В стране, где перестает работать закон, законом становится беззаконие. Ведь природа не терпит пустоты… Продавец на рынке, вступая в ежедневный конфликт с законом, обсчитывает покупателя на узаконенных пару рублей. Узаконенных, так как владелец палатки обещал их ему в качестве гарантированного приварка к зарплате. Ну или не обещал, а тот сам догадался. Потому что нетрудно догадаться, когда все так делают.
Владелец палатки, вместо того чтобы платить налоги, отстегивает дань рэкетирам, отстегивает в торгинспекцию, санэпидстанцию и много кому еще отстегивает. И покрывает расходы за счет покупателя. Совершенно по этому поводу не переживая, так как за нарушение правил торговли с него особо не спросят, а вот за “неотстежку” — по всей строгости существующего беззакония. Вплоть до исключительной меры…
Ну и спрашивается, кого будет больше уважать рядовой российский гражданин?
Нет, конечно, можно обратиться в милицию… Если есть что отстегнуть. И если можешь отстегнуть больше, чем может отстегнуть противная сторона.
А если не можешь, то остается пойти и пожаловаться на коррупционеров в погонах в Прокуратуру! Если, конечно, найти способ убедить Прокурора, что они преступили Закон.
Как убедить?
Ну как убедить… А то вы не знаете, как убедить…
И благодаря силе своего убеждения довести дело до суда!
Где все свидетели дружно откажутся от своих показаний, потому что их попросят отказаться.
Но можно попытаться опротестовать решение суда. Хотя это потребует таких весомых аргументов…
Так что же, неужели не осталось в стране честных Прокуроров и оперов?!
Остались. Например, в милицейских сериалах. Но даже и они, герои без страха и упрека, запросто перешагивают через статьи Закона — без санкции Прокурора вламываясь в жилища подозреваемых, подбрасывая им вещдоки или используя другие милицейские “хитрости”.
В чем их винить трудно, потому что с беззаконием проще бороться беззаконием.
Такая жизнь.
Такое время.
Такая страна.
И что тогда говорить о ее Хозяине, над которым вообще никого нет, которому даже отстегивать никому не надо, потому что выше его “крыши” “крыши” нет. И есть соблазн, не увязая в бюрократической волоките, решать вопросы быстро и легко…
А что вы хотели — каков “приход”, таков и “поп”. Такая религия…
— “Шестой” вызывает “Первого”.
— “Первый” слушает.
— “Объект” движется по улице…
— Понял тебя. “Шестому” отбой. “Четвертому” и “Седьмому” переместиться в квадрат семнадцать.
— Понял тебя…
— “Второму”…
Вокруг “заряженного” Посреднику “болвана” крутилась безостановочная карусель двойной слежки.
— “Двенадцатому” принять объект на пересечении улиц…
— “Девятому” блокировать подходы со стороны…
В недалекой девятиэтажке, на восьмом этаже, в затемненной комнате, перед двумя десятками мониторов сидели два человека. Они видели окна квартиры объекта, улицу в обе стороны, видели входную дверь, лестницу, кабину лифта… Видели, как на углах зависают “Шестые”, “Седьмые” и “Тринадцатые”. Как они перемещаются, изображая случайных прохожих. И видели просто прохожих, которые, если мелькали на мониторах более двух раз и не имели местной прописки, переходили в разряд подозрительных прохожих.
— “Брюнет” на четвертой камере, — кивал один из наблюдателей на монитор.
— Вижу, — отвечал его напарник. “Брюнет” за последнюю неделю появлялся трижды и примерно в одном и том же месте.
— Наезжай на него.
Четвертая камера наезжала. Лицо брюнета приближалось, росло на экране монитора. Медленно крутились кассеты в видеомагнитофонах, фиксируя его лицо на пленке.
— Есть.
— Оцифруй его.
Картинка на мониторе замирала и прокручивалась в обратную сторону.
— Стоп! Давай этот план. И этот…
Вырезанные из видеозаписи фотографии — фас, профиль и еще один фас — были рассыпаны на отдельные нечитаемые фрагменты, по отдельности сархивированы, зашифрованы и сброшены по электронной почте на два десятка электронных адресов, Где расшифрованы, разархивированы, сведены воедино и распечатаны на цветном принтере.
Мужчину с фотографии проверили по всем имеющимся в памяти машин архивам. Одно, два, сто, тысяча… лиц возникали на экранах мониторов рядом с портретом неизвестного. Они выводились строго против друг друга, чтобы их проще было сличать.
Глаза… нос… рот…
Не то…
Глаза… лоб… граница волос…
Нет…
Нет…
Некоторые лица приходилось увеличивать, приближать, накладывались на искомое фото.
Нет, опять нет…
Нет…
Нет…
Хотя… Этот, пожалуй, похож…
Фото из архива сравнивалось по контурам, по деталям, по цвету…
Да, он!
Мужчина, изображенный на фотографии, был работником Федеральной службы безопасности. Был гэбэшником.
Обе фотографии распечатали, выделили идентификационные детали, вложили в конверт и передали наверх. Передали в руки начальнику Федеральной службы охраны. Который лично курировал операцию “Визит”.
Начальник ФСО внимательно рассмотрел фотографии — одну и другую, прочитал заключение идентификационной экспертизы. Вытащил из сейфа еще несколько фотографий и еще несколько актов экспертиз.
Все сходилось.
Значит, все-таки ФСБ. Им-то он зачем мог понадобиться? Или он это не он, а какой-нибудь хорошо замаскированный шпион? О котором непонятно каким образом узнал Шеф.
Гадать бессмысленно, и лучше не гадать, так как санкции на это дано не было. Был приказ отслеживать контакты объекта и незамедлительно докладывать о них наверх.
Контакт есть. По меньшей мере три сшивающихся возле дома объекта были опознаны как работники Безопасности. Две взятые под наблюдение подозрительные машины после часового блуждания по городу прибыли на спецавтобазу ФСБ. В эфире была замечена работа радиозакладок в диапазонах, практикуемых коллегами с Лубянки…
Так что можно выходить на доклад…
Президент принял начальника ФСО незамедлительно.
— Что у тебя?
— Объект находится под колпаком.
— Уверен? — заметно оживился Президент.
— Уверен.
Начальник службы охраны выложил на стол фотографии.
— Это люди, которые были неоднократно замечены вблизи объекта. А это — они же, только в картотеке ФСБ.
Лица были одни.
— Фото машин, которые фрагментарно сопровождали объект по дороге в офис. Эти же машины с другими номерными знаками. Эти же машины на въезде в гараж ФСБ.
Начальник ФСО замолк.
— Это все?
— Все.
Президент никак не выразил своего отношения к полученной информации. Но почему-то спросил:
— Там больше никого не было?
— В каком смысле? — не понял его Главный телохранитель.
— Ну, может быть, еще какие-нибудь подозрительные люди?
— Подозрительные?.. Ну были, конечно.
— Я бы хотел взглянуть на исходные материалы…
Президент перебирал фотографии, внимательно вглядывался в лица. Тех, кто побывал возле дома объекта раз. Тех, кто два. Тех, кто угодил под объективы видеокамер три, четыре и более раз.
Среди них могли быть интересующие его люди. Должны быть!
Этот?
Или, может быть, этот?
Или эти?..
Нет, так ничего не узнать. Разве только с другой стороны зайти. Со второй стороны…
Президент набрал на “вертушке” прямой телефон Директора Федеральной службы безопасности.
Он спросил о текущих делах. О перспективных делах. О здоровье семьи. И между строк поинтересовался, как обстоят дела с операцией “Капкан”.
— Мы продолжаем разработку указанного адреса, — сообщил Директор ФСБ.
— Есть результат?
— Об окончательных результатах говорить рано, но наметились некоторые подвижки…
ФСБ не стало покупать квартир. Фээсбэшники подогнали к дому объекта спецфургон — совершенно раздолбанный на вид “КамАЗ”-рефрижератор, нашпигованный внутри электроникой. Накатили его на один из уличных колодцев связи, сняли крышку, подали вниз кабель, подцепились к “оптике”.
Видеокамеры навесили на столбы уличного освещения, ради такого случая сменив в плафонах все лампы. Впервые за многие месяцы уличные фонари светили все. И заодно передавали в фургон видеоизображение всего, что происходило на улице. Оператор сидел против стеллажа, заставленного примерно такими же мониторами, какие были установлены на НП службы президентской безопасности. Каждый монитор держал свою картинку — проезжую часть, кусок тротуара, крыльцо подъезда, окно… Справа или слева на экране появлялись машины, люди и случайные бездомные собаки пересекали его, скрывались из виду, чтобы тут же объявиться на другом мониторе. Слежка была очень плотная.
Вон та машина…
Черный джип притормозил, свернул на обочину, остановился.
Оператор дал команду на девятую камеру.
Там, на самой верхушке столба, включился электромоторчик, развернувший объектив видеокамеры чуть вправо.
Наезд.
Джип стал наплывать на экран, быстро увеличиваясь в размерах, пока не стал хорошо различим номерной знак.
Джип постоял еще минуту или две и поехал дальше.
Но тут же в ГИБДД ушел запрос по поводу владельца автомашины — марка… цвет… номер…
Джип еще до гаража не доехал, а было уже известно, кому он принадлежит, кто выдавал доверенность и где тот и другой проживают и работают.
ФСБ, конечно, не КГБ, но тоже кое-что еще может.
…Фигура человека, вышедшего из-за угла.
Дальний план.
Средний.
Крупно — лицо и одежда.
Оцифровка.
Сброс фотографий — фас, профиль, полный рост — по оптическому кабелю на Лубянку.
Отсмотр и анализ материала…
Знакомое лицо. Потому что это лицо приходило по почте раньше. Позавчера. И третьего дня… Причем вблизи места действия данный субъект не проживает, так как все фотографии жильцов соседних домов и их постоянных гостей сложены в отдельную стопочку.
Тогда кто это?..
И тот, чьи фотографии пришли двумя часами раньше?..
И те, что пришли вчера…
Ответить на эти вопросы можно было, например, под благовидным предлогом проверив у “прохожих” документы или посадив им на хвост шпиков и проследив до порога дома или учреждения, в котором они работают.
Комитетчики, не мудрствуя лукаво, так бы и сделали, потому что людей у них было до чертовой бабушки. В отличие от фээсбэшников, которые после многочисленных сокращений, чисток и реорганизаций утратили свое былое могущество. Поэтому приходится компенсировать недостаток оперативников излишками архивариусов.
— Если это профессионалы, то это наверняка бывшие наши люди, — предложил алгоритм поиска Директор ФСБ.
А профессионалов как действующих, так и уволенных в запас в стране не так уж много, и большинство из них состоят на негласном учете.
Фээсбэшники прошлись по своим и эмвэдэшным филерам. И хоть не быстро, но нашли то, что искали.
Четыре человека, запечатленных на фото, раньше работали в Первом Главном управлении КГБ и на Петровке, вышли в отставку и через несколько лет были приняты на работу в Федеральную службу охраны.
— Кто? Фээсошники? — удивился Директор Безопасности. — Вы уверены?
— Мы проверили информацию. Вот фотокопия заявления одного из проверяемых в ЖЭК по месту жительства, с указанием его нынешнего места работы.
Вот ксерокс…
“Нда… Похоже, подстраховался Президент, — как-то даже расстроился Директор ФСБ. — Не доверяет. Уже не доверяет”.
— Подготовьте мне выписку по результатам операции “Капкан”…
Выписку приготовили.
Директор вызвал машину, чтобы ехать на доклад в Кремль…
— …Нами проведен ряд оперативных мероприятий, позволяющих предположить, что объект находится в активной разработке…
Потянул паузу, отчего собеседнику пришлось уточнить:
— Чьей разработке?
— Федеральной службы охраны, — без запинки ответил Директор ФСБ, внимательно наблюдая за реакцией Президента.
— Моих ребят? — удивился Президент. Но как-то вяло удивился, неубедительно.
— На подходах к объекту был замечен ряд подозрительных лиц, в результате чего была установлена их принадлежность к Службе вашей безопасности. Вот их фотографии, адреса…
Президент мельком взглянул на фото.
— Я приказал прекратить дальнейшую разработку, потому что… потому что это ваши люди, и посчитал невозможным продолжать работу по ним, не поставив вас в известность.
Директор намеренно сделал акцент на слове “ваши”.
— Хорошо, я разберусь, — коротко сказал Президент. — Больше вы там никого не заметили? А кого еще?..
— Н-нет… — не очень уверенно ответил Директор. И тут же, поправляя себя, добавил в голосе твердости: — Нет, никого. Но работа продолжается…
“Может, их там не было? — размышлял Президент. — Ни там, ни где-либо еще. Может, их вообще нет? А тот, который в меня целился, Посредник, просто аферист. Или сбежавший из больницы псих, страдающий манией величия…”
Лучше бы так.
Но была информация о заговоре. Была!..
Нет, так ничего не выйдет. Если подчиненные ему силовые ведомства так быстро выявили друг друга, то и они тоже могли вычислить их. И могли затаиться.
Надо как-то заставить их вылезти на свет божий. Надо найти способ сократить между ними и объектом дистанцию. Для чего… Для чего форсировать последний этап операции. Тот, который при встрече с Посредником был озвучен нейтральной фразой “создание предпосылок положительного решения данного вопроса”. И был подкреплен не допускающим сомнение жестом.
В этом случае они должны пойти на сближение. И должны так или иначе засветить себя.
Директор ФСБ стоял, ожидая дальнейших указаний.
— Продолжайте наблюдение в том же объеме. Или нет… Добавьте там своих людей.
— С какой целью?
— На случай, если кто-нибудь надумает применить в отношении объекта силу.
Если они уже обнаружили слежку, то лишние люди их не испугают. А если не обнаружили… Если не обнаружили, то пусть обнаружат! И пусть попытаются преодолеть барьеры слежки.
Пусть попробуют…
— Усильте охрану объекта и будьте готовы к решительным действиям…
Это было уже не наблюдение. Это было другое задание. Совсем другое! Намечалась драчка. Только кого с кем? Ведь второй стороной была президентская охрана.
Он что, решил силами Безопасности проучить своих людей?
Или, разыграв спектакль со стрельбой и трупами, подставить ФСБ? Подставить и на этом основании отправить в отставку его, Директора?
Непонятно… Но что совершенно ясно, так это то, что Шеф темнит, преследуя какие-то свои далеко идущие цели.
О третьей, ради которой была разыграна вся эта комбинация, силе Директор ФСБ ничего не знал, потому что третья сила пока никак себя не проявила.
Хочется надеяться, что лишь пока…
— Спасибо, — поблагодарил Президент Директора ФСБ. — Вы свободны.
Дождался, когда тот выйдет из кабинета, подумал с минуту или две, набрал контактный номер и сказал то, что должен был сказать:
— Передайте Семену Петровичу, что я заинтересован в окончательном разрешении дела. — И добавил уже от себя: — В возможно более скором разрешении дела.
Чем подписал “болвану” смертный приговор.
Но что такое смерть отдельного человека в сравнении с интересами страны? Главам государств часто приходится жертвовать жизнями своих избирателей, которые с точки зрения большой политики не более чем расходный материал — дрова в топке истории. Которых чем больше переведешь, тем большим государственником прослывешь. Кем бы был Петр Первый, кабы людишек, которых тысячами в фундамент Петербурга закатывал, жалел? И какую бы карьеру сделал Наполеон, если бы крови боялся. Или Батый…
Такая философия. Философия власти.
Президент положил трубку.
Теперь, как любил выражаться один из его предшественников, станет ясно, who is who. Теперь они, если они есть и если они те, за кого себя выдают, непременно вылезут на свет божий. Ну или не вылезут… Доказав тем свою недееспособность и, значит, никчемность.
А что предпочтительней теперь, сказать трудно.
Дата добавления: 2015-08-21; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 33 | | | Глава 35 |