Глава 6. К середине октября Малфой почувствовал, что сходит с ума.

* * *

К середине октября Малфой почувствовал, что сходит с ума.

Он действительно был вымотан практически до состояния невменяемости. Беспрестанно курил, потерял аппетит, пинтами хлебал на ночь сонные эликсиры. Забывал о датах важных встреч. По нескольку раз перепроверял свои назначения в историях болезни. Путал со студенчества вбитые в голову дозировки и теперь почти не расставался со справочником лекарственных зелий. На дне его сознания всё время бурлили мысли о запертом в охотничьем домике Гарри, и это постоянное ощущение глухого беспокойства заставляло нервы трепетать, как маггловские телеграфные провода на ветру. Процесс затягивался – по подсчётам Отасиль, до необходимого срока оставался примерно месяц, и Драко уже пришлось договариваться с Луэллин о продлении якобы лечения Поттера на пару недель. Малфой был настолько не в себе, что снизошёл даже до откровенного разговора с Грейнджер – и утешения грязнокровки, как ни странно, принесли ему некоторое облегчение. К тому же Гермиона дала ему довольно дельный совет – взять небольшой отпуск за свой счёт. Нельзя сказать, чтобы Драко не подумывал об этом сам, но именно слова неблизкого ему человека о том, что он может совершить ошибку, последствия которой будут ужасны – Грейнджер имела в виду его работу, – заставила всерьёз задуматься о том, что подобная рассеянность для колдомедика его специализации совершенно неприемлема. В тот же день он отправился к Сметтвику. Главный целитель был совершенно не удивлён и без вопросов согласился предоставить ему месяц отпуска. Подобная лояльность окончательно убедила Малфоя в правильности выбранного решения – уж если старый идиот Гиппократ заметил, в каком состоянии находится один из его заведующих, то надо сваливать – и побыстрее. Два дня он вводил раздувшегоcя от сознания собственной значимости Пьюси в курс дела, велел ему в каждой неясной ситуации не тянуть с отправлением Патронуса - и покинул отделение, от всей души надеясь вернуться сюда уже прежним целителем Малфоем.

Драко сказал матери, что ему придётся на некоторое время уехать по личным делам, послал Тори сову, побывал в Хоге у Скорпиуса… Его всё время преследовало опасение, что кто-то из близких почувствует его измотанность и страх, но, слава Мерлину, и мать, и сын, и бывшая жена восприняли его слова достаточно спокойно – они привыкли к частым отлучкам Малфоя и тому, что он не особенно любит распространяться о своих проблемах. Астория, правда, явилась на Спиннерс-энд с вопросами, как отъезд Драко связан с Гарри и что они, наконец, решили насчёт ребёнка, но Малфой категорически отказался говорить с ней, солгав, что всё уже решено, и сейчас он не станет ничего обсуждать. Тори не поверила – это было очевидным, но давить на него не стала, видимо, опасаясь ссоры. Она лишь вновь попросила его рассчитывать не неё, что бы ни случилось. Драко поблагодарил. Наутро он собрал вещи и отправился в Ирландию, приказав Типси в его отсутствие следить за домом и принимать у сов полученные письма.

… В Голуэй Блазерс накрапывал мелкий дождик, с блестящих от воды еловых лап скатывались крупные капли. На ступенях крыльца Малфой увидел Гарри – Поттер, закутанный в широкий плащ, сидел, придерживая на коленях большую пухлую книгу, и смотрел на него с напряжённым удивлением.

- Что случилось? – крикнул он, когда Драко направился к крыльцу.
- Всё нормально.
- Почему ты здесь?
- Взял отпуск.

Гарри нахмурился, окинул его ещё одним внимательным взглядом и тяжело поднялся.
- Вот что, Малфой. Ты плохо выглядишь – пошли-ка наверх.

Миссис Келли не было – Поттер сказал, что экономка отправилась в лавку, – и в доме царила тишина. Малфой улёгся в кровать и глубоко вдохнул. Подушка пахла волосами Гарри, лавандой и ирисовым корнем – Блатнэйд по давно въевшейся привычке вечно перекладывала бельё саше с разными травами. Глаза закрылись сами собой, и Драко провалился в сон, впервые за долгое время не отхлебнув перед этим зелья. Он очнулся только к середине следующего дня и, увидев в кресле напротив дремлющего Поттера, почувствовал вдруг, как отступает напряжение последних недель.

Время в охотничьем домике тянулось медленно. Вялость Гарри нарастала – он мало разговаривал, его постоянно клонило в сон. Драко впервые понял на деле, что такое настоящий гестоз* второй половины беременности: по утрам у Поттера отекали кисти рук, к вечеру – поднималось давление, ему было тяжело двигаться, он жаловался на головные боли. Отасиль слегка изменила зельетерапию и уверяла Малфоя, что это в порядке вещей. Драко ей верил, но апатичное выражение поттеровского лица иногда его просто пугало. Гарри ненадолго оживлялся, только получив письмо от кого-то из детей. К участившимся визитам де Гуайты теперь относился совершенно равнодушно, но Малфоя попросил больше при осмотрах не присутствовать. Целительница пару раз попыталась поговорить с Драко о том, что он собирается предпринять в отношении будущего младенца – мсье Поттер сейчас… эээ… не вполне способен к диалогу – и Малфой убедил её, что всё уже решено, и беспокоиться ей не о чем. Отасиль посмотрела недоверчиво, но всё же оставила его в покое. А обсуждать этот вопрос с Гарри было действительно бессмысленно – Поттер совершенно ушёл в себя. И Драко смирился. Теперь он просто ждал неотвратимого конца, надеясь только на одно – на то, что выбранное им решение окажется верным для всех троих.

… В конце октября небо затянуло сплошной ртутно-серой стеной туч, постоянно истекавших ливневыми дождями, и в один из дней Драко с тоски решил проверить аптечку миссис Келли. За делом он обнаружил, что срок хранения некоторых составов давным-давно истёк, а нужных ингредиентов в доме нет. Экономка никогда не была сильна в зельях. Малфой решил выбраться в Лондон – местным аптекарям он не доверял – и сварить всё самостоятельно. После обеда, убедившись, что Поттер пошёл вздремнуть, он предупредил экономку и отправился на Дайгон-аллею. После долгого и нудного визита в лавку он столкнулся с Ноттом, которого не видел уже несколько месяцев. Старый приятель прицепился к Драко, как стебель Дьявольских Силков, и затащил его в паб, где они провели несколько часов. Когда Малфой опомнился, за окном уже потемнело, а в небе мерцали первые тусклые звёзды. С трудом отвязавшись от Теодора, он вышел на улицу. В карманах весело булькали флаконы с ингредиентами, в желудке – огневиски. Драко мысленно порадовался, что наличие портключа освобождает его от необходимости аппарирования с вполне возможным расщепом, и сжал пальцы вокруг лисьей фигурки.

Едва войдя в дом, он поразился отсутствию света и тишине. Малфой взмахнул палочкой, и в камине загудело яркое пламя. Но дом был пуст – миссис Келли и Гарри не оказалось ни в кухне, ни наверху. Драко вытряхнул покупки из карманов прямо на пол и метнулся во двор. Порыв ледяного ветра швырнул ему в лицо горсть мокрых листьев, дождевые струи лупили по плечам, древесные стволы скрипели и выли, как оборотни в полнолуние. Он уже готов был выскочить за ограду и бесцельно метаться по лесу, как вдруг послышался почти неразличимый за рёвом ветра аппарационный хлопок, и прямо перед ним появилась растрёпанная Блатнэйд.

Даже в темноте он различил, что старуха бледна и тяжело дышит. Малфой, почти не соображая, что делает, вцепился ей в руку.

- Что? Что произошло?

Экономка задыхалась.

- Беда, сударь, беда в деревне. Пропал Кирни.
- Кто, Мерлин раздери?!
- Кирни Салливан, сударь, сын нашей булочницы. Как ушёл с утра в лес – так и по сию пору нету. Норин аппарировала ко мне, ревмя ревела, просила помочь…

Теперь Малфой понял всё. Он вспомнил пухлого рыжего cопляка, который иногда появлялся во дворе с корзиной свежей выпечки, и затрясся от ярости.

- Как вы могли выпустить его наружу? В его состоянии!!
- Мастер Драко, он и слушать меня не стал. Сказал, это его работа…

Дрожь била Малфоя всё сильней и сильней. Алкоголь в крови сгорел за доли секунды, но теперь голову туманила дикая злость.

- Когда он ушёл? И – как он ушёл в таком виде?!
- Наложил Скрывающие чары. Один раз, говорит, можно…

Драко застонал. Скрывающие чары… на таком сроке… при гестозе… Мерлин Триждывеличайший!!

Он рванулся к калитке, но старуха вцепилась в него, как клещ.

- Мастер Драко, стойте, умоляю! Нельзя соваться в наши леса, не зная их! Прошу вас, давайте подождём, хоть часок подождём, мистер Гарри вернётся, сердцем чую!

Малфой с силой оторвал от мантии её сведённые судорогой пальцы.
- Идите к чёрту! И вызывайте авроров, или кто там у вас – немедленно, слышите!

Он выскочил за забор, уже не чувствуя ни ветра, ни холода. Блатнэйд что-то кричала ему вслед, но Драко не слушал. Его гнал вперёд чудовищный страх – страх за Гарри. За спиной сомкнулись деревья, под ногами шуршала опавшая хвоя, громко хрустели мокрые сучья, распустившиеся волосы хлестали по лицу. Он мчался, не разбирая дороги, не обращая внимания на треск порванной мантии, на стекающие по коже капли дождя, смешанные с ледяным потом. Проклятый недоумок… чёртов гриффер.. где ты, мразь, я убью тебя собственными руками… Обломок ветки полоснул по щеке, разодрав её в кровь. Резкая боль привела в себя, и Малфой остановился. Он не понимал, где находится, сколько времени прошло с того момента, когда он оказался в лесу. Дрожь не унималась, страх нарастал, пронизывая каждую клетку, заставляя зубы выбивать дробь, превращая кончики пальцев в кусочки льда. И он не выдержал, сорвался и заорал куда-то вверх, надсаживаясь и хрипя:

- Гарри! Гарри!!

- Не кричи. Здесь я.

Поттер вынырнул из за стены деревьев. Он шёл тяжело, но довольно быстро, мокрая мантия громко хлопала по его ногам. В полумраке тускло поблёскивали залитые дождём стёкла очков.
- Тьфу, блин, ну и погода. Хорошо, хоть заклинание гермионино вспомнил, а то бы вообще ни хрена не увидел. Чего тебя в лес-то понесло? Я же сказал Нэйди – не надо за мной ходить, справлюсь. Нашёл я его, всё в порядке. Слава Мерлину, он даже замёрзнуть не успел… и заклинания у меня хорошо сработали – с первого раза просто.

Неожиданно он усмехнулся и добавил:
- Неплохо для человека, который последний месяц вынужден мочиться сидя, а, Малфой?

Драко качнулся ему навстречу и с размаху врезал Поттеру по лицу. Очки весело тренькнули, вспорхнули с переносицы и улетели куда-то к чёрту. Гарри устоял на ногах и снова хмыкнул:
- Ого! Вы, целитель Малфой, напали на аврора при исполнении. Я вам штраф выпишу.

Его глаза горели знакомым огнём, в голосе не было и следа апатии прошедших месяцев. Это был Поттер. Живой. Целый. Почти такой же, как раньше, пусть и мокрый, грязный, и затянутый в корсет заклинания. Драко шагнул вперёд. Он обхватил руками знакомое тело, ощущая под пальцами щекочущую вибрацию Скрывающих чар, медленно сполз вниз и, не произнеся ни слова, уткнулся лицом в живот Гарри. Тот даже не попытался отстраниться, лишь опустил руку ему на затылок и почти робко, словно извиняясь, погладил влажные от дождя волосы.

- Пошли домой, Драко. Пошли. Акцио очки!

Ветер свистел над их головами, заглушая его голос.

* * *

Едва они ввалились в комнату, Блатнэйд бросилась навстречу с сухими мантиями. Пока Малфой и Поттер обсушивались и переодевались, она суетилась на кухне и потом почти силком заставила их выпить по чашке горячего чаю, в который щедрой рукой был добавлен Укрепляющий бальзам. За чаепитием Поттер рассказал, что обнаружил пропавшего мальчишку в небольшой лощине, куда идиот свалился, погнавшись за какой-то мелкой живностью, и, разумеется, вывихнул при падении руку. Гарри аппарировал вместе с ним на окраину деревни и оставил там, наложив лёгкий Обливиэйт. Теперь мальчик думал, что умудрился выбраться из леса самостоятельно. Драко, ещё не до конца пришедший в себя, глотал чай, не чувствуя вкуса, и обшаривал фигуру Поттера внимательным взглядом. Ничего страшного, он, слава Мерлину, не находил – после снятия Скрывающих чар живот Гарри приобрёл прежние размеры, а сам Поттер уверял, что чувствует себя превосходно – такого, мол, давно не бывало. Потом Гарри пришлось уйти наверх – во дворе громко захлопало, и в дверь постучали двое парней из окружного отделения местного Аврората, которых вызвала Блатнэйд, и которые, как всегда, поспели уже к шапочному разбору. Пока экономка разговаривала с ними, Малфой тоже поднялся в спальню, запер дверь и, наложив заглушающие, сел в кресло.

- Ты отдаёшь себе отчёт, как рисковал? – зло спросил он, глядя на прилёгшего Поттера.
- Не надо, Малфой, - устало ответил тот, - я ничего опасного не делал. Поисковые заклятия – это второй курс Школы, я его нашёл через полчаса после того, как оказался в лесу. А вот ты зря мне по морде съездил… больно, между прочим.
- Зря… По-хорошему, тебя вообще надо было прибить к мерлиновой матери. Не надоело играть во всеобщего спасителя? Да ещё в твоём состоянии!
- Блин, Малфой, ну ты и зануда! Говорю же – я знал, что делаю. И кончилось всё нормально. И хватит об этом.
- Раздевайся.
- Это ещё зачем?
- Мне нужно тебя осмотреть. Сколько по времени были наложены скрывающие?
- Часа три.
- Н-да…
- Это недолго. Я в книжке твоей видел…
- Придурок, это в том случае, когда чары не сочетаются с физической нагрузкой!
- Да там и не было никакой нагрузки. Я ж его не на руках тащил.
- А аппарация?
- Так расстояние маленькое совсем! Я больше сил потратил, пока тебя по лесу выискивал…

Драко побагровел от злости.

- Ты ещё… попрекать меня будешь?..
- Да кто тебя попрекает! Ладно, уймись, - Поттер расстегнул мантию и, что удивительно, без стеснения спустил трусы, - вот он я – осматривай, пожалуйста.

То, что произошло, явно встряхнуло его и отбросило к чёрту ненужную стыдливость. Интересно – надолго ли? Малфой тщательно прощупал брюшную стенку. Шевелений плода он в этот раз не ощутил, а тонус плодовместилища показался ему высоковатым, но возможно, дело было просто в отсутствии у него самого достаточного опыта в колдорепродуктологии. Он похлопал Гарри по бедру и усмехнулся.

- Ладно, спаситель заблудших душ, можешь одеваться.

Поттер всё-таки слегка покраснел, но улыбнулся в ответ. На мгновение Драко даже подумалось, что подобная встряска принесла некоторую пользу, пробудив Гарри от спячки. Возможно, теперь у них появится шанс поговорить о судьбе ребёнка… Поттер тяжело поднялся, застегнул мантию и пошёл к двери. Под грузом живота его походка снова утратила твёрдость, и он забавно переваливался с ноги на ногу.

- Ты куда? – окликнул Драко, который по рабочей привычке - всегда мыть руки после осмотра - направился в ванную.
- Да спрошу у Блатнэйд – чем дело кончилось.
- Тебе ложиться надо.
- Я быстро.

Малфой вышел из ванной и взмахнул палочкой, расстилая постель. Напряжение последних часов, наконец, сказалось – он чувствовал, как под костями черепа, словно муха в стекло, бьётся пульсирующая боль, как слегка подрагивают от усталости колени. Он присел в кресло у маленького камина и вытянул ноги к огню, наслаждаясь мягким, щекочущим застывшие пальцы теплом. Надо бы принять горячий душ… и залечить саднящую щеку… и завтра же отправить Отасиль сову с портключом – пусть проведёт внеплановый осмотр… Негромкое тиканье старинных часов, висящих над камином, сменилось хлопком открывающихся дверок и заунывным кукованием. Мерлин, уже двенадцать ночи… Поттер разболтался. Надо вытаскивать его оттуда и укладывать спать. Он взял кочергу, чтобы поворошить слежавшиеся поленья, нагнулся… и в ту же секунду услышал явно усиленный Сонорусом крик Блатнэйд:

- Мастер Драко! Сюда! Скорее!

Малфой замер на мгновение, потом выскочил из спальни и кинулся вниз. Первым, что он увидел, были бледная экономка и скорчившийся Гарри, неловко стоящий на коленях и обхватывающий руками живот. Драко бросился к нему.

- Что? Тошнит? Боли?

Поттер попытался подняться, но не смог. Лицо его исказилось ещё больше.

- Чёрт… Не пойму, что за хрень такая… как будто оторвалось что-то… и болит, да.
- Мобиликорпус!
- Блядь, ты что делаешь?! – бешенство пробилось даже через боль.
- Молчи.

Гарри распластался на огромном столе – стремительно кинувшаяся Блатнэйд выдернула чашку с чаем почти из-под его головы. Малфой заклинанием распахнул его мантию, стянул бельё. Поттер попытался вывернуться, но экономка неожиданно жёстко прижала его плечи к столешнице.

- Тихо, малыш, тихо. Лежи.

Видимо, это «малыш» парализовало Гарри. Он больше не дёргался, лишь тяжело, с присвистом дышал, стискивая зубы. Блатнэйд, склонившись, что-то шептала ему на ухо. Драко торопливо наложил Диагностические чары. Трёх секунд хватило, чтобы понять – в брюшной полости какая-то катастрофа. Он чётко ощущал изменения гемодинамики, колющую вибрацию болевого синдрома, тетанические* сокращения плодовместилища. Чары, позволяющие оценить сердцебиение плода, показывали состояние эмбрионального дистресса. На нажатие пальцами чуть выше лобка Гарри отреагировал коротким рычащим воплем.
- Больно!

«Разрыв», - мертвея, подумал Малфой.

Он почти растерянно оглянулся вокруг. Охотничьи трофеи насмешливо скалились с расплывающихся перед глазами стен. О помощи Отасиль было нечего и думать – даже если ему удалось бы послать целительнице Патронуса, она явно не смогла бы прибыть сюда за то время, что у них осталось. И тут взгляд его упал на огромные каминные часы, показывающие и время, и дату. И сердце Малфоя едва не выпрыгнуло через рот.

Тридцать первое октября.
Хэллоуин.
Остатки кровной защиты Лили Поттер могли исчерпать себя… и организм Гарри отторгал плод.

Драко почувствовал, как по спине покатились капли ледяного пота. Он поймал расфокусированный, плывущий от страшной боли взгляд зелёных глаз и вдруг услышал хриплое, вымученное:

- Малфой… что происходит? Ему тоже больно?

Он до хруста стиснул зубы. Сжал в трясущихся пальцах скользкую рукоятку палочки.

- Успокойся. Сейчас ты уснёшь, а когда проснёшься – всё будет в порядке.
- Дра…
- Capere somnum!**

Веки Гарри тяжело опустились. Малфой наложил чары, регулирующие дыхание, сбросил мантию на пол, призвал со второго этажа свою аптечку.

И сказал, не узнавая собственного голоса:

- Огневиски. Весь, который есть в доме. Быстро!

Блатнэйд метнулась на кухню и через несколько секунд вернулась обратно с двумя бутылками в руках. Чпокнули крышки, по комнате поплыл резкий спиртовой запах. Тем временем Драко откупорил флакон с антисептическим зельем и опрокинул его над вздутым, напряжённым животом Поттера. Потом плеснул огневиски на себе на предплечья, а остатки зелья торопливо размазал по ладоням и пальцам. Повернулся к экономке.

- Лейте на руки. До локтей. И на передник.

Старуха быстро выполнила его приказ. Малфой поудобнее перехватил палочку. Чувствуя её почти неподъёмную тяжесть, склонился над Гарри.

- Scindero!***

Над лоном появилась тонкая поперечная полоса. Смуглая кожа с едва слышным шипением раскрылась, показывая лаково-красную изнанку, мгновенно взбухшую крохотными шариками крови. Медленно разошлась желтоватая, как топлёные сливки, подкожная клетчатка. Лопнул блестящий, перламутрово-белый лепесток апоневроза.
По багровой поверхности прямой мышцы прошла глубокая трещина. Драко торопливо наложил коагулирующие чары на тонкие ветви артерий.

- Разводите края!

Мокрые пальцы Блатнэйд умело раздвинули рану. Малфой рассёк заклинанием полупрозрачную плёнку брюшины и увидел, наконец, крупный тёмно-розовый купол плодовместилища. Он переместил правую руку старухи так, чтобы она отвела книзу мочевой пузырь, вскрыл и отслоил связку. Провёл палочкой поперёк, рассекая стенку плодовместилища, ввёл пальцы в глухо чавкнувшую рану, пошире разводя её края.

- Надавите на дно!

Рука нащупала круглую головку ребёнка, подхватила её снизу, осторожно освободила. Медленно-медленно вывела наружу скользкое тельце. Он даже не видел, что у него в руках, лишь торопливо наложил два пережимающих заклятия на упругий стебель пуповины, перерезал её и сунул покрытого кровью и предродовой смазкой ребёнка Блатнэйд. Потом извлёк почти отделившуюся плаценту, трансфигурировал лоток, плюхнул туда тяжёлую тёмную массу, проверил гемостаз, убрал околоплодные воды и излившуюся кровь. И, поглядывая на бледное лицо Гарри, начал накладывать послойные заживляющие заклятия. Его руки двигались механически, словно у инфери. В ушах звенело. И лишь когда на опавшем смуглом животе остался толстый багровый рубец, Малфой выронил мокрую палочку и тяжело опёрся ладонями о край стола.

Кажется, всё.

В тот же момент в его сознание вторглись посторонние звуки – треск пламени в камине, стук срывающихся со стола капель огневиски, негромкий голос миссис Келли…

И – детский плач.

Драко стремительно обернулся. Блатнэйд стояла позади и, улыбаясь, протягивала ему закутанного в тонкую пелёнку младенца.

- Девка, - довольно сказала она, - я так и думала. Женская магия всегда сильнее, сударь, кто бы что ни говорил. Ой, мастер Драко, любопытно мне – в кого она из вас пойдёт? Глазки-то синие… да они у всех такие. Но скажу я вам – первый раз вижу такого лысого ребёнка!

Малфой, холодея, протянул руки и взял шевелящееся тёплое тельце. Старуха оказалась права – на круглой розовато-белой головёнке не было ни единого волоска. Мягкие ушки плотно прижимались к коже, густо-синие глаза смотрели до странности пристально. Девочка была совсем крошечной, но кричала громко и требовательно, маленькие губы двигались, словно ища сосок. Драко вздрогнул.

- Надо…

- Сейчас, сударь, сейчас. Госпожа целительница мне оставила молока. Сейчас подогрею… только чары консервирующие с бутылочки сниму. А завтра найдём кормилицу…

Блатнэйд удалилась, продолжая что-то бормотать себе под нос. Малфой посмотрел на Гарри, отметил спокойное, ровное дыхание, подумал о том, что сонные чары можно снимать… перевёл растерянный взгляд на детское лицо. Ноги вдруг ослабели, и Драко медленно осел прямо в лужу разлившегося огневиски.

Он стоял на коленях на мокром полу, прижимая к груди свою дочь.

И всё внутри у него дрожало от бессмысленного, раздирающего, яростного восторга.

----------------------------------------------------------------------------------
* - Гестоз - прежнее название - поздний токсикоз беременности
** - Capere somnum! - медицинское анестезиологическое заклинание
*** - Scindero! - медицинское заклинание, заставляющее палочку работать, как скальпель.

Дата добавления: 2015-08-21