Легисакционный процесс

В древнейшую эпоху каждый, кто считал свое право нарушенным, расправлялся с нарушителем собственными силами. Однако со временем государственная власть по мере своего укрепления начинает все более активно вмешиваться в эту – ранее сугубо частную – сферу отношений вначале путем регламентации применения насилия к нарушителю 12 (отсюда принцип талиона – «око за око, зуб за зуб»), а затем и целиком сосредоточивает отправление правосудия в своих руках, поручая его специальным органам, деятельность которых протекает в особых, так называемых процессуальных формах.

Одним из наиболее старых сложившихся в Древнем Риме видов разбирательства гражданских дел, сведения о которых (главным образом, в пересказах римских юристов) дошли до наших дней, был легисакционный процесс (от cлов lege agere – действовать по закону), существовавший в нескольких вариантах. 1 Всего насчитывалось 5 таких варинатов.

1. Наиболее подробно в римских источниках описан вариант, известный под названием legis actio per sacramentum (легисакционный процесс посредством залога) и применявшийся для разрешения спора о вещи.

Как только что отмечалось, легисакционный процесс представлял собой форму судопроизводства. Однако прежде, чем предстать перед судьей, стороны должны были явиться к претору. При этом истец был обязан не только прийти к претору, но и привести с собой ответчика. На содействие органов публичной власти истцу тогда рассчитывать не приходилось; согласно законам XII таблиц он мог лишь прибегнуть к in jus vocatio (вызову на суд).

Указанная процедура состояла в том, что истец, увидевший ответчика, мог приблизиться к нему (хотя проникать в жилище ответчика истцу запрещалось) и предложить вместе отправиться к претору. Для ответчика такое приглашение истца носило обязательный характер; несогласного ответчика истец мог в присутствии свидетелей доставить к претору насильно.

13 При наличии уважительных причин, препятствующих немедленной явке к претору, ответчику дозволялось условиться с истцом о визите к претору позже, но в таком случае явка ответчика в согласованный день должна была быть гарантирована ручательством другого лица (vas), а предоставленная последним гарантия именовалась vadimonium.

Для разбирательства спора о вещи личная явка сторон была хотя и необходимым, но не единственным условием. Перед претором, а затем и перед судьей должна была фигурировать и самая вещь, оказавшаяся предметом спора. Если это сравнительно небольшой предмет, принести его не составляло труда. Если это, например, домашнее животное, оно могло быть приведено.

Сложнее обстояло дело в случаях, когда истец и ответчик спорили о недвижимом имуществе (доме, земельном участке и т.п.). Понятно, что о доставке в суд вещи подобного рода можно было говорить лишь в фигуральном смысле.

Именно такая – символическая доставка и предусматривалась в подобных ситуациях: достаточно было принести часть доски спорного дома или горсть земли со спорного участка – и условие о присутствии при разрешении спора самой вещи считалось выполненным.

Кроме того, процесс должен был происходить в присутствии свидетелей, которым, как будет показано в дальнейшем, отводилась существенная роль.

Но вот стороны в сопровождении свидетелей явились к претору и принесли с собой спорную вещь. Начинается процесс, требующий от его участников предельного напряжения внимания. 6Дело в том, что истец обязан был формулировать, а ответчик (если, конечно, он не собирался признавать иск) – отклонять претензию в строгих, заранее установленных законом выражениях. Малейшая неточность или пропуск хотя бы одного слова – и процесс будет безвозвратно проигран.

Процесс начинал истец, который, взяв в руку специальную палку (она называлась виндикта (vindicta), или festuca) обращался к ответчику со следующими словами: «Я утверждаю, что эта вещь по квиритскому праву принадлежит мне; как я сказал, так я и налагаю перед тобой виндикту. Произнеся эту фразу, истец касался своей виндиктой спорной вещи, совершая тем самым виндикацию (vindicatio), то есть истребование вещи из чужого незаконного владения.

Поведение ответчика предопределялось его намерением согласиться с исковым требованием или возражать против претензии истца. При первом варианте он мог признать иск, прямо заявив об этом или хотя бы ограничившись молчанием; тогда право истца на вещь признавалось подтвержденным, и процесс на этом заканчивался. Но так бывало, по-видимому, в сравнительно редких случаях, ибо, если ответчик считал претензию истца справедливой, доводить дело до публичного разбирательства не имело смысла.

4Если же ответчик был не согласен с иском, то он, со своей стороны, должен был произнести в точности те же слова и совершить абсолютно те же действия, которые только что сказал и осуществил истец, а именно: приведенную выше фразу, сопровождаемую прикосновением его vindicta к спорной вещи. Это именовалось «контравиндикация» то есть «встречная виндикация» (contra-vindicatio).

После этого стороны умолкали, и наступала очередь претора. «Оставьте оба вещь!» – говорил он, обращаясь к спорящим.

Описанный ритуал был своеобразным отголоском той поры, когда защита нарушенного права считалась частным делом самого потерпевшего, и спор между истцом и ответчиком решался силой оружия. Виндикта в руках того и другого есть ни что иное, как имитация меча или копья. Наложение ими обоими своих «виндикт» (vindicate) на спорную вещь демонстрировало их намерение пустить оружие в ход, однако в самый последний момент, когда, казалось бы, столкновение вот-вот начнется, в дело вступает государство (в лице претора). Повелением «оставьте оба вещь!» оно как бы «разнимает» спорящих, которые вынуждены передать свой спор на разрешение в установленном публичной властью порядке. (См. Покровский И.А. История римского права. М., 2004. С. 110.)

Повинуясь распоряжению претора, стороны убирают vindictae с предмета спора и процесс продолжается своим чередом в виде диалога между истцом и ответчиком.

Истец: Требую, чтобы ты сказал, на каком основании ты виндицируешь?

Ответчик: Таково мое право, поэтому и налагаю виндикту.

Истец: Так как ты неправомерно виндицировал, требую, чтобы ты внес 500 ассов в залог.

Ответчик: А я от тебя [требую того же].

1 Согласно законам XII таблиц, размер залога зависел от стоимости вещи, о которой шел спор, и составлял 50 ассов, если цена вещи не достигала 1000 ассов, и 500 ассов при более высокой цене. (Памятники римского права. Законы ХII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М., 1997. C. 5.)

Впрочем, фактическое внесение закладываемых сумм было характерно для легисакционного процесса лишь «на первых порах». В дальнейшем стороны просто обменивались соответствующими заявлениями, а к уплате залога присуждалась та из них, против которой было вынесено решение. Залоговая сумма причиталась, однако, не выигравшей стороне, а вначале – жрецам (ad pontem), в последующем – государственной казне (aerarium).

Выслушав стороны, претор определял, у кого из них будет храниться предмет спора до тех пор, пока дело не будет разрешено. Истец (ответчик), получивший вверенную ему вещь, обязан был дать обещание немедленно вручить ее другой стороне в случае вынесения решения в ее пользу, причем такое обещание должно было быть подкреплено поручительством специально приглашенных для этой цели лиц.

Затем истец и ответчик просили присутствовавших при только что состоявшейся церемонии свидетелей: «Будьте свидетелями [всего здесь происшедшего]!.

3 Акт litiscontestatio 3 («литисконтестация» - засвидетельствование спора) имел важное юридическое значение, поскольку исключал возможность повторного предъявления того же иска в будущем. Данный акт знаменовал собой финальное действие, которым завершалось производство перед претором. 1 Эта стадия процесса была известна под названием in jure.

Нельзя не заметить, что роль претора здесь была чисто-пассивной: он лишь заслушивал истца и ответчика и следил за соблюдением каждым из них подлежавших произнесению фраз. Разрешение дела по существу в функции претора не входило. Его роль заканчивалась тем, что после litiscontestatio претор утверждал согласованную сторонами кандидатуру судьи (judex), в качестве которого мог быть избран любой римский гражданин. Таким образом, judex был не должностным лицом публичной власти, а арбитром, иными словами, не государственным, а третейским судьей.

Именно судья и выносил решение о том, кому – истцу или ответчику – принадлежит право на спорную вещь. Разбирательство дела у судьи (in judicium) уже не было связано с соблюдением каких-либо формальностей; стороны высказывались перед судьей в любых избранных ими выражениях.

2 Итак, легисакционный процесс слагался из двух стадий: производство у претора (in jure) и производство у 2 суд (in judicium), причем если первая стадия была до крайности формализована, то во второй стадии участники спора действовали так, как они считали нужным, сообразуясь, разумеется, с указаниями судьи.

Смысл первой стадии состоит в том, что, сумев облечь свою претензию в установленную законом форму, истец, таким образом, демонстрирует, что он не просто заявляет о нарушении ответчиком его интересов, но что речь идет о нарушении интересов законных, то есть охраняемых действующим правом, что на случай вторжения в чужую имущественную сферу, подобного тому, которое, по словам истца, осуществил ответчик, закон предусматривает возможность исковой защиты.

Во второй же стадии надо доказать, что нарушение ответчиком права истца на самом деле имело место, то есть, что ответчик действительно совершил те действия, о которых заявляет истец (например, что ответчик неправомерно завладел и удерживает без всяких к тому правовых оснований чужую вещь).

2. Следующая разновидность легисакционного процесса называлась legis actio per manus injectionem (легисакционный процесс посредством наложения руки) и подлежала применению к искам, направленным на удовлетворение некоторых требований обязательственно-правового характера.

Явившись вместе с должником к претору, кредитор заявлял: «Поскольку ты мне должен 10 000 сестерциев, так как [ты] не уплатил, я на тебя налагаю руку», и с этими словами касался должника рукой. Предотвратить дальнейшее нежелательное развитие событий должник мог только одним путем: рассчитавшись с кредитором тут же, на месте, в присутствии претора. Однако будь у должника такая возможность, он, очевидно, погасил бы долг, не дожидаясь «привода» к претору. Если же дело дошло до этой формальной процедуры, значит, денег у должника нет.

Должник был не вправе самостоятельно освободиться от руки кредитора. 4 Это вместо него мог сделать vindex (заступник), который в буквальном смысле слова замещал собой должника в его обязательстве перед кредитором, и если требование последнего подтверждалось решением суда, обязан был выплатить сумму долга in duplum (в двойном размере).

Ясно, что с учетом изложенных условий желающих «заступиться» за должника находилось немного, а при их отсутствии кредитору предоставлялось право увести должника и разместить его у себя, заковав в цепи. (Памятники римского права». Законы ХП таблиц Институции Гая. Дитесты Юстиниана. М., 1997. C. 6.)

В таком положении должник находился в течение 60 дней с тем, что три раза кредитор был обязан выводить должника на рыночную площадь Рима и провозглашать размер задолженности на тот случай, если кто-либо захочет выплатить ее и тем купить должнику свободу.

Если должнику «не повезло», он попадал под абсолютную власть кредитора, который мог сделать с должником все, что угодно, вплоть до его продажи в рабство за границу (буквально: trans Tiberim – за пограничную реку Тибр) или даже лишения жизни. Это и понятно: продажа должников в рабство на территории Римского государства повлекла бы «наводнение» страны людьми, недовольными утратой свободы, которой они ранее обладали, что могло создать угрозу для безопасности государства.

Законы XII таблиц устанавливали специальные правила на случай, когда у должника было несколько кредиторов. Им дозволялось расчленить должника на части пропорционально суммам долга, причитавшимся каждому из них. При этом законы учитывали, что определение размера частей тела должника, предназначенных отдельным кредиторам, производилось «на глазок» и могло быть ошибочным. В предвидении подобной ситуации законы предусматривали, что если кредитор отрубит больше или меньше, то такая оплошность ему прощается.

Изложенные правила свидетельствуют о том, что в архаический период истории римского права, когда правовое регулирование гражданского оборота находилось в стадии зарождения, связь между участниками обязательства носила строго личный характер, и должник отвечал за погашение долга в буквальном смысле слова своей головой.

Со временем, однако, кредиторам было запрещено убивать неоплатных должников, затем была отменена продажа должников в рабство, а в дальнейшем «центр тяжести» в обязательственных правоотношениях был вообще перенесен с личности должника на его имущество, но это произошло уже на более поздних этапах исторического развития Древнего Рима.

3. Легисакционный процесс существовал также в форме legis actio per judicis postulationem (легисакционный процесс посредство просьбы о назначении судьи). Сколько-нибудь подробное описание этой формы процесса не сохранилось. По-видимому, высказав (в установленных формализованных выражениях) претензии друг другу на стадии in jure, стороны (вместо обмена взаимными требованиями о внесении залога) ходатайствовали перед претором о назначении судьи. По свидетельству римских источников, текст ходатайства заключался в следующей фразе: «Прошу тебя, претор, дать судью-арбитра». После этого совершалось засвидетельствование спора (litiscontestatio), и стадия in jure считалась законченной, а спор между истцом и ответчиком разрешался назначенным претором судьей на стадии in judicium.

Определенная информация о сфере применения данного способа процесса отсутствует. Не исключено, что он появился не сразу, а сформировался в последующем, привнеся некоторое упрощение в виде отпадения необходимости для сторон давать обещания об установлении суммы залога (которая в случае проигрыша подлежала уплате в казну).

4. Была, кроме того, форма легисакционного процесса под названием legis actio per condictionem (легисакционный процесс посредством уведомления). Об этой форме также мало что известно. Первоначально она, скорее всего, использовалась при взыскании денежного долга и состояла в том, что на стадии in jure истец в присутствии претора говорил ответчику: «Я утверждаю, что ты мне должен дать 100 [сестерциев]». На это ответчик возражал: «Я отрицаю, что я тебе должен дать 100 [сестерциев]».

После этого истец уведомлял ответчика о необходимости явки по истечении 30 дней для того, чтобы при посредстве претора избрать судью. Стадия in jure завершалась, как обычно, актом засвидетельствования спора (литисконтестацией), а через 30 дней стороны встречаются и назначают судью, который и рассматривает дело на стадии in judicium.

В дальнейшем эта – значительно более простая по сравнению с legis actio per sacramentum – форма процесса была распространена и на споры о вещах.

5. Особняком стоит еще один вариант легисакционного процесса – legis actio per pignoris capionem (или, сокращенно, pignoris capio) - (легисакционный процесс посредством захвата залога [в обеспечение исполнения долга]). Сфера применения данного варианта была весьма узкой и ограничивалась отдельными специфическими ситуациями, когда требования возникали из публично-правовых или религиозных отношений.

К этому варианту дозволялось прибегать, в частности, воинам при истребовании причитающегося им жалования от государственных казначеев (tribunus aerarius); в случае продажи животного для целей жертвоприношения продавец мог воспользоваться данным вариантом при истребовании от покупателя неуплаченной цены.

Самый этот вариант легисакционного процесса был сравнительно прост и заключался в захвате истцом вещи, принадлежащей ответчику, не погасившему долг, причем захват должен был предваряться заявлением истца, состоящим из определенных торжественных слов. Присутствие при таком захвате претора и даже самого должника было необязательно.

Особенности изложенной формы легисакционного процесса по сравнению с другими выражаются в том, что, во-первых, она исчерпывается одной (хотя и формализованной известным образом) стадией, тогда как во всех остальных формах процесса этих стадий две. Во-вторых, на упомянутой единственной стадии нет ни претора, ни судьи, а при таких обстоятельствах самая возможность рассматривать данную процедуру в качестве формы судопроизводства оказывается под вопросом.

Выражаясь языком современных понятий, содержащихся в действующем Гражданском кодексе РФ, есть основания квалифицировать описанный ритуал как своеобразную разновидность самозащиты права (ст. 14).

Изложенное позволяет сделать следующие выводы.

1. Для легисакционного процесса как древнейшей формы гражданского судопроизводства была характерна пассивная позиция государства (в лице претора), которое не рассматривало дело по существу. Разрешение спора между истцом и ответчиком осуществлялось, как было отмечено выше, не государственным, а третейским судьей.

2. 4 Хотя все формы легисакционного процесса (за исключением pignoris capio) слагались из двух стадий (in jure - у претора и in judicium – у судьи) обе они протекали в рамках одной инстанции, поскольку вынесенное судьей решение не подлежало обжалованию.

3. 3 Истец и ответчик были обязаны участвовать в процессе лично. Институт процессуального представительства в эпоху легисакционного процесса не существовал.

Со временем ситуация в трех упомянутых аспектах существенно изменилась. Но все это – и выполнение судебных функций непосредственно публичной властью, и право проигравшей стороны на обжалование решения суда в вышестоящие инстанции, и возможность для истца и ответчика пользоваться услугами процессуальных представителей – появилось позднее.

Дата добавления: 2015-08-21