Евреи в СССР 4 страница

В чём усмотрел автор приведённых выше строк (Португейс-Иванович) «возвращение к национальным традициям Московской Руси и Императорской России», он не объясняет или пытается обосновать свои опасения следующими словами:

«Как явствует из материалов, собранных и опубликованных Г. Аронсоном, советская власть уже стала стесняться, приписываемого ей юдофильства и ожидовения, и в ряде фактов обнаруживается её активное и последовательное стремление совершенно замолчать существование в СССР евреев.

Евреев стали систематически выселять даже из текста таких официальных документов, в которых обозначены десятки мельчайших народностей и племён, самое имя которых стало только недавно известным. Советская власть перестаёт, так сказать, “отвечать за евреев”. Они стали явно стеснительными для того курса на “любовь к отечеству”, на “народную гордость” и шапкамизакидайловский “патриотизм”, который ныне столь глуповато и дубовато проводится в СССР».

Беря в кавычки понятия «патриотизм», «народная гордость» и «любовь к отечеству» авторы, приведённых выше высказываний, тем самым, выражают и своё субъективно-еврейское отношение к чувствам любви к отечеству, народной гордости и патриотизма русского народа, создавшего величайшее в мире государство, в границах которого немало евреев до 1917 года создали себе завидное материальное положение и получили образование, а после 17-го года, стали вельможами великой страны и распорядителями её судеб.

Как известно, патриотизм каждый народ, а еврейский — в особенности, культивирует и им гордится.

Почему же патриотизм народа русского не находит одобрения у Португейса и Аронсона? — этого они не объясняют, а попросту выражают достаточно отчётливо своё к нему отрицательное отношение.

Это неизменно отрицательное отношение евреев диаспоры к патриотизму и национализму любой страны и любого народа, среди которого они живут, как «нация без языка и территории», научно разъяснил и обосновал проф. Соломон Лурье в своей книге «Антисемитизм в древнем мире», пространные выдержки из которой приведены в части II настоящего труда.

Ревниво оберегая свою еврейскую самобытность и чистоту расы, неразрывно связанной с религией, не допуская в свою среду иноплеменников, евреи диаспоры сами стремятся проникнуть во все отрасли жизни иноплеменного народа, среди которого живут и, если к этому предоставляется возможность, занять руководящие посты.

В странах и государствах с высоко развитым чувством патриотизма и национализма и населением однородного племенного состава это гораздо труднее и вызывает отпор коренного населения, рассматривающего себя, как расширенную семью — потомков одних предков.

Гораздо легче это осуществляется в государствах многоплеменных с населением, связанным только единством территории и верховной власти, или же, в государствах, в которых, по тем или иным причинам, патриотические чувства заглушены и приведены в латентное состояние.

В таких государствах для евреев открываются неограниченные возможности к проникновению в правящий класс без какого-либо противодействия коренного населения.

Пробуждение патриотизма в коренном населении, естественно, рассматривается евреями, как возможность, что будет поставлен вопрос о их роли в жизни страны и о возможности, оставаясь по своему миропониманию и правосознанию чуждыми коренному населению, занимать руководящие посты в политической и культурной жизни государства, в котором они, в данное время, живут.

Все евреи, во всех странах их пребывания, это обстоятельство отлично понимают, а потому и рассматривают всякое проявление народной гордости и патриотизма, как угрозу для себя и своего положения в стране.

Эта угроза мерещится им часто там, где её и нет, как, например, в СССР во второй половине 30-х годов, когда какое-либо проявление русского патриотизма квалифицировалось, как «великодержавный шовинизм» и жестоко преследовалось.

И, конечно, никакого «возвращения к национальным традициям Московской Руси и Императорской России» в то время в СССР не было.

Но предпосылки для пробуждения национальной гордости и патриотизма русского народа, которым два десятилетия управляли и от имени которого выступали инородцы, превратившиеся в привилегированный класс, к концу 30-х годов уже были созданы.

Недовольство этим привилегированным классом уже тогда носилось в воздухе, что не могло остаться незамеченным евреями и они наперёд забили тревогу, предвосхищая на целое десятилетие события и, со свойственной им субъективностью, сгущая краски, как это сделали в своих высказываниях Португейс-Иванович и Аронсон — выразители мнений, настроений и опасений евреев в СССР и вне его границ.

«Советская власть уже стала стесняться приписываемого ей юдофильства и ожидовения», — читаем мы в «Еврейском Мире» за 1939 год. He-евреи этого «стеснения» не замечали, наблюдая, как именно в этот период «обратная пропорциональность» — процент евреев на высших должностях и в дипломатии достигли своего максимума.

Все, без исключения, полпреды в крупнейших европейских государствах в 1937 году были евреи. В Англии — Майский, во Франции — Суриц, в Германии — Юренев (Ганфман), в Италии — Штейн, в Бельгии — Рубинин.

Ни одного русского не было в составе делегации СССР в Лиге Наций. Делегация состояла из 8 членов: Финкельштейн-Литвинов, Розенберг, Штейн, Маркус, Бреннер, Гиршфельд, Гальфанд, Сванидзе. Кроме одного — грузина Сванидзе — все остальные были евреи.

А во главе Комиссариата Иностранных Дел стоял Финкельштейн-Литвинов.

Если же в каком-либо государстве полпредом СССР был не-еврей, то весь остальной персонал полпредства (советники, секретари, атташе) были евреи, как это видно из списка, помещенного ниже.

Примерно в такой же пропорции были представлены евреи в многочисленных Торговых Представительствах (Торгпредствах) СССР за границей.

Весь личный состав Отдела Дипломатических Курьеров Комисс. Иностр. Дел состоял почти исключительно из евреев.

Так обстоял вопрос с представительством СССР за границей. Так же обстоял он и во всех остальных отраслях жизни СССР во второй половине 30-х годов, т.е. в годы перед 2-й мировой войной.

Чтобы дать возможно полную картину участия евреев в жизни СССР, ниже приводится список служащих СССР в разных отраслях госуд. аппарата[17]. Приведённый ниже список, в основном, не претерпел изменений до самого начала 2-й мировой войны.

Правящий класс в СССР состоял преимущественно из евреев, занимавших ключевые позиции во всех отраслях жизни страны.

Процессы и чистки в 30-х годах, в результате которых немало евреев не только были сняты с занимаемых должностей, но и расстреляны или сосланы (Апфельбаум-Зиновьев, Собельсон-Радек и др.), соотношения евреев и не-евреев в государственном аппарате СССР не изменили — они по-прежнему сохранили за собой и своими родственниками-соплеменниками те позиции, которые были заняты в первые годы после октября 1917 года.

Конечно, в новом правящем классе были и не-евреи, хотя бы тот же Ленин [18], положивший начало этому правящему классу.

Но все они были духовно едины в своём отрицательном отношении к России, как национальному государству. Все они были «связаны с Германией Маркса, как своей духовной родиной».

А свою будущую деятельность они не ограничивали пределами какого-либо государства, а представляли себе в масштабах интернациональных.

О том, как сложились взгляды той группы людей, к которым попала власть над Россией в 1917 году проф. Федотов в своей книге «И есть, и будет — размышления о России и революции» пишет следующее:

«В десятилетие реакции (1907-1917) за границей происходило сближение большевистского штаба с верхушкой левого Интернационала. Затишье в России, вынужденная праздность эмиграции обращала их внимание к европейским делам.

Здесь завязались прочные связи у Ленина, Зиновьева,меньшевика Троцкого с Розой Люксембург, Радеком, Раковским, с польско-еврейско-немецкими радикалами, кочующими из страны в страну и связанными с Германией Маркса, как своей духовной родиной.

Во время войны и измены социалистов делу революции, совершилось в Циммервальде-Кинтале рождение Третьего интернационала, связавшего с мировой войной чаяния всемирной революции. В эту эпоху Ленин, а особенно Троцкий, менее всего чувствовали себя русскими революционерами.

Подобно Радекам и Раковским, это были бесплотные духи, жаждущие воплотиться в любой стране. Они могли бы спуститься в тело Австрии или Германии, если бы Россия не развалилась первой.

Единственно русское в Ленине того времени — оборотная сторона патриотизма — его особая ненависть к России, как злейшей из, так называемых, «империалистических стран».

Но в центре политических интересов его, и вообще большевиков до 1918 года, была, конечно, Германия, духовно импонировавшая им в обоих своих полюсах: Маркса и Людендорфа. Францию и романские страны они презирали.

Российская революция всегда рисовалась им прелюдией, провинциальным бунтом. Только в Германии могло начаться строительство социализма».

Вернувшись в Россию, Ленин увлек за собой и головку Третьего интернационала. Состояла же эта головка, как известно, почти исключительно из евреев — как русских, так и евреев немецко-польских.

Головка эта быстро разрослась, за счёт русских евреев, пополнивших её ряды и создавших тот правящий класс, который всё национально-русское, даже самое слово «Россия» или «Русь», в течение почти 30 лет, охаивал и оплёвывал, вызвавши в народе чувства и настроения обратные.

И, когда, в конце 40-х годов, было произнесено слово «безродный космополит», широкие народные массы почувствовали, что это начало конца власти нового правящего класса, а евреи, не только в СССР, но и во всём мире, усмотрели в этом начало «правительственного антисемитизма».

В своё время, как известно, Ленин сказал: «…а на Россию мне наплевать!»

А, привезённая им в Россию головка Третьего интернационала, взявшая в свои руки дело воспитания русского народа, в правительственных органах печати писала следующее:

«У нас нет национальной власти — у нас власть интернациональная. Мы защищаем не национальные интересы России, а интернациональные интересы трудящихся и обездоленных всех стран[19]».

«Русь!... Сгнила?... Умерла?... Подохла?.. Что же!.. Вечная память тебе[20]…»

«Писатели должны выкинуть за борт литературы мистику, похабщину, национальную точку зрения[21]».

Между национальной точкой зрения и похабщиной поставлен знак равенства...

Так, в таком духе, тридцать лет велась политика России, переименованной в СССР, и воспитывались народные массы, попавшие под власть той «головки III Интернационала», что привёз с собой Ленин.

Причём, головка эта разбухла и разрослась, вписавши в себя не только интернационально себя ощущавших жителей СССР, но и немало родственных по духу и племени уроженцев разных стран Запада, которые во вне выступали уже, как представители СССР — «родины всех пролетариев».

В связи с этим, небезынтересно привести выдержку из газеты «Новое Русское Слово (25 февр. 1965 года), с описанием персонажей, подвизавшихся в Испании во время гражданской войны 1936-39 годов.

Интернациональными бригадами командовал Лазарь Штерн из Буковины (по паспорту «Эмиль Клебер» из Канады, но в Канаде никогда не бывший).

Другой Штерн — Григорий, комдив Красной Армии, назывался в Испании «Григорович».

Яков Смушкевич, комкор Красной Армии, в Испании был «Дуглас».

Генерал Кр. Арм. Баткин был «Фриц», Венгерский еврей-коммунист М. Залка работал в Испании под псевдонимом «генерал Лукач».

Абрам Слуцкий, заведующий иностранным отделом НКВД, приезжал в Мадрид под именем «Черниговский».

Главный резидент НКВД в Испании, имевший даже «собственную тюрьму» в городе Алкаладе, был некий «генерал Александр Орлов», а на самом деле, на Лубянке он значился, как «Никольский» или «Кацнельзон».

Послом СССР в Испании был Марсель Розенберг. Помощником военного атташе при посольстве — Львович, выступавший также под псевдонимом «Лоти».

Все поименованные представители СССР были евреи. Единственным не-евреем был латыш Ян Берзин, в течение 15 лет возглавлявший Главное разведывательное управление Красной армии. В Испании он работал под псевдонимом «генерал Гришин».

На короткие сроки за три года гражданской войны побывали в Испании и русские — маршалы (нынешние) Советского Союза Малиновский, Конев, Рокоссовский, Мерецков и Родимцев.

Все они приезжали на короткие сроки и не под своими именами, а под псевдонимами. В Испании тогда производились чисто военные опыты в предвидении скорой большой войны.

Все иностранные разведки, конечно, отлично знали, кто такие по народности все эти «русские», представлявшие СССР в Испании, но об этом в мировой печати нигде не писалось.

Страх быть заподозренными в «антисемитизме» был сильнее желания сообщить своим читателям биографические данные об этих «русских».

Примерно в такой же пропорции были представлены евреи и во всех других странах и государствах в полпредствах и торгпредствах СССР.

В связи с этим, накануне последней войны, в Европе был распространён характерный анекдот.

В Женеве было назначено совещание полпредов и торгпредов СССР в крупнейших государствах Европы. Понятно, английская разведка хотела знать, о чём будет вестись разговор на этом совещании.

Инсталлировали микрофон и нашли двух русских эмигрантов и одного англичанина для стенографирования всего совещания. Но... получился большой конфуз. Все трое ничего не смогли записать, ибо «русские дипломаты» всё совещание вели на еврейском языке...

Но, дальше анекдотов, да и то, передаваемых только устно, дело не шло. Ни печать эмигрантская, ни мировая этого «щекотливого» вопроса не касалась.

Молчали и чисто еврейские органы печати вне СССР, так много и часто писавшие раньше о процентной норме и всевозможных видах дискриминации евреев в России.

То же самое явление, в смысле переполнения евреями разных учреждений, наблюдалось не только в ведомстве Иностранных Дел, но и во всех других наркоматах (министерствах) СССР.

Вот впечатления иностранцев, посетивших Москву в 1935 году и имевших возможность убедиться в этой обратной «пропорциональности» между евреями и не-евреями в ответственных государственных учреждениях в СССР.

Впечатления эти и наблюдения изложены в книге «Ярмарка Безумия», которую написал англичанин Дуглас Рид, английский журналист, который, совместно с Антони Иденом провёл несколько дней в Москве.

На страницах 194, 199, 200 этой книги он пишет следующее:

«Два больших британских учреждения, представленных Антони Иденом и мною, никогда до сих пор не посылали своих представителей в Советскую Россию... Ни один государственный деятель не посетил Москву... Моя газета никогда не посылала корреспондентов в Москву, из-за советской цензуры. Таким образом, эти два визита были большим событием, каждый в своей области.

Советское правительство неоднократно жаловалось, что русские новости (корреспонденции из Москвы) передавались из Риги и спрашивало, почему газета не пошлёт своего представителя в Москву. Ответ всегда был — цензура... Таким образом, мой визит имел характер долго ожидаемого и желаемого посещения.

Не пробыл я там и пяти минут, как представители правительства начали споры со мной из-за ничтожных вещей: я написал (в своей корреспонденции), что Иден проходил по улице, где «молчаливая толпа в затасканной одежде стояла в очередях». Немедленно появился мелкий цензор-еврей и потребовал, чтобы я вычеркнул это выражение (из посылаемой корреспонденции).

На это требование я ответил: “Не хотите ли Вы, чтобы я написал, что улицы наполнены буржуями в цилиндрах?”... Он остался непреклонен. Таков культурный уровень цензоров...

Министерство Цензуры, а это значит — вся машина контроля (намордников) для представителей иностранной прессы, было набито евреями и это меня удивило больше, чем, что бы то ни было в Москве.

Там не было ни одного не-еврея, а они были те же самые евреи, что и в Нью-Йорке, в Берлине, Вене или Праге — хорошо упитанные, наманикюренные, с налётом дендизма в одежде.

Мне раньше говорили, что процент евреев в Правительстве небольшой. Но в этом министерстве, которое я узнал очень близко, они были монополистами»...

Дальше, в той же книге, Дуглас Рид пишет так:

«А где же русские?.. Надо полагать, это те молчаливые, плохо одетые толпы, что стоят в очередях»...

Другое свидетельство о евреях в государственном аппарате СССР мы находим в книге «От свободы к Брест-Литовску», изданной в 1919 г. в Лондоне, автор которой — А. Тыркова-Вильямс, жена долголетнего корреспондента английской газеты «Манчестер Гардиен», Харольда Вильямса, сама журналистка по профессии, принимавшая активное участие в политике в рядах «Конституционно-Демократической партии», состоя членом ЦК этой партии.

Вот, что читаем мы в этой книге:

«Среди большевистских заправил было очень мало русских, т.е. мало людей, пропитанных русской культурой и интересом к русскому народу. Никто из них никогда ни в какой области не занимал видных позиций в русской жизни до революции...

Наряду с просто иностранцами, большевизм привлёк много приверженцев среди эмигрантов, проживших долгие годы в эмиграции за границей. Особенно много среди них было евреев. Они очень плохо говорили по-русски. Некоторые никогда раньше в России не бывали.

Нация, над которой они захватили власть, была им чужда. К тому же, они вели себя, как победители в покорённой стране. Вообще, за всё время революции, а за время большевизма в особенности, евреи заняли всюду очень влиятельные посты.

Явление это — очень сложное и странное. Но факт остаётся; например, с выборами в первый и второй советы (1905 и 1917 гг.) — знаменитое трио: Либер, Гоц и Дан.

В Советской Республике все комитеты и комиссариаты были заполнены евреями. Они часто меняли свои еврейские имена... Но этот маскарад никого не обманывал. Скорее наоборот, псевдонимы комиссаров подчёркивали интернациональный и даже иностранный характер большевистской власти.

Конечно, были среди большевиков и русские — рабочие, крестьяне, солдаты. Ленин, Луначарский, Бонч-Бруевич, Коллонтай, Чичерин — влиятельные большевики по происхождению тоже были русские[22]...

Но доминирующий класс, который очень быстро выкристаллизировался кругом большевиков, в большинстве своём состоял из инородцев, людей чуждых русскому народу.

Этот факт, возможно, был полезен для них, чтобы держать в подчинении массы, т.к. большевистская автократия была построена на их абсолютном презрении и пренебрежении к народу, которым они управляли[23]».

Какова же была численность еврейской этнической группы в пределах СССР во второй половине 30-х годов, т.е., в годы максимального заполнения евреями всех отраслей жизни страны?

Дать абсолютно точные цифры нет возможности по целому ряду причин: много евреев приняло типично русские псевдонимы и выступают под псевдонимами; ещё больше — совершенно официально — переменили свои еврейские фамилии.

Целые страницы «Известий» в начале 20-х годов были заполнены сообщениями о перемене имён и фамилий, что законом разрешалось и не было сопряжено с какими бы то ни было расходами и волокитой.

Кроме того, надо иметь в виду, что при переписи населения, рубрики «вероисповедание» вообще не было, а ответить на вопрос о «национальности» предоставлялось самому опрашиваемому.

Пользуясь этим, немало евреев, не меняя своей фамилии, могли заявить, что они «украинцы», «русские», «белорусы»...

В статистических сводках в рубрику «евреи», без какой-либо проверки, зачислялись все те, кто, при переписи, сами назвали себя и своих несовершеннолетних детей «евреями».

Естественно, что, при таком способе проведения переписи, некоторое число настоящих евреев не попадало в рубрику «еврей» и тем уменьшалось абсолютное число евреев, пребывавших в СССР.

Возможно, что чисто еврейские организации вели свою собственную статистику, более точную, чем официальная советская, но в статистических исследованиях никаких данных об этом нет.

Предположение это не невероятно. Не так давно, в 1965 году в США, в Нью-Йорке, объединение чисто еврейских организаций выступило с обвинением правлений 50 нью-йоркских банков в том, что они не допускают на руководящие посты и в состав правлений евреев или, если и допускают, то в процентном отношении, которое не соответствует проценту евреев — жителей Нью-Йорка.

По утверждению еврейских организаций, в Нью-Йорке 25% жителей составляют евреи, а на руководящих постах в банках евреи составляют всего от двух до трёх с половиной процентов.

Дальше в этом обвинении стоит, что в 82% нью-йорских банков на ответственных местах нет евреев, а в 60% банков нет евреев в числе членов правлений.

Все, приведенные выше цифровые данные есть результат секретного четырёхмесячного обследования племенной принадлежности 1250 высших служащих и членов правлений в 50 банках Нью-Йорка. Это обследование произвели восемь служащих еврейской центральной организации.

Председатель объединения банков Нью-Йорка Остин С. Морфи на это ответил, что банки не знают и не интересуются, кто из их служащих, директоров или членов правления еврей, а кто нет.

В анкетах и личных делах служащих нет рубрик о расе, происхождении, цвете кожи, вероисповедании, что должно бы было быть известно еврейским организациям.

Как и на основании каких данных еврейские организации пришли к приводимым ими цифрам и процентам — неизвестно[24].

После этого ответа объединённые еврейские организации этого вопроса больше не поднимали на страницах печати, хотя, конечно, это не значит, что вопрос этот окончательно снят с очереди.

Приведённый выше случай показывает, насколько внимательно и организованно евреи следят за всеми успехами и неуспехами своих единоплеменников во всех странах мира.

Так, например, в Лондоне регулярно выходит бюллетень «Евреи и еврейский народ» — сборник материалов из советской печати (на русском и английском языках).

В этом бюллетене приводятся все данные о назначениях, производстве в чины, наградах, орденах получаемых евреями — гражданами СССР за отчётный период (обычно, трёхмесячный). Начиная от генералов и кончая знатными доярками и героинями труда — еврейками.

Приводимые данные комментируются и подчёркивается, если, по мнению евреев, их единоплеменники недостаточно награждены и продвинуты в СССР.

Учитывая всё изложенное выше, при установлении числа евреев в СССР, приходится исходить из официальной советской статистики, делая при этом поправку на тех евреев, которые провозгласили себя «русскими», «украинцами», «белорусами» или представителями какой-либо другой национальности.

По данным, опубликованным в 1939 году в ежегоднике «Еврейский Мир» (очерк С. Познера), число евреев в СССР в 1935 году было 2 900 000, что составляло 1,8% всего населения государства.

Надо полагать, что в действительности их было несколько больше, но насколько больше — неизвестно. Предположительно их было не меньше 3 000 000.

Вот эти-то три миллиона евреев и дали из своей среды почти весь правящий класс двухсотмиллионного Советского государства, что, с предельной очевидностью, явствует из списков, помещённых в настоящем труде, а также, из приведённых выше, высказываний и свидетельств наблюдателей-иностранцев.

В первый период — период захвата власти над Россией — особых знаний, образования, опыта, квалификации для занятия ответственных и руководящих постов во всех областях жизни государства не требовалось.

Для этого достаточно было напористости, самоуверенности, верности Партии и, конечно, родственной и племенной близости с теми, кто составлял ядро власти.

Но, когда власть была захвачена, новый правящий класс столкнулся с необходимостью, для занятия ответственных постов, иметь и соответствующее образование, которого не было у разных «активистов», которые с храбростью невежества брались решать все вопросы.

Дореволюционная интеллигенция и крупные специалисты были безжалостно истреблены, а тем из них, которые уцелели, новая власть не доверяла.

Если кого и принимали на службу — к нему приставляли «комиссара», который, ничего не зная и не понимая, только тормозил работу.

Надо было создавать свою интеллигенцию, кадры образованных людей из тех групп населения, в верности и преданности которых новой власти не могло быть сомнений.

Группы эти были, почти все, еврейство и те многочисленные активисты, которые выдвинулись в начале революции и были беззаветно преданы новой власти.

Обеспечивши себя от опасности проникновения в ряды образованных людей элементов «социально чуждых» (т.е., ненадёжных), недопущением таковых в высшие учебные заведения, и сделавши исключение для евреев, как представителей «угнетаемой и преследуемой» при старом режиме нации, было приступлено к созданию новой интеллигенции, новой элиты страны.

Теоретически она должна была быть создана из людей «от сохи и станка», для чего даже были созданы, так называемые, «рабфаки» для подготовки этих активистов к прохождению курса в высших учебных заведениях.

Во что вылилось это практически, показывают статистические данные о племенном составе студентов высших учебных заведений в СССР.

По данным С. Познера («Еврейский Мир», 1939 год), евреев — студентов в высших учебных заведениях было больше 20 процентов (20,4%), в то время, как еврейская этническая группа составляла меньше 2 процентов (1,8%) по отношению ко всему населению СССР.

Если сравнить процент студентов на тысячу душ населения, то получим:

На одну тысячу русских было студентов (русских) — 2,8.

На одну тысячу украинцев — студентов (украинц.) — 2,00.

На одну тысячу белорусов — студентов (белорус.) — 2,4.

На одну тысячу евреев — студентов (евреев) — 20,4.

Приведённые выше данные относятся к 1935 году. В следующее десятилетие процент евреев-студентов неуклонно рос. Точных данных о проценте студентов-евреев не имеется. Есть только косвенные указания на это.

Так, например, бывший московский студент Давид Бург в своей статье «Еврейский вопрос в СССР» (помещённой во II части этой книги, как Приложение) сообщает, что процент студентов-евреев на одном из технических факультетов Москвы перед войной был равен 40%.

А, по многочисленным сообщениям лиц, бывших студентами в те времена, процент студентов евреев был значительно выше.

Обстоятельство это не могло не вызывать соответствующих настроений среди остальной, не-еврейской массы студенчества.

Студенты не-евреи, равно, как и всё население страны, отлично понимали, что если рост процента студентов-евреев продолжится таким же темпом, как это шло до войны, то, в недалёком будущем, студент не-еврей станет редкостью в высших учебных заведениях страны.

К этому надо добавить и ещё одно обстоятельство: при сдаче экзаменов, неудовлетворительная оценка знаний студента-еврея могла вызвать обвинение профессора в «антисемитизме» — в отрицательно пристрастном отношении к студентам-евреям, чего профессора не могли не бояться.

Конечно, это бывало не всегда и не везде. Но бывало. И нередко. При сдаче экзамена студент-еврей обнаруживает своё незнание и неподготовленность. Экзаменатор высказывает своё мнение. В ответ студент-еврей говорит:

«Это потому Вы меня режете, что я еврей»... Смущённый профессор задаёт ещё несколько «детских» вопросов, на которые не ответить трудно... А потом, ставит удовлетворительную отметку и студент-еврей, с видом победителя, возвращается на своё место...

О подобных способах сдачи экзаменов рассказывают бывшие студенты высших учебных заведений СССР, каковых немало оказалось вне границ СССР после последней войны.

Об этом же явлении рассказывают и бывшие профессора... Конечно, не иностранцам-евреям, а своим, русским, которым они скажут то, чего не скажут еврею, как пишет в своей книге С. Шварц.

Зная всё вышеизложенное, не приходится удивляться сообщению С. Шварца, что студенты требовали введения для евреев процентной нормы, как об этом более подробно рассказано в предыдущем изложении.

Нельзя не учесть и ещё одно обстоятельство. Подавляющее большинство студентов-евреев, в материальном отношении, были в лучшем положении, чем остальные студенты.

По той простой причине, что они были дети или родственники людей того правящего класса, который был обеспечен и мог, если не содержать полностью, то, во всяком случае, помогать весьма существенно своим детям или родственникам-студентам.

Все эти обстоятельства содействовали тому, что студенты-евреи быстро кончали университеты и институты и, получивши диплом, легче, чем другие, устраивались там, где они хотели.

Новый правящий класс быстро подготовил себе «смену», которая теперь уже не только по признаку «активности», а на основании дипломов, заполнила советские учреждения.

---

Дата добавления: 2015-08-21