|
Читайте также: |
— Верно, — растерянно подтверждаю я. — Кажется, и об этом я успела проболтаться?
Значит, не стоит докучать ему старыми анекдотами.
Я пью шампанское и пытаюсь придумать, что еще сказать. Такое, чего бы он еще не знал.
Неужели что-то еще осталось?
— Я специально выбирал блюда. Думаю, вам понравится. Все заказано заранее. Только для вас.
— Правда? Как… чудесно, — удивляюсь я.
Обед по специальному заказу. Для меня одной! Вот так штука! Невероятно!
Только вот… я так люблю сама выбирать блюда! Удовольствие от ужина в ресторане в этом и заключается!
Но какая разница? Не имеет значения. Все идеально. Совершенно идеально.
Ладно. Начнем разговор.
— Итак, что вы любите делать в свободное время? — спрашиваю я.
Джек пожимает плечами:
— Гуляю. Смотрю бейсбол. Бездельничаю. Чиню машины.
— У вас коллекция старинных автомобилей, верно? Здорово. Я вообще-то…
— Ненавидите старинные автомобили. Я помню, — улыбается Джек.
Черт! Я так надеялась, что он забудет!
— Не сами автомобили, — поспешно уточняю я. — Ненавижу людей, которые… Которые…
Вот дерьмо! Что это я ляпнула?
Быстренько глотаю шампанское, но оно попадает не в то горло, и я начинаю кашлять.
Господи! Шампанское брызжет изо рта! Глаза слезятся!
И теперь все повернулись и уставились на нас!
— Что с вами? — спрашивает Джек с тревогой. — Выпейте воды. Вы ведь любите «Эвиан», верно?
— Э… да. Спасибо.
О, дьявол бы все это побрал! Терпеть не могу признавать правоту Джемаймы, однако было бы куда легче, если бы я смогла прощебетать с беззаботным видом: «Обожаю старинные машины!»
Но теперь уж ничего не поделаешь.
Пока я пью воду, передо мной каким-то образом материализуется тарелка с жареным сладким перцем.
— Вот это да! — восхищаюсь я. — Люблю жареный перец.
— И это я помню! — Джек явно гордится своей памятью. — В самолете вы сказали, что это ваше любимое блюдо.
— Неужели? — переспрашиваю я с некоторым удивлением.
Странно. Что-то не припоминаю. Мне действительно нравится жареный перец, но не до такой же степени…
— Поэтому я позвонил в ресторан и попросил приготовить специально для вас. Сам я не ем перца, — добавляет Джек, когда перед ним ставят тарелку с запеченными в раковинах устрицами, — иначе тоже попробовал бы.
Я молча смотрю на его тарелку. О Боже! До чего аппетитно выглядит! Обожаю запеченные устрицы!
— Приятного аппетита, — жизнерадостно желает Джек.
— Ах… да. Приятного аппетита.
Я откусываю кусочек перца. Изумительно! Какой Джек все же заботливый!
Но почему-то я не могу отвести глаз от его устриц. Взять хотя бы этот соус! Боже, держу пари, они такие сочные и так прекрасно приготовлены…
— Хотите попробовать? — спрашивает Джек, заметив, куда я смотрю.
Я вздрагиваю от неожиданности.
— Нет! Нет, спасибо. Перец просто восхитительный!
Сияя от удовольствия, я откусываю еще один огромный кусок.
Джек неожиданно сует руку в карман.
— Мобильный звонит. Эмма, не возражаете, если я поговорю? Вдруг что-то важное.
— Разумеется. Я подожду.
Едва он уходит, я, не в силах удержаться, утаскиваю с его тарелки устрицу и, зажмурившись, начинаю медленно жевать. Растягиваю удовольствие.
Божественный вкус! Воистину божественный! В жизни не ела ничего лучшего.
А не стащить ли еще одну? Если немного раздвинуть остальные, может, он ничего не заметит?
Но тут я вдруг ощущаю резкий запах джина. Поднимаю глаза. Рядом стоит женщина в золотистом жакете.
— Быстро скажи, что происходит, — требует она.
— Мы… ужинаем.
— Вижу, — нетерпеливо роняет она. — А Джереми? Как насчет Джереми? Он что-то подозревает?
О Боже!
— Послушайте, — начинаю я беспомощно. — я не та, за кого вы меня принимаете…
— Вот это точно! В жизни не думала, что ты на такое способна! — Женщина больно сжимает мои пальцы. — Вот и молодец! Я всегда говорю, нужно жить в свое удовольствие, пока молода! Да ты и обручальное кольцо сняла! — добавляет она, глядя на мою левую руку. — Умница… ой, он идет! Исчезаю!
Она снова отскакивает. Джек садится за стол, а я наклоняюсь к нему, едва сдерживая смех. Эта история ему наверняка понравится!
— Угадайте, что у меня новенького! На сцене появился муж по имени Джереми. Моя старая подруга только сейчас об этом сообщила. И как по-вашему, Джереми тоже не прочь сходить налево?
Молчание. Потом Джек поднимает глаза и напряженно морщится:
— Прошу прощения?
Он не слышал ни одного моего слова!
Но не могу же я все повторять с самого, начала! Глупо и как-то ни к чему. Собственно, я и так уже чувствую себя последней дурой.
— Не важно, — вымученно улыбаюсь я.
В воцарившейся тишине мне снова приходится искать тему для разговора.
— Э… должна честно признаться, — говорю я, показывая на тарелку, — что стащила у вас одну устрицу.
Ожидаю, что он изобразит гнев, потрясение или что-то в этом роде. Хоть что-нибудь!
— Ничего страшного, — рассеянно бросает он, начиная есть.
Не понимаю. Что случилось? Куда исчезла легкая, непринужденная атмосфера? Джек на себя не похож!
К тому времени как мы доели цыпленка с эстрагоном, салатом и картофелем фри, я чувствую себя совершенно несчастной. Свидание обернулось настоящей катастрофой. Полным фиаско. Я из кожи вон лезла, чтобы казаться занимательной и остроумной, но Джек поговорил по телефону еще дважды, окончательно помрачнел, стал неразговорчивым и, честно говоря, теперь вообще перестал меня замечать.
Мне хочется плакать от обиды. Ничего не понимаю. Все шло так хорошо… Мы изумительно ладили… И вдруг все переменилось.
— Пойду освежусь, — говорю я, как только убирают тарелки. Джек молча кивает.
Дамская комната напоминает дворец: зеркала в золоченых рамах, стулья с бархатными сиденьями, и женщина в униформе дает вам полотенце. Мне немного неудобно звонить Лиззи при ней, но ведь она, наверное, видела и не такое.
— Привет, — говорю я, едва Лиззи берет трубку, — это я.
— Эмма! Ну как?
— Кошмар, — скорбно сообщаю я.
— То есть как? — пугается она. — Почему кошмар? Что с тобой?
— Хуже всего, — я падаю на стул, — что все начиналось просто блестяще! Мы смеялись, шутили, и ресторан изумительный, и он заказал для меня все заранее, только мои любимые блюда…
Я шмыгаю носом. Получается, что в моем изложении все не так уж плохо. Какое там! Идеально!
— Значит, у тебя все чудесно, — констатирует Лиззи. — Так почему…
— Потом ему кто-то позвонил на мобильник. — Я громко сморкаюсь. — И с той минуты он меня в упор не видит. То и дело исчезает, чтобы поговорить по телефону, оставляет меня одну, а когда возвращается, слова не вытянешь. Я пытаюсь что-то сказать, но он почти не слушает.
— Может, узнал что-то неприятное, расстроился, но не хочет загружать тебя своими проблемами, — предполагает Лиззи.
— Ты права, — соглашаюсь я. — Он явно не в себе.
— Вероятно, случилось нечто ужасное, а он все-таки старается сохранить прежний настрой. Попробуй поговорить с ним. Разделить его тревоги.
— О'кей, — соглашаюсь я, немного повеселев. — Ладно, попытаюсь. Спасибо, Лиззи.
Возвращаюсь к столу, уже успев немного успокоиться и вспомнить о преимуществах позитивного мышления. Возникший как по волшебству официант выдвигает мне стул. Я сажусь и окидываю Джека самым теплым, самым участливым взглядом, на какой способна.
— Джек, у вас все в порядке?
— Почему вы спрашиваете?
— Дело в том, что вы поминутно исчезаете. Вот я и подумала, может, что-то… может, вы хотите поговорить?
— Все прекрасно, — коротко бросает он. — Спасибо. Его тон лучше всяких слов указывает на то, что тема закрыта, но я не собираюсь так легко сдаваться.
— Вы получили дурные новости?
— Нет.
— Это… связано с бизнесом? — не отступаю я. — Или что-то личное?
Джек резко вскидывает голову, и я вижу, как его лицо на миг искажается гневом.
— Я сказал, все в порядке. Оставьте это.
Нарвалась. Просто супер! Что ж, он сумел указать мне мое место.
— Разрешите подавать десерт? — прерывает мои невеселые размышления официант, и я отвечаю натянутой улыбкой.
— Думаю, не стоит.
Я сыта по горло этим вечером. И хочу одного — поскорее уйти отсюда и добраться до дома.
— Она хочет десерт, — заверяет Джек поверх моей головы.
Что?! Что он сказал?
Официант выжидательно смотрит на меня.
— Не хочу, — твердо отвечаю я.
— Ну же, Эмма, — уговаривает Джек прежним — легким и шутливым — тоном. — Со мной вам незачем притворяться. Помните, как признались в самолете, что, хотя всегда отказываетесь от десерта, на самом деле только и ждете, когда его принесут!
— На этот раз мне действительно ничего не надо.
— Но его готовили специально для вас! «Хааген-Дэц», меренги, соус с ликером «Бейлиз»…
Нет, с меня довольно! Довольно этой его снисходительности! Довольно назойливой опеки! Откуда он знает, что я предпочитаю, а что — нет?! Может, мне больше нравятся фрукты! Или вообще ничего не нужно! Он совершенно меня не знает! Совершенно!
— Я не голодна, — сообщаю я, отодвигая стул.
— Эмма, я вас знаю! На самом деле вы ждете десерта…
— Ошибаетесь! — в ярости кричу я, не в силах сдержаться. — Ничего вы не знаете! Может, вам и известны несколько фактов моей биографии, но это еще не означает, что вы успели меня узнать!
Джек с недоумением смотрит на меня.
— Будь это так, — продолжаю я дрожащим голосом, — вы бы поняли, что, приняв приглашение на ужин, я ожидаю некоторого внимания от своего собеседника. А также некоторого уважения. И уж точно не потерплю, когда мне приказывают замолчать, хотя я всего лишь пытаюсь вести беседу…
Джек от неожиданности теряет дар речи.
— Эмма, вы… с вами все в порядке? — спрашивает он наконец.
— Нет! Не в порядке! Вы весь вечер практически игнорировали меня!
— Это несправедливо.
— Почему же? Вполне! Вы, похоже, включили автопилот и в таком состоянии просидели за столом. С того самого момента, когда вам начали звонить.
— Послушайте, — устало объясняет Джек, — именно сейчас в моей жизни происходит нечто очень важное.
— Вот и хорошо. Пусть только это «очень важное» происходит без моего участия.
Слезы противно жгут глаза, но я спокойно встаю и тянусь к сумочке. Я так мечтала о сказочном вечере! Питала такие надежды! Страшно подумать, чем все закончилось!
— Верно, Рейчел! Молодец! Покажи ему! — ободряюще кричит женщина в золотистом жакете через весь зал. — Знаете, у этой девушки есть прекрасный муж! И в вас она не нуждается.
— Спасибо за обед, — благодарю я, упорно разглядывая скатерть.
Рядом мгновенно вырастает официант с моим пальто.
— Эмма… — Джек неверяще покачивает головой. — Вы не можете так уйти. Вы серьезно?
— Абсолютно.
— Давайте попробуем еще раз. Останьтесь, выпьем кофе. Обещаю, что буду вести себя иначе…
— Не хочу я кофе.
Официант помогает мне с пальто.
— В таком случае чай с мятой. И шоколадные конфеты. Я заказал вам коробку трюфелей «Годива»… — умасливает Джек, и я на какое-то крошечное мгновение колеблюсь. Уж очень хочется трюфелей «Годива»!
Но нет, я все решила.
— Мне все равно, — почти всхлипываю я. — И вообще пора. Большое вам спасибо, — обращаюсь я к официанту. — Откуда вы узнали, что мне понадобилось пальто?
— Знать все — наша обязанность, — негромко отвечает официант.
— Вот видите, Джек? Они все знают.
Мы молча смотрим друг на друга.
— Хорошо, — вздыхает Джек, с обреченным видом пожимая печами. — Хорошо. Дэниел отвезет вас домой. Он ждет на улице, в машине.
— Я не поеду домой в вашей машине. — мгновенно отказываюсь я. — Благодарю. Сама найду дорогу.
— Не глупите, Эмма.
— До свидания. И вы прощайте, — обращаюсь я к официанту. — Еще раз большое спасибо. Вы были очень добры и внимательны ко мне.
Выбегаю из ресторана и вижу, что начался дождь. А зонтик я захватить забыла. Ну и плевать! Все равно пойду пешком.
Быстро шагаю по улице, слегка скользя на мокром асфальте. Чувствую, как дождевые капли смешиваются со слезами. Никак не пойму, где я. Не знаю даже, где ближайшая станция метро или…
Постой. Вот же автобусная остановка!
Я просматриваю номера автобусов, и — о счастье! — один идет прямо до Айлингтона.
Вот и хорошо. Вернусь домой, сварю горячий шоколад, включу телевизор, может, поем мороженого… посмотрю старый фильм…
И остановка попалась хорошая, крытая, с маленькими сиденьями.
Я сажусь, благодаря Бога за то, что волосы не слишком мокрые.
Рассеянно смотрю на рекламу автомобиля, гадая, каков на вкус тот волшебный десерт с мороженым. Интересно, меренги — это такие белые, хрустящие снаружи и вязкие внутри штучки? Сейчас бы надкусить одну…
К обочине подкатывает большой серебристый автомобиль.
Не может быть.
— Пожалуйста, — просит Джек, выходя, — разрешите мне отвезти вас домой.
— Нет, — отвечаю я, не поворачивая головы.
— Вам нельзя оставаться на дожде.
— Еще как можно. Некоторые, представьте себе, живут в реальном мире.
Отворачиваюсь и притворяюсь, что изучаю плакат с призывом беречься от СПИДа. Но Джек шагает ко мне и садится рядом. Некоторое время мы оба молчим.
— Извини, сегодня я ужасно себя вел, — вздыхает он. — И мне очень жаль. Но прости, я пока не могу сказать тебе всего. Моя жизнь очень… усложнилась. А некоторые детали и вообще очень щекотливы. Понимаешь?
«Нет, — хочу сказать я, — не понимаю. Ведь я-то рассказала о себе все. Каждую мелочь.»
— Наверное, — пожимаю я плечами.
Дождь припустил уже всерьез: барабанит по крыше остановки, забирается в мои… нет, в серебряные туфельки Джемаймы. Только бы не испортились!
— Прости, что испортил тебе вечер, — просит Джек, перекрикивая шум дождя.
— Вовсе нет, — вздыхаю я, чувствуя себя на редкость паршиво. — Просто… просто я так надеялась! Хотела узнать вас немного… повеселиться… Посмеяться вместе… И еще хотела такой розовый коктейль, не шампанское…
Черт! Дерьмо! Последнее признание вылетело прежде, чем я успела захлопнуть рот.
— Но ты ведь любишь шампанское! — поражается Джек. — Сама сказала! Твой идеальный мужчина начал бы с шампанского.
Я старательно отвожу взгляд.
— Верно, но тогда я не знала о розовых коктейлях, понятно?
Джек хохочет:
— Веский довод. Очень веский. А я даже не позволил тебе выбрать, верно? — Он с сожалением качает головой. — Ты, наверное, сидела здесь и думала: черт возьми этого типа, неужели не догадался, что я хочу розовый коктейль?!
— Нет, — тут же возражаю я, но мои щеки заливаются краской, а Джек смотрит на меня с таким комическим выражением лица, что мне ужасно хочется его обнять.
— О, Эмма, мне так жаль, — качает он головой. — Я тоже хотел узнать тебя лучше. И немного развлечься. Похоже, мы мечтали об одном и том же. И моя вина, что ничего не получилось.
— Не твоя, — неловко утешаю его я.
— Все пошло не так, как я задумал. Ты дашь мне еще один шанс? — спрашивает он серьезно.
К остановке с шумом подъезжает большой красный двухэтажный автобус, и мы дружно вскидываем головы.
— Мне пора, — говорю я, вставая. — Это мой автобус.
— Перестань! Что за нелепость! Садись в машину.
— Нет. Я поеду автобусом.
Автоматические двери открываются, и я ступаю на подножку. Показываю проездной водителю. Тот кивает.
— Ты действительно собираешься ехать в этой колымаге? — спрашивает Джек, заходя за мной и с сомнением оглядывая разношерстную компанию ночных пассажиров. — Считаешь, это безопасно?
— Ты совсем как мой дед! Конечно, безопасно! Он доходит почти до моей улицы.
— Шевелитесь! — нетерпеливо бросает водитель Джеку. — Если у вас нет денег, выходите!
— У меня «Америкэн экспресс», — объявляет Джек, шаря в кармане.
— В автобусе не принимают «Америкэн экспресс», — поясняю я, возводя глаза к потолку. — Неужели ты до такой степени невежествен? Но, так или иначе, я предпочитаю сама платить за себя, если не возражаешь.
— Понятно, — говорит Джек изменившимся голосом. — Думаю, мне лучше выйти. Но ты не ответила мне. Мы можем попробовать начать сначала? Завтра вечером. И на этот раз сделаем так, как хочешь ты. Будешь командовать парадом.
— Ладно.
Я с безразличным видом пожимаю плечами, но, встречаясь с ним взглядом, не могу сдержать улыбку.
— Снова в восемь?
— В восемь. И оставь машину дома, — твердо добавляю я. — На этот раз я тебя приглашаю.
— Заметано! Жду не дождусь. Спокойной ночи, Эмма.
— Спокойной ночи.
Он поворачивается, чтобы выйти. Я поднимаюсь на второй этаж, сажусь на переднее сиденье, где всегда сидела в детстве, и смотрю в темную, дождливую лондонскую ночь. Если смотреть достаточно долго и пристально, уличные огни сольются в огромные цветные кляксы, как в калейдоскопе. Как в волшебной стране.
В голове теснятся образы и картины минувшего вечера: женщина в золотистом жакете, розовые коктейли, лицо Джека, когда я сказала, что ухожу, официант, подающий пальто, серебристая машина у автобусной остановки… Я никак не могу собраться с мыслями. И ничего не могу. Просто сгорбилась на сиденье и уставилась в темноту, краем уха ловя знакомые, привычные звуки. Гудение автобусного мотора. Шорох раздвигающихся и сдвигающихся дверей. Резкие звонки, возвещающие об остановке по требованию. Топот пассажиров вверх и вниз по ступенькам.
На поворотах автобус чуть заносит, но я почти не замечаю, где мы проезжаем. Только когда мимо начинают проноситься знакомые дома, я понимаю, что мы приближаемся к моей улице. Собираюсь с силами, беру сумочку и топаю к лестнице.
Но автобус неожиданно ныряет влево, и я хватаюсь за спинку сиденья, пытаясь удержаться на ногах. Куда это мы?
Я выглядываю в окно, боясь, что пропустила свою остановку, и теперь, черт возьми, придется тащиться под дождем бог знает сколько кварталов, и… И я потрясение моргаю.
Этого не может…
Просто не может…
Может.
Я в совершенном оцепенении продолжаю пялиться в окно.
Мы стоим на моей крохотной боковой улочке.
Мы стоим перед моим домом.
Я слетаю вниз, едва не сломав ногу, и подступаю к водителю.
— Эллервуд-роуд, сорок один, — торжественно объявляет он.
Нет. Я сплю и вижу сон.
Ошеломленно оглядываюсь. Пара пьяных подростков глазеет на меня.
— Что происходит? — спрашиваю я водителя. — Он заплатил вам?
— Пять сотен, красотка, — отвечает тот, подмигивая. — Кем бы он ни был, лапочка, я бы на вашем месте держался за него обеими руками.
Пять сотен? О Боже.
— Спасибо, — мечтательно выговариваю я. — То есть спасибо, что подвезли.
Как во сне я выхожу на тротуар и шагаю к двери. На пороге возникает Лиззи.
— Это автобус?! — поражается она. — Что случилось?
— Мой собственный! — гордо сообщаю я. — Привез меня домой.
В подтверждение своих слов машу водителю, тот машет мне в ответ, и автобус уносится в ночь.
— Глазам не верю, — медленно выговаривает Лиззи, глядя вслед красной махине, исчезающей за углом. — Значит… значит, под конец все уладилось?
— Да. Да. Все… уладилось.
14
О'кей. Никому не говори. Никому не говори.
Не говори никому, что вчера вечером была на свидании с Джеком Харпером.
Ну, я, в общем, и не собираюсь. Однако, придя утром на работу, почти убеждена, что в любую минуту выболтаю все, сама того не желая.
А вдруг кто-то догадается? У меня на лице, должно быть, все написано. Все можно понять по моему виду. По одежде. По походке. Мне кажется, все во мне так и кричит: «Эй, угадайте, где я была прошлой ночью?»
— Привет, — говорит Кэролайн, когда я наливаю себе кофе. — Ты как?
Я вздрагиваю.
— Я… я… прекрасно. Провела спокойный вечер дома. Совсем… совсем одна… нет, с соседкой. Посмотрели по видео три фильма: «Красотка», «Ноттинг-Хилл» и «Сбежавшая невеста». Вдвоем. Больше никого не было.
— Правда? — Кэролайн немного озадачена. — Очень мило.
О Боже, дело плохо. Все знают, как попадаются преступники. Чересчур много деталей, в которых они путаются!
Нет, нужно взять себя в руки. Никакой трескотни! Только односложные ответы.
— Привет, — здоровается Артемис, едва я сажусь за стол.
— Привет, — коротко бросаю я, заставляя себя этим и ограничиться. Не скажу ни слова о том, какую именно пиццу мы с Лиззи заказали, хотя у меня готова целая история насчет того, как из пиццерии по ошибке прислали пиццу с горьким перцем вместо колбасы. Ха-ха, какая забавная путаница!
Сегодня мне поручили подшить документы, но я, действуя как автомат, вынимаю лист бумаги и пишу список, куда можно повести сегодня Джека.
1. Паб. Нет. Слишком скучно.
2. Кино. Нет. Там не поговоришь.
3. Каток. Понятия не имею, зачем я это написала. Вероятно, потому, что такое было во «Всплеске».
4.
Господи, у меня и идей не осталось! Что за черт!
С тоской смотрю на листок, вполуха прислушиваясь к обтекающей меня ленивой беседе.
— …в самом деле работает над каким-то секретным проектом, или это только слухи?
— …компанию в новом направлении, но никто ничего толком не знает…
— …этот Свен? А какие обязанности он выполняет?
— Он постоянно рядом с Джеком, разве не так? — спрашивает Эми из финансового отдела, которая бегает за Ником и поэтому постоянно крутится у нас. — Наверное, он его любовник.
— Что? — вмешиваюсь я, неожиданно подскакивая и ломая грифель карандаша. К счастью, все остальные так заняты сплетнями, что ничего не замечают.
Джек — гей? Джек — гей?!!
Так вот почему он не поцеловал меня на прощание. Хочет видеть во мне друга. Представит меня Свену, и мне придется изображать равнодушие, словно я все знала с самого начала…
— Разве Харпер — голубой? — удивляется Кэролайн.
— Мне так кажется, — пожимает плечами Эми. — Во всяком случае, похож, правда?
— Ничуть, — морщится Кэролайн. — Недостаточно ухожен.
— А мне вовсе не кажется, что у него вид голубого, — вставляю я небрежно, стараясь не проявлять явной заинтересованности.
— Он и не голубой, — авторитетно заявляет Артемис. — Я как-то читала в «Ньюсуик» статью о нем. Так вот, он встречался с женщиной, президентом «Ориджин софтвеа». А до этого вроде бы ухаживал за супермоделью.
Какое облегчение!
Я знала, что он не гей. Совершенно точно знала!
— А с кем он сейчас?
— Кто знает?
— Он довольно сексуален, не находите? — лукаво улыбается Кэролайн. — Я бы не против.
— Ну да, — кивает Ник. — Ты, наверное, не против его личного самолета, верно?
— Очевидно, после смерти Пита Ледлера у него никого не было, — сухо сообщает Артемис. — Поэтому сомневаюсь, что у тебя много шансов.
— Не повезло тебе, Кэролайн, — смеется Ник.
Мне ужасно не по себе. Не могу это слышать! Наверное, лучше выйти, пока они не заткнутся. Но тогда я привлеку к себе всеобщее внимание и они могут заподозрить!
На секунду представляю, какая буря разразится, если я вдруг встану и скажу: «На самом деле это я ужинала с Джеком Харпером вчера вечером!»
Они потрясенно уставятся на меня, кто-то ахнет, остальные же…
Но кого я пытаюсь одурачить? Они даже не поверят мне! Скажут, что у меня бред, едет крыша…
— Привет, Коннор, — прерывает мои мысли голос Кэролайн.
Коннор? Я с досадой поднимаю глаза. Так и есть, Коннор. Физиономия трагическая, взгляд потухший. Ну прямо-таки мировая скорбь! И идет он прямо ко мне.
Что ему надо?
Неужели пронюхал насчет меня и Джека?
Сердце сжимается от страха. Я нервно откидываю волосы назад. После разрыва мы впервые сталкиваемся лицом к лицу. Правда, пару раз я видела его издали, но мы не разговаривали.
— Привет, — говорит он.
— Привет, — ощущая неловкость, отвечаю я. Мы замолкаем.
И вдруг я вижу свой незаконченный список, мирно лежащий на столе. Черт!
С небрежным видом тянусь к листку, сминаю и опускаю в корзинку для бумаг.
Все сплетни о Джеке и Свене мигом увяли. Я просто кожей ощущаю на себе взгляды коллег. Все уши, как локаторы, настраиваются на наши голоса. Правда, милые сослуживцы притворяются, что заняты своими делами. Похоже, у нас разворачивается собственная мыльная опера! Я даже знаю, какая роль предназначена мне. Бессердечной стервы, которая бросила милого порядочного человека, причем без всякой на то причины.
О Боже. Беда в том, что я действительно чувствую себя виноватой. Каждый раз, встречая Коннора или думая о нем, я ощущаю ужасное стеснение в груди. Но к чему этот вид оскорбленного достоинства? Типа «ты-смертельно-меня-ранила-но-я-так-великодушен-что-прощаю-тебя».
Стоит только взглянуть на него, и голос совести затихает, вытесненный раздражением.
— Я пришел только потому, — поясняет Коннор, — что условился поработать вместе с тобой за стойкой с «Пиммз»,[31]на корпоративном Дне семьи. Это было еще до того, как мы…
Он осекается, очевидно, не в состоянии продолжать. Похоже, вот-вот зарыдает.
— Но так или иначе я смогу пройти через это. Если ты не возражаешь.
Ну уж нет! Если он вытерпит, то я тем более не откажусь. Полчаса уж как-нибудь выстою с ним рядом!
— Не возражаю.
— Прекрасно.
— Чудесно.
Очередная неловкая пауза.
— Кстати, я нашла твою голубую рубашку, — сообщаю я, пожав плечами. — Принесу как-нибудь.
— Спасибо. У меня тоже остались кое-какие твои вещи…
— Эй, — вмешивается Ник, подходя к нам со злорадным «бросим-камень-в-дерьмо-чтобы-брызги-полетели» выражением. Точно, готовит пакость! — Я вчера видел тебя кое с кем.
Я судорожно глотаю воздух. Блин!
Блинблин о'кей… о'кей… о'кей… о'кей! Но Ник смотрит не на меня. На Коннора!
С кем же, черт возьми, был Коннор?
— Это всего лишь друг, — сухо отвечает Коннор.
— Уверен? — не отстает Ник. — По мне, ты вел себя даже чересчур дружелюбно,
— Заткнись, Ник, — вымученно просит Коннор. — Слишком рано думать о… новых встречах. Не так ли, Эмма?
— Э… да. — Я несколько раз сглатываю. — Совершенно верно. Именно.
О Боже.
Все равно. Не важно. Не хватало еще беспокоиться о Конноре. Мне нужно думать о сегодняшнем свидании. И слава Богу, к концу дня я таки нашла идеальное решение. Удивительно, как раньше не сообразила? Правда, есть одна крошечная загвоздка, но я легко с ней справлюсь.
И точно: меньше получаса требуется, чтобы убедить Лиззи в том, что, если в правилах запрещается передавать ключ не члену клуба, это чистая фикция и никто ничего подобного в виду не имел. Наконец она лезет в сумочку и, встревоженно хмурясь, отдает мне ключ.
— Только не потеряй!
— Ни за что. Спасибо, Лиз, — шепчу я, обнимая ее. — Честное слово, будь я членом эксклюзивного клуба, сделала бы то же самое для тебя.
— Пароль помнишь?
— Да. Александр.
— Куда это ты? — спрашивает уже готовая к выходу Джемайма, критически меня осматривая. — Миленький топик. Где покупала?
— В «Оксфам»… то есть в «Уистлз».
Сегодня я решила, что и не буду пытаться заимствовать что-то из ее гардероба. Обойдусь своей одеждой, а если Джеку не понравится, это его проблемы.
— Кстати, хотела спросить, — начинает Джемайма, прищуриваясь. — Вы, случайно, не заходили ко мне вчера?
— Нет, — отвечает Лиззи с невинным видом. — А в чем дело? Ты что-то заметила?
Джемайма заявилась домой только в три ночи, а к этому времени все уже было на месте. Скотч и прочее. Мы проявили небывалую осторожность.
— Нет, — неохотно признает Джемайма. — Все в порядке. Но у меня такое чувство, что в комнате кто-то побывал.
— Может, ты оставила окно открытым? — спрашивает Лиззи. — Недавно я читала статью, как воры обучили обезьянок лазить в окна и таскать вещи.
— Обезьянки? — переспрашивает Джемайма.
— Именно. Говорю же, воры специально их тренируют. Джемайма переводит смущенный взгляд с Лиззи на меня.
— Не будем об этом, — поспешно говорю я, стараясь не улыбаться. — Знаешь, ты ошиблась насчет Джека. Сегодня мы снова встречаемся. И вчера все прошло прекрасно.
Совсем ни к чему упоминать о таких мелочах, как вчерашняя ссора и мой побег к автобусной остановке. Главное, что сегодня у нас второе свидание!
— Не ошибалась, — отрезает Джемайма. — Погоди, еще увидишь. Я предвижу беду и несчастья!
Я показываю язык ее удаляющейся спине и начинаю накладывать макияж. Черт, неровно легли тени!
— Который час?
— Без десяти восемь, — отвечает Лиззи. — Как вы собираетесь туда добираться?
— На такси.
Дребезжит звонок, и мы испуганно смотрим друг на друга.
— Он слишком рано! С чего бы это? — удивляется Лиззи. — Странновато как-то.
— Не может быть!
Мы бежим в гостиную, но Лиззи успевает к окну первой.
— О Боже! — шепчет она, глядя на улицу. — Это Коннор.
— Коннор? Какой кошмар! Коннор здесь?
— Держит какую-то коробку. Впустить его?
— Нет! Притворимся, что нас нет дома.
— Поздно. — Лиззи делает гримаску. — Извини, он меня уже видел.
Дата добавления: 2015-09-03; просмотров: 62 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Софи Кинселла 9 страница | | | Софи Кинселла 11 страница |