Прошлое. Сентябрь 1997 года

Сентябрь 1997 года

В правой руке тренер Крулл держал банан. В левой – презерватив.

– Дамы и господа, – возвестил он, – возьмите свои образцы.

По классу пробежал смешок, когда ученики, сидевшие по двое, стали разрывать упаковки с презервативами фирмы «Троджан». Эмили даже пришлось воспользоваться для этого зубами. Мальчик за соседней партой наблюдал за тем, как она кусает фольгу.

– Ой! – поморщился он.

Хезер Бернс, подруга Эмили и ее напарница на этом смешном уроке по санитарному просвещению, захихикала.

– Он прав, – прошептала она. – Зачем рвать упаковку зубами?

Эмили залилась краской стыда, в миллионный раз благодаря Господа, что сидит на этом уроке с Хезер, а не с Крисом. Задание само по себе было не из приятных, но заниматься этим вместе с Крисом… Да она сгорела бы от стыда!

Санитарное просвещение – обязательный предмет для старшеклассников, хотя многие из них уже несколько лет (задолго до того, как вошли в этот класс) надевали презервативы на настоящие пенисы. Тот факт, что эти уроки вели тренеры старшей школы, например тренер по плаванию мистер Крулл, делал эти занятия еще менее приятными. Стоит сказать, что все тренеры были толстыми мужиками лет пятидесяти. Какую бы мудрость они ни передавали подросткам касательно полового воспитания, все воспринималось с изрядной долей скепсиса. Откровенно говоря, радовало одно: как тренер Крулл запинался при слове «менструация».

Тренер поднес свисток к губам и дунул. Поднялась суматоха, когда нежные руки натягивали тридцать презервативов на тридцать бананов. Сдвинув брови, Эмили погладила желтую кожуру банана, пытаясь разгладить морщины на презервативе.

– Ой! Мой банан сломался! – закричал один мальчик.

Кто‑то захихикал:

– Такое с тобой частенько случается, Макмеррей?

Эмили натянула презерватив до конца банана.

– Готово, – вздохнула она.

Хезер вскочила с места.

– Мы первые! – воскликнула она.

Все присутствующие повернулись к ним. Тренер Крулл по проходу направился к их парте.

– Ну‑ка посмотрим. У нас осталось достаточно места наверху, как и должно быть. И презерватив не сбился набок… и аккуратно натянут до самого конца. Дамы, – произнес он, – мои поздравления!

– Что ж, – произнес Макмеррей, жуя свой банан, – теперь мы знаем, почему Хезер Бернс[9].

Класс рассмеялся удачной шутке.

– Помечтай, Джо, – ответила Хезер, тряхнув волосами.

Тренер Крулл дал Эмили и Хезер по шоколадному батончику «Скор». Интересно, он тоже решил над ними подшутить?

– В реальной жизни, – вещал тренер Крулл, – надевать презерватив нужно без спешки. – Он ухмыльнулся и добавил: – Хотя иногда хочется побыстрее. – Он поднял с пола банановую кожуру и бросил в мусорное ведро. – При правильном – подчеркиваю, правильном! – использовании… Мы знаем, что использование презерватива – лучший способ уберечься от СПИДа и заболеваний, передаваемых половым путем, но эффективность его как средства за контролем рождаемости составляет всего семьдесят пять процентов. Не очень‑то надежный способ. По крайней мере, так считают те двадцать пять процентов женщин, которые все‑таки забеременели. Поэтому, если выбираете презерватив, продумайте и запасной вариант.

Пока тренер Крулл говорил, Хезер развернула свой батончик и надкусила его. Эмили переглянулась с подругой и едва заметно улыбнулась.

– Вот так‑то! – произнесла она одними губами.

С колотящимся сердцем Эмили заперла дверь ванной и достала из‑под рубашки картонную упаковку. Потерла живот в том месте, где надавила коробочка, потом положила ее на полочку над раковиной и стала читать.

«Достаньте тест‑полоску. Внимательно прочитайте инструкцию, прежде чем проводить тест».

Дрожащими руками Эмили достала упаковку из фольги. Тест‑полоска представляла собой узкий длинный кусок пластмассы со срезанным на конце тампоном и двумя окошечками чуть выше.

«Подставьте конец тест‑полоски под струю мочи на десять секунд».

Кто сможет писать на полоску десять секунд?

«Положите тест‑полоску в держатель и подождите три минуты. Вы поймете, что тест начал работать, когда в первом окошке появится голубая, контрольная, полоска. Если вы заметили, что во втором окошке появилась голубая полоска (даже едва заметная) – вы беременны. Если во втором окошке полоска не появилась, значит, вы не беременны».

Эмили спустила джинсы и села на унитаз, подставив полоску между ног. Она закрыла глаза и попыталась писать медленно, но досчитала лишь до четырех – ее мочевой пузырь оказался пуст. Потом она взяла полоску – капли мочи все еще оставались на пластмассе – и положила в пластмассовый держатель.

Три минуты показались вечностью.

Она увидела, как в первом окошке показалась контрольная полоска, и подумала: «Мы всегда были осторожны».

Потом она услышала голос тренера Крулла: «Эффективность его как средства за контролем рождаемости составляет всего семьдесят пять процентов. Не очень‑то надежный способ. По крайней мере, так считают те двадцать пять процентов женщин, которые все‑таки забеременели».

Вторая полоска походила на тонюсенький волосок, но несла в себе нестерпимую боль. Эмили согнулась пополам, прижав руку к животу и глядя на упаковку единственного в жизни теста, который ей так хотелось провалить.

Мышцы на спине Криса блестели от напряжения, а из‑за его плеч Эмили не видела луну, пока он нависал над ней. Она прижалась к нему бедрами с жестоким желанием, чтобы он выбил из нее ЭТО, но Крис расценил ее жест как страсть и глубоко и медленно вошел в нее. Она отвернулась, но продолжала чувствовать его – его таран. Почувствовала, как его рука проскользнула у нее между ног, – Крис не любил, когда она лежала бревном, – и сомкнула ноги, забыв, что должна расслабиться.

– Тихо‑тихо, – успокоил он, настолько глубоко войдя в нее, что она ощущала невыносимое давление, как будто это существо внутри нее выталкивало Криса из своих владений.

Внезапно Крис дернулся, и Эмили – она всегда так поступала, когда он кончал, – крепко обхватила его руками и ногами и прижала к себе. Он тяжело лежал на ней – словно камень на сердце, выдавливая воздух из ее легких, а с воздухом и ее тайну.

Кабинет планирования семьи находился как раз по ходу следования автобуса, соединяющего Бейнбридж и несколько городков поменьше на юге и востоке. В приемном покое сидели представительницы различных рас, некоторые женщины пришли одни, других привели родители, одни с животами, другие плакали, закрыв лицо руками. Но ни одной такой, как Эмили, – богатенькой девочки из спального района, где подобных вещей не случается.

– Эмили! – выкрикнула ее имя консультант – профессиональная медсестра по имени Стефани Ньювелл. Она взяла у нее куртку, и Эмили проследовала за медсестрой в небольшой уютный кабинет.

– Что ж, – начала Стефани, усаживаясь напротив Эмили, – ты беременна. Судя по всему, срок недель шесть. – Она помолчала, изучая лицо Эмили. – Похоже, тебя эта новость не обрадовала.

– Не очень, – прошептала Эмили.

До настоящего момента Эмили все еще не верила в реальность произошедшего. Всегда существует вероятность ошибки в этих домашних тестах на определение беременности, надежда на то, что это всего лишь дурной сон и ничего больше. Но когда незнакомая женщина говорит тебе, что все это правда, – доказательство неопровержимо.

– Ты сообщила отцу?

Эмили отметила, как‑то отстраненно, мимоходом, что никто не употребляет слово «ребенок». «Беременна» – конечно. «Отец» – да. Но на всякий случай она решила не делать хорошую мину при плохой игре.

– Нет, – бросила она.

– Тебе решать, – мягко сказала Стефани, – но через подобное легче проходить – что бы ты ни выбрала, рожать или нет, – когда рядом близкий человек.

– Я не стану ему сообщать, – решительно заявила Эмили, осознав, что говорит истинную правду. – Он не в курсе.

– Он не в курсе, – продолжала докапываться Стефани, – или ты не хочешь ничего ему говорить?

Эмили повернулась к медсестре.

– Я не могу оставить этого ребенка, – категорично ответила она. – В следующем году я поступаю в колледж.

Стефани кивнула без всякого осуждения.

– Как один из выходов мы предлагаем сделать аборт, – сказала она. – Это стоит триста двадцать пять долларов. Сумму необходимо внести перед операцией.

Эмили побледнела. Она не думала, что операция бесплатная, но чтобы это стоило таких денег! Ей придется обратиться к родителям… или к Крису… а это невозможно.

Она ухватилась за край рубашки и скомкала его в ладонях. Она всю жизнь жила, пытаясь соответствовать чужим идеалам. Идеальная дочь, подающая надежды художница, лучшая подруга, первая любовь. Она так старалась оправдывать чужие ожидания, что на самом деле ей понадобилось несколько лет, чтобы вспомнить, что все вокруг – сплошной фарс. Она не идеальная, совсем не идеальная, и внешняя оболочка совершенно не соответствует внутреннему содержанию. Глубоко внутри она была грязной, вот поэтому с ней и происходят подобные вещи.

– Триста двадцать пять долларов, – повторила она. – Хорошо.

В конечном итоге все оказалось намного проще. Сначала она хотела обратиться к Крису и попросить его достать для нее деньги, но он бы стал расспрашивать зачем. Даже если бы она ответила, что не хочет это обсуждать, он бы все равно догадался. Зачем еще может понадобиться столько наличных семнадцатилетней девушке? К тому же быстро!

Поэтому Эмили поставила будильник на два ночи. Тайком спустилась вниз и порылась в мамином кошельке. Нашла чековую книжку, оторвала чек № 688 и выписала его на всю сумму, с легкостью подделав подпись Мэлани. Мама пользовалась чековой книжкой только для того, чтобы оплачивать счета, а это случалось раз в месяц. К тому времени, как Мэлани сломает голову, вспоминая, на что выписала чек № 688, все уже будет позади.

На следующий день после школы Эмили попросила Криса отвезти ее в банк. Она сказала, что должна обналичить деньги для мамы. Кассир прекрасно ее знал – в Бейнбридже все друг друга знают. И Эмили вернулась домой богаче на триста двадцать пять долларов.

За день до того, как Эмили была записана на аборт, они с Крисом пошли на озеро, на пляж. Для сентября дул нежный ветерок – бабье лето, ночь затянула небо словно дымка, принеся невесомую темноту. Эмили постоянно ерзала и отвлекалась: ей казалось, что кожа слишком мала для ее тела, и она была убеждена, что чувствует, как внутри у нее растет живое существо. В отчаянной попытке отвлечься от мрачных мыслей она набросилась на Криса и стала неистово его целовать – в какое‑то мгновение он отпрянул и недоуменно посмотрел на нее.

– Что? – спросила она.

Но Крис только покачал головой.

– Ничего, – пробормотал он. – Просто ты сама на себя не похожа.

– А на кого я похожа? – спросила она.

Крис улыбнулся.

– На мою самую смелую мечту, – ответил он, зарывшись руками в ее волосы.

Потом он резко потянул Эмили на себя, и ее ноги оказались по обе стороны от него.

– Сядь, – попросил он.

Эмили села и почувствовала, как он легко вошел в нее.

Слишком быстро. Эмили тут же схватила Криса за плечи и откинулась назад, пытаясь соскочить.

– Ой, как хорошо… – прошептал Крис, его голова была повернута набок.

Эмили замерла, а потом, направляемая руками Криса, лежащими у нее на бедрах, робко задвигалась взад‑вперед.

– Ты похожа на кентавра, – сказал он.

И она, как это ни удивительно, засмеялась.

В тот момент, когда Крис вошел глубже, стало еще хуже. Они шутили, как раньше. Можно было подумать, что они дурачатся, как делали, когда были еще детьми, практически братом и сестрой. Но они не дурачились, они не брат и сестра, значит, это нормально, что они занимаются сексом. Разве нет?

Эмили плотно закрыла глаза, пытаясь отогнать эти мысли.

– В таком случае лошадь – ты, – заявила она, борясь с подступившей тошнотой.

Крис изогнул спину.

– Но‑о, поехали! – крикнул он и взбрыкнул под ней. Луна выпрыгнула из‑за плеча и осветила ее грудь.

Потом она лежала на боку, уютно устроившись на плече у Криса, его рука лежала у нее на бедре. Именно этого момента она и ждала, именно из‑за таких минут стоило терпеть секс. Она миллион раз сворачивалась клубочком в объятиях Криса. После все становилось на свои места, между ними не было ни капли смущения.

– Песок, – внезапно прошептал он, – сильно перехваливают.

Она едва заметно улыбнулась.

– Что‑что?

– У меня зад натерло, – признался он.

Эмили улыбнулась шире.

– Как аукнется, как и откликнется, – поддразнила она.

– Как аукнется? Я поступил как джентльмен, позволил тебе быть сверху.

Он растопырил пальцы у нее на животе.

Эмили резко села, схватила первое, что попалось под руку, рубашку Криса, накинула на себя и пошла вдоль берега озера.

Имеет ли Крис право знать? Солжет ли она, если вообще ему ничего не скажет?

Если скажет, они поженятся. Проблема в том, что она не уверена, что хочет выходить за него замуж.

Она убеждала себя, что поступает нечестно по отношению к Крису, считавшему, что ему досталась девушка, которой никогда не касался ни один мужчина.

Но какое‑то ноющее волнение в глубине души говорило ей, что и с ней поступают нечестно. Если временами по возвращении домой после занятий с Крисом любовью ее по нескольку часов рвет, если иногда она не может выносить его шарящие по ее телу и груди руки, которые лезут в трусики, потому что это больше похоже на инцест, чем на сексуальное возбуждение, то неужели она сможет всю жизнь прожить с ним, будучи его женой?

Эмили швырнула камень в воду, нарушив озерную гладь. Странное это ощущение: знать, что она всю жизнь будет неразрывно связана с Крисом, – боже, она неразлучна с ним с самого рождения! – и все же понимать, что втайне она надеется на освобождение. Все думают, что они с Крисом вместе навсегда, но до этого «навсегда» всегда казалось еще ой как далеко!

Она прижала руку к животу. Теперь «навсегда» обрело реальные сроки.

Тогда Эмили подумала, что ответ будет «да». Она могла бы выйти за Криса. В противном случае ей пришлось бы объяснять, что она любит его как брата, как друга, а не как жена мужа. Она увидела бы его побледневшее лицо, почувствовала, как его сердце рассыпается у нее в руках.

Она не любит Криса настолько, чтобы выйти за него замуж, но она его слишком любит, чтобы сказать правду.

Эмили прищурившись смотрела на водную гладь, по которой шла крупная рябь, а вокруг в траве стрекотали кузнечики. Она представила, как легко войти в это озеро. Ее ноги будут утопать в илистом дне, пока черные воды не сомкнутся у нее над головой, не заполнят ее легкие и не потянут ее вниз.

Она почувствовала, как Крис подошел сзади и нежно обнял ее за плечи.

– О чем ты думаешь?

– О том, чтобы утонуть, – негромко призналась она. – Зайти в воду и идти, пока она не сомкнется над головой. Очень тихая смерть.

– Господи! – воскликнул Крис, явно испуганный. – Не думаю, что смерть будет тихой. Ты станешь бить руками по воде, пытаясь выплыть на поверхность…

– Это ты станешь, – ответила Эмили. – Потому что ты пловец.

– А ты?

Она повернулась в его объятиях и положила голову ему на грудь.

– А я просто дам воде сомкнуться.

Вероятно, все прошло бы гладко, если бы в день, когда Эмили должны были делать аборт, не дежурил гинеколог‑мужчина. Она лежала на каталке, ноги согнуты в коленях, рядом с ней стоит Стефани. Она видит, как в палату входит доктор и поворачивается к раковине вымыть руки. Мыло выскальзывает у него из пальцев, толстых и белых, слишком больших и крупных для такого мужчины. Он поворачивается к Эмили и улыбается.

– Ну‑с, что у нас здесь? – спрашивает он.

«Ну‑с, что у нас здесь?»

Потом он лезет ей под платье, как и та, другая рука после этих же ужасных слов, и вонзает в нее свои пальцы. Эмили начинает сопротивляться, ремешки на лодыжках расстегиваются, ногой она бьет доктора по голове, и тот пятится назад.

– Не трогайте меня! – вопит Эмили, пытаясь сесть и подоткнуть платье под ноги, закрываясь руками.

Она почувствовала, как Стефани кладет руку ей на плечо, и повернулась к медсестре.

– Не позволяйте ему ко мне прикасаться, – шепчет она, после того как врач вышел из комнаты.

Стефани дождалась, пока Эмили перестанет плакать, и усадила ее на стул для врача.

– Может быть, пришло время сообщить отцу, – сказала она.

Она не станет сообщать Крису, особенно теперь. Потому что тогда ей придется рассказать об этом ужасном аборте, о докторе, о том, почему она не может выносить, когда к ней прикасается мужчина. И почему не может выносить прикосновений Криса. И почему она не та, за которую Крис ее принимает. Как только она признается, она устроит себе «веселую» жизнь, и ей придется ее прожить – вместе с Крисом.

В конечном итоге ей придется признаться и родителям. Они удивленно, не веря своим глазам, посмотрят на нее – их маленькая доченька? Она виновата, потому что занимается сексом, когда не должна этого делать. Она виновата, потому что привлекла внимание того мерзкого человека, когда была еще совсем ребенком.

Так или иначе, скоро все обо всем узнают. Она оказалась в ловушке, откуда есть лишь один крошечный, тайный выход – настолько темный и скрытый, что большинство людей даже не стали бы отодвигать с него заслонку.

Эмили слушала Стефани, ее советы, как выйти из этой ситуации, больше часа. С удивлением осознавая, что на самом деле выхода не существует.

– Передай, пожалуйста, масло, – попросила Мэлани, и Майкл выполнил ее просьбу.

– М‑м, вкусно, – сказал Майкл, кивая на свою тарелку. – Эм, дорогая, попробуй курочку.

Эмили прижала пальцы к вискам.

– Я не хочу есть, – отказалась она.

Мэлани с Майклом переглянулись.

– Ты целый день ничего не ела, – заметила Мэлани.

– Откуда ты знаешь? – выпалила в ответ Эмили. – Может быть, я в школе наелась. Тебя же там не было! – Она опустила голову. – Мне нужно принять таблетку от головной боли, – пробормотала она.

– Ты уже видела форму заявления из Сорбонны? – поинтересовалась Мэлани. – Письмо пришло сегодня утром.

Эмили швырнула вилку на тарелку.

– Я никуда не поеду.

– Почему бы не попробовать? – предложила Мэлани. Она улыбнулась дочери через стол, явно неверно истолковав ее нежелание подавать документы. – Никуда Крис от тебя не денется, – поддразнила она.

Эмили покачала головой.

– Вот, значит, как ты думаешь? Что я жить без него не могу?

Она задумалась над вопросом, а действительно ли сможет без Криса, потом бросила салфетку на тарелку и вскочила из‑за стола.

– Просто оставьте меня в покое! – выкрикнула она, выбегая из комнаты.

Мэлани с Майклом недоуменно переглянулись. Потом Майкл отрезал кусок курицы и положил его себе в рот, прожевал.

– Вкусно! – сказал он.

– Переходный возраст, – согласилась Мэлани, потянувшись за своим ножом.

На проселочной дороге, которая пролегала за землевладениями Хартов и Голдов, имелся расчищенный под пашню участок леса, где люди оставляли старые печки, холодильники, сумки с бутылками из толстого стекла и ржавые консервные банки. Поскольку лучшего слова не нашлось, в Бейнбридже это место получило название «Свалка» и несколько лет служило стрельбищем. Крис въехал на свалку и, оставив Эмили в джипе, начал выстраивать метрах в тридцати галерею из бутылок и консервных банок. Он зарядил кольт, постоянно отмахиваясь от мух, которые жужжали в высокой сочной траве вокруг колес автомобиля, и с резким звуком вернул на место патронник. Эмили наклонилась, сорвала зеленый стебелек и прикусила его передними зубами. Крис достал из кармана бумажную салфетку и скатал из нее шарики. Два он засунул себе в уши, еще два протянул Эмили.

– Заткни уши, – велел он.

Только он обхватил револьвер двумя руками и прицелился, как Эмили его окликнула.

– Подожди! Нельзя стрелять «от фонаря», – сказала она. – Скажи, куда ты целишься.

Крис засмеялся.

– Твоя правда. Хочешь, чтобы я имел бледный вид, если промахнусь? – Он прищурился, прикрыл один глаз и снова поднял кольт. – Бутылка с голубой этикеткой, кажется, от яблочного сока.

Первый выстрел был оглушительным, и Эмили зажала уши руками. Она не видела, куда именно полетела пуля, но деревья за бутылкой зашумели. От второго выстрела бутылка разлетелась вдребезги – стекло взорвалось, ударившись о грубый ствол дерева.

Эмили вышла из машины.

– Я тоже хочу попробовать, – сказала она.

Крис вытащил самодельные беруши из ушей.

– Что‑что?

– Я тоже хочу попробовать.

– Что‑о? – Он покачал головой. – Ты же терпеть не можешь оружие. Ты же постоянно твердила, что не хочешь, чтобы я ходил на охоту.

– Ты стреляешь из ружья, а ружья слишком большие, – возразила Эмили, с любопытством разглядывая револьвер. – Пистолет совсем другое дело. – Она подошла поближе и коснулась руки Криса. – Можно мне?

Крис кивнул и помог ей обхватить руками пистолет. Она с изумлением ощутила тяжесть оружия (на вид такой маленький!) и удивилась, насколько неестественно ее ладони лежали на гладкой, прохладной стали.

– Вот так, – сказал Крис, становясь сзади. Он показал ей мушку на стволе и объяснил, как целиться.

Она не хотела, чтобы он почувствовал, как вспотели ее ладони. Эмили чуть переместила руки на рукоятке, когда Крис поднял пистолет, продолжая держать ее руки в своих, до того уровня, чтобы она могла собраться с духом и выстрелить.

– Подожди! – крикнула Эмили, уворачиваясь от объятий Криса – теперь она стояла к нему лицом с пистолетом в руках. – А как я…

Он побледнел. Осторожно поднял палец и отвернул от себя дуло пистолета.

– Нельзя направлять оружие на человека, – глухо произнес он. – Он может и выстрелить.

Эмили вспыхнула.

– Но я даже не взвела курок.

– А мне откуда знать? – Крис опустился на землю и уронил голову на колени – настоящая гора мышц. – Святые угодники! – выдохнул он.

Разочарованная Эмили подняла пистолет, расставила ноги, взвела курок и выстрелила.

Банка взвизгнула, описала круг, взлетела в воздух, зависла там на мгновение и снова упала на землю.

Эмили отбросило назад, и она бы упала, если бы Крис не вскочил и не подхватил ее.

– Ого! – искренне восхитился он. – Я люблю Энни Окли – знаменитую женщину‑снайпера.

– Новичкам везет, – улыбнулась Эмили в ответ, но ее щеки вспыхнули от удовольствия.

Она взглянула на свои пальцы, все еще сжимающие пистолет, ставший теперь приятно теплым, как рука доброго друга.

В джипе было сыро, от работающей печки запотели стекла, и в салоне стало липко и влажно, как в тропиках.

– Как бы ты поступил, – негромко спросила Эмили, прислонившись спиной к Крису, – если бы нарушились твои планы?

Она почувствовала, что он нахмурился.

– Например, если бы я не поступил в приличный колледж?

– Нет, если бы, например, ты даже не стал туда поступать. Если бы твои родители погибли в автомобильной аварии и тебе пришлось бы взвалить на себя заботу о Кейт.

Он негромко вздохнул, потрепал ее по волосам.

– Не знаю. Наверное, попытался бы сделать все от меня зависящее. Возможно, поступил бы в колледж позже. А почему ты спрашиваешь?

– Думаешь, твои родители не разочаровались бы в тебе из‑за того, что ты не стал тем, кем они тебя представляли?

Крис улыбнулся.

– Мои родители ведь умерли бы, – напомнил он ей. – Поэтому не особенно бы расстроились. – Приподнявшись на локте, он повернулся к ней лицом. – И на самом деле мне все равно, что думают остальные. Конечно, за исключением тебя. Ты бы огорчилась?

Эмили сделала глубокий вдох.

– А что, если я… Что, если я… больше не захочу быть с тобой?

– Тогда, – беспечно бросил Крис, – мне и жить незачем. – Он поцеловал ее в лоб, разглаживая морщинку. – К чему все эти разговоры?

Он потянулся вперед и распахнул заднюю дверцу автомобиля – перед ними раскинулось бескрайнее звездное небо.

Бабье лето миновало, воздух был прохладный и разреженный, пахло дикими кислыми яблоками и ранней морозной свежестью. Эмили вдохнула этот запах и задержала дыхание. От морозного воздуха зачесалось в носу, она выдохнула белое облачко пара.

– Холодно, – сказала она, прижимаясь к Крису.

– Красиво, – прошептал Крис. – Звездное небо так же прекрасно, как ты.

Он коснулся ее лица, крепко поцеловал, как будто хотел испить всю ее печаль. Их губы с едва слышным хрустом расклеились.

– Я не прекрасна, – возразила Эмили.

– Для меня – прекрасна!

Крис притянул ее к себе, удерживая между согнутыми ногами, ее спина – у него на груди, его руки обнимают ее за талию. Небо казалось низким и тяжелым, и это мгновение внезапно наполнилось тысячами незначительных деталей, которые Эмили не забудет никогда: волосы Криса щекочут ей шею, у него мозоль на внутренней стороне среднего пальца, габаритные огни джипа отбрасывают кроваво‑красные тени на траву…

Крис провел носом по ее плечу.

– Ты уже прочла параграф по физике?

– Как романтично! – засмеялась Эмили.

Крис улыбнулся.

– Стараюсь! Там говорится, что звезда – это всего лишь вспышка, которая произошла миллионы лет назад. А свет только сейчас дошел до нас.

Эмили задумчиво посмотрела на небо.

– А я думала, на звезды гадают.

Крис улыбнулся.

– Думаю, и загадать можно.

– Сначала ты, – сказала Эмили.

Он обнял ее крепче за плечи, и ее охватило знакомое чувство, что она надела на себя кожу Криса, словно теплое пальто или некую защиту, даже, может быть, второе «Я».

– Я хочу, чтобы все оставалось таким… таким, как сейчас… навсегда, – прошептал он.

Эмили повернулась в его объятиях, боясь даже надеяться, но еще больше опасаясь упустить эту возможность. Она повернула голову таким образом, чтобы не смотреть Крису в глаза, но чтобы ее слова коснулись его губ.

– Возможно, так и будет, – пообещала она.

Дата добавления: 2015-09-03