Побег едва не стоил жизни

Навряд ли можно было выжить в Прознице, если б не переправили в новый лагерь - Штытин (ныне польский город Щецин). Этот лагерь был построен при судоверфи. Там, на огромной территории завода «Вулканверфь», где ремонтировали пароходы, в разных помещениях работали военнопленные, гражданские и обычные люди. Отсюда В. Заветный и бежал весной 1943 года.

Первый побег был неудачным.

Виталий Максимович так рассказывал мне об этом:

-Однажды после бомбардировки нас вывели расчищать завалы на улицах. Весной 1943-го англичане и американцы вовсю громили Германию. В небе - черные тучи самолетов - по 300-400. Союзники совершали ковровые бомбежки, и немцы боялись стрелять по ним из зениток. А немецкие самолеты не поднимались в воздух против сил союзников.

И вдруг снова завыла сирена. Новый налет союзников. Охранники, забыв про нас, побежали спасаться в укрытие. разбежались и мы, пленные, кто куда. Наивно думали, что спасаемся. Нас переловили очень быстро. Да и куда могли мы бежать без денег, документов, ориентиров? Это был непродуманный шаг, неподготовленный побег, который едва не стоил мне жизни и мог быть последним.[21]

И снова ему помог Господь, молитвы мамы уже из Вечности, о чем он тогда не знал. Немцы не просто переловили беглецов. Восемь человек они отобрали для расстрела.

Слушаю прерывающийся голос Виталия Максимовича, едва сдерживая слезы:

- Меня бы расстреляли в числе восьмерых, если б не охранник - пожилой австриец по фамилии Мюллер. Запомнилось его лицо - красное, нос картошкой. Похож на бульдога, а каким добрым, жалостливым человеком оказался! Почему-то пожалел меня. Он делал жесты рукой в сторону, шептал мне: «Ходи!» Кивал головой, чтоб я вышел из оцепления, бежал. А я боялся, даже когда сделал благодаря его настойчивым жестам «Ходи!» несколько шагов, ждал, что он вот-вот выстрелит в спину. Да и решился только потому, что знал: все равно расстреляют. Так я спасся: осмелев, побежал. Остальных семерых вначале зверски избили, потом расстреляли.[22]

Даётся дорого свобода…

О побеге В. Заветный стал мечтать с ноября 1941 г., когда его увозили из Холма в Локню: «Непременно бежать при первой возможности!» Такая возможность представилась ему не скоро, но думал о побеге постоянно, ни на один день не расставался с этой мыслью. Ко второму побегу стали готовиться втроем очень серьезно и основательно с ленинградцем Василием Федоровым (ему было за 30 лет) и Ефимом из Уфы. В начале 1943-го побег двух заключенных из их лагеря был удачным. Их не поймали. Это воодушевило особенно продумать все детали будущего побега.

Удалось украсть у охранника парабеллум (он легкомысленно оставил оружие в раздевалке перед обедом). Был большой переполох, но пропажу найти не удалось. Однажды незаметно пробрались в помещение, где были гражданские. Выкрали и спрятали одежду. Познакомились с русским из соседнего гражданского лагеря, где узники могли на какое-то время выходить за ограждение. Он вызвался помочь: купить билеты через знакомых на поезд до Штольпа и показать, где находится вокзал. Липовые документы прибыли с Украины в соседний лагерь. Хоть и фальшивые, да все же есть что показать.

Боясь пропустить слово, слушаю продолжение рассказа Виталия Максимовича:

- В начале мая мы втроем, выломав доски в заборе (заранее освободив их от нижних гвоздей), сбежали. Все шло удачно: билеты, как и договорились, и документы были в кармане. Это вселило уверенность. После долгой неволи мы, свободные, впервые за два с лишним года шли по улице без конвоя. Мы шли и вдыхали полной грудью пьянящий воздух свободы. Не могли им надышаться! Не хотелось ни есть, ни пить. Как же хорошо на свободе, ни с чем несравненно. Играет музыка! В ресторан заходят нарядно одетые мужчины и женщины. Виталий и Василий решили войти в здание вокзала около 24:00. Поезд отправлялся в час ночи. Ефим очень боялся и до последнего пережидал в трущобах.

Заходим на вокзал, а впору бежать. Но и бежать нельзя - вызовешь подозрение. Видим: полицейский, высокий пожилой немец, проверяет документы у стоявших группой латышей. Проверил у первого, второго, третьего, поинтересовался: иностранцы? Все в порядке. Они ехали в отпуск домой. И вдруг я услышал знакомую латышскую речь. Как спасательный круг!.. Подходим с Василием, поздоровались по-латышски. Они поинтересовались: «Откуда? Домой?» Я кивнул: «Да! Резекне!» Я хорошо запомнил многие латышские слова в резекнинском лагере «Шталаг-340». Полицейский беседует с латышами, у них документы в образцовом порядке. Я решил: это конец! Деваться нам некуда. Бежать бессмысленно. Я пристально смотрел на полицейского, его мундир с накладными карманами. Наметил цель: буду стрелять под левую алюминиевую пуговицу - там сердце. Так и стояли мы с Василием рядом с латышами, пока шла проверка документов - будто хорошие знакомые. Спасибо им, что не отвергли! Надежда, действительно, всегда умирает последней. И вдруг полицейский громко, отчетливо сказал: «Поднять документы вверх!» Держать вот так!» Проверил еще у нескольких человек - и новая команда: «Можно убрать документы». Это было вторым спасением - подарком Небес, в которое не верилось много лет: еще бы, ведь такое бывает только в сказках, книгах, кино.

Помню, как моя рука вот-вот готова была выхватить парабеллум. Прогремел бы выстрел. От нервного напряжения ноги стали как ватные. Я едва не упал - вовремя оперся о стенку. Ефим подошел к самому отходу поезда.[23]

Дата добавления: 2015-08-21