Dе#ja{}‑vu

И все‑таки я настояла, чтобы меня положили на 4‑ый этаж. В конце концов, то, что доктору Георгадзе по каким‑то причинам (наверное, субъективным) не нравится тамошний врач, – еще не повод, чтобы мне отказываться от всех преимуществ этого послеродового отделения. С этим самым врачом – ее звали Зинаида Петровна – я познакомилась еще в коридоре, когда меня везли в бокс. Я смотрела на нее во все глаза: что в ней не так? Григорий Анзорович успел вселить в мою чувствительную душу предубеждение и настороженность. Ничего, приятная, внимательная пожилая женщина. Чем она ему не понравилась?

Я все гадала, куда меня вселят. И что вы думаете? Меня доставили именно в тот бокс, в котором я лежала три года назад. Сплошное дежавю. Каталку подвезли прямо к кровати, и три медсестры буквально скинули меня, как полено, на кровать. Это не было грубо. Просто другого способа перебазировать меня у них не было.

– Как роды прошли? – поинтересовалась одна из них.

– Отлично, очень быстро, – ответила я, ощущая, что язык меня по‑прежнему не слушается. – Только вот у мальчика какие‑то жуткие белые точечки на носу. Ужас!

– Да что ты ребенка бракуешь! Пройдут они скоро!

Какое слово интересное – «бракуешь». Надо бы запомнить.

Соседний бокс был уже занят. Ну вот, на спокойное одиночество рассчитывать не приходится. Спать хотелось безумно, и я решила со сном не бороться. Мне казалось, что просплю я до завтрашнего утра.

Каково же было мое удивление, когда я, проснувшись, обнаружила, что отрубилась всего на два часа. Интересное кино! А как же восстановление сил, релаксация и отдых после тяжелой работы? Организму больше не надо? Значит, не надо – к бою готов.

До туалета я шла по синусоиде. Черт бы побрал этот общий наркоз, никак в себя не приду. Так, что у нас на сегодня по плану? Весь роддомовский уклад был мне до боли знаком – таблетки, обработка промежности, ранний ужин и скучный тихий вечер, безмолвие которого изредка нарушали лишь грохот тележек с детишками да взрывы хохота женщин в палатах.

Я задумалась о своих соседках по этажу. Это, конечно, замечательно, что у них есть возможность восстановиться после операции кесарева сечения. И что все заботы по уходу за малышами берут на себя педиатр и детские медсестры. Но! Я посмотрела на ситуацию глазами бывалой мамочки. Что будет, когда эти девчонки, в большинстве своем первородящие, вернутся с красивым свертком домой? Они ни разу не мыли своих детишек, не переодевали подгузник, не укачивали по ночам. Они даже ни разу не разворачивали роддомовский конверт, в котором их дите провело первые дни жизни! Что будет в родных стенах, когда возникнут тысячи вопросов? Кто даст грамотный совет? Мама, свекровь, участковый педиатр? Только мама со свекровью уже вряд ли что помнят, да и за прошедшие двадцать пять лет в отечественной педиатрии все кардинально изменилось. А участковый врач будет приходить только раз в неделю, тогда как чернышевское «Что делать?» будет возникать ежеминутно.

Конечно, от подобного никто не застрахован. И даже те, кто лежал в палате со своими малышами и наработал первые навыки ухода за ними, не избегут кучи вопросов и проблем. Но, согласитесь, когда ты еще в роддоме начала ухаживать за ребенком, то, по крайней мере, уже примерно знаешь, что тебя ждет. В данном случае в материнство «погружаешься» постепенно. А когда тебя без какой‑либо подготовки «кинули в воду», тут без шока не обойтись. Из материнского омута ты, конечно, выплывешь (выхода нет), но сколько стресса будет!

Этим пассажем я ни в коем случае не хочу создать апокалипсическую картину для родильниц после кесарева. В конце концов, у них нет выбора – по полису ОМС после операции по‑любому придется лежать отдельно от ребенка. Просто мне хотелось бы, если сейчас эти сроки читают те, кому предстоит кесарево, чтобы они заранее знали, чего ожидать от такого немного «отложенного» материнства.

Дата добавления: 2015-08-21