Глава 16. Чэнь Буйный Портер в последний раз проверил рюкзак

Чэнь Буйный Портер в последний раз проверил рюкзак. Он был уверен, что захватил всё, что нужно. Из вещей, разумеется. Но там, у храмовых ворот, он задержался ещё ненадолго.

И улыбнулся.

Сзади во дворе Ли Ли руководила загрузкой телеги. Это значило, что она отдавала команды братьям Каменные Грабли класть и двигать вещи. Им бы меньше доставалось от её острого язычка, подумал Чэнь, если бы они так её не боялись, а ещё она начинала им нравиться. Отец Ялии, Цвень-ло, помогал с погрузкой, и в его присутствии Ли Ли немного сдерживалась в замечаниях.

Ялия закончила присматривать за Ли Ли и подошла к Чэню. Если бы она на мгновение не опустила глаза по пути к нему, Чэнь подумал бы, что она полностью захвачена делами. Но из-за этого быстрого взгляда у него заныло сердце. "Мы скоро будем готовы отправляться, мастер Чэнь".

"Я вижу. Мне только жаль, что так быстро разошлись наши дорожки".

Она обернулась к своей семье, собравшейся в первую группу беженцев. "С твоей стороны было правильно предложить им отправиться в хмелеварню Буйных Портеров в долине Четырёх Ветров. Это тяжёлый путь, но их безопасность того стоит. Я очень рада, что мою семью определили туда в числе прочих".

"Это весьма разумно. Так они быстрее научатся тому, что нужно для хмелеварни в Цзоучин. Мне стоило подумать об этом раньше".

Она коснулась лапой его руки. "Я знаю, ты посылаешь мою семью туда, потому что дал Ли Ли задание охранять их, а это единственный способ убедить её расстаться с тобой".

"И я рад, что ты так заботишься о ней". Чэнь вновь завозился с рюкзаком, затягивая его потуже. "Там, на дороге было непросто уйти, когда ты собирала остальных. И сейчас будет нелегко".

Она подняла лапу и погладила его по щеке. "Ты оказываешь мне честь, доверяя Ли Ли моей заботе, а мою семью - её".

Он повернулся и хотел сгрести её в свои объятия, но он чувствовал, что на них смотрят. Ему было всё равно, что подумают остальные, но он не хотел задеть её достоинство. Он приглушил голос. "Не будь ты из Шадо-пан..."

"Тихо, Чэнь. Не будь я из Шадо-пан, мы бы никогда не встретились. Я была бы женой рыбака и матерью шестерых детей. Если бы ты приехал в Цзоучин, ты улыбнулся бы мне и кивнул. Пыхнул бы огнём, чтобы рассмешить моих детей - и на этом всё".

Он улыбнулся. "Знаешь, твоя мудрость тебя красит".

"А тебя красит твоя искренность". Ялия с улыбкой заглянула ему в глаза. "Ты гонялся за черепахой и потому не такой ограниченный, как мы. Традиции приносят постоянство, но делают нас менее гибкими. Обстоятельства угрожают нашим устоям и требуют этой гибкости. Я рада, что ты поделился со мной тем, что у тебя на сердце".

"Я люблю делиться этим с тобой".

"Хотела бы я, чтобы у нас было больше времени".

"Чэнь, ты там готов... О, прошу прощения, сестра Ялия". Тиратан, уже с рюкзаком за плечами, остановился в воротах и откланялся.

"Присоединюсь к тебе через минуту". Чэнь поклонился ему и Ялии, а затем подбежал к своей племяннице. "Ли Ли".

"Да, дядя Чэнь?" В её словах ощущались лёд и недовольство тем, что ей приходилось быть "на посылках".

"Чуть поменьше дикой собаки, Ли Ли, и побольше Буйного Портера".

Она напряглась, а затем опустила голову. "Хорошо, дядя Чэнь".

Он притянул её к себе и крепко обнял. Сначала она сопротивлялась, но потом прижалась к нему. "Ли Ли, тебе предстоит спасти жизни, много очень важных жизней. Сюда пришли большие перемены. Жестокие, ужасные перемены. Мудроцветы, Каменные Грабли и прочие должны стать примером, что их можно пережить".

"Знаю, дядя Чэнь". Он сжала его так, что он охнул. "Когда мы доставим их в хмелеварню, сестра Ялия и я можем..."

"Нет".

"Ты же не думаешь..."

Он отстранился и приподнял её за подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом. "Ли Ли, ты слышала от меня много историй. Об ограх и о том, как я убедил мурлоков сварить самих себя, и..."

"... как ты учил ледяных элементалей и великанов плясать..."

"Да. Ты слышала многие из моих историй, но не все. Есть такие, которыми я ни с кем не могу поделиться".

"Даже с Вол'джином и Тиратаном?"

Чэнь бросил взгляд на человека и Ялию, увлечённых беседой. "Вол'джин сам был участником многих из этих историй. Но они ужасные, Ли Ли, потому что в них нет ничего весёлого, не над чем посмеяться. У жителей Цзоучин тоже грустная история, но то, что они выжили, подарит ей счастливый конец. В том, что предстоит увидеть Тиратану, Вол'джину и Ялии, не будет повода для улыбки".

Ли Ли медленно кивнула. "Я заметила, что Тиратан редко улыбается".

Чэнь содрогнулся, когда вспомнил странную широкую улыбку Тиратана в Цзоучин. "Я не могу оградить тебя от этого, Ли Ли. Но я хочу, чтобы на хмелеварне ты научила беженцев постоять за себя, чтобы избежать историй с плохим концом. Может, из Каменных Грабель фермеры так себе, но дай им косу или серп, и они покажут Зандалари почём фунт лиха. Если Тажань Чжу и Вол'джин планируют спасать Пандарию, им понадобится столько обученных бывших фермеров и рыбаков, сколько ты сможешь подготовить".

"Ты доверяешь мне будущее".

"Кому, если не тебе".

Ли Ли кинулась ему на грудь и обхватила так крепко, как делала ещё детёнышем, провожая его в путешествие. Он обнял её и погладил по спине. Затем они разошлись и обменялись долгими, глубокими поклонами, прежде чем вернуться к назначенным обязанностям.

...

Чэню и Тиратану недолго было по пути с караваном беженцев. Ли Ли и Ялия отправились на юг, в то время как прочие - на север. Тиратан сделал передышку на вершине холма, якобы чтобы составить описание местности. Чэнь наблюдал за беженцами, пока те не пропали из виду - и Тиратан как раз вовремя закончил делать свои пометки.

На сердце у Чэня было тяжело, но всё же он не мог совсем отдаться тоске. Они с человеком шли на север через поля, держась в стороне от дороги, и Чэнь всюду замечал напоминания о Ялии. Он сорвал несколько цветов "лёгкого сердца" и размял их в руке, только чтобы вдохнуть запах. Он запомнил камень странной формы, похожий на толстозадого огра, склонившегося, чтобы заглянуть в гну-синью нору. Её бы это насмешило, тем более, что он бы наверняка жутко смутился, когда начал его описывать и понял, что сказал что-то неприличное.

Через час Тиратан попросил остановиться вновь, на этот раз в травянистом овраге в полумиле к востоку от дороги. На западе прятались в облаках пики Кунь-Лая. Вол'джин, Тажань Чжу и те монахи, которые в отличие от Ялии не охраняли караван беженцев, должны были бы уже вернуться. Там Шадо-пан готовили все возможные планы обороны и собирались применить их в зависимости от доклада разведчиков.

Тиратан развернул рисовые шарики. "Сестра Ялия стоит телячьих нежностей, Чэнь, но дальше нам потребуется полная сосредоточенность. Так что выброси это из головы".

Пандарен вытаращился на него. "Друг мой, я испытываю к Ялии Мудрый Шёпот высочайшее уважение. Телячьи нежности - что бы это не значило - едва ли можно назвать подходящим выражением того..."

"Ладно, Чэнь, прости". Глаза человека сверкнули. "То, что у вас друг к другу чувства, довольно очевидно. И она для тебя много значит".

"Так и есть. Она дарит мне чувство... дома". Наконец, он это сказал. Может быть, Пандария была тем краем, который он искал всю жизнь, но Ялия была причиной, по которой её стоило искать. "Да, она дарит мне чувство дома".

"Итак, свадьба, дети, старость в тени вашей хмелеварни? Или хмелеварен?"

"Я был бы очень рад". Лицо Чэня осенила улыбка, но ненадолго. "А монахам Шадо-пан можно жениться? А детей иметь?"

"Я уверен, что можно". Человек легко усмехнулся. "И я уверен, что у тебя будет куча детей".

"Ну, знаешь, мы всегда будем тебе рады. Дам тебе те же привилегии, что я предложил отцу Ялии. Твоя кружка никогда не опустеет в одной из моих хмелеварен. И семью можешь приводить. Твои дети могут играть с моими". Чэнь нахмурился. "А у тебя есть семья-то?"

Тиратан взглянул на недоеденный рис в своих руках и завернул остатки обратно. "Это сложный вопрос".

У пандарена внутри всё сжалось. "Ты их потерял, верно? На войне..."

Человек помотал головой. "Они живы, насколько мне известно. Потерять, Чэнь, - это совсем другое. Что бы ты ни делал, не теряй Ялию".

"Да как я могу её потерять?"

"Твой вопрос уже означает, что ты, скорее всего, на это просто не способен". Тиратан перевернулся на живот и осмотрел дорогу. "Я бы правую руку отдал за гномскую подзорную трубу. Или её гоблинский аналог. А ещё лучше, за целую батарею пушек. Я забавную штуку заметил с этими зандаларскими кораблями: ни единой пушки. И никого, кроме троллей, тоже".

"У Вол'джина нашёлся бы ответ". Чэнь кивнул, укладываясь рядом с человеком и глядя на дорогу. "Он хотел поехать сюда, но ты был прав. Тажаню Чжу он нужен больше, чем нам".

"Как я ему и говорил, это мой тип войны". Тиратан спрыгнул с края в овраг. "Я тактик, а не стратег. У него есть опыт с Ордой. Я хочу сказать, он это умеет, а мы с тобой - нет. Вот что спасёт Пандарию".

...

В течение следующих трёх дней пандарен и человек прошерстили местность вдоль дороги с дотошным вниманием к деталям, продвигаясь на север с такой скоростью, что и улитка в сравнении с ними показалась быстрей летящего грифона. Тиратан делал много заметок и нарисовал несколько схем. Чэнь подозревал, что с правления последнего императора могу никто не делал столь тщательного исследования.

На ночлег они забирались повыше и не разводили костров. Благодаря меху и толщине, Чэнь не слишком страдал от этого. Тиратану, впрочем, холодные утра пошли не на пользу, и по утрам его хромота исчезала не раньше, чем через пару миль пути. Человек прилагал недюжинные усилия, чтобы скрыть любые следы их путешествия. Хотя они никого не видели, он настоял на том, чтобы запутывать след и на всякий случай возвращаться назад, устраивая засады.

Наблюдая за Тиратаном и помогая ему, Чэнь всё лучше понимал Вол'джина и причины, по которым он поступал так, а не иначе. Человек заметил отсутствие зандаларских фуражиров и застрельщиков, что указывало на наличие у вторгшихся войск собственных обильных припасов. Он предположил, что две трети кораблей были нагружены припасами и войсками снабжения. Так как никто ещё не делал вылазок на юг, похоже, они готовились к основательной кампании. Хотя это давало пандаренам шанс подготовиться к отражению атаки, их задача становилась ещё труднее.

"А ты ещё сказал, что из тебя плохой стратег". У Чэня складывалось ощущение, что Тиратан просто не хотел возвращаться в монастырь. Здесь, в поле, его постоянно что-то отвлекало. У него не было времени подумать о Цзоучин. Чэнь не имел понятия, почему, кроме пугающего воспоминания о широкой улыбке, с которой человек вернулся.

Несмотря на то, что человек мог и преуменьшить своё стратегическое мышление, Чэню случалось видеть, как Вол'джин воспринимал информацию сродни той, что они собирали, и вплетал её в изощрённые боевые планы. Одно дело уметь оценить размеры армии, совсем другое - знать, как ей может распорядиться умелый генерал. Вол'джин был из тех, кто видит такие вещи и замечает мельчайшие ошибки стратегии, способные развалить лучший план.

Вечером Тиратан был вполне расположен к тому, чтобы поделиться с Чэнем соображениями насчёт их миссии, особенно в такие моменты затишья, когда любая смена темы могла вывести к вопросам о семье человека. Из природного любопытства Чэнь хотел было ухватиться за эту ниточку, но подозревал, что Тиратан парирует вопросами о Ялии, а затем начнёт поддразнивать его за его планы.

Пандарен знал, что насмешки будут добродушными. В любое другое время, за кружкой эля или за испускающей пар чашкой чая, Чэнь за словом бы в карман не полез. Но он не хотел портить свой образ Ялии. Он хотел беречь свои мысли и воспоминания. Хотя он знал, что слишком уж возвышенно думает о ней, ему не нравилось, когда ему на это указывали.

Итак, они оба позволяли разговору оборваться в темноте, и каждый был рад этому по собственным причинам. И затем каждое утро они прятали следы своей стоянки и двигались дальше.

На третий день они обнаружили хижину на склоне холма. Вокруг неё расположились террасы полей. Когда-то они были хорошо возделаны, но заросли сорняками, а урожаем полакомились дикие звери. На севере медленно собирались грозовые тучи, готовые разродиться дождём. Не говоря ни слова и без какой-либо осторожности, они вбежали в хижину прямо перед началом ливня.

Ферма была добротно выстроена из камня, и деревянная крыша защищала от дождя. Хозяин и его семья, должно быть, эвакуировались, получив предупреждение от беженцев или монахов. Несмотря на то, что вещи явно собирали второпях, дом остался чистым и аккуратным. На самом деле, за исключением скрипучих половиц, Чэнь нашёл его идеальным.

Тиратан думал иначе. Он простучал кулаком заднюю стену, включая панель рядом с очагом. Она отозвалась пустотой. Он ощупал её и нашёл что-то вроде рычага, потянув за который, он сдвинул панель за очаг. За ней оказались чёрный проём и ступеньки, ведущие в погреб.

Человек спустился первым, достав правой рукой кинжал. Чэнь последовал за ним, держа небольшую дубинку в одной руке и зажжённый фонарь в другой. Он был на середине лестницы, когда Тиратан добрался до низа. Кто-то из них двоих наступил на переключатель, так что панель у них за спиной скользнула на своё место и с щелчком захлопнулась.

Тиратан посмотрел наверх, затем махнул рукой, чтобы Чэнь спускался. "Полагаю, друг мой, что мы здесь можем переждать грозу со всеми удобствами".

Погреб, хотя и крошечный, был весь заставлен полками, и на каждой стояло по дюжине банок с маринованной репой и капустой. Корзины были набиты пучками моркови. Сушёная рыба, очевидно, выменянная на овощи, свешивалась с балок длинными связками.

А в уголке стоял маленький дубовый бочонок, так и напрашивающийся, чтобы его открыли.

Чэнь взглянул на него, потом на Тиратана. "Только попробуем?"

Человек задумался на мгновение и собрался уже ответить, когда ветер взвыл у них над головами. Дверь распахнулась, возможно, по вине бури.

Судя по раздавшимся сверху тяжёлым шагам и грубой тролльей ругани в адрес погоды, причина была совсем иной.

Чэнь и Тиратан переглянулись.

Человек медленно покачал головой. Бочонок им открыть не придётся, хотя, похоже, эта ночь будет очень жаркой.

Дата добавления: 2015-08-21