Привычки

Привычки как психологический феномен до сих пор не получили достаточного освещения в психологической литературе. Неясно даже, к какому раз­делу общей психологии их относить: к мотивации или действиям, поведению. В даваемых привычкам определениях акцент делается на том, что привычки — это автоматизированное или автоматическое действие, сложившийся способ поведе­ния, и лишь потом добавляется: которое (который) стало потребностью, приобрело характер потребности, включает потребность. Такой подход к привычкам можно найти еще в работах конца XIX века. Например, один из основоположников научной психологии У. Джемс в учебнике по психологии 1892 года говорит о привычках то как о навыках, динамическом стереотипе, то как о факторе, определяющем поведе­ние человека. Вот что он пишет:

Привычка играет в общественных отношениях роль колоссального махового колеса это самый ценный консервативный фактор в социальной жизни Она одна удерживает всех нас в границах законности и спасает «детей фортуны» от нападок завистливых бедняков. Она одна побуждает тех, кто с детства приучен жить самым тяжелым и неприятным трудом, не остав­лять подобного рода занятий. Она удерживает зимой рыбака и матроса в море, она влечет рудокопа во мрак шахты и пригвождает деревенского жителя на всю зиму к его деревенскому домику и ферме; она предохраняет жителей умеренного пояса от нападения обитателей пу­стынь и полярных стран Она принуждает нас вести житейскую борьбу при помощи того рода деятельности, который был предопределен нашими воспитателями или нами самими в раннюю пору жизни (1991, с 49) (курсив мой. — Е. И).

С ролью привычки как мотивационного фактора согласен и С. Л. Рубинштейн, который пишет, что образовавшаяся привычка означает возникновение не столько нового умения, сколько нового мотива.

Таким образом, именно мотивационный подход к привычкам в большей мере по­зволяет подойти к пониманию их сущности. Акцентирование же внимания на авто­матизированном действии заставляет рассматривать любое сформированное дей­ствие как привычку. В результате привычкой становится любое умение: ходить, писать, держать ложку и т. д. Именно такой подход имеется у У. Джемса, рассмат­ривающего образование привычек как простое «проторение» в мозгу нервных пу­тей, в результате чего, как он считает, из произвольных движений образуются не­произвольные, неосознаваемые.

Очевидно, следует отличать привычные действия (привычное по определе­нию — это знакомое, известное, к которому приучились) от привычки как мотива­ционного феномена. Первые связаны с умениями и знаниями, что и как делать в данной ситуации, вторая связана с потребностью делать что-то. Кроме того, при­вязка привычек к действиям, присутствующая в определениях, значительно сужи­вает их состав. Например, вредные привычки, связанные с употреблением никоти­на, наркотиков, спиртных напитков и отражающие зависимость организма челове­ка от них, не вписываются в эти определения, так как не имеют никакого отношения к автоматизированным действиям.

Таким образом, и в вопросе о привычках мы сталкиваемся с тем, что потребность подменяется целью (действием), а вместо привычек рассматриваются психофизио­логические механизмы осуществления привычных действий, механизмы контроля за этими действиями (осознаваемы или нет эти действия).

Такая подмена произошла, вероятно, в силу того, что привычек без многократно­го повторения определенного действия не возникает. И результатом этого повторе­ния может быть, с одной стороны, формирование навыка, а с другой — формирова­ние потребности в осуществлении этого навыка. Навыки (действия) — на виду у всех, а потребности в их осуществлении — внутри субъекта. Отсюда привычные действия легче принять за привычки, чем потребность в этих действиях

Однако и понимание этого оставляет ряд вопросов. Главный из них — почему к одним действиям человек привыкает, т. е. они становятся потребностью, а к другим — нет. В «Психологическом словаре» (1983) сказано, что «решающее значение в форми­ровании привычек приобретает вызываемое самим функционированием действие фи­зического и психического самочувствия, окрашиваемое положительным эмоциональ­ным тоном "приятного удовольствия"». К. К. Платонов же считает, что привычка — это навык, сформировавшийся на фоне положительных эмоций. Возможно, в ряде случаев это имеет место, хотя положительный эмоциональный фон скорее сопутству­ет формированию вредных привычек (например, эйфория, кайф при употреблении спиртного и наркотиков), т. е. привычек, содержанием которых являются не сами дей­ствия, а вызываемые ими состояния. Что же касается привычек как потребности в определенных действиях, движениях, то дело здесь, думается, в другом.

Чтобы разобраться в этом, вспомним некоторые наши привычки. Начну с полез­ных привычек, формирующихся путем воспитания; в основном это гигиенические привычки и привычки, связанные с культурой поведения. Говорить о том, что у ре­бенка они формируются на фоне положительных эмоций, не приходится, наоборот, часто это сопровождается недовольством и слезами ребенка. Следовательно, не эмоциональная привлекательность выполняемых действий способствует формиро­ванию привычного поведения, а что-то другое. Очевидно, превращение действий из необходимых в желаемые, из действий, осуществляемых по самопринуждению и принуждению извне, в действия, осуществляющиеся как бы сами собой, происхо­дит по механизму ассоциации: ведь человек испытывает потребность в определен­ных действиях только в определенных ситуациях, обстоятельствах. Последние слу­жат условным раздражителем, сигналом, вызывающим потребностное состояние, состояние напряжения, которое человек устраняет путем осуществления привыч­ных действий. Важно при этом отметить, что эти действия становятся составляю­щими динамического стереотипа поведения человека, и устранение одного из них может разрушить поведение. В качестве анекдота в литературе приводится случай, действительно имевший место.

В одном из зарубежных университетов некий профессор физики во время лек­ций имел обыкновение сходить с кафедры, вызывать к себе какого-нибудь студента и, разговаривая, покручивать пуговицы на сюртуке этого студента. К концу лекции эти пуговицы, как правило, отрывались. Студентам это надоело, и в следующий раз студент-жертва пришел на лекцию в сюртуке без пуговиц. Профессор, как обычно, протянул руку и стал искать пуговицы, но, не обнаружив их, заявил: «Господа, лек­ция отменяется!».

Ослабление сознательного контроля за привычными действиями не означает, что эти действия не мотивированны. Человек осознает потребность в выполнении этих действий и поэтому ищет способы ее удовлетворения (например, при игре в шахматы он привык вертеть что-нибудь в руках, поэтому, расставив фигуры на дос­ке, он тут же начинает искать подходящий для этого предмет; естественно, делает он это не автоматически, а сознательно).

Если же речь идет о привычках, связанных с соблюдением гигиенических правил или правил вежливости, то тут вообще трудно говорить об их неосознанности, поскольку они осуществляются по долженствованию: не «из-за чего», а «для чего» (чтобы не считали неаккуратным, грязнулей, невежливым, невоспитанным и т. д.). Усвоенные правила становятся для человека мотивационными установками, кото­рые актуализируются каждый раз, как он попадает в знакомую ситуацию.

В процессе своего формирования полезные привычки связаны с освоением чело­веком постоянной для него ситуации. Он привыкает к обстановке, его окружающей, узнает, где что расположено, чем можно пользоваться при необходимости; т. е. у него возникает ориентировочная основа поведения. Это приводит к значительно­му сокращению времени и усилий, уходящих на принятие решения, в связи с тем, что намерение формируется без участия в мотивационном процессе блока «внут­реннего фильтра». О роли этого момента в осуществлении привычных действий У. Джемс писал:

Нет существа более жалкого, чем человек, которому привычна лишь нерешительность и для которого необходимо особое усилие воли в каждом отдельном случае, когда ему надо за­курить сигару, выпить стакан чаю, лечь спать, подняться с постели или приняться за новую часть работы. У такого человека более половины времени уходит на обдумывания или сожа­ления о действиях, которые должны были бы до такой степени войти в его плоть и кровь, что стали бы бессознательными (1991, с. 50-51). (По моему мнению, точнее было бы написать, «...как будто бы бессознательными». — Е. И)

Иные механизмы проявления — у ряда вредных привычек, связанных с употреб­лением алкоголя, наркотиков, с курением. Здесь привыкание к вредным для организ­ма веществам происходит на клеточном, биохимическом уровне. Привычкой стано­вится не столько что-то делать, сколько потреблять: человек, например, привыкает курить не потому, что ему надо держать папиросу во рту, а потому, что у него форми­руется органическая потребность в никотине, зависимость организма от него.

В этих привычках особенно отчетливо проявляется их мотивационная роль. По­требность в курении, наркотиках и т. п. не просто осознается, а доставляет челове­ку мучения, если не удовлетворяется через определенное время. Осуществляемые человеком действия связаны уже не с мотивационной установкой, а с мотивом, ко­торый формируется «здесь и сейчас».

Итак, подведем итоги. Сказанное выше свидетельствует о том, что привычка яв­ляется обобщенным понятием, под которым понимаются привычные действия, при­вычная обстановка, привыкание (как адаптация и как зависимость, потребность в определенных действиях и веществах). Поэтому, когда говорят о привычках, нужно сразу обратить внимание на то, какой их аспект — мотивационный или действен­ный — имеете в виду.

Привыкание как явление только частично сродни привычке, так как оно может отражать не только возникновение зависимости организма или личности от чего-то, но и адаптацию, которая характеризуется отсутствием реакции на раздражитель (или, по крайней мере, уменьшением реакции) при его многократном воздействии на человека. Например, мы не ощущаем на себе одежду, привыкаем к темноте и т. д. Все это, отражая привыкание, не имеет отношения к привычке.

В заключение приведем слова У. Джемса:

В воспитании великое дело сделать нашу нервную систему нашим другом, а не врагом. Добиться этого — значит превратить приобретения в чистые деньги и жить спокойно на про­центы от капитала. Мы должны по возможности в самом раннем возрасте сделать привычными для себя как можно более полезных действий и остерегаться, как заразы, укоренения в нас вредных привычек (1991, с. 50).

Таким образом, многое зависит от того, какие потребности мы сумеем сформиро­вать у ребенка и какие сумеем предотвратить. В контексте предупреждения форми­рования негативных привычек поведения у детей и подростков интересной представ­ляется предложенная В. А. Худиком классификация вредных привычек (1993, с. 42-52), в которой потребности и мотивы реализации последних рассматривают­ся с учетом условий воспитания ребенка в семье, школе, других социальных инсти­тутах. В частности, им выделяются: а) аморальные и асоциальные привычки поведе­ния; б) привычки поведения, обусловленные невротическими состояниями; в) ано­мальные привычки интоксикационного генезиса. Профилактика этих привычек во многом зависит от конкретных жизненных условий, а также от формирования свойств индивида, определяющих дальнейшее развитие его потребностно-мотивационной сферы.

Дата добавления: 2015-08-21