Глава 11. Начала философской мысли в киевской и московской Руси

Язычество и принятие христианства. Элементы философской мысли в религиоз­ной литературе. Влияние представителей византийской патристики и болгарских мыслителей на идеологию Киевской Руси. Философско-богословские илеи рус­ских мыслителей периода Киевской Руси. Польем национального сознания, свободомыслие, ереси XIV-XV вв. Нестяжатели и иосифляне. Философские взгляды А. М. Курбского. Церковная реформа. Идеология старообрядчества. Социально-философские концепции «традиционалистов» и «модернистов». Постановка фи­лософского образования в Славяно-Греко-Латинской академии.

Процесс формирования русской философской мысли в силу ряда обстоятельств был длительным: он начался в X в. и продолжался до XVIII в., когда философия стала самостоятельной формой знания. До этого философская мысль была связа­на с богословием. Первые философские представления сложились после приня­тия христианства.

В церковной литературе дохристианская Русь нередко изображалась как до­историческое общество, как нечто неразвитое, примитивное — в материальной, социальной и духовной сферах жизни. В действительности в Древней Руси уже к IX в. было высоко развито земледелие, интенсивно развивалось животноводство, ремесло; производилось много оружия и военного снаряжения (мечей, боевых то­поров, стрел, колчанов, кольчуг, шлемов и т. д.), ювелирных изделий.

К этому же времени образовалось древнерусское государство. Сложилась ие­рархическая структура общества: великий князь, местные князья, бояре, дружина, волхвы, смерды (крестьяне, платившие дань князю), городские ремесленники, тор­говцы. Это государство с центром в Киеве вело борьбу с кочевниками, Византией и варягами. После образования государства начинают строиться города (в 1238 г. на Руси было 239 городов), устанавливаются торговые связи со многими европей­скими странами; особенно тесными были связи с Византией. Византия была вы­нуждена считаться с этим государством. Неслучаен был брак Владимира с Анной, сестрой византийских императоров Василия II и Константина IX.

О духовной жизни Руси можно судить, например, по скульптурным памятни­кам из дерева и камня, по художественному оформлению оружия и предметов бы­та, по устному творчеству: былинам, сказаниям гусляров и т. п.

Язычество и христианство на Руси. В период общинно-родовой организации об­щества, до крещения, на Руси было распространено религиозно-мифологическое политеистическое мировоззрение (его называли «языческим»). Боги и мифические образы управляли различными природными силами и явлениями, влияли на жизнь людей. Язычники считали, что в вещах находятся добрые и злые силы, для связи и воздействия на них применялись различные ритуалы, гадания, жертво­приношения. Наиболее почитаемыми богами были: Перун — управляющий гро­мом, молнией, облаками, дождем и т. д.; Сварог — бог неба; Даждьбог — сын Сварога, податель благ и богатства; Волос (Белее) — покровитель скота; Белбог — источник добра, веселья, игры; Лада — богиня брака, любви и веселья; два ее сына: Лельо — инициатор любви, веселья, воспламенения любовной страсти, и Дид — инициатор отвращения; противоположностью Белбогу был Чернобог — от него ис­ходит ярость, свирепость и т. д. Кроме богов существовала целая армия нечистой силы: бесов, домовых, леших, оборотней, русалок, колдунов и пр. В языческом ми­ровоззрении противопоставлялись тело и душа. Тело смертно, душа бессмертна; после смерти душа отделяется от тела, она помогает потомкам.

В «Повести временных лет» (986 г.) рассказывается о выборе веры киевским князем Владимиром (ок. 960-1015). Ко двору Владимира пришли представители магометанской веры (волжских булгар), католические послы папы римского, хазары, исповедовавшие иудаизм. По разным причинам их верования были откло­нены. В фрагменте из «Повести временных лет», условно называемой «Речью философа», приводится беседа между правителем-язычником, ищущим для себя и своего народа истинной веры, и проповедником-христианином православной веры.

Философ-богослов критикует другие вероисповедания, рассказывает о содер­жании книги Бытия, о Символе веры, о Страшном суде, когда праведники будут спасены, а грешники и неверующие попадут в ад. Философ показывает Владими­ру занавес, на котором справа от врат в Царство Божие изображены ликующие праведники, а слева — кающиеся грешники. «Коли хочешь справа стоять, то кре­стись». Владимир, заплакав, сказал: «Хорошо тем, кто справа, и горе тем, кто сле­ва», и, вздохнув, добавил: «Подожду еще немного».

Решающим аргументом в пользу византийского православия стала красота и «веселие» религиозного обряда. Однако дело было не только в этом.

Проблема выбора веры, по сути дела, заключалась в выборе между двумя вида­ми христианства: католицизмом или православием. Немаловажным было то об­стоятельство, что в Западной Европе в условиях феодальной раздробленности власть римского папы не была ограничена какой-либо светской властью, тогда как патриарх, глава православной церкви, находился в полной зависимости от визан­тийского императора. Князю Владимиру и правящей верхушке более импони­ровало в этой связи православие. Христианизация Руси фактически отражала потребность феодализирующейся страны в идеологическом обосновании утверж­дающегося социально-политического строя. Христианство было признано госу­дарственной религией в 988 г.

Православие как самостоятельная форма христианства сложилось после раз­деления Римской империи на Западную и Восточную (395). На востоке возникло могущественное Византийское государство, просуществовавшее более тысячи лет.

Православие положило в основу своего вероучения Священное писание и «свя­щенное предание» (постановления первых семи Вселенских соборов и сочинения церковных писателей IV—VIII вв.), запретив какие бы то ни было нововведения в области догматики.

Христианская идеология говорит о противостоянии духа и материи. И в мире, и в человеке существуют два противоположных фактора: душа и тело, добро и зло. В христианстве утверждается примат духовного; плоть грешна. Страдания Бога вселяют в верующих надежду на преодоление собственных страданий и будущее воскресение из мертвых вслед за воскресшим Христом (Иисус Христос своей мучительной смертью искупил грехи человечества). В социальном плане провоз­глашалось равенство всех христиан. В православии были приняты 7 таинств: кре­щение, миропомазание, причащение, покаяние (исповедь), священство, брак и еле­освящение (соборование) с соответствующими обрядами.

После крещения Руси народ долгое время не отказывался от старых верований. Мировоззрению Руси длительное время была свойственна своеобразная двойст­венность: культура верхов была христианизирована в большей степени, а низов — в меньшей. Характерно, что даже в XVI в. иностранные послы отмечали, что на Руси грубые языческие нравы лишь поверхностно прикрыты милосердием, «без всякого уважения к духу и истине евангельских заповедей» (Д. Флетчер). Лице­действо, скоморошество, юродство и т. п. имели своеобразный мировоззренче­ский смысл как духовная оппозиция насаждаемой сверху идеологии.

В древнерусском православии было заметно влияние язычества. Так, в попу­лярном культе Богородицы видны традиционные представления о благодетель­ной прародительнице славянского рода — Рожанице. Христос сначала ассоцииро­вался с младенцем; лишь в последующем, в московском периоде, утверждается образ Христа как Вседержителя, Пантократора. Но, хотя влияние языческого ми­ровоззрения было продолжительным и довольно сильным, на начало русского философского мышления решающее воздействие оказало православное христи­анство. Через богословскую литературу к нам приходили философские идеи, в том числе идеи античной философии.

К X в. существовало большое количество христианской литературы: Священ­ное писание, сочинения отцов церкви, книги о порядке богослужения, об истории церкви. На Руси сначала был переведен Новый завет и несколько книг из Ветхого завета (полный перевод Библии был осуществлен лишь в конце XV в. по инициа­тиве новгородского архиепископа Геннадия). Содержание ветхозаветных книг бы­ло известно читателям через Парамийник (сборник фрагментов из Библии), Па­лею (толкования ветхозаветных сюжетов), патристическую и другую литературу. Особо популярна была Псалтырь, содержавшая 151 псалом, приписываемый ца­рю Давиду и другим авторам.

Русская православная церковь способствовала установлению внешних куль­турных связей, распространению образованности. В монастырях собираются кни­ги, переводятся и переписываются разные сочинения, ведутся летописи. Распро­странению культуры содействовали и светские власти. В летописи говорится о Ярославе Мудром: «И бе Ярослав любя церковные уставы... и книгам прилежа... И собра писце многы, и перекладаше от грек на словеньское письмо... Отец бо сего Володимер землю взора и умягчив, рекше крещеньем просветлив. Сь же насея книжными словесы сердца верных людей; а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное».

Книги почитаются как одна из высших ценностей. «Велика бо бывает полза от ученья книжного; книгами бо кажеми и учимы есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанние от словес книжных. Се бо суть рекы: напаяющие вселенную, се суть исходяща мудрость; книгам бо есть неищетная глубина: сами бо в пе­чали утешаемы; си суть узда въздержаныо».

Наряду с религиозной литературой в Киевскую Русь приходили и такие про­изведения, в которых давались сведения по географии, естествознанию, истории и т. д. Необходимость получения более разнообразной информации диктовалась потребностями подготовки грамотных и знающих людей для внутренних государ­ственных нужд, дипломатических отношений и торговли. Помимо духовных воз­никли и светские школы.

Философские идеи черпались прежде всего из византийских источников. Пере­водились сочинения Иоанна Златоуста, Василия Великого (Кесарийского), Григо­рия Нисского, Григория Назианзина, Ефрема Сирина, Афанасия Александрийского, Иоанна Лествичника, Иоанна Дамаскина. Богословы IV в. при детализированной разработке христианской теологии обычно вслед за Климентом и Оригеном поль­зовались аллегорическим методом.

Одним из главных авторитетов в области религиозной философии на Руси был Иоанн Дамаскин (675-750). Он последний классик византийской патристи­ки и один из основателей схоластики. В его сочинениях неоднократно цитирова­лись античные авторы: Пифагор, Диоген, Сократ, Платон, Демокрит, Аристотель, Эпикур, Геродот, Софокл, Фукидид, Эсхил и др. Труд Дамаскина «Источник зна­ния», состоящий из трех частей: «Диалектика», «О ересях», «Точное изложение православной веры» неоднократно переводился на Руси.

Предмет философии Дамаскин характеризует в шести аспектах:

♦ как постижение «природы сущего»;

♦ как познание «вещей божественных и человеческих»;

♦ как помышление о смерти;

♦ как «уподобление к Богу»;

♦ как «искусство искусств и наука наук»;

♦ как любовь к мудрости и Богу.

Во многом благодаря Дамаскину философия стала пониматься как богоугод­ное занятие. «Через нее бывают изобретаемы всяческие искусства и всяческая наука; это любовь к мудрости, но истинная премудрость — Бог, и потому любовь к Богу есть истинная философия».

Философию Дамаскин подразделяет на две части: умозрительную (обращен­ную к богословским и природным проблемам) и практическую (нормы поведения человека в семье и обществе).

Дамаскин говорит о непостижимости Бога «по существу и по естеству». Но ис­тина бытия Божия постигается из рассмотрения самого мира.

В едином существе Божием есть три ипостаси, которые не слитно соединяются и нераздельно разделяются; и в этом — тайна. «Ипостаси пребывают и утвержда­ются одна в другой», «без всякого уничтожения или смешения или слияния». Но при этом Дамаскин считает, что нужно исходить из созерцания Первой Ипо­стаси как единого начала и источника Божества. Есть некий таинственный «по­рядок» божественных ипостасей; порядок их имен не допускает перестановки. Дамаскин повторяет слова Григория Богослова: «Единица, искони двинувшись в двоицу, на троице остановилась. И это у нас — Отец и Сын и Святый Дух».

Творение Дамаскин определяет как действие божественного изволения, при­водящее к существованию то, чего не было, и сохраняющее созданное. Бог творит мыслью, и эта мысль, исполняемая Словом и совершаемая Духом, становится Де­лом. В Боге от вечности существуют образцы и планы того, что будет Им совершено.

Бог творит человека по своему образу и подобию. Человек по своему составу поставлен «посредине», между Богом и материей, «он связует собой зримое и не­зримое, чувственное и умопостигаемое творение». Человек состоит из двух при­род — разумной и чувственной. Душа человека — живая, бестелесная, незримая, она наделена разумом, является источником жизнедеятельности тела; душа бес­смертна.

Грехопадение привело к тому, что, отвратившись от Бога, человек тяготеет в сторону вещества. Погружаясь в вещество, человек становится смертным, отда­ется вожделению и страстям. Искупительное дело за грех — жизнь и смерть Хри­ста. Бог стал человеком для спасения и обновления, или «обожения» человека.

Дамаскин стоит у истоков главной позиции схоластики. Он говорит, что Свя­щенное писание сложно; одной веры для его понимания недостаточно. Философия должна быть служанкой богословия, она должна помочь человеку в понимании Писания. Заметим также, что Дамаскин знакомит читателей с основами аристоте­левской логики, которая служит инструментом для философского мышления.

Наряду с каноническими, признанными церковью сочинениями, на Руси поль­зовались популярностью так называемые апокрифы. «Апокриф» по-гречески озна­чает «тайный, сокровенный». Апокрифы сначала предназначались для посвящен­ных, содержали подробности из жизни библейских (в том числе евангельских) персонажей, не известные по каноническим источникам. Впоследствии церковь подозрительно относилась к апокрифам, сам термин «апокриф» приобрел значе­ние «ложный, отреченный». Примером апокрифа может быть популярная «Беседа трех святителей», в которой участвуют Иоанн Златоуст, Василий Великий и Гри­горий Богослов. «Григорий спросил: "Из скольких частей был сотворен Адам?" Василий ответил: "Из восьми частей: от земли взято тело, от камня — кость, от Красного моря — кровь, от солнца — глаза, от облаков — мысли, от дыхания — во­лосы, от света — душа, сам Господь вдохнул в него душу и дал власть над всем ви­димым и невидимым в водах и в горах, на земле и на небе". Василий спросил: "Ка­кие два врага борются в мире день и ночь?" Иоанн ответил: "Жизнь и смерть"».

Философские идеи приходили к нам также через произведения почитаемых болгарских мыслителей, прежде всего Кирилла, прозванного философом (826-869), и Мефодия (820-885). Кирилл и Мефодий разработали славянскую азбуку («Кириллицу»), перевели Священное писание на церковно-славянский язык (здесь нужно отметить, что римская католическая церковь в богослужении признавала только три языка: древнееврейский, греческий и латинский). Кирилл говорил, что Бог поставил людей между ангелами и животными. От животных их отличает ра­зум и речь, от ангелов — гнев и похоть. К чему приблизится человек — к высшему или низшему, — зависит от его образа жизни, уровня знаний. К Богу ближе тот, кто просвещен. Кирилл говорил о первенстве разума по отношению к вере. Осо­бую роль здесь играет философия. Она указывает путь к ним, возвышает челове­ка. Кирилл характеризует философию как «знание божественных и человеческих вещей, приближение, насколько возможно, человека к Богу и приучение его по­средством добродетели к тому, чтобы быть таким, как Тот, кто создал его по своему образу и подобию». Кирилл ввел в славянский язык философские категории — бытие, небытие, идея, вещь, мудрость, природа, вселенная.

На Руси был популярен «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского (864-927). В начале каждой главы Иоанн Экзарх приводит цитаты из библейского тек­ста, а затем комментирует их, часто ссылаясь на греческих философов — Платона, Аристотеля, Фалеса, Диогена, Демокрита и др., причем особенно он ценит Платона.

В «Шестодневе» большое внимание уделяется объяснению акта творения Бо­гом мира. «Творит Бог не так, как люди, возводящие здания или строящие кораб­ли, или медники, или золотых дел мастера, или ткачи шерсти, или кожевники, или, скажем, художники. Те создают свои изделия, какие нужно, по готовым об­разцам, запасаясь материалом и беря орудия труда друг у друга. Богу же достаточ­но что-то помыслить, чтобы то сотворить, чего прежде не было...

...Творец великий ни в орудии не нуждается, ни в материале, ни вообще в чем-либо. Другим создателям нужен материал и орудие, а также время, труд, умение, старание, а Богу — только его воля. Ибо все, что захотел Господь, то и сотворил... Захотел же Он сотворить не столько, сколько мог бы, но столько, сколько знал, что нужно... Богу — Творцу по силам все, чего бы он ни пожелал...

...В создания же те Он вложил силу достаточную, чтобы они существовали столь­ко лет, сколько Он им повелел. Потому-то и земля пребывает такой, какой изна­чально сотворена, и море не убывает и не увеличивается, и воздух, как изначально принял естество, так доселе его и хранит, и солнце растопить не может небесные тверди, и водная не разлилась твердь, бывшая прежде, но пребывает твердь в той участи, которую дал ей Творец. И противоположное по природе — мокрое и сухое, а также холодное и теплое — совокупил Творец воедино ради созидания и любви».

Иоанн Экзарх говорит об античном учении о четырех элементах (земля, вода, воздух, огонь). Характеризуя огонь, он говорит, что огонь бывает двух видов: гор­ний невещественный и дольний вещественный. Первый незрим и бесплотен, он проистекает из божественного источника через иерархию ангельских чинов; вто­рой — зрим и ощущаем, проявляет себя в молниях, пламени, звездах, солнце, луне. Иоанн отрицает «астрологические басни», приводит ряд естественнонаучных све­дений по астрономии, географии, ботанике, зоологии, анатомии; говорит о шаро­образности земли, объясняет причину затмений и т. д. В шестом слове, посвященном сотворению человека, Иоанн вдохновенно говорит о силе человеческого духа, о мысли, облетающей весь мир.

Для князя Святослава Ярославича Черниговского (1027-1076) был составлен компилятивный труд энцик­лопедического характера — «Изборник 1073 г.». В нем бы­ло около 200 глав, содержащих тексты более 20 авторов (Василия Великого, Иустина Философа, Максима Испо­ведника, Иоанна Дамаскина и др.). В «Изборнике 1073 г», разъясняются понятия «сущность», «естество», «различие», «имение», «количество», «качество», «отношение», «про­тиворечие» и др. Этот сборник — первый логико-фило­софский трактат на Руси.

Философские идеи были также представлены в «Изборнике 1076 г.», «Хрони­ках» Иоанна Малалы и Георгия Амартола. В «Хронике» Георгия Амартолы говорил-лось о Сократе, Анаксагоре, Демокрите, Платоне и др.

С греческого был также переве-ден сборник «Пчела». Центральным в этом сбор­нике является образ пчелы, которая, перелетая с цветка на цветок, кропотливо со­бирает нектар. Так и человек, желающий насладиться медом мудрости, должен усердно собирать мысли из разных источников. В «Пчеле» собраны высказыва­ния многих античных и христианских философов, сгруппированные по темам: «О правде», «Об истине и лжи», «О философии и об учении детей» и др.

В «Пчеле» говорится, что человек может быть либо лукавым и злым, либо доб­родетельным и праведным. Это во многом зависит от его «естества», природы. Но он необязательно должен оставаться таковым на всю жизнь. Добродетели можно достигнуть «по научению». В сборнике много внимания уделяется обуче­нию. Говорится о том, что настоящий учитель учит не только словом, но и «нра­вом», своим образом жизни, характером. Само учение — тяжелый труд, но учиться надо весело и без насилия, только тогда знания твердо усваиваются человеком и развивают в нем ум. Порицаются те, у кого «язык речеть пред умом». Умный человек всегда оглядывается на опыт прошлого и старается предвидеть резуль­таты своих действий. В «Пчеле» особо одобряются те, кто учится философии. Она способствует выработке самостоятельного взгляда и сознательного отношения к жизни.

«Пчела» неоднократно переиздавалась вплоть до XVIII в. Приведем рассужде­ние, называющееся «Наставление отца к сыну» (из издания XV в.). «Тот, кто о душе своей не заботится, а только о смертной плоти печется, подобен тому, кто рабыню кормит, а госпожу отвергает. Тот, кто ищет земных благ, забывая о небесных, по­добен человеку, который хочет пахаря иметь на стене изображенного, а не в поле пашущего... Жизнь скупых и сребролюбцев подобна поминальной трапезе; все во­круг плачут, и нет веселящегося. Грешник хуже горбатого: горбатый за собой носит уродство, а этот — в себе. Ленивый хуже больного: больной хоть и лежит, да не ест, а ленивый — и лежит, и ест».

В начале XIII в. на Руси появился переведенный сборник «Толковая Палея». Автор сборника выступает против тех, кто обожествляет человеческую душу, счи­тает ее частью существа Божия. Душа несовершенна, подвержена слабостям. При­чина этому — ее зависимость от чувств. В сборнике говорится о коренном отличии «души скотьи и души человечьей». У животных она материальна, у человека — не­материальна. Человеческой душе присуща «державная сила» — ум. Ум связывает воедино душу и тело. «Душа... мудрость от Бога приемлющи, без телеси же не имать мудроваться». Одним из основных свойств человеческой души утверждает­ся свобода воли.

До сих пор речь шла об иностранных источниках. А как обстояло дело с нашей оригинальной мыслью?

В литературных памятниках XI—XIII вв. «Русская правда», «Повесть времен­ных лет», «Слово о полку Игореве» и других поднимаются вопросы о единстве, национальной независимости и величии русского государства.

Значительным произведением было «Слово о законе и благодати» («О законе, Моисеем данном, и о благодати и истине в Иисусе Христе явившихся; о том, как Закон отошел, а Благодать и истина всю землю исполнили, и вера на все языки простерлась, и на наш народ русский. Похвала государю нашему Владимиру, им мы крещены были; молитва Богу от всей земли нашей»), написанное между 1037 и 1050 гг. Иларионом. Иларион жил во время великого княжения Ярослава Мудрого. В Летописи о нем говорится, что он родом «русин», «муж благ, и книжен, и пост-ник». Был священником в княжеском селе, в 1051 г. был возведен в сан митрополита Киевского. Иларион — первый глава нашей церкви из русских; ранее этот пост занимали приезжавшие из Византии греки.

«Слово» состоит из трех частей. В первой сопоставляется закон и благодать; смысл мировой истории — в переходе от ветхозаветного закона к новозаветной благодати. Во второй описывается распространение христианства на Руси. В треть­ей воздается похвала князю Владимиру и его сыну Ярославу. Владимир уподоб­ляется византийскому императору Константину, провозгласившему в IV в. хри­стианство в качестве официальной идеологии.

Иларион говорит о двух принципах общественного устройства: на первом (Мои­сеев закон) основывается подчинение народов друг другу, на втором (Христова благодать) — их полное равноправие. Ветхозаветный закон далее трактуется как узконациональная правовая норма для иудеев, в то время как благодать, евангель­ская истина, направлена на спасение всего человечества. Эпоха закона символизи­руется образами тени, луны, рабыни Агари, а эпоха «благодати» — образами солн­ца, разлившегося на весь мир океана, свободной Сарры.

В «царстве закона» блюсти закон было поручено евреям как «богоизбранному народу», но они не оправдали заветов Бога; в «царстве благодати», возвещенном Христом, все народы равны. Благодать распространяется на «новые народы», не испорченные гордыней. «И подобало благодати и истине воссиять над новым на­родом. Ибо не вливают, по словам Господним, вина нового, учения благодатного в мехи ветхие», обветшавшие в иудействе, «а иначе прорываются мехи, и вино выте­кает».

Закон и благодать Иларион соотносит с понятиями рабства и свободы. Житие в законе — рабство, закон ограничивает, сковывает. Но рабство необходимо, в нем приготавливается свобода. «Сперва закон, а потом благодать». Благодать, упразд­няя закон, приводит к уничтожению рабства. В этом суть развития человечества. Свобода, однако, нуждается в покровительстве сильной власти, причем не цер­ковной, а светской. Именно она утверждает благодать. Власть дает силу христи­анству.

Иларион говорит о великой будущности вчерашних язычников. Он отвергает претензии Византии на старшинство как принявшей христианство значительно раньше Киева. Он говорит, что новое совершеннее старого, поэтому принявшие христианство позже имеют более перспективное будущее. К числу новых принад­лежит и русский народ. Иларион обосновывает государственную и международ­ную самостоятельность и значимость Руси, развивает тему ее величия, богоугод­ное ее властелинов, начинает формировать идеал Святой Руси.

Климент Смолятич (конец XI — середина XII в.) был вторым митрополитом из русских (из 24 митрополитов домонгольского периода только двое — при Яросла­ве Мудром и Изяславе — были русскими). Климент — автор многих «Слов» и по­учений.

В сочинении «Послание, написано Климентом рускым Фоме Презвитеру, ис­толковано Афанасием мнихом» Климент, отвечая на упрек в увлечении филосо­фией, пишет, что нужно не слепо следовать Святому писанию, но толковать его «потонку», раскрывая внутренний смысл текстов. Позиция Климента имела боль­шое значение, поскольку в церковных кругах, как правило, осуждалось «фило­софское кичение» (самонадеянность) и восхвдлялось «смиренномудрие».

Климент говорит о двух методах познания сущности мира. Один — особый, доступный не всем людям. Второй осуществляется через наблюдение вещей, мо­тивируется практической деятельностью. Климент пишет, что разум опирается на чувства. Душа умна («словесна»), но все, чем она обладает, доставляют ей чувства. В разуме душа устремляется к познанию мудрости Бога, сокрытой в «твари». «По­знавая величие Божие», следует «обращать свой ум на рассмотрение дел его». В целом познание идет от следствий к причинам.

В «Поучении» Владимира Мономаха (1053-1125), на­писанном незадолго до его кончины и адресованном детям, говорится о красоте мира, гармонии мироздания, в центре которого стоит венец творения — разумный человек. Все, что существует в мире, «дал Бог на угодье людям, на весе­лье». Нет ничего греховного в удовлетворении плоти, в мир­ских делах.

Активное добротворчество, полезный для общества труд — главный показатель богоугодности человеческой жизни. «Ни затворничеством, ни монашеством, ни голода­нием, которые иные добродетельные претерпевают, но ма­лым делом можно получить милость Божию». Мономах призывает к нравствен­ной жизни, учебе, труду.

«Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело. …Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев. В дому своем не ленитесь, но за всем сами наблюдайте, не полагайтесь на тиуна или на отрока, чтобы не посмея­лись приходящие к вам, ни над домом вашим, ни над обедом вашим. На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью... Больного навестите, покойника проводите, ибо все мы смертны... Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите... Жену свою любите, но не давайте им власти над собой... Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь — как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а что не умеет, тому не научится...»

Мономах призывает к предотвращению зла междоусобных браней, к спасению людей от зла и дурных поступков, к состраданию; нельзя забывать убогих, притес­нять слабых; нужно помогать бедным, почитать духовных наставников. Мономах дает практические наставления: как править подданными, как веста войну, как трудиться. Он отрицает смертную казнь, поскольку никто не имеет права на «продолжительность» жизни.

На Руси и в других славянских странах были популярны сочинения епископа Кирилла Туровского (XII в.) «Притча о человеческой души и о телеси», «Посла­ние, или "Повесть" к Василию Печерскому», «О белоризце человеце и о мнишестве». В первом сочинении рассказывается притча о слепце (аллегория тела) и хромце (аллегория души). Объединившись, они совершают преступление — расхищают виноградник, который им поручено стеречь. «Вертоград», обнесенный стеной, — символ благоустроенности человеческого бытия, ограждаемого нравственными заповедями. Хозяин виноградника — Творец, поручивший беречь его. Нарушив­шие закон душа и тело сурово наказываются за свое преступление.

Кирилл говорит, что жизнь человека состоит в деянии плотском и духовном; даже служитель Бога назначен жить в мире, а не в отвлечении от него. Кирилл утверждал, что тело первично по отношению к душе, так как они сотворены именно в такой последова-тельности. Знание духовного невозможно без знания телес­ного. Мир познается следую-щим образом: сначала познается строение дивных бо­жественных созданий, затем их сущность — Бог.

Разум человека опирается на показания «человеческих уд»: слуха, зрения, обо­няния, вкушения, осязания и эмоций. Природный разум, подпадая под влияние тела, может впасть в грех, поэтому его следует держать в рамках истины церкви.

Кирилл Туровский размышляет о смысле жизни, говорит о том, что нельзя без­наказанно творить зло даже из благих намерений, связывает познание с нравст­венностью. Лишь высоконравственный человек может быть носителем глубокого и истинного знания. Мудрость — дитя смирения.

В «Молении Даниила Заточника» (начало XIII в.) разум и мудрость рассмат­риваются как высшие человеческие добродетели. Ученость и справедливость про­тивопоставляются богатству боярства и лицемерию духовенства. Духовенству бросается обвинение: «Ангельский имея на себе образ, а блудный нрав, святитель­ский имея на себе сан, а обычаем похабен».. В этом сочинении приводится ряд афористически звучащих высказываний: «Злато съкрушается огнем, а человек напастьми... Аще кто в печали человека призрит, как студеною водою напоит в зной­ный день... Очи бо мудрого жалают благых, а безумного — дому пира». Внешняя «лепота» неотделима от красоты духовной.

Даниил выступает против глупости, дурных советчиков. Лучше слушать спор умных, нежели советы глупых. Он призывает смотреть не на внешность, а на внут­реннее, сердце умного укрепляется в теле его красотою и мудростью. Даниил пре­достерегает от женитьбы на злой женщине. Злая жена — горе мужу и разорение дому.

Со второй половины XI в. на Руси параллельно с основной религиозно-фило­софской традицией развивается тенденция к аскетизму и мистике.

Феодосий Печерский (ум. 1074), настоятель Киево-Печерского монастыря, обращается к князю Изяславу, который был известен своими прозападническими настроениями, в послании, направленном против «латинской» веры, призывает не общаться с католиками («латинянами»), ни «учения» их слушать, ни «обычая» их держать, ибо они «не право верують и нечисто живуть». «А крестятся они в од­но погружение, а мы в три... и говорят, что Дух Святой исходит от Отца и Сына. И других злых дел много у них, развращена и полна гибели вера их». В то же вре­мя Феодосий призывал князя быть милостивым к людям. «Всякого помилуй и от беды избавь, если можешь».

Феодосий пренебрежительно относится к философской мудрости. Ученик Феодосия Нестор Летописец (середина XI — начало XII в.) хвалил Феодосия за то, что тот, будучи грубым и необразованным, оказался мудрее философов. От Фео­досия и Нестора идет линия негативного отношения к философии, которое ис­пользует слова апостола Павла: «Смотрите, (братья), чтобы никто не увлек вас философиею, пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям ми­ра, а не по Христу» (Кол., 2:8).

В социальном аспекте Феодосий требовал от светских правителей покорности и послушания церкви. Нестор говорил о мире как об арене противоборства добра и зла, Бога и сатаны. Мир полон слуг дьявола, среди которых есть и «неправедные властелины», преступающие церковные заповеди. За это Бог «казнит» землю, подвластную им, насылает разные беды. Нестор оправдывает удельно-княжеское правление ссылками на Библию, где рассказывается о том, как сыновья Ноя раз­делили между собою землю.

В заключение характеристики богословско-философской мысли Древней Руси отметим интересное обстоятельство. На Руси с давних времен почитали образ Со­фии Премудрости, восходящей к античной Афине Палладе и библейским пред­ставлениям о Премудрости. Этот образ воплощался не только в письменных тек­стах, но и в храмах Софии (по образцу константинопольского храма) — в Киеве, Новгороде, Полоцке и других городах. Эти храмы почитались как вместилище Премудрости, украшались фресками, иконами на тему Софии. На первое место выдвигался возвышенный нравственно-эстетический идеал. Мудрость прекрасна, она достойна восхищения, преклонения и любви. Этот образ склонял к миру, со­трудничеству, всепрощению и взаимной любви.

Заметим также, что для древнерусской мысли было характерно убеждение в не­обходимости единства «созерцания» и «делания». Философия рассматривалась не столько как «любомудрие», сколько как призыв к праведному образу жизни.

Монгольское нашествие нарушило нормальный ход развития русского обще­ства. С 1240 г. в течение почти двух столетий единства страны не существовало, опустошались села и города, гибли памятники культуры. В XII-XIV вв. произо­шло общее снижение уровня культуры на Руси. Возрождение ее начинается в эпо­ху московской централизации.

В XIV в. центр общественной и политической жизни, а также культуры пере­мещается на север, где ведущую роль начинают играть Москва, Тверь, феодаль­ные республики Новгорода и Пскова. Главная тема произведений конца XIV в. — освобождение Руси от иноземных захватчиков («Повесть о разорении Рязани Ба­тыем», «Слово о погибели Русской земли», «Сказание о граде Китеже», «Житие Михаила Черниговского»).

Серапион Владимирский (сохранилось пять его «Слов») сурово осуждает тех «без-законников», которые своими грехами навели беду на родную землю. Серапион выступал против моральной деградации людей, за их «крепкодушие». «Лучши, братья, престанем от зла; лишимъся всех дел злых; разбоя, грабления, пьянства, прелюбодейства, скупости, лихвы обиды, татьбы, лжива послушьства, гнева, яро­сти, злопоминанья, лжи, клеветы, резоиманья». Проповедник порицает княже­ские распри. Серапион говорит, что высокий моральный дух — залог освобождения страны от иноземного владычества. (Здесь нужно иметь в виду, что монгольское иго морально разлагало народ, поскольку лучшие его представители часто погиба­ли в борьбе, а худшие приспосабливались.) Серапион приводит примеры из древ­ней истории, когда многие народы страдали от бед, но крепкие духом выживали и побеждали.

Одной из центральных идей литературы становится идея связи мудрости и мо­рали. «Повесть о житии Александра Невского» начинается с цитаты из «Книги Притчей Соломоновых» о том, что мудрость не войдет в злую и лукавую душу. В историческом романе «Александрия» рассказывается, в частности, о беседе Алек­сандра Македонского с индийскими мудрецами — гимнософистами. Они не одоб­ряют стремления Александра к мировому господству. Нельзя силой покорить мир; привлечь к себе людей можно лишь мудростью и справедливостью. Все, основан­ное на силе, разрушится, все, воздвигнутое на любви к людям, будет пребывать вечно. Интересно, что сведения об индийской философии даются и в других произведениях — в «Хождении Зосимы к рахманам», «Повести о Варлааме и Иоаса-фе» (а еще ранее — в домонгольский период — в «Повести об Акире Премудром»).

В литературных памятниках начала этого периода подчеркивается приоритет дела перед словом. Приведем интересный пример. В «Киевско-Печерском патерике» (сборнике житий, сказаний и легенд, перемежаемых нравоучительными сен­тенциями) в слове 221-м два философа пытаются завязать беседу со старцем; он долго не отвечает на их вопросы, наконец укоряет их за болтливость и противо­поставляет их рассуждениям «философию дела».

Конец XIV — начало XV в. (особенно после битвы на Куликовом поле в 1380 г.) — период подъема национального сознания. Эта тенденция нашла свое отражение, в частности, в «Задонщине», «Сказании о Мамаевом побоище», «Слове о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича» и др. Написано много жизне­описаний подвижников как заступников за Русскую землю, например «Житие Стефана Пермского», «Житие Сергия Радонежского»; автор их — Епифаний Премудрый (ум. ок. 1420).

Ереси. В это же время наступает период свободомыслия, развивается еретическое движение. В этой связи следует отметить, что ереси постоянно сопутствовали христианству. В России их идейные истоки восходили к языческим верованиям, к влияниям других религиозных направлений (католичества, иудаизма, ислама и др.). В XIV-XV вв. наиболее распространены на Руси были ереси стригольников и «жидовствующих». Нужно отметить, что еретическая литература была уничтоже­на после подавления этих движений; о содержании ересей мы знаем из летописей и обличительных сочинений их противников (константинопольского патриарха Нила, епископа Стефана Пермского, митрополита Фотия).

Стригольничество зародилось в Пскове в 70-х гг. XIV в., затем перешло в Нов­город. Основатели движения — цирульник (стригольник) Карп и дьякон Никита.

Стригольники выступали против громоздкой и дорогой церковной иерархии. Их возмущало «поставление по мзде». Духовенство должно подбираться сообразно общественным заслугам, способностям и высоким моральным качествам. А сей­час поставленные «по мзде» священники в большинстве своем невежественны и нравственно развращены. «Сии учителя пьяницы суть, едяи и пьют с пьяницами». Особо резкой критике подвергались «сребролюбие» и «стяжание» имений. Если учесть, что церкви и монастыри в то время владели почти третью земельных уго­дий, большим количеством крепостных, имели крупные денежные средства и цен­ности, то станет понятно, какое раздражение еретики вызывали у деятелей церкви.

Стригольники не видели необходимости в существовании духовенства как осо­бого сословия. Духовным учителем и проповедником может стать всякий, знающий Священное писание, имеющий ораторские способности и соответствующие нравст­венные качества. Стригольники скептически относились к церковным обрядам.

В идейном плане стригольники высказывали сомнение в божественном проис­хождении священных книг. Некоторые из стригольников не верили в воскресение и бессмертие души. Стригольники выступали против слепого подчинения Свя­щенному писанию, одобряли критическое мышление и основанное на разуме от­ношение к догматам веры. Стригольники поклонялись земле и небу: «Каяться земле, а не попу»; «на небо взиряюще беху, тамо отца соби наричают».

Ересь стригольников была разгромлена в конце XIV в. Карпа и двух его единомышленников отлучили от церкви; после истязаний «развратников веры свергоша с моста в Волхов». но отголоски ереси существовали долго, до конца XV в. С еретическими высказываниями выступали тверской епископ Федор Добрый, ростов­ский вольнодумец Маркиан и др.

В конце XV в. возникла новая ересь — «жидовствующих» (так называли ее сторонников деятели церкви). «Жидовство» возникло в Новгороде, затем распро­странилось в Москве и других городах страны. Название ереси связывали с тем, что еретики призывали к почитанию Ветхого завета, и с тем, что новые идеи на Русь принесли еврейские купцы (одного из них, Схария, обозначали не иначе как «сосуд дьявола», наполненный «всяким злодейским изобретением, чародейством, чернокнижием, звездозаконием и астрологией»). У Схарии появились русские последователи; попы Денис и Алексей стали активными проповедниками «жидовства»; к ереси примкнул митрополит Зосима (Иосиф Волоцкий квалифициро­вал его как «первого отступника в святителех в нашей земле»).

Как и стригольники, «жидовствующие» осуждали замещение церковных долж­ностей «по мзде», требовали дешевой и праведной церкви, отрицали монашество. Они выступали против строительства храмов, скептически относились к иконам, не признавали святых таинств.

«Жидовствующие» противопоставляли Евангелие и Ветхий завет. Евангелие они понимали как описание жизни земного человека. Как записано в церковных документах, некоторые «жидовствующие» «поношась ръчами, глаголяще хулу на господа нашего Иисуса Христа сына божея и на его пречистую богоматер». Ерети­ки сомневались в божественности Христа, который был распят и умер как обыч­ный смертный. Они отрицали троичность божественных ипостасей; Бог Отец еди-носущ и сопрестолен себе. Они отрицали «второе пришествие Христа», которое ожидалось в 1492 г. Митрополит Зосима говорил: «А что то царство небесное? А что то второе пришествие? А что то въскресенье мертвии? Ничего того несть! Умер кто ин, то умер, по та места и был».

Среди «жидовствующих» было много грамотных людей. В их среде читали со­чинения по логике («Книга, глаголемая логика», «Логика Авиасафа»), в которых разъяснялись термины логики, рассказывалось о суждениях, силлогизмах и т. д. «Жидовствующие» читали «Псалтырь жидовствуюших» (это название книга получила позже), «Аристотелевы врата» (сборник изречений, приписываемых Ари­стотелю), сочинения астронома Иммануила беп-Иакова. Еретики использовали математические расчеты при изучении движений небесных тел, что производило сильное впечатление на современников. Интересно, что «жидовствующие» по­пытались выработать русскоязычную философскую терминологию. Так, термин «субъект» они переводили как «держитель», «объект» — «одержанный», «тело» — «плоть» и т. д.

Иван III (1440-1505) в 1479 г. пригласил некоторых «жидовствующих» на вы­сокие священнические должности. Его устраивало некоторое ослабление церкви, внутренние разногласия между ее представителями. В московском кружке ерети­ков видную роль играл дьяк Ивана III Федор Курицын (он побывал в европей­ских странах, интересовался философией и математикой).

Церковный Собор 1490 г. осудил ересь. Руководители движения были казне­ны, многих заточили в монастырские тюрьмы. Новгородский архиепископ Генна­дий требовал даже сожжения отступников веры. Но ереси не прекратились.

В следующем веке Матвей Башкин, священник Артемий и холоп Феодосий Косой, опираясь на Евангелие, обличают социальное неравенство. Исходя из заповеди «возлюби ближнего», Башкин указывает на недопустимость владения людьми: сам он отпустил на волю своих холопов. В результате его обвинили в «развратном толковании Евангелия». Артемий нападал на церковное землевладение, культо­вую обрядность и распущенность духовенства. Феодосий Косой говорил, что пе­ред Богом все равны, не должно быть ни богатых, ни бедных, разного отношения к людям, относящимся к разным вероисповеданиям: «Все люди едино суть у Бога, и татарови, и немци, и прочие языцы». Церковь, по его мнению, исказила божест­венную веру, которая была истинной в ранних христианских общинах.

Феодосий отрицал божественность Христа, учение о боговоплощении, высту­пал против почитания Богородицы. Феодосий, естественно, не отрицал факта существования Бога. Но Бог трансцендентен, он сущностно не соединен плотью. Последнее, природное бытие в своей основе имеет несотворенные элементы — землю, воду, воздух и огонь.

Взгляды Феодосия перекликаются с переведенным с греческого и популяр­ным во второй половине XV в. натурфилософским трактатом «О земном устрое­нии». В нем говорилось: «Мир из четырех веществ составился: из огня, из воздуха, из земли и из воды», земля со всех сторон окружена небом, «пребывает в середи­не», «ни на чем не висит». «Составлен был и малый мир, т. е. человек, из четырех стихий, а именно: из крови, из мокроты, из красной желчи и из черной». Когда эти начала «пребывают во взаимном согласии и равенстве», человек здоров, в против­ном случае — у человека начинаются болезни. В трактате говорилось о трех частях души: «словесная, яростная и желающая».

Нестяжатели и иосифляне. В начале XVI в. внутри церкви шла борьба между «нестяжателями» и «стяжателями» (иосифлянами). Исходный пункт разногласий — вопрос о монастырском землевладении. Нестяжатели (видный идеолог это­го направления — Нил Сорский) выступили против права монастырей на владе­ние землями и крепостными крестьянами. В более широком плане они выступали против вмешательства церкви в политическую жизнь страны, которая втягивает духовенство в «мирскую суету» и отвлекает от чисто духовных обязанностей.

Нестяжатели призывали к аскетизации церковной жизни. На их взгляды силь­ное влияние оказала мистическая традиция, концепция исихазма, корни которой были в Византии. Исихазм утверждал, что человек приходит к единению с Богом через аскезу молчанья, очищения сердца слезами и «умной безмолвной молитвой».

Исихазм призывал к внутренней духовной сосредоточенности, к особым прие­мам медитации, просветления плоти и гармонии духа с тварным миром.

Тенденция исихазма укрепилась в Московской Руси благодаря присланному из Константинополя митрополиту Киприану (ок. 1333-1400). К идеям мистики склонялись также Сергий Радонежский, Феофан Симоновский; их воздействие испытали иконописцы Феофан Грек и Андрей Рублев. Идеи исихазма разделял лидер нестяжателей Нил Сорский.

Нил Сорский (1433-1508) родился в Москве в роде Майковых. Принял по­стриг в Кирилло-Белозерском монастыре. В качестве инока посетил Константи­нополь и гору Афон (в Греции), где познакомился с учением исихазма. Затем на реке Соре (недалеко от Кирилло-Белозерского монастыря) основал скит. По его образу впоследствии были созданы скиты Заволжья.

Отношения в небольшом ските строились на основе любви, когда «брат брату помогает». Цель иночества — в правильном самоусовершенствовании. В уставе иноческого жития говорилось о страстях, которые губят душу: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость. Главный грех — «стяжа­ние», т. е. присвоение результатов чужого труда. Иноку предписывалось полное невмешательство в мирские дела; ему не подобает ни возноситься над мирянами, ни кичиться своей «святостью», ни поносить или укорять мирян во грехах даже ради их спасения. Это дело Божие, «силен бо есть Бог исправить их».

Нил Сорский считался человеком «книжным». Он написал трактат «Предание ученикам» и несколько посланий.

На Соборе 1503 г. Нил Сорский первым выдвинул требование о том, «чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням, а кормились бы руко­делием». Внешняя сторона обрядов не имеет большого значения. Главная задача монахов — духовное самоусовершенствование, стремление к моральной чистоте, познание тайн человеческой психики, изучение возможности управлять ею. Нил призывал «церкви не украшати», «яко не лепо чюдитися делом человеческих рук и о красоте зданий своих величатися». Накопленные ценности нужно раздать не­имущим.

Нил выступал за религиозную терпимость по отношению к инаковерующим и еретикам. Священные книги должны быть «испытаны» разумом. Сама Библия — «писаная книга, но не вся божественная суть». Ник скептически относится к чудесам.

Нил считает, что истина существует изначально, вне мира и человеческого ума. Постигается она разумом, но при этом важно избежать ошибок. Нил считает, что ошибки разума главным образом вызываются «страстями». «Страсти» досаждают душе, вселяют в нее пороки и согрешения, деформируют ум.

Нил указывает на пять стадий формирования страстей. Сначала предметы внеш­ней действительности через чувства «объявляются» разуму и преобразуются в простые идеи. Эта начальная стадия обозначается термином «прилог». Затем сле­дует «сочетание» — у человека появляется заинтересованность в этих образах и мыслях, они удерживаются в памяти. Далее — «сложение»: человек начинает под­чиняться внедрившемуся в ум образу, идее, начинает склоняться к тому, чтобы осуществить этот образ или идею. Следующий шаг — «пленение», подчинение ума этому образу или мысли, окончательное увлечение чувством или мыслью. И нако­нец, «страсть», когда чувство или мысль полностью овладевает человеком, стано­вится чертой его характера. Страсть формирует нрав человека, его жизненные по­зиции, его привязанность к земному миру. Чтобы противостоять привязанности к земному миру, нужно умерщвлять страсть в самой ее основе, в «прилоге».

Нил Сорский принимает учение Нила Синайского о восьми пороках, порож­даемых дурными страстями: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уны­ние, тщеславие, гордость и о восьми добродетелях: пост, целомудрие, нестяжа­тельство, милосердие, вера, терпение, скромность, смирение. Для противоборства дурным стратям Нил призывает «держати дыхание», «молчати», «воздыхати»; «аще кто тело здраво имать, утомляти подобает его постом и бдением и деланием трудным».

Всякое дело необходимо начинать с «мудрствования», рассуждения, чтобы ду­ша не поработилась ощущениям, а ум был очищен от «лукавых помыслов». Через мудрствование приходит разумение, через плач утверждается благоразумие. Ра­зумение ведет к раскрытию богооткровенной тайны, благоразумие — к умолча­нию о ней. Благоразумие освобождает человека от слов, оно равнозначно молчальничеству (исихии).

Идеи Нила Сорского находили отклик у людей, стремившихся освободиться от стяжательской мирской суеты и посвятить себя духовной деятельности.

Последователь Нила Вассиан Патрикеев (1470-1532) резко критикует совре­менное ему общество, обличает монашество, увлеченное мирскими интересами и страстями, порицает вновь установленные церковные правила (которые он назы­вал «кривила»), не признает многих чудотворцев. Он защищает смердов, рисуя картины крестьянской нужды. Вассиан отстаивал право еретиков «на милость». Он говорил о мнимости боговоплощения; смерть и воскресение Сына Божия — только «мечтание», ничего этого не было по «истине».

Артемий Троицкий (XVI в.), игумен Троице-Сергиева монастыря, также кри­тиковал «любостяжательное» монашество.

Артемий говорит о том, что человеческий разум состоит из трех частей: плот­ской, душевной и духовной. В первой части человек подобен животным. Душев­ная часть ума направляет человека лишь на еду и питье как на высшие земные блага. Только духовная часть ума дает человеку возможность быть любящим и нрав­ственным.

Артемий рассуждает о добре и зле, считая, что в каждом человеке изначально есть наклонность к добру, любовь к ближнему. «Злоба же, или страсть, не суть ес­тественна». Но у человека есть свобода воли, которая может дать начало злобе, страсти. Страсть — это извращение изначального естества. Чтобы избежать стра­стей, необходима вера. В вере человек обретает истинный разум, способный про­тивостоять «суетному разуму» мирских наук, философии.

В 1553 г. Артемий был сослан в Соловецкий монастырь, откуда вместе с Фео­досией Косым бежал в Литву.

На сторону нестяжателей стал Максим Грек (1470-1556), человек с интерес­ной судьбой. Молодость он провел в Италии, в доминиканском ордене. Общался с гуманистами. С 1505 г. он жил в Афоне, где принял православие и стал монахом. Максим Грек изучал славянские языки. В 1518 г. он был приглашен Василием III в Москву для исправления священных книг и новых переводов. Из-за расхожде­ний с официальной церковью был осужден на Соборах 1525 и 1531 гг. и 26 лет провел в заточении в монастырской тюрьме.

Максим Грек хорошо знал богословие и античную философию. Вокруг него сосредоточился кружок тогдашней интеллигенции. Обсуждались богословские, по­литические и философские проблемы. Перу Максима Грека принадлежит более 300 оригинальных и переводных сочинений.

Философии Максим Грек в духе средневековой схоластики отводил роль слу­жанки богословия. «Учение древних мужей следует приобретать, если оно содей­ствует славе Божией». Но использование идей Платона и Аристотеля для обосно­вания догматов веры объективно способствовало распространению философской образованности.

Максим Грек говорил о высоком предназначении человека, призванного преж­де всего к возвышенной духовной деятельности. Ум человека «самовластен», но он должен научиться искусству управления душой и телом. Только тот, кто на­учится управлять собой, может повелевать другими.

Мы сами себе виновны бываем достизаюших нас скорбех и лютых обстояний, преслушаюше спасительных заповедей сотворшаго нас. Максим Грек

Максим Грек развивал учение о «четырех добродете­лях», каковыми являются мужество, целомудрие, надеж­да и любовь. Особое внимание уделялось мужеству.

Мужество связано со свободой воли. Оно определяет­ся выбором, свободной волей. Чтобы выбор человека не склонился в сторону греха, нужна опора на веру. Правед­ники познают Христа «верою токмо и всякого художества словесна избегают!». С другой стороны, мужество идет от знания. Глупый не имеет мужества. Само знание Максим Грек разделяет на божественное и мирское. Мирское знание полезно. Оно закаляет людей. Философия занимает промежуточное место между божественным и мир­ским знанием.

В сочинениях последователей Максима Грека — Федора Карпова, Зиновия Отенского, Артемия Троицкого — излагается натурфилософское учение о четы­рех стихиях, говорится о познании, происхождении права и законности, о нравст­венном самосовершенствовании.

Нестяжательству противостояло иосифлянство, ставшее господствующим те­чением в официальной идеологии, идеологии русской централизованной государ­ственности.

Одним из видных представителей иосифлянства был Иосиф Волоцкий (1439-1515), в миру — Иван Санин. В 1479 г. Иосиф основал Успенский монастырь не­далеко от Волоколамска. Этот монастырь, по замыслу Иосифа, должен был пред­ставлять собой образцовую обитель, иноки которой строго следуют уставу и ведут подвижнический образ жизни. Эта обитель тесно связана с внешним миром; в сте­нах монастыря воспитываются будущие руководители церкви; монастырь актив­но поддерживает светскую власть в установлении государственного порядка. Мо­нахи должны вести постоянную просветительскую и культурную деятельность, собирать и переписывать книги, поддерживать искусство живописи, шитья, пла­стики, не отвлекаясь на хозяйственные заботы о своем существовании. Монахи содержатся трудом монастырских крестьян, принимают щедрые пожертвования. Сам монастырь со своими владениями представляет собой налаженное феодаль­ное хозяйство.

Деятельность Иосифа Волоцкого объективно способствовала укреплению цент­ральной светской власти. Оппозиция нестяжателям означала и оппозицию удель­ной знати, которая стояла на стороне нестяжателей. Вначале Иосиф отстаивал приоритет священства по отношению к власти государей, но потом меняет свою позицию, говоря о том, что Бог освящает абсолютную власть самодержца.

В первый период своей деятельности Иосиф говорил, что царям подобает по­клоняться «телесно, а не душевне, и въздавать им царскую честь, а не божествен­ную». В последующем, с переходом на сторону московской централизованной власти, он утверждает, что московский государь лишь «естьством» подобен чело­веку, «властию же сана яко от Бога». Поэтому ему должны подчиняться все, в том числе и духовенство. Бог вручил ему «милость и суд, и церковное и монастырское, и всего православного христианства власть и попечение». При этом, возвеличивая царскую власть, Иосиф говорил, что неправедный царь — «не Божий слуга, но диавол». Государь должен хранить православие и благочестие. Царь ответствен только перед Богом.

Иосиф написал около 40 сочинений. Главный труд — «Просветитель, или Об­личение ереси жидовствующих». В этой работе он резко выступает против ерети­ков, отрицающих учение о Троице, утверждающих, что Христос — не Бог, а чело­век, призывающих не поклоняться иконам, крестам и т. д. Еретики стараются не опираться на Священное писание. Возражая им, Иосиф не отрицает противоре­чий в Священном писании. Но дело в том, что, во-первых, человеческому разуму недоступно полное знание о Боге; во-вторых, сам Бог многолик, он предстает в Писании то человеком, то ангелом, то благим и праведным, то грешным и невер­ным. «Божиа явленна многоразлична суще». Бог может «и в купину вместися, и в облак, и в бурю, и в дым». Бог может действовать не только премудростью, но и коварством; в-третьих, Христос имеет двойственную природу — божественную по Отцу и человеческую по матери. Иосиф говорил, что нет необходимости противо­поставлять Ветхий и Новый заветы, поскольку речь в них идет о разном: Боге и человеке.

В своей божественной сущности Христос непостижим. В человеческом же об­разе Христос ведет себя как человек. Из этого следует, что не все, что сотворил Христос, подобает творить нам. «Христос убо обрезася, нам не подобает обрезоватися; Христос суботьствова, но нам не подобает суботьствовать». По своей челове­ческой сущности Христос создавал «немощное», по божественной — «высокое».

Иосиф писал о двух способах познания истины — духовном и естественном. Мирское знание («внешние науки» и философия) не подвергается сомнению, по­скольку для понимания Бога существенную роль играет понимание его творений.

Ученик Иосифа митрополит Даниил (ум. 1547) боролся с нестяжателями, вы­ступал против «заволжских старцев» Вассиана Патрикеева и Максима Грека. Да­ниил выдвинул идею о том, что источник познания — труд. Где нет труда, нет и знания, нет истины, там процветают невежество, равнодушное отношение к вере. Идеи иосифлянства разделял митрополит Макарий (1481-1563). Иосифляне счи­тали, что «злобесные ереси» возникают из-за «невегласия» — неведения и замкну­тости. В этой связи новгородский епископ Геннадий говорил о необходимости создания сети училищ и распространения грамотности. Он же позаботился о со­здании полного перевода Библии, чтобы исключить возможность противопостав­ления Нового и Ветхого заветов. Отметим, что произведение Иосифа «Просвети­тель» было настольной книгой Ивана Грозного (1530-1584).

Борьба господствующей идеологии с еретиками заставила официальную цер­ковь пойти на определенные уступки: обновление ортодоксального вероучения, обращение к светской науке, потребность в совершенствовании доводов и дока­зательств, но при сохранении основы православия. Оппозиция иосифлян и не­стяжателей явилась своеобразным прообразом последующих противостояний никонианцев и старообрядцев, сторонников латинского и греческого просвеще­ния, западников и славянофилов.

В начале XVI в. складывается представление о Москве как о «третьем Риме». После Флорентийской унии (1439 г.) в русских церковных кругах утвердилось недоверие к грекам, согласившимся на эту унию. В 1453 г. Константинополь был захвачен турками. В русском обществе постепенно формировалась идея о переме­щении политического и духовного центра восточно-христианских стран и наро­дов в Москву. Окончательно эта идея оформилась в посланиях старца Филофея (1520-1530-е гг.).

Филофей (ок. 1465-1542) говорил, что римская цер­ковь перестала быть истинной вследствие проникновения в нее аполлинариевой ереси, церковь «второго Рима» — Константинополя — сокрушена турками. Светоч право­славия отныне переместился в Москву, и цари русские сделались его первой опорой и защитой. Филофей пишет великому князю Василию III: «Храни и внимай благочестивый царь тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, чет­вертому же не бывать».

Филофей ставит перед Василием III две задачи: а) обратить в православную веру все народы в его царстве; б) взять на себя заботу и управление духовными делами.

Филофей стоит на позиции провиденциализма: все в жизни людей и народов определяется волей Божией. Именно по воле Божией Москва стала «третьим Римом», а четвертому — «не бывать».

В XVI в. происходят серьезные изменения в культуре. Еще Иван III (1440-1505) начал грандиозную перестройку Московского Кремля, для чего были при­глашены итальянские зодчие. Были построены Успенский и Архангельский собо­ры, Грановитая палата, стены и башни Кремля. При этом произошел синтез рус­ского и итальянского творческих методов. Иван III был женат на племяннице последнего византийского императора. Этот брак символизировал преемствен­ность Русью Византии.

При Иване Грозном был создан огромный свод книг — «Великие Минеи Четьи» — собрание более чем 2 тысяч различных по объему кратких и пространных произведений оригинальной и переводной литературы, рассчитанных на чтение в течение всего года. В них были систематизированы и обработаны «всех книг чтомых», которые «в Русской земле обретаются». Этот труд состоял их 12 книг. Тек­сты для чтения расположены по месяцам начиная с сентября. Составлял этот труд митрополит Макарий (1481-1563), сначала в Новгороде, затем в Москве в тече­ние четверти века.

С именем Макария связана и «Степенная книга царского родословия», в кото­рой была изложена история объединения русских земель в единое централизо­ванное государство, а также княжеские жития.

По указанию Ивана Грозного в середине XVI в. был создан «Лицевой летопис­ный свод» общим объемом около 9000 листов, включавший 10000 миниатюр. Этот свод был своеобразной историей «в лицах».

В целях регламентации частной жизни был создан «Домострой». Существуют две его редакции: ранняя новгородская и основная — царского духовника Сильве­стра («Книга, глаголемая Домострой, имеет в себе вещи зело полезны, во учение и наказания всякому християнину, мужу и жене, и чадом, и рабом, и рабыням»). В «Домострое» Сильвестра 64 главы: о почитании веры (главы 1-15), об органи­зации семейной жизни (главы 16-29), о ведении хозяйства с практическими сове­тами (главы 30-64). Приведем несколько фрагментов из «Домостроя»:

«Следует тебе самому, господину, жену и детей, и домочадцев учить не красть, не блудить, не лгать, не клеветать, не завидовать, не обижать, не наушничать, на чужое не посягать, не помнить зла, ни на кого гневаться, к старшим быть послуш­ным и покорным, к средним — дружелюбным, к младшим и убогим — приветли­вым и милостивым. Всякое дело править без волокиты... всякую же обиду с благо­дарностью претерпеть Бога ради: и поношение, и укоризну».

«А кто еду и питье и какое еще рукоделье не чисто исполнит, и в ремесле каком что украдет, подмешает, подменит или соврет и притом побожится ложно: не на­столько сделано или не в столько стало, а он врет, так те все дела не угодны Богу, и тогда запишут их бесы, и за это все взыщется с человека в день Страшного суда. И хозяина обманул, и людям навредил. Да и впредь никто ему не поверит... От пра­ведных же трудов и от честных доходов и себе надежно, и Богу достойно дать, и та­кая милостыня Богу приятна, а сам человек Богу угоден и людьми почтен, всякий ему во всем доверяет; и в этом мире добрыми делами Богу он угодит, и в будущей жизни во веки царствует».

«Имей любовь нелицеприятную ко всем, не осуждай никого, не делай другому, чего сам не любишь, и больше всего храни чистоту телесную, да возненавидь хмель­ное питье; господа ради отвергни от себя пьянство: от него рождаются все злые обычаи... Жену люби и в законе с ней живи; что сам сделаешь, тому же и жену учи: всякому страху Божию, всякому знанию и промыслу, рукоделью и домашнему обиходу, всякому порядку... Умела бы сама и печь и варить, всякую домашнюю порядню знала б и всякое женское рукоделье;...без рукоделья жена ни на минуту б не была, также и слуги. С гостями у себя и в гостях отнюдь бы не была пьяна, с гос­тями вела бы беседу о рукоделье, о домашнем порядке, о законной христианской жизни, а не пересмеивала бы, не переговаривала бы ни о ком; в гостях и дома пес­ней бесовских и всякого срамословия ни себе, ни слугам не позволяла бы, волхвов, кудесников никакого чарования не знала бы. Если жена не слушается, всячески наказывай страхом, а не гневайся; наказывай наедине, да, наказав, примолви, и жа­луй и люби ее».

Дата добавления: 2015-08-21