Мечта как разновидность мотивационной установки

Одним из психологических образований, относящихся к мотиваци­онной сфере человека, является мечта. В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова мечта определяется как предмет желаний, стремлений, мысленно представляемый, воображаемый. Однако такое понимание мечты не подчеркивает ее специфики по сравнению с другими видами желаний.

К. К. Платонов (1986), по существу, повторил эту трактовку, когда написал, что мечта — это воображение, создающее образы желанного. В других психологиче­ских словарях этот феномен вообще не упоминается. Отсюда можно сделать вы­вод, что по каким-то причинам психологи предпочитают не касаться его. Возмож­но, они находятся еще под влиянием прежнего отношения к мечте, когда, напри­мер, известный французский психолог Т. Рибо (1886) смотрел на нее как на своего рода пустоцвет, появляющийся на древе творческого воображения, когда оно «за­гнивает» вследствие бессилия воли человека. По его мнению, мечта — удел сенти­ментальных, а действительно страстные люди мечтателями не бывают.

В зарубежной литературе сущность и функции мечты рассматриваются с психо­аналитических и бихевиористских позиций как замещение реального действия, по­ведения, как способ уйти от реального совершения того, что связано со слишком большим риском или трудом. Это способ «спустить пары» своих излишне горячих стремлений. С. Фешбах (S. Feshbach, 1970), например, показал, что после «агрес­сивных» мечтаний реальная агрессивность уменьшается. Таким образом, в запад­ной психологии мечта понимается как способ разрядки возникшего потребностного напряжения, как квазиудовлетворение потребности. Как отмечает Б. И. Додонов (1976), это зауженное понимание мечты и ее роли. Конечно, мечтание иногда помо­гает человеку отступить от цели, заменить реальное действие воображаемым, но в то же время оно дает возможность удерживать цель, так как в процессе мечтания создаются внутренние модели «потребного будущего» (по Н. А. Бернштейну), кото­рые обладают большой побуждающей силой. Именно это и позволяет относить меч­ту к мотивационной сфере личности, рассматривать ее как вид мотивационной уста­новки.

Б. И. Додонов выделяет следующие характеристики мечты: она всегда проявля­ется в воображении, рождая образы желаемого будущего; она имеет яркую эмоци­ональную окраску; она осознанна и прочно закреплена в личности, т. е обладает устойчивостью. Это одобряемое самим субъектом желание, всесторонне оценен­ное личностью, сопоставленное с другими ее стремлениями.

Тесная связь мечты с воображением привела к тому, что она рассматривается многими психологами как вид воображения, но не мотивации. Конечно, для этого есть основания; мечтая, человек не только планирует пути удовлетворения потреб­ности (по Б. И. Додонову, это мечта-план), но и проигрывает в уме выполнение са­мой деятельности, поведенческий акт, т. е. мысленно как бы выходит за границы мотива, часто получая удовольствие от воображаемой активности. Неслучайно, как мы уже отмечали, в западной психологии мечта рассматривается как своеобразный способ разрядки нестерпимого эмоционального напряжения (Т. Шибутани, 1969) и выполняет, следовательно, функцию компенсации, когда реальная деятельность (по­веденческий акт) по каким-то причинам невозможна. В результате мечта способ­ствует, как пишет Т. Шибутани, поддержанию слабых надежд, смягчению чувства неполноценности или уменьшению каких-то обид.

Б. И. Додонов выделяет в связи с этим мечту-игру, характерную для детей и подростков, у которых предмет желаний часто бывает настолько нереальным, что его недостижимость осознают даже сами мечтатели (по сути, речь идет о фантазии, грезах). Чаще всего дети и подростки прибегают к таким мечтам ради самоутешения или «самоуслаждения». Однако мечты-грезы могут быть и у взрослых (вспомним Бальзаминова из пьесы А. Н. Островского). В советской педагогике и психологии к грезам отношение было отрицательным как к пустой, бесплодной, необоснованной мечтательности, расслабляющей человека, заменяющей ему жизнь в реальном мире жизнью в воображении, в мире грез, отрывающей от созидательного труда на благо своей страны. Б. И. Додонов указывает на неправомерность такого отношения к фантазированию. Он отмечает, что в детском, подростковом и юношеском возрасте фантазирование является своеобразной игрой и необходимым элементом душевной жизни развивающейся личности. Почти каждый человек проходит в своем развитии через эту стадию наивного мечтательства (вспомним: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом). Важно, чтобы с возрастом мечта-игра (фантазия) перера­стала в мечту-план, т. е. в мотивационную установку. И в этом можно видеть одну из важных задач педагогов и родителей. По сути, мечтая, ребенок учится строить мотив, т. е. находить пути и средства удовлетворения потребности. Мечтание — это упражнение в мотивации.

Поэтому мечту можно рассматривать во многих случаях, особенно у юношей и взрослых, как положительно эмоционально окрашенную долговременную мо­тивационную установку, направленную, как и мотив, в будущее, но лишен­ную непосредственного побуждения. Неслучайно и Б. И. Додонов попытался связать мечту с фиксированной установкой, вырабатываемой с помощью вообра­жения. Кроме того, он отмечает, что мечта может появляться и при недостатке эмоций, а не только при их избытке. Она становится как бы своеобразным эмоци­ональным переживанием; переживая, субъект стремится доставить себе удоволь­ствие.

Так или иначе, мечтание сказывается на поведении человека, т. е. помимо ком­пенсаторной, насыщающей эмоциями функции мечта обладает и побуждающей фун­кцией.

Дата добавления: 2015-08-21