По телевизору шли новости. Дикторы шевелили губами, улыбались и играли мимикой. Но слышно их не было, потому что звук был отключен.
Перед телевизором в кресле сидел пожилой человек в халате, бессмысленно уставившись в мерцающий экран. Он не видел, что происходит на экране, не видел телевизор и вообще ничего не видел…
Рядом с ним, на журнальном столике, лежал лист бумаги, шариковая авторучка и пистолет Макарова.
Он сидел так, не шевелясь, не меняя позы.
Сидел час.
Два.
Три…
В коридоре, возле входной двери, послышалось какое-то неясное шуршание, словно кто-то шарился в замке.
Но он не обратил на это никакого внимания.
Тихо щелкнул механизм замка, цилиндр сделал два оборота, втягивая внутрь металлический язычок, и дверь медленно открылась.
С лестничной площадки в квартиру быстро проскользнул человек. Бесшумно прикрыл за собой входную дверь. Замер, привыкая к полумраку. Сделал шаг вперед. Еще один…
По стенам комнаты бегали цветные, отбрасываемые экраном телевизора тени. Звука слышно не было.
Перед телевизором в кресле сидел человек в форме, с нацепленными на китель медалями. Медалей было много, и поэтому они располагались в несколько рядов. Верхний ряд начинался с двух поблекших от времени медалей “За отвагу”. С самых памятных, потому что первых медалей…
В кресле, в парадной форме, при орденах и медалях, сидел генерал Крашенинников. Теперь уже в отставке.
Это был он.
И не он…
Это был какой-то совсем другой человек — хоть и в парадном с генеральскими погонами кителе, но какой-то древний, с отвисшей челюстью и потухшим взглядом, старик.
И все-таки это был генерал Крашенинников. Мгновенно, в течение нескольких дней, превратившийся в дряхлого старца сразу после того, как его часть взлетела на воздух. А на самом деле не часть, на самом деле его дело…
Он медленно, словно с усилием, повернул голову и сказал:
— Это ты?
Он знал, кто к нему может прийти. Он ждал.
— Я, — ответил вошедший. — Можно включить свет?
— Валяй.
Щелкнул выключатель.
Человек стоял в проеме двери, в правой руке у него был пистолет. Генерал никогда его не видел, но он узнал его. По манерам узнал.
Человек совершенно бесшумно прошел в комнату, остановился недалеко от кресла.
— Это ты был возле части? Ты вытащил своего человека, чтобы потом убить его?
— Убили — вы. Я лишь прибрал за вами.
— Кто вы — он и ты?
— Люди.
— Ясно, — кивнул генерал. Другого ответа он услышать не ожидал.
— По мою душу пришел?
— По вашу.
— Тогда садись. Время есть. Успеешь еще. Человек с пистолетом сел. И как бы невзначай пододвинул к себе лежащий на журнальном столике “Макаров”. Генерал криво усмехнулся.
— Хочешь узнать у меня подробности того, чем я занимался?
— Хочу.
— Сохранением армии. Которая основа всему.
— И ради этого убивали?
— Армия всегда убивала и гораздо больше убивала. Армия и создана для того, чтобы убивать. Во благо своей страны. Всегда во благо. И теперь — во благо… Государство без армии — лев со сточенными клыками, которого может загрызть любой шакал. Я не хочу, чтобы нас сожрали шакалы.
— Так вы, оказывается, патриот… — с легкой иронией сказал пришедший.
— Патриот, — просто ответил генерал, — хотя теперь это не модно. Теперь в моде деньги. А Родина там, где больше платят.
— Но вы ведь тоже!..
— Да, я тоже. Но я не взял лично себе ни копейки. Я работал не на свой карман, а на армию. На страну! Я — на страну, а вы — против! Ты и он — вы загубили доброе дело, вы сработали на них, — кивнул генерал куда-то в сторону. — Вы как “Першинги”, вы хуже “Першингов”, потому что бьете в спину!..
Несколько минут они молчали.
И все равно нужно было делать то, зачем он сюда пришел.
— Кому вы подчинялись?
— Я уже сказал — себе.
— Только себе?
— Да! Это придумал я, я один! Мои люди ничего не знают. Я отдавал приказы, и, значит, весь спрос с меня. На том давай поставим точку. Больше я тебе все равно ничего не скажу.
— А если я спрошу так, как спрашивали у моего человека там, в оружейке? Как спрашивали вы?!
— Попробуй. Только вряд ли у тебя что-нибудь получится. Я старый человек и не смогу выдержать того, что выдержит молодой. Просто сердце остановится. Стариков невозможно пытать, их можно только убивать.
Тут он был прав — ни пытки, ни наркотики помочь здесь не могли. Если он не захочет говорить, он ничего не скажет.
— Я свой век отжил — хоть так, хоть этак отжил… Всякое в жизни бывало, но краснеть мне не за что — за наградами не бегал, от пуль за спины товарищей не прятался. И теперь прятаться не стану. Не надейся. Нужен крайний — вот он я, других можешь не искать!..
Крепок был генерал и в жизни, и в смерти. Настоящий боец из того, из уходящего, времени, где идея была выше денег, выше выгод, выше даже жизни. Где за победу были готовы платить любую цену и платили любую цену. Где личный успех не шел ни в какое сравнение с общим. Где если рубили — то щепки во все стороны… Но зато и строили!..
А как иначе? Как может быть, чтобы интересы личности были выше интересов государства, когда любому дураку понятно, что отдельно взятая личность — это в большинстве своем сволочь, которая хочет только жрать в три горла, поменьше работать и давить слабого, обогащаясь за его счет. Как выигрывать войны, если солдат может иметь особое свое мнение в отношении приказа командира? Тогда никто на смерть не пойдет, тогда все пойдут в кашевары, чтобы подальше от фронта казенную тушенку налево толкать. Как строить великое государство, если каждый заботится только о своей шкуре, а до остального им дела нет? Как можно жить в анархии, где каждый сам по себе и все против всех?..
Не понимал генерал. Честно пытался понять и даже пытался плетью обух перешибить, да вот не смог. Не смог…
— Хочу попросить тебя… Не трогай моих близких. За свои ошибки должен отвечать я, только я один!
— Хорошо.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Тогда валяй, начинай. Я готов.
Генерал отвернулся.
Резидент взял со столика пистолет Макарова, вытащил обойму, проверил, есть ли в ней патроны.
Патроны были.
Генерал сидел, не оглядываясь на него, он внимательно смотрел в экран телевизора…
Странно, раньше там, в лесу, когда он тащил раненого, с прожженными ступнями Помощника, самым главным желанием было увидеть, как генерал умрет. А теперь нет. Теперь не хочется…
Может, потому, что он в чем-то прав? В том, что сегодня государство раздирают и разворовывают по кускам, а оно не может себя защитить и потому рискует исчезнуть с карт. И вряд ли чего-нибудь можно добиться законными методами, а можно только так, можно, взяв на вооружение приемы экономического рэкета. Как это сделал генерал.
Но если так, если он действовал во благо армии и государства, то он не враг, потому что Контора занимается тем же самым и такими же точно методами.
Тогда, получается, они союзники? И тогда прав был генерал, когда обвинил его в том, что он сработал на “них”. И выходит, что свои бьют своих, а выигрывают от этого те, чужие.
Но все равно теперь отступать поздно. Теперь уже поздно…
Резидент передернул затвор, досылая в ствол патрон.
— Вы не хотите кому-нибудь что-нибудь передать?
— Нет.
Резидент быстро, отметая сомнения, отрезая себе пути к отступлению, вскинул пистолет, поднес его к виску генерала и нажал спусковой крючок.
Грянул выстрел!
Голова генерала дернулась, и он уронил голову на грудь.
Резидент всунул рукоять пистолета в безвольно повисшую руку генерала, толкнул в скобу указательный палец.
Теперь надо прибрать и уходить.
Он быстро осмотрелся вокруг, отодвинул, поставил на место стул. Что еще?
Лист бумаги — надо проверить, что там написано…
На стандартном, какие подшивают в дела, листе рукой генерала было написано:
“Я не хочу больше жить. Я ухожу из жизни по собственной воле. Во всем прошу винить одного меня”.
Число…
Роспись…
Резидент положил записку туда, откуда взял, и пошел к выходу.
На душе было муторно Хоть водку покупай...
На улице он по привычке, почти не осознавая, что делает, проверился, вгляделся в мелькнувшие мимо лица. Прошел к остановке городского автобуса.
Домой, теперь домой…
Хотя какой это дом, очередная съемная квартира, каких было сотни. Благоустроенная казарма.
Резидент сел в первый подошедший автобус, номер которого он даже не заметил, проехал три остановки, в последний момент, когда двери уже закрывались, выскочил на улицу, перешел дорогу, запрыгнул в уходящий трамвай, проехал еще несколько остановок.
Все это он делал машинально, как делал всегда…
Едва добравшись до дома, он упал в постель и уснул мертвым сном…
Когда он проснулся, было уже далеко за полдень и сильно хотелось есть. Резидент оделся и пошел в магазин. Потому что разведчики тоже ходят в магазины, потому что разведчики тоже люди.
Он вышел из дома и добежал до ближайшего гастронома, где купил хлеб, кефир, яйца… Расплатился и вышел на улицу.
И вдруг увидел…
Что увидел? Он сам до конца не понял, просто ему что-то такое показалось. Что-то, что он не мог еще осознать…
Вон тот молодой человек!.. Его лицо ему было знакомо. Или это просто сосед, с которым он раньше встречался где-нибудь здесь же, в магазине?
Вспомнить, нужно вспомнить…
Нет, это был не сосед. Этого молодого человека он видел вчера” когда выходил из дома генерала Крашенинникова. Он видел его там, именно там!
Никак не меняя своего поведения, не убыстряя шаг, не оглядываясь, он пошел в сторону дома. Но теперь он был настороже, теперь он контролировал все, что происходило вокруг него.
Парень прошел за ним два квартала и исчез. Но появился такой же неприметный другой.
Нет, это не случайность, это слежка!
Резидент шел, помахивая пакетом, зависая возле табачных киосков.
Да — слежка!
Но откуда? И кто это может быть? Кто?
Охрана генерала? Но тогда они должны были охранять…
Случайные милицейские оперативники, принявшие его за находящегося в розыске преступника?
Нет, эти на милиционеров не похожи.
Или это какая-то “третья” сила. Например, те “кочки”, что возле части генерала Крашенинникова пытались взять в плен Помощника? Потому что откуда-то они взялись! А раз там взялись, то могли и здесь…
И что теперь делать?
Домой нельзя, дома могут быть они. Хотя найти там ничего невозможно, потому что ничего нет. Даже кефира с хлебом… Если вернуться домой, они запрут его там, как мышь в мышеловке. Надо оставаться на улице, улица дает больше возможностей на отрыв.
В ближайшем киоске Резидент купил бутылку водки и купил перочинный нож. Хоть какое-то, хоть такое оружие. И купил затемненные очки.
Пошел дальше, думая, как можно от них оторваться.
Транспортом не удастся, где-нибудь здесь, рядом, у них наверняка машина или даже несколько машин. Уходить надо пешим порядком.
Местность он знал хорошо, потому что первое, что он делал, оказавшись на новом месте — отрабатывал пути эвакуации.
Поравнявшись с одним из проходных дворов, он резко свернул. И увидел, как за ним бросились его соглядатаи.
Пересекая двор, он поднырнул под развешенное на столбах для просушки белье. К сожалению, постельное белье. Только постельное… Но в последний момент он увидел халат — белый расправленный на веревках медицинский халат. Ладно, бог с ним, выбирать не приходится… Он мгновенным движением сорвал с веревки халат и сунул его за пазуху. Филеры ничего не заметили, так как он был прикрыт простынями. Теперь посмотрим, сколько их. Он сделал петлю, чтобы выявить хвост слежки. Нет, только двое. Остальные либо потерялись, либо пошли наперерез, чтобы перехватить его впереди. Надо торопиться. Еще минута, другая…
Но все дворы, как назло, были пусты. У подъездов стояли только грузовики и легковушки.
Ну не может быть, не может быть, чтобы ничего не было! Всегда бывает.
В следующем дворе он увидел то, что искал. В следующем дворе у одного из подъездов стояла машина “Скорой помощи”. Отлично!
Он не спеша, подчеркнуто не спеша прошел по двору и повернул в подъезд, в который недавно зашла медицинская бригада.
Открыл дверь, заметно тормозя, зашел в подъезд и там, в мгновение утратив медлительность, накинул поверх пиджака белый халат, застегнул его на все пуговицы, вытащил, нацепил, прикрывая глаза, купленные в киоске очки, зачесал, меняя прическу, на другую сторону волосы, откусил от купленной буханки, сунул за щеки два мякиша хлеба, выставил чуть вперед челюсть.
На все ушло не более двух десятков секунд. Вряд ли они еще даже подошли к подъезду.
“Врач” встал на выходе, между двумя — входной и второй, в подъезд, — дверями. Услышал, как кто-то пробежал по крыльцу, взялся за ручку двери. И толкнул дверь сам.
Рядом были филеры.
Он сделал шаг в сторону, и они пробежали мимо него, пробежали в подъезд. При мгновенной, нос к носу, встрече в полумраке междверного тамбура они его не узнали. Бросившийся в глаза белый халат обманул их. Униформа всегда обманывает, забирая внимание на себя.
Резидент шагнул на крыльцо и огляделся.
Никого, совсем никого. Так, может?..
Лучше было бы, конечно, уйти. Но тогда он никогда не узнает, кто и почему за ним следил.
Резидент сделал шаг назад и тихо прикрыл за собой дверь.
Внизу, на площадке, задрав голову вверх, стоял один из филеров. Второй бегом поднимался по лестнице.
Резидент сделал еще один бесшумный шаг и, резко наклонившись вперед, схватил шпика за лицо, зажимая ладонью рот и нос. В другой руке у него был купленный десять минут назад, с длинным лезвием, нож.
— Тихо! — шепотом сказал он, приставив нож к горлу и чиркнув им поперек кадыка, чтобы пошла кровь.
Шпик напрягся и замер.
Он оттянул его на два шага назад в тамбур между дверями.
— Откуда ты? Ну, быстро! Вдавил лезвие ножа глубже.
— Если не скажешь — перережу глотку. Скажешь?
Филер осторожно закивал.
Резидент разжал пальцы на ладони, заткнувшей рот.
— Кто вы?!
Лезвие подрезало мышцы. Что было страшно, очень страшно.
— Мы из ФСБ.
— Почему следили за мной?
— Не за вами, — напряженно произнес филер. — За генералом Крашенинниковым.
Так вот в чем дело! Они следили не за ним, за генералом! И когда он к нему пришел, за ним пустили “хвост”.
— Зачем вы за ним следили?
— Я не знаю. Нам не объясняют. Это было похоже на правду.
— Как давно вы установили слежку?..
— Год назад.
Год?! Они следили за ним год!..
— Прослушка была?
— Да.
Но если слежка и прослушка, то, значит, они должны знать о нем практически все. Не могут не знать!.. Наверху застучали вниз шаги второго филера.
— Лежи тихо. Если пикнешь!.. — зловеще прошептал Резидент. Быстро прохлопав карманы филера, вытащил пистолет и удостоверение личности.
Убивать он его не стал. Смысла не было. А главное, времени.
Он выскочил из подъезда, быстрым шагом прошел к машине “Скорой помощи”, стукнул в стекло. Водитель, среагировав на халат, приоткрыл дверцу.
Резидент схватил его за руку и рывком выбросил из машины. Ключи были в замке, мотор работал на холостых оборотах.
Резидент переключил скорость и тронул машину с места.
У него было пять-десять минут до того, как они объявят план “Перехват”…
И все-таки почему генерала пасла Безопасность? Почему пасла и, зная, чем он занимается, потому не могла не знать, не тронула?!
Почему?
Ну почему?..
Не узнать, теперь уже не узнать, теперь лишь бы ноги отсюда унести.
Он влился в поток машин и, включив сирену и мигалку, вдавил педаль газа в пол.
Он свое дело сделал, дальше пусть разбирается Контора. Видеокопии материалов из генеральского сейфа уже должны быть у них. Пусть теперь у них и голова болит. А у него только раны…
Все, ему хватило… С него довольно!..
Дата добавления: 2015-08-21; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 22 | | | Глава 24 |