Структура понимания.

Гадамер в своей работе «Истина и метод» занят методами изучения письменных текстов. Даже в этом узком объеме герменевтика как наука о понимании имеет прямое отношение к поведению потребителей - читателей газет, журналов, книг, рекламных сообщений. Здесь возникает реальная проблема: что писал автор и что прочел читатель, который на этом основании делает вывод о том, является ли прочитанное гениальным творением или чепухой.

Но методы изучения письменных текстов могут быть использованы и для понимания социальных действий, которые в этом случае рассматриваются как тексты. Суть этой параллели между письменным текстом и действием лежит в том, что оба оторваны от своих авторов и поэтому могут читаться независимо от смысла, вложенного в них автором (Hekman: 52). В этом случае поведение выступает как цепь знаков, читаемых окружающими. Это происходит независимо от того, хотел автор что-то своими действиями сказать или это просто так вышло независимо от его воли. Бомж обычно ничего не хочет сказать своей рваной и грязной одеждой. Его условия жизни позволяют ему писать только такой текст. Окружающие же взглянув на него моментально читают: «бомж» и развертывают этот заголовок в целую цепь характеристик.

Действия так же, как и письменный текст основываются на общепринятом языке, понимании (Hekman: 52). Это значит, что в обоих случаях авторы используют общепонятные знаки и символы для передачи окружающим той или иной информации. Если каждую букву, написанную автором, каждый читатель будет читать по-своему, то первый не сможет передать читателю почти никакой информации. Культура включает наличие относительно общего согласия в понимании букв, слов, интерпретации действий. Это делает возможным взаимодействие людей.

Однако многие символы многозначны. Даже слова письменного текста часто имеют несколько значений. В результате широко распространено явление неверного понимания текста: человек своими словами или действиями хотел сказать одно, однако окружающие вложили в них совершенно иной смысл. Нередко один и тот же текст читается совершенно по-разному разными читателями. Каждый читает в меру своего владения языком и темой. Поэтому нередко гениальное произведение превращается в глазах глупца в пустой бред, а пустая банальность получает высокую оценку.

Говоря о проблеме понимания, Ю.Лотман (2000: 26) использует понятие «смысловые пространства». Разное соотношение этих пространств – разная степень взаимопонимания.

1) Непонимание

2) Частичное понимание

3) Полное понимание

Прочесть текст - это значит его понять, проинтерпретировать. Правильно это будет сделано или нет, точно или совсем приблизительно - это уже особая проблема адекватности понимания. Использование слова «интерпретация» текста подчеркивает возможность разных вариантов.

Макс Вебер (1990) выделял два вида понимания:

(1) Описательное («непосредственное») понимание. Юноша видит, что навстречу кто-то идет. Но неясно: «То ли девушка, то ли виденье». Прошла - по описанию узнал. Важнейшей формой описательного понимания является классификация: увидев человека или предмет, мы относим его к определенному классу вещей или явлений. Например, тот автомобиль - «Жигули», а тот – «Вольво».

(2) Объяснительное понимание раскрывает смысл и причины, мотивы действия. «Понятные нам смысловые связи, понимание их мы рассматриваем как объяснение фактического действия», - пишет М.Вебер. «Следовательно, - продолжает он, - в науке, предметом которой является смысл поведения, «объяснить» означает постигнуть смысловую связь…» (1990: 608).

Альфред Шюц развил схему Вебера и объяснительное поведение разделил на два подтипа:

а) Объяснение причин действия. В этом случае мы отвечаем на вопрос: Почему?

б) Объяснение мотивов действия означает вскрытие того будущего состояния, которое объясняемый индивид хотел бы вызвать своим поведением. В этом случае мы отвечаем на вопрос: С какой целью?

Понимание часто связано с переводом с одного языка на другой, например, с языка одежды, косметики, кино и т.д. на язык слов. Такой перевод всегда ведет к потере более или менее существенной части смысла, вложенного в текст его автором. «Мысль изреченная есть ложь» - в этом утверждении нет большого преувеличения.

Понимание – это интерпретация. Говорят, «что чужая душа – потемки». Но собственная часто не более светлое и ясное место. Поэтому понимание поведения людей, особенно объяснительное понимание, всегда весьма ограничено, относительно. И исследователю никогда не стоит впадать в иллюзию полного понимания потребительского (как и любого иного) поведения. «Каждое толкование…, - предупреждал М.Вебер (1990: 609), - всегда остается лишь наиболее вероятной гипотезой…». Ограничено понимание всех основных элементов действия. «Мотивы», которые данный индивид приводит, и те, которые он «подавляет» (то есть скрытые мотивы), часто настолько маскируют – даже в сознании самого действующего лица – подлинную связь его действий, что и субъективно искренние свидетельства имеют лишь относительную ценность». И задача социологии, по убеждению М.Вебера, выявить связь между отдельными мотивами и посредством истолкования установить подлинный характер причин, невзирая на то, что они могут быть и не осознаваемы индивидом.

Этот скептицизм классика социологи исследователи часто игнорируют. Особенно это заметно в количественных исследованиях, где как абсолютно объективные факты приводятся выраженные в точных процентах (до десятых долей) распределения респондентов по мотивам действий, которые они сформулировали, выбирая один из предложенных в анкете вариантов.

Наблюдаемое действие часто является результатом того, что М.Вебер (1990: 610) назвал «мотивационной борьбой»: «Действующие в определенных ситуациях люди часто испытывают противоречивые, борющиеся друг с другом импульсы…». В этих условиях установить смысловые связи удается «лишь приближенно и, уж во всяком случае, без полной уверенности в правильности наших выводов».

Ограниченность, относительность понимания чужого поведения как текста – это проблема, с которой в равной мере сталкиваются и исследователь, и обычный человек в своей повседневной жизни, постоянно пытающийся понять окружающих его людей и использующий для этого потребительский текст как материальное, зримое проявление мотивов. Другая проблема понимания связана с разным интеллектуальным уровнем и культурным потенциалом взаимодействующих людей. Чаще всего эта тема обсуждается на материалах литературы и искусства, но мы сталкиваемся с ней и в повседневной жизни. «Между гением и читателем – всегда (по выражению Пушкина) «недоступная черта». Непонимание читателем гениального творения – не исключение, а норма. Отсюда Белинский делал смелый вывод: гений, работающий для вечности и потомства, может быть не только не понят современниками, но даже бесполезен для них. Его польза таится в исторической перспективе» (Лотман 2000: 20). Судьба великих – получение этого звания посмертно. Это существенно снижает издержки издателей. При жизни же гении обычно творят для немногих (искусство не для всех).

Масса населения также нуждается в литературе, кино, живописи и т.д. Предметы потребления для них должны отвечать главному требованию: быть понятными. «Читатель, - как отмечал Ю.Лотман, - хотел бы, чтобы его автор был гением, но при этом понятным. Так создаются Кукольник или Бенедиктов – писатели, занимающие вакантное место гения и являющиеся его имитацией. Такой «доступный гений» радует читателя понятностью своего творчества, а критика – предсказуемостью» (Лотман 2000: 20). В условиях господства массовой культуры потребитель творит гениев рынка, ассоциируя их с лидерами продаж. «В условиях, когда основная творческая активность перемещается в лагерь аудитории, актуальным становится лозунг: искусство есть все, что мы воспринимаем как искусство» (Лотман 2000: 251). Искусство оказывается социальным конструктом, творимым потребителями. Невостребованное произведение оказывается лишенным статуса произведения искусства.

Понимание является условием формирования единого социокультурного поля, поскольку опирается на наличие единого языка или жаргона. Разумеется, и в рамках самого однородного поля имеет место ограниченность понимания. Мы не всегда понимаем себя. Что же говорить о других? Однако в рамках одного поля имеет место относительно полное понимание знаков и символов, которыми обмениваются люди, в т.ч. и в процессе потребления. Это не исключает наличия непонимания общей логики поведения, поскольку за ней могут стоять сложные и противоречивые переплетения факторов. На границе же социокультурных полей начинается полное или частичное непонимание знаков и символов.

Дата добавления: 2015-08-21