Глава двадцать седьмая

Уже вторую неделю бывший следователь по особо важным делам Старков не давал интервью и не снимался на телевидении, потому что маялся с французами. С целой группой телевизионных журналистов, прибывших из Парижа для съемок документального фильма, целиком посвященного “Русскому монстру”. Фильм заказал один из общенациональных каналов, который хотел рассказать своим зрителям о похождениях преступника, взявшего в Париже заложников и сбежавшего из тюрьмы, откуда до него никто сбежать не мог.

Французы были в России неделю, но никак не могли приступить к работе, потому что пили. Водку.

Вначале в ресторанах.

Потом в банях.

Потом просто в гостях.

— А когда мы начнем работать? — то и дело интересовались французы.

— Работа не волк... — отвечали пословицей русские милиционеры. И разливали водку.

— Нет, нет, мы больше не будем. Мы больше не можем, — отнекивались французы.

— Будете, — уверяли их милиционеры. — За Париж — будете!

И поднимали стаканы.

— За столицу мира — за Париж! Чтоб он тыщу лет стоял!

За Париж не пить было нельзя. В особенности французским подданным. И французы вздыхали и пили...

На следующий день у них ужасно болела голова, но им предлагали испытанное народное средство. И... И все начиналось сначала. Русские подполковники, полковники и даже генералы рассказывали коллегам, как они обожают Францию и терпеть не могут Россию, предлагали вечную дружбу, лезли целоваться и обниматься и обещали разбиться в лепешку, чтобы сделать для новых друзей что-нибудь хорошее.

Но на рабочем месте те же клявшиеся в любви до гроба подполковники и полковники прятали от своих вчерашних собутыльников глаза, сетовали на заевшую их вконец бюрократию, зачитывали параграфы служебных инструкций и кивали на вышестоящее начальство. Вышестоящее начальство, тоже вчера лобызавшееся с французами и предлагавшее им свою помощь, а если понадобится, то и жизнь, ссылалось на свое начальство и на засилье в стране бюрократии.

Но новым вечером все те же подполковники и полковники тащили французов в гости, пили с ними на брудершафт и обещали как не фиг делать решить все их проблемы.

Понять столь разительную между днем и вечером разницу французы не могли.

— Вы поймите, у нас так дела не делаются, — сколько раз объяснял им Старков.

— А как делаются?

— Вот так делаются, — многозначительно потирал Старков палец о палец.

— Но это служебное преступление! — возражали французы. — Они потеряют все — работу, положение в обществе, пенсии, самоуважение.

— У вас, может, и потеряют, а у нас только приобретут. Вы поймите, платят милиции мало, меньше, чем им нужно...

— Мало? — поражались французы, вспоминая гекалитры употребленной за последнюю неделю водки, которые суммарно стоили, наверное, как новая машина.

— Так ведь у них и расходы! — возражал Старков, щелкая себя указательным пальцем по шее.

— О да! — закатывали глаза французы.

И доставали франки...

— Да вы что! — возмущались полковники и генералы. — Русские милиционеры денег не берут! Тут уже терялся Старков.

— Вот если бы вы приняли летом нас в гости...

— Какой разговор!.. — радостно улыбались французы.

— С женами, детьми, тещей, зятем и семьей брата. Ну... может быть...

— За счет принимающей стороны. Ну а если бы вы подарили нам какую-нибудь ненужную вам бытовую технику, ну там видеомагнитофоны, стиральные машины, автомобиль, хорошо бы микроавтобус не старше позапрошлого года...

Улыбки на устах французов застывали болезненной гримасой.

— А может, они лучше деньгами возьмут? — тихо просили они Старкова.

— Вы же слышали, — разводил руками Старков. — Русские милиционеры денег не берут. Французы вздыхали и соглашались.

— Ну вот и замечательно...

После чего милицейские сейфы распахивались, как пещера Али-Бабы после произнесения сказочного пароля.

— Это дело на Агрономической, — открывали милиционеры первую страницу первого тома. — Снимайте, снимайте, не бойтесь.

Французы включали видеокамеры, проходя по фотографиям потерпевших. Материал был хороший, но черно-белый.

— А видеозаписей у вас случайно нет? — робко спрашивали французские журналисты.

— Как не быть, конечно, есть. Вы что думаете, мы тут лаптем щи хлебаем? У нас все как у вас!

Из сейфа извлекались заветные кассеты. Но в руки не отдавались.

— А вот говорят, у вас во Франции компьютеры дешевые? — интересовались милиционеры, тасуя кассеты.

— Ну не такие уж дешевые, не так, как, например, на Тайване, — разочаровывали их французы.

Милиционеры вздыхали и засовывали кассеты обратно в сейф.

— Но у нас совершенно случайно есть несколько абсолютно ненужных нам ноутбуков, — заверяли их быстро усвоившие, как нужно разговаривать с русскими милиционерами, французы.

Кассеты вынимались обратно.

И просматривались.

— Этих тоже он? — спрашивали французы.

— Тоже...

— А этих?

— И этих.

— И вон тех тоже...

Французы были поражены масштабами деяний Иванова. Любая наугад взятая кассета была полна простреленных голов и свернутых шей.

— Это еще что, — усмехались милиционеры. — Это так — цветочки. Вы еще не видели поселка Федоровка.

В поселке Федоровка были ягодки. В поселке Федоровка милицейский оператор отдельные трупы не снимал — он снимал панораму поля битвы. Камера шла по помещению, переползая с жертвы на жертву, практически без паузы. Трупы лежали внавал, друг на друге, поперек друг друга, параллельно друг другу, по двое, по трое и горками, как при массовом расстреле.

— Это он их всех? — не веря своим глазам, спросили французы.

— Ага, он! — подтвердили милиционеры.

— Ой! — сказали французы.

И поняли, что Париж отделался легко.

— Может, вам еще чего-нибудь подкинуть? — предложили расщедрившиеся милиционеры. — Из расчленении или особо тяжких извращений?

— Нет, нет, не надо! — запротестовали французы. — Нам довольно, с нас хватит...

Исходного материала было более чем достаточно. Для десяти фильмов ужасов достаточно. Осталось разбавить кошмар тихой беседой. Героя долго искать не пришлось.

— Вас действительно называют русский Шерлок Холмс? — спросили французы Старкова.

— Ну не то чтобы Шерлок Холмс... — скромно потупил глаза Старков.

— Расскажите, пожалуйста, что вы знаете об Иванове?

Старков хорошенько прокашлялся.

— Было хмурое осеннее утро, — уже привычно, хорошо поставленным голосом начал он свой рассказ. — Казалось, природа плачет. Смутные предчувствия терзали меня. И тут вдруг прозвучал резкий, как выстрел, звонок телефона! Когда я услышал его, я понял, что сегодня произойдет нечто ужасное!..

— Каким образом поняли? — поинтересовались французы.

— Не сбивайте меня, пожалуйста, — попросил Старков. — Я знаю, как надо рассказывать об Иванове. Я уже много раз рассказывал, и все были довольны.

Французы замолчали.

— Так вот, мое сердце сжало, вот так сжало, — показал Старков, с силой сжав кулак, — смутное предчувствие беды...

Выдержал долгую паузу.

— Которое меня не обмануло!.. На месте преступления я застал картину, от вида которой кровь стыла в жилах. Кругом были трупы. Там, — показывал Старков куда-то в угол. — Здесь. Кругом. Увидев это, я сказал себе: нет, это не просто рядовой убийца, это преступник нового типа — хладнокровный, хорошо обученный профессионал, для которого смерть — работа. И я поклялся над телами павших найти его, найти во что бы то ни стало!..

Французы слушали, раскрыв рты. И так и не смогли закрыть их на протяжении всего рассказа. Старков честно отрабатывал свой хлеб.

— Я шел за ним по следу, наступая на пятки, — вещал он. — Три раза он уходил у меня буквально из рук, словно зверь чуя засаду. И продолжал убивать...

Как-то незаметно и совершенно естественно из рассказа выпало Министерство внутренних дел, но зато усилилась линия противоборства главных героев — хорошего и умного следователя и плохого, но не глупого преступника.

— Тогда я так, а он так, — объяснял Старков. — Тогда я с этой стороны, а он в другую. Я — туда, а его там уже нет!..

Образ Иванова приобретал черты голливудского супермена. Этакого Бэтмана без крыльев и совести. Что совершенно устраивало французских журналистов, стремящихся уйти от скучной “бытовухи”.

— Что вы еще можете сообщить об Иванове? — допытывали они Старкова.

— Что это преступник нового типа...

— Вы это уже говорили.

— Что злой гений современного преступного мира. Это уже интересней.

— Может быть, самый опасный преступник современности.

Совсем хорошо.

— А чтобы вы могли сказать относительно его будущего?

Старков пожал плечами.

— Нет, это не ответ. Нам бы хотелось услышать ваши прогнозы.

— Рано или поздно его поймают, — не очень уверенно заявил Старков.

— Нет, так не пойдет. Это слишком банально. Давайте лучше скажем так, скажем, что это еще не конец, что Иванов на свободе и, значит, от него можно ожидать новых преступлений. Понимаете, нам необходимо продолжение интриги. Как в сериале, где всегда подразумевается дальнейшее развитие сюжета и что заставляет зрителя оставаться в напряжении. Давайте не будем ставить точку, давайте поставим многоточие.

— Ну хорошо, я попробую...

— Начали!

— Это еще не конец, — мрачно заявил Старков. — Будут еще жертвы.

— Пожалуйста, чуть более агрессивно, — попросили французы усилить окончание беседы.

— Будет много жертв! — страшным голосом предупредил зрителей Старков. — Иванов на свободе. Ему нужна кровь, он не может жить без крови и обязательно заявит о себе новыми трупами. Не сегодня — так завтра!..

И Старков опять оказался прав.

Как всегда!..

Дата добавления: 2015-08-21