Читайте также:
|
Привет, оркестр, загнанный в тёмный угол.
Привет, девчонка, прыгающая с крыши.
Привет, пианист, играющий пьесу по кругу.
Привет, Господь, у которого день не вышел.
Здесь плавают белые лилии в чёрном колодце,
И кровь на снегу – как иллюзия жизни планеты.
Привет, моё солнце, решившее вдруг расколоться,
Привет, моя ночь, до изнанки лишённая света.
Я буду смеяться и плакать чужими словами,
Я буду прекрасной и сильной уже очень скоро.
Я буду держаться за воздух руками, губами,
Я буду любить – о, я буду любить до упора!
Я буду всех слаще, порочнее, злее, нежнее,
И платье моё будет терпко-черешневым летом.
А в сердце окажутся камни всего тяжелее.
Привет, моя жизнь, и я снова не сплю до рассвета.
Привет, моя страсть и игла восхищённого взгляда.
О, я буду любить, я умру от любви и победы.
Ничего, всё пройдёт, всё закончится, так ведь и надо -
Углублённую тьму, погибая, до нитки изведать.
Привет, гитарист, разлетевшийся весь на аккорды,
Здравствуй, скрипач, над смычком не имеющий власти!
А я буду цветущей, распахнутой, чёрствой и гордой
И дешёвым блестящим вином разделённой на части.
Здравствуй, рыжий фонарь, циферблат раскалённый и ломкий.
Здравствуй, смерть моя новая, здравствуй – сияньем по жилам.
Здравствуй, оркестр, напуганный, глянцевый, громкий,
Привет, моя жизнь, ты сегодня мне будто по силам.
Прощай же, девчонка, прыгающая с крыши,
Прощай же, девчонкино сердце, погибшее сердце.
Привет, мой Господь, эй, привет, эй, ну ты меня слышишь?
…Он слышит, он плачет, ему даже некуда деться…
Я буду актёркой, болезненной и трагедийной,
Я буду живой и с горячечной бьющейся кровью,
Я стану сильней, задыхаясь победой стихийной…
О, я буду любить – и смеяться над этой любовью.
Ну, прямо, всё собрала, со всеми поздоровалась. «Парад эмоций», ни одного законченного образа, все брошены на пол-пути.
Неплохие фрагменты:
«плакать чужими словами»
Циферблат, раскалённый и ломкий.
Много банальностей (а ты можешь же и без них!)
Гитарист – аккорды, актёрка – трагедийная, «держаться за воздух»
***
Я думаю, что нас нет.
И в одиннадцать сорок восемь шли по проспекту люди,
У них были чистые руки и такие глаза, как бывают в кино.
Тихий, заоблачный свет.
Мой шестнадцатый месяц январь, и он будет
Летучим, небесным и полным, и всё равно
Мы найдём ещё, где нам запутаться, милый.
Между нами – всё разбитное, живое, во всю земную великую силу,
Сад из цветных бензиновых роз,
Снег, мягкий и редкий, как будто в Британии,
День, похожий на миг,
Прикосновенье и голос – до слёз,
До диких, до подступивших заранее,
И между всем этим –
Твой
Лик.
О, какая красивая здесь,
На этой земле тишина.
О, какие движения у людей –
Из самой глубокой и светлой воронки сна.
О, как замечательно, принц ты мой,
Щемит сердце,
Пульс под тысячу,
Мы не вернёмся домой.
Мы мчимся туда,
Где деревья стоят с двух сторон.
Мы мчимся туда,
Где мы будем нужны.
Ежедневно
По три-четыре часа на сон,
Зато какие сияющие эти короткие сны!
Принц мой.
Любимый мой.
Ты, ведущий борьбу.
Мечешься?
Хочешь, я буду с тобой?
Ладонью к горячему лбу.
Секундочка облегчения…
И снова - нам улетать далеко!..
Нам – к звёздам!..
Крик теряется меж краёв,
Вверх, сквозь течение,
Мы скоро увидим богов,
Мы же летим, мой принц!..
И было уже:
Ноль ноль десять.
Мы же правда летим!
И нет ни дна высоте, ни границ,
Принц!
Как ты жесток и весел…
Ноль ноль одиннадцать,
Ноль ноль двенадцать,
Люди внизу,
А мы в небесах,
Земля продолжила удаляться…
Мы летим.
Я никогда такого не чувствовала, признаться.
Ноль ноль четырнадцать,
Во что это выльется,
Ветер внизу по улицам,
Красочные разводы,
Пластиковые дворцы,
Чудеснее год от года –
Лететь ночами, блестеть от звёздной пыльцы.
А ниже нас на миллионы тысяч гигантских метров
Бензиновые сады задрожали от ветра.
Рай голубой.
Я думаю, что нас нет.
И не было никогда за эти почти что шестнадцать лет.
Люди шли по проспекту, пока мы над ними летели.
Принц, они-то существовали на самом деле.
Чистые руки, глаза как в кино.
Смешно.
Принц, мы стали шуршащей и опадающей тканью,
Мы стали недлинным старинным искусно сложенным кем-то преданием.
Мы стали искусственными цветами с белым налётом пыли,
Мы так много летали, принц, мы себя растворили…
Мы стали материей, принц, для божьего рая,
Какого-то из богов.
Мы летели, под нами – проспект без конца и без края.
Мы стали мальчишечьим деревянным мечом,
Стаканом содовой, целым потоком неба,
Но ты, мой принц, так и не стал королём,
Или ты им по своему желанию не был?
Ноль ноль тридцать шесть.
Что-то такое в нас есть.
Рай голубой.
Волшебное сердце твоё.
Мы летели, как птицы и как космонавты,
Мы остались в холодной воде вдвоём.
И люди думают,
Что поймали небесных живьём.
Мы могли быть такими же, как они.
Но нас примерно шестнадцать лет назад
Насквозь пронизали всесильно-трагические огни.
Мы могли бы стать плотью и кровью,
Но вот – уже поздно.
Мой принц,
Но вот – уже поздно.
Нас никогда не будет уже,
А только – воздух…
Неужели ты действительно называешь кого-то принцем? Претензии опять – чрезмерная говорливость. Много повторов, искусственностей, вроде «всесильно-трагические огни». Взвешенности бы…
Дата добавления: 2015-08-13; просмотров: 61 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Стих 44. ПЕРВОЕ ВЕСЕННЕЕ | | | ПАСХАЛЬНОЕ |