Тематика музыки. Цветовая гамма.

Похороны, как атрибут смерти, также часто присутствуют в стихотворениях Бориса Рыжего. В основном в виде похоронной музыки:

В трубы мятые трубили

отставного хоронили…

Или стихотворение уже приведённое в качестве примера выше:

Похоронная музыка

на холодном ветру…

Само слово «музыка» частотно упоминается в стихах Бориса Рыжего. И в подавляющем большинстве случаев, это музыка духовая: похоронные оркестры, трубач на причале, саксофонист в подворотне. Хотя встречаются и звуки из репродуктора, и блатной мотив, доносящийся с базара.

Упоминание блатных мотивов подчёркивает характерные особенности эпохи, в которую жил и творил Борис Рыжий. Это не просто звуки, раздающиеся отовсюду, но это индикатор нестабильной агрессии, коей наполнена уголовная среда 90-х гг. Музыка есть отображение духовных устремлений. В разные эпохи были актуальны разные идеалы, и, как следствие, разная музыка. Эпоха Бориса Рыжего характеризуется тотальной бездуховностью. Он называет музыку 90-х «страшной». Но страшны не сами звуки, а эпоха, их порождающая.

Плохой репродуктор фабричный,

висящий на красной трубе,

играет мотив неприличный,

как будто бы сам по себе.

Музыка в стихах Бориса Рыжего является неким реквиемом или, скорее, похоронным маршем эпохи, которая их порождает. Как репродуктор, который играет неприличный, пошлый мотив, словно похоронный марш самому себе.

Получается, что любая музыка в стихах Бориса Рыжего – похоронная. И действительно, и трубач, и саксофонист – это как бы маленькие похоронные оркестрики, состоящие из одного человека. Вдобавок, эти музыканты выступают как некая аллегория поэта. Не самого Бориса Рыжего, а поэта как такового. Вот выдержка из статьи Алексея Пурина: «Так он (Борис Рыжий) и понимал предназначение поэта: поэт – бухой лабух на похоронах дольнего мира, уличный музыкант в его ночной метафизической подворотне…» (Алексей Пурин – «Под небом, выпитым до дна»). Поэт (он же музыкант) призван возвысить грубую и пошлую музыку эпохи.

<…> На страшную музыку вашу

прекрасные лягут слова.

Похожие строки видим в другом его стихотворении, но здесь всё перевёрнуто с точностью до наоборот; если в предыдущем примере слова были выше музыки, то тут преобладает музыка над словами:

B нeбeсaх мyзыкa сoчинялaсь

вечнaя нa смеpтные слова…

Александр Машевский пишет: «В душе самого убогого и пошлого человека как бы живет некая музыка. Она заглушена бытовым скотством, нищетой личности, виноватой в собственном ничтожестве, обстоятельствами подлой социальной реальности. Но она есть». (Алексей Машевский - «Последний советский поэт»).

Нельзя не отметить музыкальность самих стихов БорисаРыжего. Многие из них были положены на музыку. Так стихотворение «Я на крыше паровоза еду в город Уфалей…» было по-разному исполнено многими бардами: и Вадимом Мищуком, и Сергеем Никитиным, и Дмитрием Богдановым, и другими. В московском театре «Мастерская Петра Фоменко» был поставлен музыкальный спектакль на музыку Сергея Никитина и слова Бориса Рыжего. Даже переводы его стихов хорошо кладутся на музыку. Голландская группа De Kift написала две песни, используя переводы стихов Бориса Рыжего.

Конечно, отнюдь не все его стихи характеризуются подобной музыкальностью (у Бориса Рыжего много тоники, которую очень сложно положить на музыку). К тому же их не сравнить с классикой «Золотого Века», где едва ли не каждое стихотворное произведение можно исполнять как романс. Но всё же своей концепции «поэт – это музыкант» Борис Рыжий неукоснительно следует.

Помимо того, что его стихи очень музыкальны, они ещё и довольно живописны. Правда вот основных красок в его творчестве всего две. Как ни странно, это белая и синяя, представленные, чаще всего, как описание неба. Как подметил Самуил Лурье: «Облака врываются в стихи, примерно как бабочки – в судьбу персонажей Набокова» (Самуил Лурье – «Поэт Рыжий – синие облака»). Облака Рыжего обычно куда-то летят, предвещая беду.

Как тут не сравнить в очередной раз Бориса Рыжего и Сергея Есенина. У последнего также в стихах много неба, много синевы, белых облаков. То есть, в целом, и тот, и другой используют в своём творчестве одинаковую палитру, несмотря, на то, что первый описывает, преимущественно индустриальную среду, а второй – природу.

Вообще, довольно странно, что, описывая, в основном, урбанистический пейзаж, Борис Рыжий не заостряет внимание на его красках, а говорит лишь о белом и голубом цвете неба. Возможно, в этом кроется некое противопоставление небесного свода и городского пейзажа (неба и земли). То есть, пошлая земная действительность не стоит того, чтобы описывать её краски. Подобной чести достойно лишь небо. Если так, то в таком случае, мы здесь имеем дело с одним из аспектов двоемирия Бориса Рыжего.

Дата добавления: 2015-08-21