничения. Демон никогда не сомневался, что однажды наступит такой миг, когда ему придется напрямую вмешаться в ход событий и вступить в сражение с врагом. Для этой цели и предназначался корабль-гробница. Так получилось, что противник нанес свой удар значительно ближе к вотчине Тетуракта, чем тот мог ожидать. Кто-то осмелился вторгнуться непосредственно в его родную систему и осквернить своим присутствием Стратикс Люмина, но корабль Тетуракта был создан в расчете даже на это.

Горы трупов рассыпались на толпы пошатывающихся человекоподобных тварей, бесцельно передвигавшихся с места на место, с трудом проталкиваясь мимо собратьев. У многих недоставало зубов и ногтей, зараженная кровь заливала взлетную палубу. Они были облачены в обрывки рабочих комбинезонов, солдатской формы и всевозможной другой одежды. Многие из них начинали приближаться. Огромные мутанты-носильщики подняли Тетуракта повыше, и его необъятное сознание устремилось к тусклым, растекающимся точечкам света, какими представали перед ним умы мертвецов.

Он брал эти огоньки и вдыхал в себя один за другим, замещая непроницаемо-черными жемчужинами собственного сознания. Финальный аккорд ритуала исполнялся самим Тетурактом — он принуждал пробудившихся подчиняться исключительно его воле. Отныне все они были не более чем инструментами, которыми он мог управлять с такой же легкостью, как если бы они были его собственными руками. Он простер свое сознание и проделал эту операцию со всеми остальными телами, начинавшими шевелиться на корабле. Вскоре Тетуракт ощутил, как десятки тысяч псирабов становятся словно продолжением его иссушенной оболочки.

Жалкие потуги на сопротивление со стороны Империума казались теперь еще более смешными, чем раньше. Как кто-либо мог осмелиться утверждать, что Тетуракт не есть бог? Он породил армию и всецело ею повелевал. Он стал господом для многих и многих миллиардов верующих. Нельзя было придумать призвания выше. Вскоре, когда его царство протянется между звездами, он завершит свой путь и по праву займет свое место в пантеоне божеств варпа.

Крошечная искорка его сознания метнулась к экипажу, управляющему кораблем с мостика. Они получили свой последний приказ.

Тетуракт распорядился вывести судно на низкую орбиту над Стратикс Люмина. Следующим его требованием было отключить щиты и позволить флагману разрушиться в атмосфере планеты. Ему заранее было известно, как именно станет распадаться корабль, какие части его достигнут поверхности невредимыми и что остатки шаттлов и истребителей смогут вылететь из обломков. Также демон знал, какие фрагменты взорвутся и посыплются дождем на головы армии противника.

Корабль-гробница был прекрасен. Но при этом он оставался всего лишь одним-единственным кирпичиком в необъятном храме царства Тетуракта. Его ничего не стоило принести в жертву, когда решалась судьба мира, где родился сам демон.

Дата добавления: 2015-08-21