Трудная миссия Кента

ПОЛУЧИВ телеграмму Директора, Отто первоначально намеревался послать в Берлин завербованного им русского эмигранта барона Василия Максимовича. Но он переоценил его возможности: оккупационные власти в Париже не выдали барону визы в Берлин, и поездка сорвалась. Тогда Отто предложил съездить в германскую столицу Маленькому шефу Кенту.

Радист Ганс Коппи

На имени этого человека — советского военного разведчика Анатолия Марковича Гуревича, появившемся на страницах российской печати только в начале 90-х годов, 45 лет лежало клеймо предательства. Ложные обвинения против него были сняты лишь недавно, и ныне он реабилитирован. К нему пришло заслуженное, хотя и запоздалое признание.

Успешно получив немецкую визу и выезжая для выполнения задания в рейх (сначала ему следовало посетить Прагу, а уж потом Берлин), Кент по настоянию Отто и по согласованию с Москвой передал свой личный шифр радисту и заместителю руководителя бельгийской резидентуры Хемницу. Это было сделано лишь на время отсутствия в Брюсселе Маленького шефа и по тем соображениям, что поездка в Германию могла для него закончиться и трагически, а связь с Центром из-за этого не должна была прерываться. К личности Хемница и сыгранной им роли в истории «Красной капеллы» мы еще вернемся, а пока — о поездке Кента.

Она прошла в целом благополучно, заняв конец октября — начало ноября 1941 года. Явка в Праге оказалась проваленной. Счастливо избежав смертельной опасности (на проваленной явке могла быть устроена засада), Кент 26 октября прибыл в Берлин. Через сутки, убедившись в отсутствии слежки, связался с Либертас Шульце-Бойзен, женой Харро. В бесхитростном для непосвященного разговоре он упомянул пароль и тут же услышал отзыв. По приглашению Либертас разведчик направился по указанному ею адресу в солидный дом, расположенный на одной из престижных улиц Берлина. Поднимаясь по широким ступеням парадного подъезда, он читал на медных табличках с выгравированной свастикой имена владельцев апартаментов — различных нацистских чиновников и офицеров. Закралось сомнение: а туда ли он вообще пришел? Кент вернулся к телефону-автомату, придумал правдоподобный предлог, почему он не может явиться на квартиру, и попросил Либертас встретиться с ним на улице вблизи станции метро. Та пришла, слегка запыхавшись от быстрой ходьбы, и после приветствия тактично, но твердо заметила разведчику, что было неосторожно с его стороны дважды звонить на квартиру:

— В вашем голосе чувствуется иностранный акцент, а наш телефон может прослушиваться, в нашей стране это в порядке вещей…

Курт Шульце (Берг) в годы службы на флоте

— Каюсь и взываю к вашему милосердию, будьте великодушны к скитальцу, — улыбнулся Кент. — Тем более вы так эффектны… В кино не снимаетесь?
— Пыталась, — рассмеялась Либертас в ответ на эти комплименты. — Но сейчас у нас ввели всеобщую трудовую повинность, и я устроилась референтом в бюро научно-популярных фильмов имперского министерства пропаганды…
О том, что она тайно собирала фотодокументы, свидетельствующие о преступлениях нацистов, Либертас умолчала. Они договорились о встрече с ее мужем Харро, который все время находился по делам службы под Берлином.
Вечером следующего дня посланец Москвы Кент ждал Харро у конечной станции берлинского метро. Падал редкий снег, дул пронзительный ветер. Сигара — дополнительный опознавательный признак Кента — все время гасла. Неожиданно разведчик обратил внимание на приближающегося к нему статного офицера в кожаном плаще с погонами. Кто это? Кент насторожился. Он никогда не видел Харро и не имел даже его описания. Но приветливая улыбка Шульце-Бойзена развеяла сомнения.
Шульце-Бойзен привел разведчика в тот самый дом, который накануне так его озадачил. Либертас с улыбкой встретила мужа и гостя и пригласила к накрытому столу.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер

После ужина, когда Либертас оставила мужчин наедине, Харро стал рассказывать о положении в группе, а затем передавать важнейшие военные и политические сведения, которые разведчик, слушая Старшину, едва поспевал записывать в свой блокнот симпатическими чернилами поверх различных заметок.

Шульце-Бойзен рассказывал, что в 1942 году немецкое командование планирует нанести основной удар в направлении нефтеносных районов Кавказа, прежде всего Майкопа. Это диктовалось острой нехваткой горючего для ВВС и боевой техники. По подсчетам немецких экспертов, собственного бензина Германии должно было хватить только до марта 1942 года. Поэтому Гитлер с таким вожделением смотрит на Кавказ… Группы войск под Москвой и Ленинградом немецкое командование предполагает укрепить за счет солдат и офицеров воздушно-десантных сил, участвовавших в боях за Крит. Переформирование их проводится в Болгарии. Наступать на Ленинград фельдмаршал Лееб не собирается, город рассчитывают задушить кольцом блокады.

Много о чем еще поведал Шульце-Бойзен. Особый интерес у Кента вызвали его данные о местонахождении ставки Гитлера в Восточной Пруссии (там же разместился со своим штабом рейхсмаршал Геринг). Очень важны для советской разведки были сообщения Старшины, касавшиеся непосредственно деятельности спецслужб. О том, что немцы захватили в Петсамо (Финляндия) ключи и шифры к советскому дипломатическому коду. Что германская контрразведка разгромила на Балканах разведсеть англичан и завербовала нескольких радистов, с помощью которых ведет радиоигру с Лондоном. Что адмирал Канарис, начальник абвера, якобы завербовал шефа разведки деголлевского комитета «Сражающаяся Франция», из-за чего французское Сопротивление несет значительные потери…

Вернувшись в Брюссель, Кент по договоренности с Шульце-Бойзеном передал в Москву всю его информацию под общим заглавием «Радиограммы Харро». Эти шифровки вскоре легли на стол Сталина. Тот сумел, как считают аналитики, правильно их оценить и сделать ряд необходимых выводов. Самый главный состоял в том, что гитлеровский «блицкриг» окончательно провалился, а для продолжительной войны на востоке у Германии не хватит ресурсов, несмотря на захват едва ли не всей Европы.

Г. Куммеров (Фильтр)

Вскоре Директор проинформировал радиограммой Кента, что переданные им сведения получили высокую оценку. За успешное выполнение задания он представлен к награде.
Когда сообщения Харро доложили Берии, у того возникла мысль использовать Кента для дальнейшей связи с берлинскими антифашистами. Лаврентий Павлович распорядился, чтобы руководство внешней разведки как можно подробнее выяснило возможность новой поездки этого разведчика в Германию. Дело в том, что и после посещения Кентом Берлина, его встреч с Харро, связи с ним по-прежнему не было. Хотя, казалось бы, все было сделано для ее возобновления. К анализу привлекли эксперта радиоцентра, и он авторитетно заявил:

— Ничего удивительного нет. Рация у берлинских товарищей маломощная. При всем желании они не смогут связаться с системой в Куйбышеве…
Из такого резюме и вытекала необходимость новой поездки Кента в Берлин. Но из-за трудностей с получением немецкой визы он мог повторить свой вояж в рейх не ранее середины февраля 1942 года. Когда до указанного срока оставалось совсем немного, внешняя разведка обратилась к военным коллегам с напоминанием о том, что пора бы Кенту собираться в путь. Вот тогда-то Фитин и его сотрудники и услышали поразившую их неприятную новость: группа Кента в Брюсселе провалилась!

Дата добавления: 2015-08-21