Памятники материальной культуры. Состояние археологических работ на территории албании (алпан) в настоящее время не

Состояние археологических работ на территории Албании (Алпан) в настоящее время не дает еще возможности говорить об архитектурных памятниках дохристианского периода ее культурной истории. Объясняется это не только недостаточностью производимых раскопочных работ, но и тем обстоятельством, что при насаждении христианства новые храмы воздвигались обычно на фундаментах старых святилищ (идеологическое воздействие которых тем самым как бы пресекалось), поэтому распознать, где кончается древний храм и где начинается христианское сооружение, порою бывает очень сложным и трудным делом, как, например, на территории Судагылана у Мингечаура [24,25].

Памятники зодчества, воздвигнутые в начальный период насаждения христианства (III — IV вв.), до нас не дошли, вернее, они еще не открыты археологическими раскопками. Большая часть церквей в лесистых местах была, вероятно, построена из дерева, как та "деревянная часовня, обмазанная глиной", в известной роще на небольшом пригорке у р. Тертер в области Росток, о которой упоминает М. Каганкатвацви, говоря о нахождении ларцев с мощами под алтарем старой церкви [9].

Деревянные церкви и часовни подвергались пожарам, разваливались от времени, на их месте, быть может, воздвигались каменные храмы, тоже до нас не дошедшие или как таковые не опознанные. Во всяком случае в научной археологической литературе речь идет о немногочисленных христианских храмах VI — VII вв. на территории Албании: церковь в Судагылане у Мингечаура, два храма в Кахском районе, базилика в горном селении Кум и круглый храм около сел. Лякит.

В центре селения Кум (в 8 км от г. Ках) на берегу р. Кум, в лесистом ущелье, сохранились развалины большого храма, о котором упоминает в своем отчете о поездке по Кахетии А.Хаханов [26]. Этот храм был изучен и описан П.Барановским, при первом же осмотре датировавшим его VI в. [27]. Раскопки храма, производившиеся в 1939 г., и исследование вскрытых остатков этого некогда величественного здания показали, что храм является трехнефной базиликой с выступающими полукруглыми абсидами, обнесен с трех сторон галереей (рис. 3.1).

Храм построен из крупного булыжного камня, хорошо подобранного по высоте, и из кирпича (колонки, арки и перемычки) на прочном растворе. Внутри храма (размеры его с галереей — 26.5 X 19,3 м) нефы образованы двумя парами столбов и пилонами, западными и восточными. Подковообразные арки поддерживались этими столбами. Судя по сохранившейся части, стены центрального нефа были выше крыши боковых нефов.

Рис. 3.1. План Кумской базилики.

Рис. 3.2. План фундаментов зданий в Судагылане.

Рис. 3.3. Штуковые украшения. Храм в Судагылане.

Три двери в стенах увенчаны подковообразными арками. С трех сторон базилика обнесена арочной (подковообразной) галереей в четыре пролёта. Храм был построен из камня темнозеленого и синего цвета. Кумекая базилика датируется VI в. [3].

Храм в Судагылане (Мингечаур) очень плохо сохранился. План его восстановлен по частичным остаткам фундамента (рис. 3.2). Зал площадью 50 кв. м с восточной стороны мел абсиду радиусом около 2,5 м, возвышавшуюся над полом зала на 0,8 м. Стены базилики в Мингечауре, построенной из сырцевого кирпича, были покрыты штукатуркой с росписью [25]; найдены были обломки капителей и баз из белого камня, некоторые каменные архитектурные детали и рельефные архитектурные украшения из мягкой меловой породы (розетки и др.), на некоторых из них нацарапаны письмена (рис. 3.3). Храм в Судагылане датируется VI — VII вв.

В 8 км от сел. Кум, около селений Лякит и Малах, находятся развалины еще одного храма (рис. 3.4). Считается, что он построен на месте языческого храма, посвященного богине Селене (Луне) [3]. Храм был построен из булыжного камня и кирпича с применением известкового камня. Внутри храма (диаметром 22 м) имелся тетракон на колоннах с круговым обходом [28]. Предполагается, что храм был окружен колоннадой, но следы ее пока не обнаружены [3]. Этот храм относят к VII в. [3].

Рис. 3.4. План храма в Ляките.

Н.М.Такарский полагает, что храм в Ляките мог быть построен при царе (Великом князе) Албании Джаваншире.

Храм в Ляките — не одиночный, а одно из многих зданий, находившихся на территории, обнесенной стеной и включавшей в себя еще один храм, дворец, баню, каравансарай, бассейн и ряд других строений [3], т.е. этот храм входил, видимо, в состав большого замкового комплекса (рис. 3.5).

Письменные источники об описанных выше храмах ничего не сообщают, но есть письменное описание храма князя Джаван-шира в родовой крепости Гардман, построенного им в VII в. Форма и план храма не описаны, но упоминание купола дает основание полагать, что речь идет не о базилике, а о купольном храме. М.Каганкатвацви любовно описывает этот храм, отмечая, что он украшен "всеми благородными материалами". Внутри все здание было покрыто росписью "от купола до порога", для чего были привлечены живописцы. "Двери покоя, хранящего свет вселенной" ("царские врата"), "была окована в серебро"…

Касаясь памятников искусства Албании, К. Тревер пишет: "Еще не наступило время для того, чтобы написать очерк развития албанского искусства, недостаточно еще выявлены соответственные памятники. Тем не менее можно охарактеризовать вкусы албанской знати IV — VII вв., остановившись на нескольких памятниках торевтики из большого числа известных нам сосудов из бронзы — водолеев, курильниц, кувшинов, блюд, а также на одной уникальной статуэтке всадника.

Эту группу бронзовых предметов, до более углубленного их изучения и сопоставления с предметами несомненно местного производства из Мингечаура, мы одно время относили к сасанидскому кругу, к той группе памятников, которые являются вкладом народов Закавказья в сокровищницу сасанидского искусства" [3]. "После того как изучение этих предметов было углублено, когда удалось сопоставить некоторые своеобразные формы этих сосудов с керамическими находками из Мингечаура (на территории Ирана памятники бронзовой торевтики этого типа пока не известны), когда выявились специфические особенности, характеризующие группу предметов, обнаруженных в других местах Албании, — пишет К.Тревер, — явилась возможность усмотреть в них художественные изделия албанских торевтов IV — VII вв., они отличаются большим техническим совершенством и гармоничным претворением как в сюжетах, так и в стиле местных и западных (римских и византийских) художественных приемов, претворением, дающим новое качество, которое отличает эти албанские предметы искусства как от иранских, так и от армянских и иберских памятников".

Одним из ярких представителей этой — группы предметов является чеканное бронзовое блюдо, происходящее из южного Дагестана и хранящееся в Эрмитаже (рис. 3.6)

"В центральном медальоне, — пишет К.Тревер, — изображен всадник, скачущий в сопровождении собаки, занеся дротик, который он собирается метнуть. Медальон окружен рядом концентрических кругов; в наиболее широком из них — четыре круглых медальона чередуются с четырьмя амфорами, из которых поднимаются ветки, в завитках помещены парные изображения птиц и животных (зайцы и козероги). В медальонах показаны сцены единоборства человека со зверями. По внешнему краю идет аркада с колоннами, имеющими капитель и ступенчатую базу. Под арками геральдические группы птиц и животных чередуются с человеческими фигурами — танцорами, музыкантами, охотниками" [3]. Это большое бронзовое блюдо диаметром 56 см. изготовлено в IV — V вв.

"Из той же мастерской происходит, — отмечает К.Тревер, — также замечательный бронзовый кувшин высотой 39,2 см (рис. 3.7), своеобразной формы, близкой в известной мере к форме сасанидских кувшинов, но отличается от них расширяющимся книзу туловом, более массивной ручкой и носиком венчика.

На кувшине изображены птицы по сторонам дерева — один из самых древних и излюбленных мотивов в искусстве народов Передней Азии и Закавказья. Обращает на себя внимание дерево: прямой орнаментированный символ, который внизу упирается в ступенчатую подставку или пьедестал, а вверху переходит в пальмовидную крону, имеющую вид большой пятилепестковой пальметки; между верхними листьями поднимаются два плода, ниже кроны — две тяжелые изогнутые ветки опускаются до земли, а под ними на коротких стеблях свисает по крупному круглому плоду. Птицы-павлины своим ожерельем с развивающимися лентами охарактеризованы как птицы из царского парка или как "священные" птицы.

Рис. 3.7. Бронзовый кувшин. Вид спереди и сбоку. (Эрмитаж).

Кувшин этот выполнен в технике литья по восковой модели, применена инкрустация красной меди в желтую бронзу. Рисунок дерева и птиц отличается условностью в передаче форм и некоторой схематичностью в передаче деталей, но производит тем не менее большое впечатление особой выразительностью и монументальностью изображаемых представителей растительного и животного мира".

"От вышеописанного блюда с всадником (IV — V вв.), — пишет К.Тревер, — кувшин отличается своей техникой (присутствие инкрустации), и сюжетом (отсутствие античных мотивов), и формой, характерной для V — VII вв., что дает основание относить его к более позднему времени, к VI — VII вв."

Ближайшей аналогией этому сюжету, далее пишет К.Тревер, является изображение на каменной капители, обнаруженной в 1948 г. на территории храма VI — VII вв. в Судагылане, у Мингечаура (рис. 3.8). На одной из сторон этой четырехугольной в плане капители высечены два павлина встречно по сторонам стилизованного дерева: утолщенный вниз ствол заканчивается вверху трехлепестковой пальметкой, напоминающей по своим очертаниям цветок. Павлины здесь также украшены "царственными лентами". По карнизу капители тянется, огибая ее со всех четырех сторон, албанская надпись".

К.Тревер далее пишет: "Возвращаясь к отдельным деталям сюжета на кувшине — к дереву с его своеобразной формой, следует отметить, что, кроме перечисленных двух памятников, оно имеется еще на маленькой сердоликовой печати, найденной в 1939 г, в погребении около сел. Хинисли в Шемахинском районе: на крошечном камне вырезано изображение дерева (рис. 3.9) тоже на пьедестале и с аналогичной кроной в виде пальметочки со свисающими ветвями. Три дерева (рис. 3.9), разных размеров и на разном материале изображенные, дают основание полагать, что все они восходят, очевидно, к какому-то хорошо известному в Албании прототипу, к памятнику, на котором имелось изображение "священного" дерева, или что существовало какое-то определенное и общепринятое его изображение. В.Левиатов по поводу дерева на кувшине высказывал предположение, что изображен гранат, так как "среди деревьев Албании, приносящих круглые, крупные плоды и имеющих ответвления и плоды близ самой земли, имеется, пожалуй, только одно, которое соответствует подобным признакам, — это гранат. Известно, что гранат культивировался в Албании с древнейших времен; его остатки обнаружены среди материалов, относящихся к эпохе развитой бронзы" [29,30].

"К этим словам ВЛевиатова, — пишет К.Тревер, — можно добавить, что остатки граната имеются, как известно, и среди растительных остатков, найденных в Мингеча-уре. Гранат — символ плодородия у всех народов Востока — вследствие яркой алости своего цвета и своего освежающего сока, обилия зернышек в плоде мог и в Албании почитаться как жизнедающее, "священное" дерево".

Рис. 3.11. Бронзовая курильница. (Эрмитаж).

Большой интерес представляет группа водолеев и курильниц, так как сосуды одного и того же характерного типа известны из материалов раскопок в Мингечауре. Отметим водолей высотой 45 см, в виде гуся (рис. ЗЛО). Ручка этого водолея с горлышком для вливания утрачена, но места ее прикрепления видны. Этот водолей также был инкрустирован светлой пастой (глаза), и, судя по сходной обобщенной трактовке форм, датируется VI — VII вв. [3].

Другой сосуд, в виде утки (рис. 3.11), служил курительницей (высота 33,3 см), судя по съемочным крыльям и хвосту, чем и объясняется отсутствие надобности в ручке; дым выходил из отверстия в спине и в груди. Эта фигура птицы отличается от гуся тщательной трактовкой деталей перьев (крылья), пластической передачей хохолка на голове и крупных перьев хвоста. На спине птицы крышка в форме седла, тоже украшенная резным орнаментом. "Эту курительницу, — считает К.Тревер, — изготовляла другая рука, не та, которая изготовляла гуся, и, вероятно, раньше — в V — VI вв."

Интересна бронзовая курительница высотой 35,6 см в виде статуэтки всадника (рис. 3.12). Литая фигура коня и всадника возвышается на четырехугольном полом пьедестале, орнаментированным и рельефом и гравировкой.

Предполагается [3], что всадник на коне — Джеваншир, князь Албании, в молодости. "Обращает на себя внимание отсутствие у всадника бороды и усов, тогда как почти на всех сасанидских памятниках и монетах цари изображены бородатыми" [3].

Рис. 3.12. Бронзовая статуэтка. Князь Джеваншир

В одной из глав "Истории Албании", посвященных этому правителю Албании, историк М.Каганкатвацви рассказывает о том как в награду за успешное участие в сражении с арабами Иездигерд III, последний сасанидский царь, "почтил его (Джеваншира) выше всех: его опоясали золотым поясом, унизанным жемчугом, навесили меч, дали ему браслеты на руки, прекрасный венец на голову…" Молодой князь, восседавший на коне, действительно охвачен поясом, на руках у него браслеты, на голове венец.

"В пользу того, что бронзовый всадник мог являться изображением Джеваншира, — отмечает К.Тревер, — говорит еще одно обстоятельство: на одной из боковых сторон пьедестала выгравирована вьющаяся ветка, обозначающая, быть может, сад или парк, и в одном из ее завитков показан слон. М.Каганкатвацви сообщает, что халиф подарил Джеванширу в знак милости "привезенного из Индии искусного обученного слона, который великолепно и чудно украшал собою двор царя… Прибывший из Индии диковинный слон, поразивший воображение историка, мог столь же сильно удивить и мастера, который создавал статуэтку, и побудить его изобразить у ног Джеваншира и его слона" [9].

"Еще одним доводом в пользу Джеваншиа является то обстоятельство, что в VII в., к которому стилистически относится статуэтка, среди правителей стран Закавказья дарственную корону, пожалованную сасанидами, кроме Джеваншира, никто не носил" [3].

Большой интерес представляет бронзовый кувшин (высота 44,5 см) иной формы, с округлым туловом, высоким горлом, гранатом на высокой ручке и с двумя носиками на плечиках (рис. 3.13). Тулово покрыто растительным орнаментом, оживленным инкрустацией красной меди в бронзу. Следует отметить наличие носиковсливов на плечиках сосуда — прием, хорошо известный по керамике первых веков нашей эры, находимой в разных местах на территории Албании.

Не ставя себе задачи рассмотреть все бронзовые сосуды, изготовленные на территории Албании, считаю все же нужным вкратце остановиться еще на одном бронзовом блюде чеканной работы (VI — VII вв.), с рельефными изображениями на внутренней стороне (рис. 3.14). Это очень большое блюдо, диаметром 73,5 см, рассчитанное на подачу хлеба или фруктов большому количеству гостей в феодальном замке. Оно орнаментировано растительными мотивами, заключенными в круглые медальоны. Вокруг большой центральной розетки идут концентрические круги, состоящих из названных медальонов, в которых заключены деревца или растения разнообразных очертаний; их стволы или стебли расширяются книзу, образуя как бы подставку (как на кувшине с птицами и на печати из Хинисли, см. рис. 3.7,3.8).

Вышеприведенные образцы торевтики и металлической пластики позволяют наметить ряд художественных школ, работавших в металле, быть может, даже одновременно, так как большинство предметов датируется VI — VII вв.

Дата добавления: 2015-08-21