Кириморут, Мандалор, 995 дней после Геонозиса.

Джусик указал на дальнюю стену дворика, к которой вел расстеленный прямо на земле кусок ленты.

Фай, одетый только в шорты, и заметно нервничающий, стоял, сложив руки на груди, с видом «я–играть–не–собираюсь».

— Пройди по линии, Фай. Вперед.

Фай втянул воздух, словно собираясь возразить, но повернулся и пошел. Джусик и Гиламар держались позади него и наблюдали, записывая его движения ручным голосканером. Джусик не мог не мог не заметить, что на устройстве есть трафаретная надпись «собственность центрального республиканского медснабжения»

— Отличная штучка. — хмыкнул Джусик. — Щедрый подарок от благодарной Республики?

Гиламар негромко хохотнул, но не оторвался от маленького экрана. Сканер считывал контрольные точки на теле Фая — позвоночник, суставы, череп — и анализировал его движения и позу.

— Ну, его бросили валяться без дела, — ответил он, — а у меня есть пациент, которому он нужен. — Не отрывая взгляда от экрана он сунул руку в поясной карман и вытащил пару небольших, но выглядевших очень дорогостоящими приборов. — Стило–сканнерры. Энефалосканирование и нейрохимические пробы. Лучшие в галактике. Самая современная шаблова техника.

Фай успешно дошел до стены, развернулся и начал путь обратно.

— И все это ты спер. — констатировал Джусик.

— Я их позаимствовал. — поправил Гиламар. — Налогоплательщикам это не повредит, поскольку они–то за центры реабилитации для клонов не платят. А я просто переместил с места на место несколько компактных диагностических приборов и тому подобных игрушек, и теперь мы можем основать здесь неплохой полевой госпиталь. Ты же не знаешь, в каком состоянии появятся эти парни, когда настанет время. А черепно–мозговые травмы случаются часто.

— Я не критикую. — заметил Джусик. — Я восхищаюсь.

Джедаи не гнушались реквизировать имущество и дурить головы его владельцам — во имя правосудия, разумеется; Джусик слышал много историй про учителей–джедаев, которые конфисковывали транспорт и проделывали прочие сомнительные фокусы, ничуть не задумываясь о том, чтобы расплатиться с хозяином. С точки зрения общественно важных целей — он не мог заметить никакой разницы между этим и мародерством Гиламара по республиканским медцентрам.

— Ты изумишься когда узнаешь, чему можно приделать ноги, если умеешь говорить как медик, одевать нужную одежду и знаешь, как обходить систему безопасности медцентра. — усмехнулся Гиламар. — Однажды я увел операционный стол в полной комплектации.

Фай закончил тестовую прогулку и остановился, наклонив голову чуть вперед, в ожидании вердикта.

— И как я справился? Теперь можно одеться?

Гиламар развернул маленький голоэкран так, чтобы Фай его видел.

— Это ты, в сравнении с твоим братьями на пике формы. Видишь? — На экране, как мог заметить Джусик, показывались проценты. — Это показывает насколько тверд твой шаг, как далеко ты сможешь уйти, насколько гибок твой позвоночник и тому подобные биометрические детали. Смотри.

Фай чуть нахмурился, словно что–то подсчитывая.

— Восемьдесят пять процентов, только–то.

— Восемьдесят пять и две десятых, согласно тестам. — поправил Гиламар.

Фай тяжело вздохнул.

— Ну ладно…

— Что значит: «ну ладно»?

— До ста процентов я никогда не доберусь…

— «Никогда» — это очень долго, ад'ика; а восемьдесят пять процентов от клона–коммандо, это уже раза в полтора больше случайно рожденного человека. Ты великолепный образчик человеческого существа, можешь и уступить несколько очков форы.

Фай не выглядел убежденным.

— Ну да, я лучше дворняжки. Прекрасно.

— Одевайся, и начнем тесты на мышление.

Фай тяжело поплелся к бастиону, и они последовали за ним. Джусик чувствовал себя так, словно он подвел Фая, несмотря на все его успехи. Он был готов провести за его лечением всю оставшуюся жизнь, если бы это понадобилось. Но он был джедаем, с ожидаемой продолжительностью жизни большей, чем у обычного человека, а Фай по этой части вытянул короткую соломинку.

Лечение изматывало Джусика. И оно отбирало силы по нарастающей. Улучшение состояния Фая поначалу было поразительным. Но теперь оно стало малозаметным, изменения можно было определить только с помощью сложного оборудования.

Если Фай счастлив… да, это единственный тест, которому я могу доверять.

— На то, чтобы увидеть какие–либо улучшения, могут потребоваться годы. А многим так и не удается оправиться. — сказал Гиламар когда они прошли через пристройку в жилые помещения, привычно вытерев ботинки; Рав Брэлор обещала насадить на вертел того, кто загадит новые полы. — Но неправильно говорить ему что он поправляется невероятными темпами, потому что сам он этого не ощущает. Я видел набор сканов мозга. Он получил травму в двух разных областях. Как он вообще это пережил… впрочем, ребята–клоны были сделаны из Джанго, а у того был поразительно крепкий организм. Но все же, у Фая так и остались повреждения в лобных долях, вот это и вызывает выпадения памяти и скачки настроения.

Джусик прикинул, сколько усилий было приложено, чтобы привести Фая к нынешнему состоянию — чтобы спасти всего одного человека — и отчаялся, представив количество тех кому он помочь не мог, и о ком он даже не знал.

— Он хочет вернуться со мной на Корускант и повидать команду.

— Может быть, именно это ему и нужно. — Гиламар снова сверился с краденым медицинским сенсором. — Да, я все также хочу знать — как ты это делаешь?

— На самом деле я не знаю. — Джусик лечил воображением. Он видел ткани тела на самом базовом уровне, видел порванные клеточные мембраны и свернувшиеся белки, и представлял их вновь целыми и распрямленными. В Силе он ощущал то же самое, что и тогда, когда направлял энергию, вышибая Силой двери для штурмовиков. — Есть у меня гипотезы. Всегда любил их сочинять. Предпочитаю считать что это — сочетание микротелекинеза и стимуляции естественной способности тела к самоисцелению.

— И насколько это тонкая штука?

Как джедая, Джусика учили доверять чувствам и не раздумывать. Он так и не выучил этот урок; он не принимал этого, потому что считал, что и думать у него неплохо получается, и что Сила не проявилась бы в нем, не будь у нее намерения использовать этот интеллект. А если у Силы нет никаких целей — ни далеко идущих, ни даже спонтанных — то и он не собирался позволять ей управлять им.

Он вытащил из холодильника ломтик хлебного плода, прожевал, не торопясь, и подумал, что он всегда был не самым похожим на джедая джедаем.

— Настолько тонка, насколько я могу вообразить, Мидж'ика.

— Отлично; когда я добуду подходящее оснащение для сканирования мозга с разрешением до нейронов, я проведу тебе скоростной курс анатомии мозга. Тогда ты сможешь работать очень, очень тонко. — Гиламар протянул руку за своей долей плода. Его броня была почти того же тускло–желтого оттенка что и у Скираты — золото ради возмездия — но он был не из того же клана. Это было его личной символикой. — Ты умнее чем сам думаешь Бард'ика.

— Учителя в академии говорили, что я слишком много думаю и задаю слишком много вопросов.

— Да, именно так говорят все интриганы, которым не нравится, когда задают вопросы по поводу их власти.

Джусик не смог удержаться от вопроса.

— А почему — золотая броня?

— И ты снова начал задавать вопросы…

— Извини, если я влез не в свое дело.

— Это достойный вопрос. Я влюбился в мандалорианскую девушку, вошел в клан по женитьбе, а ее убил один хут'уун. Я знаю его имя. Я его найду. А потом я покажу ему, что значит завести кровного врага среди мандалориан, у которого есть скальпель и опыт препарирования.

Темная сторона на Мандалоре могла быть по–настоящему темной. Джусика это не пугало.

— Быть может, она обрела покой в Мэндо.

— Ты веришь что это возможно?

Джусик не видел ничего нелепого в Мэндо, мандалорианском коллективном сознании, «высшей душе», как примерно можно было перевести это слово, пусть даже он и знал что большинство Мэндо не воспринимают это буквально.

— Я пользуюсь Силой, Мидж. Я готов допустить существование очень многого.

— Твои старые приятели считают, что ты пропал на темной стороне?

— Возможно. Мне лишь хотелось бы, чтобы они перестали беспокоиться о тьме и свете, и выучили вместо этого разницу между правильным и неверным.

Гиламар громко рассмеялся. Джусик был рад, что смог развеселить его, после того как напомнил ему о горе. Впрочем, он подозревал что Мидж не забывал об этом ни на минуту.

— Что за анекдот? — поинтересовался появившийся в дверях Фай. Он был одет в серую поддоспешный костюм без бронепластин. — Тот, что про хатта и мусорный пресс?

— Так, просто игра слов. — Гиламар поднял свою деку. — Теперь посмотрим, насколько к сегодняшнему дню мы продвинулись в этой области. — Программа показывала на экране снимки разных предметов — от самых обыденных до совершенно непонятных, а Фай должен был их называть. У него все еще были с этим проблемы, и это, похоже, было основным источником его разочарования. — И не говори «хрень», потому что «хрень» не считается, солдат.

— Я больше не солдат. — негромко заметил Фай. Его глаза забегали, когда начали прокручиваться картинки. — Стол, бронебойный заряд, банта…

Неудивительно, что он снова чувствовал себя как ребенок. Он поправлялся, но все дело было в том, что Фай сравнивал себя с нормальным Фаем, а не с обычным мужчиной. Джусик пытался представить себе каково это — проснуться без Силы. Он был бы все так же умен и умел, но он знал что потеряв это особое качество, он чувствовал бы себя глухим и слепым.

— Вот и улучшения. — сказал Гиламар, показывая Фаю сводные результаты. Джусик не знал, понял ли тот в них что–нибудь. Там были одни числа. — Ты настоящее чудо природы… разве что постричься не мешает. А теперь, дай я возьму пробу крови.

Фай послушно позволил вдавить пробник в кончик пальца и, подняв бровь, остановил взгляд на Джусике, пока тот не понял намека и не передал ему хлебный фрукт.

— Сержант Кэл имел привычку каждый день говорить нам, что мы справимся лучше, всех потому что мы лучшие. — сказал Фай, бодро чавкая. — «Достаточно хорошо» — совершенно недостаточно.

— Он имел в виду немного другое, Фай. — Джусик взъерошил ему волосы. Он провел столько часов, держа в руках голову Фая, исцеляя его, что знал контуры его черепа лучше собственных. — Он внушал уважение к себе.

— С вершины дорога одна — вниз.

— Да, сегодня ты настоящий луч света в темном царстве. — сказал Гиламар, слегка щелкнув Фая по носу, словно непослушного щенка нека. Гиламар был наемником, он учил опасных и жестких людей, но порой Джусик мог увидеть того доктора, которым он когда–то был. Впрочем он сомневался, что Гиламар был простым сельским лекарем, которым себя называл. — Теперь взгляни на уровень прогестерона. Все еще выше нормального. Ты что, беременный? По утрам не тошнит?

— Нет. Но солененького хочется. — Фай нахмурился. — Доктор, а у меня что, останутся растяжки?

Теперь Джусик всегда брал паузу, чтобы понять шутит Фай, или же это какой–то странный сбой в его мозгу. Пока тот выздоравливал, это было необходимо.

Но сейчас к ним ненадолго вернулся прежний Фай.

Гиламар сохранил невозмутимое лицо.

— Да, с фигурой можешь попрощаться. Теперь все отвиснет.

Джусик тихо порадовался поднявшемуся настроению Фая.

— Мидж'ика, а с прогестероном проблема?

— Нет. — ответил Гиламар. — Прогестерон есть у любого человека. У мужчин без него не вырабатывается тестостерон. Но это может объяснять то, как ты можешь заставить мозг Фая восстанавливать себя — он показан при лечении травм мозга. А твои фокусы с Силой, возможно, стимулируют секрецию.

— Бард'ика, тебе придется выставить мне счет чуть позже. — хмыкнул Фай. — До ближайшей зарплаты у меня борасик.

Джусик вытащил кредитный чип и вложил его в руку Фая. Кредитки, по большей части — неотслеживаемые, не были проблемой для альтернативной морали Скиратовской банды ренегатов. Лишь иногда Джусик удивлялся тому, насколько быстро он стал смотреть на это, как на что–то приемлемое.

— Ба'гедет'йе. Вот кое–что, чтобы продержаться.

Фай присмотрелся.

— Вы ограбили банк?

— Не мы. Вэу.

— А где мне их тратить? Ближайший магазин в Энцери, и я не могу водить спидер… пока что.

В этом утверждении слышалась искренняя мольба. Без транспорта Фай был здесь практически как в тюрьме.

— Парджа может подвозить тебя время от времени.

— Ей и так слишком часто приходилось подтирать мне шебс. Пора снова становиться взрослым.

Фай поднялся, и опустив голову начал копаться в холодильнике. Когда он оказался спиной к Гиламару, тот беззвучно прошевелил губами «Ему нужно отвлечься» Джусик кивнул.

— Ну, мне пора — надо поговорить с одним эмбрионологом. — Гиламар надел перчатки и шлем. — Барв говорит, что сегодня у него для меня есть готовые результаты. — Он подмигнул Джусику. — Мы продвигаемся. Пока ничего определенного, но у нас будет очень хорошая подборка данных, с которой начнет работу Утан.

Фай посмотрел как уходит Гиламар и еще долго смотрел на двери после этого.

— Кстати, о беременных. — заметил он. — Дар все еще не знает, что Кэд — его?

— Нет. — ответил Джусик.

— Это неправильно. Это нечестно по отношению к нему. — Фай поднялся. — Мы можем съездить в Келдабе? Не хочу все время болтаться возле мастерской Парджи. Ей надо заботиться о своем бизнесе.

Джусик знал, что Парджа выкинула бы свой бизнес на помойку, и жила на воде и дохлых бор–крысах, если бы ей пришлось бы выбирать между мастерской и Фаем. Но Фай хотел попутешествовать. Келдабе выглядел для него подходящим местом, пусть даже иногда он казался для него слишком запутанным.

— Если с тобой все нормально, — сказал Джусик. — то спидер я доверю вести тебе. И ты сможешь зайти к парикмахеру. Но никаких ссор, если мы наткнемся на Сулла.

Фай ухмыльнулся.

— Точно как в старые добрые времена.

Да, так оно и было. Они были просто двумя юнцами, которые на денек выбрались в город. И было совсем не важно, что один из них прежде был Джедаем, а другой — клоном, рожденным чтобы служить ему.

В этом был весь Мандалор. Он был великим уравнителем и местом, где все можно начать с нуля.

* * *

Штаб–квартира бригады специальных операций, Корускант.

— Как идут дела, Кэл? — спросил Зей.

Скирата уселся без приглашения. Зей достаточно хорошо его знал, чтобы не оскорбляться такой бесцеремонностью. Он даже поставил ему кафа. За окном взвод клон–солдат, отобранных для кросс–обучения на коммандо проходил тренировку по бою без оружия у Тай'хааи и Вэу. Вэу продолжал говорить, что он больше не на службе в ВАР, но в это было очень трудно поверить.

Да и куда им было бы идти, если бы не было армии?

— Неплохо, генерал. — ответил Кэл.

— Вижу, вы вылечили лодыжку.

— Она мне мешала.

— Я бы спросил — как дела в семье, но это вас поставит в неудобное положение, не так ли?

— Вообще–то — нет. — Скирата сделал глоток кафа. Похоже, Зей все еще пытался закидывать удочки на тему того, что же все таки случилось с Фаем. Почему это так его интересует? Его не волновало то, что происходило с клонами, разве что только в теоретическо–джедайском плане. Скирата решил подбросить словесную гранату, просто чтобы показать Зею, что обычные существа могут потягаться с джедайским всеведением. — Моя дочь все еще неизвестно где.

Зей замер и чуть повернулся, и это показало Скирате, что тот не ожидал ответа и не считал нужным скрывать свою реакцию.

— Я не знал, что у вас есть дочь. — проговорил он. — Мне очень жаль. Мы можем помочь?

— Когда я говорил неизвестно где, — ответил Скирата, удовлетворенный выигранным очком, — я имел в виду, что она, судя по всему, не хочет чтобы ее нашли. Руусан за тридцать, так что она может о себе позаботиться.

— Откуда вам известно, что с ней все в порядке?

— Она все еще пользуется своим идентчипом. Примерно месяц назад.

— Как вы это узнали?

— Я ее отец, а у отцов есть свои маленькие секреты. — Скирата не думал, что напоминать Зею о своих навыках по взламыванию защищенных данных будет хорошей идеей. Шаб, Зей знал на какие задания Республика посылала «Нулевых». Зей был одним из тех, кто эти задания давал — разумеется, достаточно завуалированно, чтобы потом он мог это отрицать. — Просто знаю куда смотреть, и все такое.

— Я говорил о вашем внуке. Когда спрашивал про семью.

Скирата никогда не брал Кэда туда, где можно было встретить Зея, из страха что джедай почувствует в ребенке латентные способности к Силе. Скирата не верил, что джедаи не попытаются забрать и выучить его на свой манер, и он не был уверен, что сплетни про Этейн и Дармана не достигли его ушей. Зей слышал больше, чем хотел показать.

— Кэд просто ужасен. — проговорил Скирата. — Куда только не суется. Сущее наказание. Слушайте, генерал, я же вижу что вас достал этот светский разговор. Что вам нужно?

— Казначейству требуется некоторые специфические умения «Нулевых».

Скирата почувствовал как внутренности стягивает узлом. Если бы он уже не был предупрежден Бесани, что программа–шпион Джайнга обнаружена, все было бы еще хуже. Зей наверняка чувствует его реакцию в Силе. Она была слишком мощной, чтобы ее не заметить.

— Да, я знаю что они не там, где должны быть, Кэл. — сказал Зей, ошибаясь в догадках. — И мое профессиональное умение смотреть сквозь пальцы все еще работает в отношении их… факультативных занятий, какими бы они ни были.

Есть у Силы хорошая особенность — она очень туманна. Этейн ему про это рассказывала. Все, что узнал Зей, это то что упоминание «Нулевых» или Казначейства заставило Скирату нервничать, и он отнес это на счет «Нулевых».

«Ха. Не тянет на всеведение, джедай.»

— Мои малыши такие непоседливые. — хмыкнул Скирата. — Что им требуется сделать?

— Джайнг и Мереель специалисты по информационным технологиям, не так ли? И они действительно взломали несколько систем сепаратистов.

«И ваших тоже.»

— Верно.

— Поэтому они нужны мне для изучения очень хитрой программы, которая была установлена на центральный компьютер Казначейства. Она стерла себя, как только техники попытались выделить код, и они не имеют понятия — что же она делала. Но ее не должно было там быть, и Разведка боится, что в нашем лагере «крот» сепаратистов.

— Хорошо. Я их вызову, и вы сможете их проинструктировать. Кто проверял персонал Казначейства? У них есть предположения, как это попало в их систему? — Скирата действительно хотел это знать. Если Зей почувствует в нем испуг и беспокойство — он будет недалек от истины. — Это будет нелегким заданием, даже для моих мальчиков, но они сделают все что возможно.

«Могло быть и хуже.»

Зей кивнул.

— Казначейство также хочет привлечь к работе собственного старшего аудитора. Какая–то женщина, по имени Веннен.

«С другой стороны, пожалуй, хуже некуда.»

Первое, что почувствовал Скирата — это то, что Зей хорошенько его встряхнул. Он знает… или же делает вид что знает.

— Итак, вы хотите чтобы мы просмотрели все на предмет шпионских программ и ненадежного персонала.

— Верно. Я отозвал «Омегу» и «Дельту» с Хаурджаба, и не просто потому, что иначе генерал Тур–Мукан до смерти изведет меня попреками на тему бесполезности операции. Обе команды участвовали в городских операциях здесь, и они знают как охотиться на оперативные террор–ячейки. Есть предположения, что Разведка была вовлечена во что–то, связанное с Казначейством, что не увенчалось успехом, и во что я посвящен не был. Так что из офиса Канцлера скомандовали сделать работу нормально.

— Приятно видеть, что они верят в Специальные Операции.

Итак, теперь Скирата знал кое–что, чего не знал Зей: что Разведка послала какого–то невезучего шпика следить за Бесани; шпика, который никогда не вернулся домой.

Скирата, гордый своей тщательно взращенной паранойей, прокрутил в голове набор сценариев. Это начинало походить на зеркальный коридор на карнавале в День Республики. Ставил ли Зей его в такое положение, зная о причастности Бесани и Джайнга чтобы вынудить его к признанию? Или же его использует втемную Разведка, и тогда о том что случилось — знают они? Тут пахло техникой, которую любил Джайлер Обрим — заставить раскрыться подозреваемого в убийстве супруга, поручив ему организовать выступление в новостях с просьбой о благополучном возвращении домой их любимых.

Но Джайлер говорил что он поражался — насколько часто это не срабатывает…

Всегда есть возможность того, что это настоящее и закономерное совпадение. Джайнг и Мереель — лучшие во взломе. Бесани была старшим агентом по анализу оборонного бюджета, и если Сепы хотели стащить какую–то информацию, то это были бы не данные по уборке дорог на нижних уровнях. И да, «Омега» и «Дельта» тайно работали на Корусканте, они единственные республиканские коммандос, которые имели этот опыт, и они в этом явно лучше чем бантоголовые оперативники Разведки.

Это было разумно, но Скирата спиной чуял, что провокации можно ждать в любой момент.

Но как он мог отказаться?

Он не мог. Но он мог потрясти Зея и посмотреть что вывалится. Сделать вид, что Бесани ничего не знает о «Нулевых», было бы слишком нагло, чтобы в это поверили. Операцию в центре снабжения ВРА было слишком легко перепроверить.

— Веннен я знаю. — заметил Скирата. — Она проводила секретное расследование, а мои мальчики в него влезли. Очень неловкий вышел момент, но все закончилось вполне по–дружески. Да и не та у нее внешность, чтобы мужчина мог ее забыть.

— О, значит она не будет возмущаться что мы топчемся на ее поле. — Зей не проявил никакой реакции. Он действительно говорил так, словно это была всего лишь досадная уступка, ради того, чтобы Казначейство не шумело. — Некоторые гражданские бывают очень предвзяты к клонам.

А джедаи, разумеется, нет…

— Ну, я слышал что и мастер Вос пристрастен к нашим парням. — Скирата его не выносил; придет прекрасный день и такого надменного шабуира первым прислонят к стенке. — Хорошо, я немедленно этим займусь.

— Вы действительно думаете о них как о своих мальчиках?

Это был один из тех неожиданных вопросов, которые все чаще задавал Зей. Скирата не мог разобраться — сознательно он это делал, или же его работа стала настолько напряженной, что у него в голове постоянно крутятся миллионы вопросов.

— Они мои сыновья. — ответил Скирата. Что, если Зей знал, что он усыновил «Нулевых»? Это дела Мэндо, их не касаются дурацкие правила аруэтиизе, и ничто, что могут сказать или сделать Зей, или даже Палпатин не изменит этого факта. — И я умру ради них.

Зей снова налил себе кафа, но не поднял взгляда.

— Это весьма трогательно. Теперь я понимаю, насколько вы беспокоитесь о них.

— Нет. Я сказал, что они мои сыновья. Законные наследники. Я усыновил их по мандалорианскому закону и обычаю.

На этот раз он поймал Зея со спущенными куте. Тот несколько раз моргнул, словно потеряв дар речи. Скирата вдруг осознал, насколько постаревшим выглядит Зей, и что это впечатление происходит не только из–за седины в его волосах.

— Что ж, я не могу припомнить устава, который бы это запрещал. — наконец, проговорил Зей и подмигнул Скирате. — А если бы и мог — ты бы просто не обратил на него внимания.

— Я рад, что мы поняли друг друга, сэр. — ответил Скирата и ушел.

* * *

Скрывать свои следы, хаотично меняя маршрут, которым он возвращался домой, уже стало для Скираты обыденным, и в этом была какая–то странная ирония. Он менял спидеры, выбирал разные дороги и даже прошелся пешком. Когда он поставил очередной сменный спидер под автоматический контроль воздушного коридора, он связался с каждым из «Нулевых» и вызвал Бесани. Может быть, еще и Джусик вовремя успеет вернуться с Мандалора. Это была не совсем экстренная встреча, но поторопиться определенно стоило. Сейчас он должен собрать резервы для ба'слан шев'ла — мандалорианской тактики стратегического исчезновения; скрыться, чтобы перегруппироваться и появиться вновь, когда этого менее всего ожидают.

«Нет. Это будет только бегством.»

«А теперь я собираюсь подключить к этому еще и «Омегу».»

«Кто еще? Кому еще я могу без опаски сказать, что для них найдется тихая гавань, если они решат дезертировать?»

Ум Скираты работал на полных оборотах. У «Омеги» есть смутные догадки о том, что у них может быть будущее, но они не знают всей истории охоты за генной терапией и Скирата никогда не спрашивал их прямо — хотят ли они дезертировать, хотят ли они бросить все. Он не знал как они это воспримут.

А Зей… он хотел бы возненавидеть его также просто, как он ненавидел других джедаев, но в Зее невозможно было не увидеть человека, который увяз в дурно пахнущей системе, который пытается повлиять на нее изнутри, и у которого не больше чем у клонов было возможностей выбрать свой жизненный путь.

«Не будь к ним чересчур добрым. Джедай может уйти. Джедай может сказать «нет». Бард'ика так и сделал.»

Потратив топливо на пару крюков, отметив возросшее количество клон–солдатов, дежурящих возле общественных зданий, Скирата приземлился неподалеку от «Краггета» и проделал остаток пути пешком. Это было похоже на возвращение домой. Многие годы дом был для него чем–то неопределенным, чем–то, что не было определено даже с точностью до планеты, но «Краггет» и его квартира там сейчас создавали ощущение почти такого же надежного убежища, как и Кириморут; а может быть даже и больше — бастион на Маналоре не был наполнен позвякиванием брони, запахами готовящейся еды и звуками шумных споров. Пока что.

Он пересек зал ресторана, быстро оглядев его в поисках незнакомцев — крайне полезная для Мэндо привычка. Он знал всех, кроме троих, и двое из них были в униформах КСБ; копы на обеденном перерыве.

Капитан Джайлер Обрим сидел за своим обычным столиком, расправляясь с горой нерфьей нарезки. Они обменялись традиционными хлопками по плечу.

— Что случилось? — поинтересовался Обрим.

— Что, так заметно?

— Да, Кэл. Очень.

— Начинается жара. — если Скирата не мог довериться Обриму, человеку который нарушил бы любые полицейские уставы, чтобы помочь ему, не говоря уж о писаных законах — то он не мог верить никому. — Ты же знаешь мои планы на отпуск?

— Ты про зимние виды спорта? — Обрим знал о Кириморуте, пусть даже точное расположение было ему неизвестно. — Уже наметил себе точную дату?

— Может оказаться раньше, чем ожидалось. До большой оттепели.

— А.

— Угу.

— Кэл, почему бы нам не побеседовать в местечке потише? Может быть, я смогу дать тебе пару советов по лыжному…

Громкий возглас отвлек их и они одновременно обернулись. В зал вошла Лазима с тарелками на подносе — хоть она и не обязана была этого делать, она работала полную смену. Тви'лека настаивала на том, чтобы отрабатывать свое содержание. Человек за столом у дверей кухни — один из тех, кого Скирата не знал; тот, что в гражданском — что–то сказал ей. Она поставила поднос на свободный стол.

Скирата уловил только обрывки сказанного.

— …эй, да я же от всей души. Вы девочки–тви'леки… ну да, нам, посетителям приятно посмотреть как вы…

Одна рука мужчины лежала на столе. Он не закончил предложение. Лазима буквально из ниоткуда выхватила нож, и вогнала его в столешницу, со звучным ударом пришпилив к ней рукав. Она подалась вперед и поймала мужчину свободной рукой за воротник, почти что выдернув его из кресла.

— Слушай, шабуир. — прошипела она. — Мы, девочки–тви'леки… Я не твоя игрушка, я не твое развлечение, и я не продаюсь, понял? Эта девочка–тви'лек может выпустить тебе гетт'зе.

Через секунду абсолютно мертвой тишины Скирата услышал две вещи: далекий и фальшивый присвист кого–то, работавшего на кухне, а также щелчки и «уиррр» десятка бластеров, вылетевших из форменных кобур КСБ и изготовленных к стрельбе. Каждый полицейский в ресторане выхватил свое оружие и прицелился. Скирата тоже, не раздумывая, выхватил бластер.

— Не опаздываешь? — поинтересовался Скирата. — Смотри, сынок, по–моему тебе как раз пора назад в офис. Бегом.

Лазима выдернула нож из стола и отошла в сторону. Мужчина вскочил и выбежал из ресторана; и учитывая обстоятельства — это было самым его разумным решением.

— А чаевые? — поинтересовалась Лазима, когда двери распахнулись, выпустив его наружу. — Жмот.

Она, как ни в чем ни бывало, подняла поднос и пошла разносить тарелки. Все вернулись к еде. Это больше не было забегаловкой для случайных посетителей. Это была кантина для КСБ и ВАР, и неподходящее место чтобы обижать официанток.

— Кэл, твои невестки умеют внушить почтение. — заметил Обрим, опуская бластер в кобуру. Он вытер куском хлеба горячий жир с тарелки. — Подумать только, когда ты ее нашел — она и говорить–то боялась.

— У меня опасный талант — помогать людям понять все их способности. — ответил Скирата. — Поймаю тебя позже. Клуб для друзей КСБ?

— Восемнадцать часов. Увидимся.

Скирата направился к черному ходу — самому незаметному пути к его квартире. Когда он проходил мимо Лазимы, та улыбнулась ему и он притормозил рядом.

— С Кэдом Бесани. — сказала она, предупреждая вопрос. — Он продолжает говорить «Да–да». Самое его любимое слово на сегодня. Этейн прислала голописьмо и он его смотрел не отрываясь.

— Я собирался спросить, как дела у тебя.

— Лучше не бывает, Кэл'буир.

— Точно? Этот чакаар…

— Раньше у меня никогда не было шанса сказать «нет». — Лазима улыбнулась совершенно блаженной улыбкой, словно увидев что–то чудесное. Скирата чересчур хорошо знал, что случалось с девочками–тви'леками из бедных семей. Они шли на продажу и никто и пальцем не шевелил, чтобы остановить торговлю. — Это здорово.

Скирата собирался научить ее самозащите, но похоже что Атин его в этом опередил. Не в первый раз он удивлялся тому, что он все еще сражается за Республику, учитывая то, как глубоко она прогнила внутри. Если Зей и его дружки–джедаи считают злом Гривуса, то они явно не заглядывали внимательно под республиканский стол, за которым они сидят.

— Уже недолго. — прошептал он. — Мы уйдем до конца этого года. Выше нос, ад'ика.

Сегодня вечером они составят окончательные планы. Когда наступит время бежать у них будут минуты — не дни, и возможно, даже не часы, чтобы убраться.

В конце концов, неважно — выиграет Республика войну или проиграет. При любом ее исходе сражающиеся фракции раздавили бы тех, кто больше всего был дорог Скирате.

* * *

Станция ВАР «Нерриф», Срединное Кольцо, 996 дней после Геонозиса.

— Предлагаю. — заявил Корр. — В ту минуту, как мы вернемся на Корускант — собираем штабных, министерство обороны, этого масленого мир'шебса Палпатина, строим их у стенки и показываем им дисишки. С рабочего конца.

Транспорт ждал стыковки у «Неррифа», соблюдая трехсотметровый промежуток от других транспортов, ожидающих посадки на станцию. Найнер, сложивший на руки груди и явно спавший, пошевелился и скрипнул доспехами. Этейн внимательно следила за своими командами. Ее тревожил Скорч, совсем недавно от своей обычной спокойной отстраненности внезапно сорвавшийся в бешенство.

— Это подрывные разговоры, рядовой. — заявил Найнер. — И у тебя нет права голоса.

Атин похлопал Корра по плечу.

— Я заберу твою одежду, Кор'ика.

— Да они же идиоты. Просто кретины.

У Корра обо всем было свое мнение. Этейн быстро узнала, что коммандос были весьма вольнодумны и болтливы, но скорость, с которой рядовые солдаты приспосабливались к жизни, менее ограниченной правилами — застала ее врасплох. Она ожидала, что они будут похожи на нуну, выросшую в клетке на ферме, которые не знали бы, что делать если б кто–то открыл клетку и попытался выгнать их наружу. Когда беленьким, как звали их коммандо, выпадал шанс — им не требовалось много времени чтобы понять: они могут летать

— А почему именно идиоты? — поинтересовалась Этейн. — Не то, чтобы я была с тобой не согласна…

— Это насчет показать правительству красивый яркий салют из бластеров? — поинтересовался Корр.

— Вообще–то я про недовольство тем, как ведется война, но…

— И, кстати, это не подрывные разговоры. — Корр обратил свое недовольство на Найнера. — Экстренные приказы. Если они не могут осуществлять командование — мы можем их сместить. Или шлепнуть.

Этейн этим вопросом не интересовалась, но ей хотелось знать точку зрения Корра на Хаурджаб.

— В самом деле?

— Кор'ика, у нас есть полторы сотни шабловых экстренных приказов, на все случаи жизни, начиная от ареста Канцлера, если ему стукнет дурь выжечь ключевые союзные планеты, в случае если они сменят сторону… — проговорил Атин. — …и до расстрела всего джедайского командного состава, если они переметнутся к врагу. Это не значит, что ты можешь пойти и исполнить их прямо сейчас.

— Давай, Корр, — поторопила Этейн. Экстренные приказы были длинным, нудным перечислением самых худших сценариев, и она не хотела выслушивать все полторы сотни заново. — Излей душу.

— Значит, так: хотите чтобы вас полюбил народ Хаурджаба — недостаточно просто посылать спецсилы, чтобы они выбивали там осик; особенно потому, что и правители там с обоих сторон друг друга стоят. Им нужны инженеры и джедайский агрокорпус. Дайте им надежное снабжение водой и сельхозкультуры — и они все успокоятся сами.

— А он верно подметил. — хмыкнул Атин. — Когда это мы вообще пробовали что–то иное, чем столкновение лоб–в–лоб? И с кем? И всё к чему это приводит — это к тому, что мы деремся на все новых фронтах и распыляем силы. Не веришь? Взгляни на график назначений. Наложи его на голокарту, вроде той, что у нас в ШК. И посмотри.

Атин активировал голопроектор, и их тесный уголок кабины экипажа заполнился переплетением светящихся нитей, оканчивающихся точками планет трех цветов: алые союзники, синие враги и желтые нейтралы. Затем он сменил критерий выборки и схема галактики показала совершенно иную картину. Алые точки показывали назначения джедаев–командующих, пурпурные показывали командующих не–джедаев, и не–клонов (дворняжек, как их называли в отрядах) а зеленые точки — их силы. Узор был крайне обширен, со множеством точек во Внешнем и Срединном Кольцах.

— Вот что нас убивает. — заявил Атин. — Знаю, мы твердим про это уже год с лишним, и то же твердят и «Нулевые», но это откровенное затягивание войны. Если бы мы концентрировались на одной стратегической цели за раз, и действительно брали плацдарм под контроль, прежде чем переходить к следующему — сейчас война могла бы уже закончиться.

— Могла бы закончится и по причине поражения. — Даже не видя их глаз сквозь визоры шлемов, Этейн внезапно почувствовала, как все они уставились на нее. — Поговорка такая. Войну можно закончить двумя способами.

Корр фыркнул.

— Ага, и может быть под сепами, нам оказалось бы куда лучше.

— Я согласна, что это выглядит ошибочным.

— Таким ошибочным, что выглядит оно так, будто всё, что делают власти — это стараются, как могут, загнать побольше генералов в самые глухие места и не дать им почти никакой поддержки.

Это скверно выглядело. И это было скверно. И всё, что могла сейчас Этейн, это стараться, чтобы ее мальчики (да, она уже подхватила манеру Скираты выражаться и думать) выбрались из этого живыми. Она вспоминала про коммандера Левета, Бека и Вена; она никогда не забывала их имен и она напомнила себе поинтересоваться, выжил ли Вен и как дела у Левета. Левет говорил, что после того, как он повидал фермы на Квиилуре — у него есть мечта завести собственную ферму.

Все верно — клоны могли думать о вещах вне пределов их военного мирка. И когда они об это задумывались — они не были глупы, и не были счастливы своей участью. Ей подумалось что единственная причина того,что генерал Кеноби говорит о них, как гордый хозяин акк–псов — это то, что он даже в глубине души не может признать, что Орден Джедай вовлечен в совершенно мерзкое дело. Но он, по крайней мере, не отказывался звать их по именам, как это делал генерал Вос. Этейн лишь со всё большим трудом удавалось находить общий язык с некоторыми из ее собратьев–джедаев. Она видела, что Орден ветшает, не меняясь столетиями, погряз в косных спорах о абстрактной мистике, и слеп к собственному моральному падению в реальном мире.

«Учитель Алтис, должно быть, тоже так думает.»

Она вспомнила про джедаев, непохожих на джедаев, которые появились, чтобы помочь в войне; похожих на Каллисту, у которых были семьи и которые жили, без Храма и правил Совета. Более консервативные джедаи считали отколовшуюся группу Алтиса опасной. Но несмотря на все их ереси, непохоже было, чтобы темная сторона хоть как–то коснулась их.

Вот почему она попросила Каллисту встретиться с ней здесь. Есть третий путь.

— Готов к стыковке. — раздался в интеркоме голос пилота. — Эх, барвы, вам хорошо, а я на вахте…

— Душ, еда, спать. — расставил приоритеты Дарман.

Атин кивнул.

— Душ из еды и спать.

— Спать. — подключился Найнер. — Потом еще спать.

Они посмотрели на Корра.

— Устроить великую революцию и основать военную хунту! — заявил он. Этейн пораженно воззрилась на него, а Корр рассмеялся. — Или добрый, большой поднос пирожков с рубленой робой. Я непривередлив.

Транспорт пристыковался, и по отсеку экипажа пробежала легкая дрожь, когда его амортизаторы коснулись ангарной палубы. Этейн выпрыгнула из шлюза и шагнула в сторону, уступая место командам — «Омега», «Дельта» и «Веват». «Веват» тренировала Рав Брэлор; это было заметно. Они вели себя как сыновья, желающие заслужить одобрение матери.

— Прошу, генерал, cейчас мы найдем, что поесть и где отмыться. — Дек, их сержант, кивнул в направлении столовой. — Без хорошего скраана внутри не получится держать себя в форме.

— Я присоединюсь позже. — ответила Этейн, сверяясь с хроно. — Инструктаж в два стандартных часа, зона отдыха экипажа. И я даже выставлю вам пиво в столовой.

Дарман чуть отстранился.

— А когда именно мы вылетаем снова?

— Завтра.

— Здорово.

— Я сказала Зею, что Тройной Ноль проживет без вас денек, потому что я намерена хотя бы раз устроить всем вам нормальный, восьмичасовой сон.

Дарман только усмехнулся.

— Буду стараться изо всех сил.

— Я догадываюсь.

Момент был не хуже и не лучше любого другого.

— И, в любом случае, мне надо поговорить с тобой. Не при отряде.

— Мне все равно. У меня секретов нет.

— Это личное. Очень личное.

Усмешка Дармана исчезла на миг, и вернулась уже в виде тревожной улыбки.

— Ладно. Мне понадобится пара пива для поддержки?

— Нет. — О, файрфек… Да уж понадобится. — И потом, ты же не любишь пиво.

Этейн развернулась и ушла, прежде чем ее она выложила все здесь и сейчас, в оживленном транзитном переходе. Самое последнее, что ей нужно — это чтобы полгалактики узнало, что у нее есть ребенок. Желание рассказать сжигало ее изнутри. И пока она не призналась Дарману — с каждым мгновением это желание становилось все сильнее

Так не должно было быть. Все, что она делала, все это было ее ошибкой, но все же было что–то неправильное в системе, которая могла поставить двух людей в такое положение, в котором оказались Этейн и Дарман.

Она нашла Каллисту прогуливающейся в тихом уголке на госпитальной палубе уровнем ниже.

— Извините, если я вас задержала, генерал. — сказала она. — Я просто смотрела не смогу ли помочь. Через станцию проходит много раненых солдат.

Этейн потребовалась пара секунд чтобы понять что та говорит о медицинской помощи.

— Немножко целительства?

— Целитель из меня не очень, но я стараюсь. Небольшое влияние на разум, чтобы поднять их дух, удается мне явно лучше.

— Вы спрашивали их разрешения?

Каллиста выглядела чуть обиженно.

— Разумеется.

— Верю, вы — спросите. — Этейн уже получила ответ на свои вопросы, но все же она продолжила, потому что ей нужно было поговорить с другим джедаем, который не начнет читать ханжеские нотации, дабы наставить ее на путь истинный. — Я пришла узнать про ваши «маленькие чудачества», как вы их называете.

— Что–то говорит мне, что вы тут не для того, чтобы читать мне лекцию про нашу неправильность.

Две женщины в молчании смотрели друг на друга секунду–другую, прислушиваясь к малейшим потоками и завихрениям Силы вокруг.

— Не совсем. — сказала Этейн. — Я не того рода джедай, которого Совет хотел бы увидеть в роли судьи, следящего за соблюдением их правил. — Давай, скажи это. — У меня есть ребенок, о котором Совет не знает, и любовник, которого у меня быть не должно. Я все еще служу в Великой Армии, но так как оно есть — я служить не смогу. И прежде чем полностью порвать с джедаями — я хотела бы узнать, не найдется ли для меня другого места.

Каллиста положила руку на плечо Этейн.

— Ты хочешь присоединиться к нам? Ты знаешь, что будет в таком случае. Мы считаемся сумасшедшими родственничками, про которых не принято говорить.

— Меня примут? Что вы ожидаете от своих сторонников?

— Семья будет рада тебя встретить. И для начала — врать тебе не понадобится.

— У тебя есть возлюбленный?

— Конечно. Что это за жизнь, если ты бежишь от самого сильного побуждения к лучшему, что есть у любого живущего?

Этейн хотела бы знать, как в сообщество джедаев вписался бы Дарман в качестве ее не владеющей Силой половины. Потом она поняла, что снова пытается сделать выбор за него, решить что она знает лучше, и решать сама — точно также как и тогда, когда она решила завести ребенка.

— Если я присоединюсь к вам, я буду обязана жить в вашей общине? — спросила Этейн. Каллиста чуть наклонила голову, словно не могла ее расслышать. Идея начинала выглядеть не очень хорошей и ее голос начал подрагивать. Смешно было думать о том она может устроиться джедаем на полставки, заходя время от времени к учителю Алтису и его секте чтобы сделать немножко джедайской работы… — Отцу моего ребенка, возможно, придется быть в другом месте.

Каллиста выглядела ошеломленной.

— Я не могу говорить за учителя Алтиса, но не могу представить, чтобы он прогнал тебя, если ты захочешь видеться с нами лишь изредка.

Этейн было стыдно, оттого, что Алтис и его люди могли многое отбросить и сражаться вместе с Орденом, в то время как всё остальное время Орден старательно их сторонился. А еще ей было стыдно, что Орден с радостью принял их, как только они понадобились. Она начинала думать как Джусик.

— Думаю, мне надо будет как–нибудь навестить вас. — сказала она. Лишь несколько недель — только для того, чтобы твердо убедиться, что она больше не хочет иметь ничего общего с путями джедаев. — Если вы разрешите.

— Знаешь, это очень печально.

— Что именно?

— Что, владеешь ты Силой или нет, приходится быть такой несчастной лишь для того, чтобы быть обычным человеком. Учитель Алтис говорил что Орден Джедай стал больше корпорацией, чем духовным объединением; сплошные правила, инфраструктура, комиссии… Продолжая аналогию, он говорил что Орден потерял из виду свой главный бизнес. Который заключался просто в том, чтобы делать то, в чем нуждаются другие.

Этейн подумал о Храме Джедай и его огромных Архивах, техническом обеспечении, и явно безграничном бюджете. Да; и трудно было заметить, когда именно все это началось.

— Я хотела бы сказать, что мы закоснели. — проговорила Этейн, решив уйти до того, как она выплеснет все свое разочарование и возмущение на эту женщину. — Но я чувствую что мы разлагаемся.

Каллиста вежливо кивнула ей.

— Приходи к нам, когда будет время, и приноси с собой ребенка. Мы будем рады видеть его.

Возвращаясь на общую палубу Этейн не могла вспомнить — говорила ли она что ребенок именно сын. Возможно это не имело значения, и Каллиста просто не хотела говорить о ребенке в среднем роде, но возможно она была достаточно чувствительна в Силе, чтобы понять.

Ей внезапно захотелось очутиться в компании Дармана. «Нерриф» была большой станцией — док–платформа и база снабжения для четверти Срединного Кольца, и когда она наконец добралась до общей палубы, «Омеги» там не было. На палубе было море чужаков, в основном клон–солдаты, среди которых были разбросаны неклонированные офицеры в серой форме и пара джедаев–падаванов. Когда она коснулась его через Силу, Дарман ощущался спокойным и отстраненным. Он почти всегда был таким; иногда по ощущениям в Силе было трудно сказать — спит он или нет. Она связалась с ним по комму. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.

— Дар, где ты?

— Душевые, палуба «К».

Я не просила, но дроид–стюард вписал меня в каюты офицеров. Приватный отсек — это не общая палуба, так что ищи каюту семнадцать–шестьдесят один, палуба «Н». Я буду ждать тебя там.

Голос Дармана внезапно стал хрипловатым и смущенным.

— Я тоже по тебе скучал.

Этейн знала, что до нее иногда долго доходит. Бедный Дар; он ждал небольшого романтического приключения, а не величайшего шока в своей короткой жизни. Ей надо быть осторожной.

— Сначала поговорим. — сказала она. — Упущенное наверстаем позже. Договорились?

— Хорошо.

Она добралась до каюты первой и попыталась медитировать, ожидая Дармана. Чтобы быть джедаем требуются тренировки. Она понимала что это — целый набор умений, и когда она перестает ими пользоваться — они начинают слабеть. А она теперь проводила в мире обычных людей столько времени, что почти не медитировала и даже ее телекинетические навыки стоило освежить. Сейчас ее обязанности гораздо меньше были связаны с боевыми заданиями. Ей нужно было снова набрать форму, для того чтобы, как минимум, выжить.

Впрочем, Дармана она все равно могла почувствовать задолго до того, как он постучался в двери. Это умение она поддерживала в самом лучшем состоянии. Он выглядел все таким же поразительно невинным в Силе; он не был тем же ребенком, за которого она ошибочно приняла его на Квиилуре, и его сияющий оптимизм явно потускнел, но все же в нем пока не проступали темные вихри гнева и страстей, как это было у Скираты.

Хотя Скорч… она подумала о Скорче, таком тихом — несмотря на чистый, пылающий гнев и ярость, которые она успокаивала в Хадде, и понадеялась, что Сила сохранит Дармана от такого. Война перемалывала даже этих солдат, несмотря на их геном выбранный за свою потенциально патологическую устойчивость к стрессу.

— Эт'ика?

— Отлично ориентируешься. Заходи скорей. — Она не чувствовала никого поблизости, но ей вовсе не хотелось, чтобы ее заметили зазывающей одного из ее людей в свою каюту. — Нашел чего–нибудь поесть?

— Я потерял первенство ВАР в пожирании десятка сосисок под пол–литра кафа. — сказал он, укладывая шлем и винтовку на верхнюю койку. Каюты были тесными, из тех, где даже умывальник убирается в переборку. — Меня побил Корр, это настоящий сарлакк с ногами. Хотя открытое соревнование среди бригады СО по пирогам с начинкой из непонятных фруктов осталось за мной. Ты все еще можешь мной гордиться, Эт'ика.

Улыбка у Дармана была совершенно обезоруживающая. Он буквально излучал доверие, и Этейн от этого становилось еще хуже. Она будет раскаиваться. Она будет просить прощения. И она должна рассказать — но это надо сделать осторожно.

— Да, Корр просто великолепен. — улыбнулась она. — Я поражаюсь, каким дипломатичным он бывает, как много он думает. И он действительно изрядный бунтарь.

Дар начал отсоединять ранец и броню, складывая пластины рядом со шлемом. Для республиканского коммандо, снаряженного так, как они не было такого понятия как «быстрое переодевание».

— Да, мы, простые клоны, даже умеем считать, и мы счастливы быть тупыми, да, сэр, просто наштампуйте нас побольше и отправьте на стрельбище, потому что мы ничего не чувствуем…

Этейн осеклась. Она не имела в виду ничего подобного. Это было просто восхищением способностью Корра стряхнуть с себя индоктринацию, которая говорила ему, что единственное его предназначение — это положить свою жизнь за Республику.

— Дар, ты же знаешь, что я даже не думала ничего такого. — Она поймала его за руку. — Ты мне веришь? Я не такая упертая, я хотела сказать, что…

— Знаю. Все в порядке, извини. Просто достали…

Дарман был самым спокойным из мужчин, так что должно быть, кто–то из дворняжек сказал что–то неприятное про команду. Если она найдет… да, если она узнает, что это был джедай–офицер, она устроит ему очень неджедайскую выволочку, которую тот никогда не забудет.

А сейчас она ему расскажет.

— Дар, я люблю тебя. Ты это знаешь, верно?

— Ты хочешь рассказать мне что–то плохое?

— Не совсем плохое…

— …потому что так Сержант Кэл начинал, когда в детстве ему приходилось нас бранить. Ты знаешь что я тебя люблю, сынок, но ты не должен больше так делать. Но он нас любил, так что тут все было в порядке.

Теперь Этейн знала почему джедаи — джедаи ее сорта по крайней мере — страшились привязанностей. Сейчас она совершенно не контролировала положение и не могла быть спокойной. Любовь обнажает твои слабости. Но все равно, она не променяла бы ее ни на что, пусть даже ценой была бы возможность дышать. Это было высшим моментом ее жизни.

— Дар, мне нужно, чтобы ты меня выслушал. — Этейн стиснула его руку. Она хотела бы схватить его за плечи и удержать, но он был слишком высоким.

— Дар, я хочу сказать тебе кое–что, что должна была сказать уже давно. Пожалуйста, не сердись на меня, хоть я этого и заслуживаю…

Это его насторожило.

— Это Мереель?

— Что?

— Когда меня не было…

Этейн онемела на мгновение от шока.

— Файрфек, Дар, никогда! Нет, ничего подобного. Я никогда так не предам тебя. — Она так много, много раз подходила к этому моменту, и она вновь колебалась на грани. Это было мукой. Решайся. Скажи ему. Сделай это. Проклятье, неужели он действительно подумал, что она изменила ему? — Дар, причина, по которой я пять месяцев пропадала на Квиилуре… Я была беременна. Я носила ребенка.

Когда слова сорвались с ее губ, она почти что увидела, как они повисают в воздухе. Они зажили своей жизнью, у них были собственная форма и значение, реальность и могущество. Сколько бы раз она ни прижимала к себя Кэда, сколько бы она ни держала его на руках — он никогда еще не был настолько реальным как сейчас, пусть даже он был на чужом попечении и во многих световых годах от нее.

Дарман просто смотрел на нее. Она чувствовала его: он внезапно стал настолько же нейтральным эмоционально, насколько нейтральным было выражение его лица. Это оказалось похожим на разорвавшуюся бомбу. И это выбило из него все мысли.

— Что?

— Я носила ребенка.

Это были неправильные слова, но они были сказаны. Дарман отчаянно пытался понять, он моргнул, словно стараясь перевести с чужого языка, глядя ей прямо в глаза, но не видя ее.

Между ними распахнулась глубокая пропасть.

— Он умер? — выдохнул он слова. — Ох, Эт'ика…

Этого она не ожидала. Он все понял совершенно не так. Она говорила в прошедшем времени, и именно это зацепило его. Он даже не спрашивал, был ли ребенок от него. Словно он не связывал их отношения с возможностью появления детей.

«А что я ожидала услышать — после того что я сделала?»

— Нет, Дар, с ним все в порядке. Он замечательный. Он твой. Наш.

Взгляд Дармана не отрывался от ее глаз. Он смотрел, уже не мигая, и втягивал воздух сквозь зубы, словно собираясь закашляться. Этейн не могла почувствовать, что он собирается делать дальше. Теперь ей было страшно. Она знала что это потрясет его, но оказалось что он совершенно потерял голову.

— И ты не сказала мне? — наконец проговорил он. — Ты даже не думала мне рассказать?

Все было куда хуже. Надо ли ему знать, что она это сделала сознательно? Да, он должен знать, потому что она не может жить с ложью. Он и Кэд теперь были всей ее жизнью. Секретов быть не может.

— Я знала, что если я расскажу тебе, что я беременна — ты будешь нервничать, а тебе на фронте не нужны лишние волнения. — Не было смысла объяснять что ее остановил Скирата. Она обманывала Дармана с самого начала, планируя зачатие, уверив его в том, что нет риска беременности. Это была ее ошибка: она одна должна за нее расплачиваться. — А потом я не знала, когда тебе рассказать. И я боялась, что это обнаружит Совет Джедай, по многим причинам — что они меня выгонят, что они могут отобрать у меня Кэда..

— Это… так его зовут?

— Да. Кэд. Я звала его Венку, когда он родился, но потом ты сказал, что тебе нравится «Кэд», как имя для сына, помнишь? Когда… — Этейн запнулась. Она помнила — когда был тот разговор, и уже не хотела бы про него напоминать. Приближалась развязка. — …Мы говорили про имена.

У Дармана была отличная память. Не идеально эйдетическая, как улучшенная память «Нулевых», но помнил он ясно. Когда. Когда Скирата представил Кэда команде в качестве своего внука. Теперь оказалось, что и Кэл'буир в этом сидит по горло.

— Это был мой сын. — проговорил он. Этейн едва могла его расслышать. Он говорил почти что про себя. — Мой сын.

— С ним все в порядке, Дар. — Она потянулась и попыталась взять его за руку, но он не сжал ладонь в ответ. Ей было слишком страшно, чтобы пытаться сейчас его обнять, хоть она и не могла сказать — чего она боится. Сейчас он был похож на готовую распрямиться пружину. — Теперь можно признаться, Дар. Прости. Мне очень жаль. Я не должна была так поступать, я знаю, но я так хотела, чтобы у тебя был сын, чтобы у тебя было будущее. Ведь этого хотят мандалорианские мужчины, правда? Наследников.

Дарман, казалось, не догадывался, что это было намеренным и подкрепленным Силой, но это смахивало на то, как не замечают вьюгу на фоне лавины несущейся по склону горы. Он просто отшагнул от нее, медленно поднес ладони к лицу и стиснул ими нос, словно не хотел что–то вдохнуть

— Дар?

Он выпрямился, опуская руки.

— Я последним узнал, что он мой сын? — Судя по его виду, он проиграл в голове все разговоры, начиная с того дня, когда они стояли в квартире Бесани, умиляясь новому пополнению в семье Скираты. Скирата даже официально усыновил Дармана, в своем быстром и решительном мандалорианском стиле. А Дарман говорил ей, что он еще не готов быть отцом. Если он это все вспомнил, то сейчас он должен был быть в смятении. Но она ничего не могла в нем почувствовать. — Этейн, все знают — кроме меня?

— Нет. Только те, кому надо знать ради безопасности Кэда.

Дарман помедлил, рассеянно глядя на койку и начал пристегивать бронепластины.

— Значит, все, кроме меня и команды.

У Этейн не было причин думать, что он мог причинить ей вред, но как и у всех очень сильных, очень мускулистых мужчин, вид у него мог быть и успокаивающим и угрожающим, и сейчас он необъяснимо пугал ее. Дело было в тишине — во всех смыслах, в отсутствии звука и в отсутствии эмоций в Силе. Он поднял шлем, а затем, словно передумав его надевать, сунул его подмышку.

— Дар, когда ты будешь готов об этом поговорить… — начала она.

Он обернулся от дверей.

— Я просто хочу немного пройтись. — хрипло ответил он. — Слегка соберусь с мыслями.

Она вслушивалась, затаив дыхание, пока наконец не перестала слышать его шаги в коридоре. Потом она включила комлинк и вызвала Скирату, чтобы сказать ему что она сделала.

Дата добавления: 2015-09-03