Сознание гражданское и сознание политическое

Сюжеты о Супермене имеют одну характерную черту, об­щую и для ряда других приключенческих серий: их глав­ные герои наделены сверхсилой. Но в Супермене реальные элементы вплавлены в более однородное целое — и в этом оправдание того, что мы уделили Супермену особое вни­мание. Неслучайно и то, что Супермен в конце концов — наиболее популярный из этого круга героев: он не толь­ко родоначальник всей группы (стаж — с 1938 г.), но из всех своих собратьев еще и наиболее полно обрисован­ный, обладающий узнаваемой индивидуальностью. Он стал героем многочисленных анекдотов. С некоторыми оговорками его можно считать характерным представите­лем всей этой группы персонажей. Во всяком случае, даль­нейшие наблюдения справедливы и для ряда других сверх­героев: от Бэтмена и Робина до «Зеленой стрелы», Флэша, «Сыщика с Марса», «Зеленого фонаря», Аквамена — и вплоть до более недавних «Фантастической Четверки», «Дьявола» и Человека-Паука; в последних случаях, одна­ко, данный «жанр» обрел более изощренное свойство — самоиронию.

Каждый из этих героев наделен таким могуществом, что мог бы возглавить правительство, победить целую ар­мию и даже нарушить равновесие в мировой расстановке сил. С другой стороны, очевидно, что каждый из этих пер­сонажей в высшей степени добр, порядочен, верен естественным и человеческим законам, и поэтому вполне ло­гично (и прекрасно), что он использует свое могущество исключительно в добрых целях. В этом плане педагогиче­ский смысл этих историй, по крайней мере на уровне ли­тературы для детей, был бы весьма приемлем, и даже эпи­зоды насилия, встречающиеся во многих сюжетах, могли бы быть сочтены вкладом в дело окончательного осужде­ния зла и в торжество добра и честных людей.

Но эта педагогика обнаруживает свою амбивалент­ность, как только мы задаем вопрос: «А что такое добро?» Здесь мы можем ограничиться анализом образа Супер­мена, который, как уже сказано, вполне типичен для дан­ного рода героев — по крайней мере в том, что касается их основных свойств.

Супермен (как отмечалось выше) практически всеси­лен — и в физическом, и в интеллектуальном, и в техни­ческом отношении. Его могущество достигает космиче­ских масштабов. Существо, наделенное таким могуществом и преданное благу человечества (поставим проблему с мак­симальной наивностью, но и с максимальным чувством от­ветственности, приняв всю ситуацию как правдоподоб­ную), имело бы перед собой необъятное поле деятельно­сти. От человека, который в течение нескольких секунд способен произвести работы или создать богатство астро­номических размеров, можно было бы ожидать порази­тельных изменений в области политики, а также в сфере экономического и технологического устройства мира. Так, он мог бы разрешить проблему голода на Земле или про­блему освоения незаселенных частей суши, мог бы разру­шить бесчеловечные политические системы (почему бы, например, ему не освободить шестьсот миллионов ки­тайцев от ига Мао?) и даже творить добро в масштабах га­лактики. Помимо прочего он мог бы, скажем, дать нам и всеобъемлющее, универсально применимое определение нравственности, нравственного поведения.

Вместо всего этого Супермен ограничивает свою дея­тельность пределами того небольшого сообщества, в кото­ром он живет (Смоллвилль — в отрочестве, Метрополис — в зрелые годы).Подобно средневековому крестьянину, ко­торый мог совершить паломничество в Святую землю, но не знать, что делается в соседней общине, находящейся в пятидесяти километрах от него, Супермен легко совер­шает путешествия в другие галактики, а остальной земной мир и даже остальную Америку практически игнорирует (лишь однажды, да и то в «воображаемой истории», он ста­новится президентом США).

В масштабах его собственного городка (little town) зло — единственное зло, с которым он борется, — вопло­щено в деятелях подпольного мира (underworld), т. е. мира организованной преступности. При этом его про­тивники — не дельцы наркобизнеса и уж, конечно, не коррумпированные управленцы и политики, а в основном грабители банков и почт. Иными словами, единственная форма, в которой являет себя зло, — это покушения на частную собственность. Зло, залетающее из космоса, — всего лишь приправа; оно случайно, непредвидимо и пре­ходяще. Напротив, underworld — это зло эндемическое, как бы некая нечистая струя, всегда присутствующая в пото­ке человеческой истории. История же четко поделена на зоны, по-манихейски противопоставленные друг другу: всякая власть в основе своей добра и непорочна, а вся­кий злодей есть безусловное зло, без какой-либо надежды на искупление.

Как верно отмечают критики, Супермен — это совер­шенный образец гражданского сознания, полностью отде­ленного от сознания политического. Гражданская позиция Супермена превосходна, но он формирует и осуществля­ет ее лишь в рамках небольшой и замкнутой социальной группы. (В этом смысле «братом» Супермена, также образ­цом абсолютнойпреданности установленным ценностям, можно считать, например, доктора Килдэра [Dr. Kildare], еще одного героя комиксов и телесериалов.)

Не странно ли, что, стремясь творить добро, Супер­мен тратит огромное количество энергии на организацию благотворительных спектаклей, во время которых соби­рает деньги для сирот и неимущих? Такая парадоксальная растрата энергии (она ведь могла бы быть использована для непосредственного создания богатств или для корен­ных перемен гораздо большего масштаба!) не перестает поражать читателя, который видит, что Супермен всегда вовлечен в какие-то мелкие дела. Подобно тому как зло принимает лишь облик покушения на частную собствен­ность, добро предстает исключительно как благотворитель­ность. Это простое тождество в полной мере характе­ризует моральный (этический) мир Супермена. Можно сказать, что Супермен вынужден ограничивать свою ак­тивность сферой мелких и мельчайших изменений по той же причине, которая выше была названа как объяснение статичности его «историй»: любое общее изменение при­близило бы мир — и Супермена вместе с ним — к конеч­ному израсходованию.

С другой стороны, было бы не вполне корректно утверждать, что избирательная и дозированная благотво­рительность Супермена обусловлена лишь структурой сю­жетов, т. е. необходимостью избегать чрезмерного и не­обратимого развития. Столь же верно и обратное: мета­физика неизменности, присущая этому типу сюжетов, есть прямое, хотя и не намеренное, следствие самой природы того структурного механизма, который, очевидно, только и может служить носителем — с помощью вышеописанных «топосов» — определенных идей-наставлений. Сюжет дол­жен быть статичным и не допускать никакого развития именно потому, что Супермен должен представлять и утверждать добродетель как совершение многих мелкомас­штабных добрых дел без какого-либо целостного осозна­ния мира. И соответственно добродетель должна заклю­чаться в совершении многих частных дел — чтобы сюжет получался статичным.

Здесь снова речь идет не столько об авторской воле как таковой, сколько о том, как авторы приспосабливают­ся к тем представлениям о «порядке», которые пронизы­вают культурную модель их общества, и создают, в умень­шенном масштабе, ее «аналоговые» модельки, чья функ­ция — отражение.

Дата добавления: 2015-08-21