In the paper the speech usage of the word “people” in modern Russian mass media is studied by means of discourse analysis in order to reveal its manipulative characteristics.

МАТЕРИАЛЫ И СООБЩЕНИЯ

УДК 81:1; 81:39

С.Г. Воркачев

МАСС-МЕДИЙНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ЛИНГВОИДЕОЛОГЕМЫ «НАРОД»

В статье исследуется употребление идеологически отмеченного слова «народ» в языке современных СМИ. Устанавливается, что сосредоточенный в нем набор противоречивых свойств превращает его в идеальный инструмент манипулирования сознанием, а основными приемами манипулятивного воздействия при речевом использовании слова «народ» являются подмена и неразличение понятий: народа и нации, народа и населения, народа-нации и собственно народа – творца истории. В то же самое время в сегодняшнем российском масс-медийном дискурсе присутствуют практически все специфические черты менталитета русского человека.

Ключевые слова: лингвоидеологема, народ, нация, население, манипулирование.

На сегодняшний день в большинстве демократических государств народ провозглашается единственным источником власти и именно ему при вступлении в должность приносит присягу на верность президент страны: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ» (см., например: [Конституция РФ, ст. 3, ст. 82]). Народ представляет собой объект лояльности и предельное основание легитимности выборной власти, пришедшей на смену власти династической, находившей свою легитимность
в «божественном происхождении» (см.: [Малахов 2005: 33-37]) и квалифицируется «как творец истории, ведущая сила коренных общественных преобразований» [СЭС 1979: 858].

Слово «народ» – полисемант: в русской лексикографии у него выделяются несколько лексико-семантических вариантов (до 7), семантика которых организована по принципу матрешки: «народ» как совокупность лиц вообще включает
в себя «народ» как совокупность лиц, выделяемых по какому-либо признаку, а в семантику последнего включена семантика «народа» как его части (см.: [Воркачев 2012: 19-21]). Более того, многозначность «народа» не только языковая, словарная – эта многозначность достаточно часто не снимается контекстом речевого употребления этой лексемы.

Историко-философская дефиниция народа как движущей силы истории в значительной мере инструментальна и логически неопределенна: «социальная общность, включающая на различных этапах истории те слои и классы, которые по своему объективному положению способны участвовать в решении задач прогрессивного развития общества» [ФЭС 1983: 395] – остается только выяснить, что такое «прогрессивное развитие общества».

В современных конструктивистских теориях национализма концепту НАРОД приписывается статус мифа – несуществующей общности: «Надо со всей определенностью заявить, что “всего народа”, или “простого народа”, о котором мы слышали всю нашу жизнь, нет в природе. Мифологема “народа” – знак для обозначения архаической целостности, того, что философы называют социальным абсолютом» [Пелипенко, Яковенко URL: http://pelipenko.h1.ru/doklad5.htm]. Народ как нация признается «особого рода культурным артефактом» [Андерсон 2001: 29], порожденным исключительно нашим воображением.

Набор противоречивых свойств, сосредоточенных в слове «народ», превращает его в идеальный инструмент манипулирования индивидуальным и общественным сознанием, если под «манипулированием» понимать скрытое воздействие (преимущественно речевое) на человека
с целью побуждения его к действиям, противоречащим его собственным интересам (см.: [Цуладзе 2000: 11; Стернин 2008: 242]), причем сам манипулятор должен выступать в образе единомышленника манипулируемого и благожелателя последнего (см.: [Денисюк 2004: 5]).

Манипулятивное речевой воздействие осуществляется, главным образом, через апелляцию к базовым ценностям Добра и Зла (см.: [Иссерс 2003: 39-40]), а народ, национальная самоидентификация и принадлежность к нации представляют собой безусловные положительные ценности для личности.

«Технически» инструментарий манипулятивного воздействия совпадает с демагогией: набором методов, приемов и средств, позволяющих создать впечатление правоты, не будучи правым, и, тем самым, ввести слушателя в заблуждение и склонить его на свою сторону, предоставляя ему возможность обмануть самого себя (см.: [Каценеленбаум URL: http://n-t.ru>nj/nz/1989/0902.htm; Демагогия URL: http://wikipedia.org/wk/Демагогия]). Интересно заметить, что этимологически «демагогия» самым не-посредственным образом связана с «народом»:
др.-греч. δημαγωγία «руководство народом; заискивание у народа» образовано из δήμος «народ» и άγω «веду», а δημαγωγός – сначала «вождь народа», потом «вожак толпы, демагог» (см.: [Черных 1999,
т. 1: 240]).

В число демагогических приемов входят ложные силлогизмы и софизмы, подмена тезиса, концентрация на частностях, переход от обсуждения предмета спора к обсуждению личности, порочный круг, апелляция к очевидности и ложным авторитетам, ложная альтернатива и ложная дилемма, скрытие истинного положения вещей, недомолвки, отказ от рациональной аргументации
и пр. (см.: [Демагогия URL: http://wikipedia.org/ wk/Демагогия]). Что касается слова «народ»[1], то основными приемами манипулятивного воздействия при его речевом использовании, как представляется, будут подмена и неразличение понятий: народа и нации, народа и населения, народа-нации и собственно народа – творца истории.

Современные толковые и энциклопедические словари русского языка фиксируют 4 семантических варианта лексемы «народ»: 1) Населе-ние государства, страны; 2) Нация, национальность, народность, группа родственных племен; 3) В классовом обществе – основная часть населения государства, эксплуатируемая господствующими классами; 4) Люди (см.: [Ефремова 2001, т. 1: 956; Кузнецов 1998: 597; Ожегов 1943: 344; СЭС 1979: 858; СРЯ 1981, т. 2: 338; ССРЛЯ, т. 7: 448; Ушаков 2000, т. 2: 413]).

Все эти словарные значения регулярно употребляются в современном масс-медийном дискурсе, однако манипулятивно весомыми здесь выступают только три первых значения – народ-население, народ-этнос/нация и собственно (простой, трудовой) народ: Наиболее сдержанные эксперты прогнозируют инфляцию в 2008 году на Украине на уровне 15 %, оппозиционная Партия Регионов в лице Сергея Левочкина пугает народ 25-процентным подорожанием (Новый регион 2, 2008.03.13) (население); Думаю, если армянский народ выберет его президентом, Саркисян не разрушит наши экономические и политические связи, гуманитарные отношения (РИА Новости, 2008.02.13); Народ Испании особенно близко воспринимает взрывы в Лондоне, поскольку страдает от баскских и исламских террористов (Известия, 2007.12.24) (этнос/нация); Власти пытаются ввести в заблуждение народ и оппозицию (Новый регион 2, 2008.02.11) (собственно народ).

Народ-население vs народ-нация

Согласно словарным определениям, одним из значений лексемы «народ» является «все население определенной страны» [СЭС 1979: 858; ФЭС 1983: 395; ИС URL: http://www.slovari-online.ru] вне зависимости от социального либо этнического состава последнего. В то же самое время «нация» – это исторически сложившаяся многопризнаковая общность, в которой присутствуют такие разнородные объединительные факторы, как язык, территория, экономика, культура, психология, историческая память и пр. (см.: [ФЭС 1983: 417]), которые дополняются национальным самосознанием, фиксированным в самоназвании (см.: [НФС 1998: 856]). Научного определения нации, включающего необходимые и достаточные признаки, пока что не существует, поскольку язык, культура, национальный характер и пр. представляют собой достаточно неопределенные понятия (см.: [Бердяев 2004: 354; Драгина URL: http://gidepark.ru/us-er/1919836053/ content/500226]), каждое из которых в отдельности и все они вместе не дают возможности выяснить, что такое «национальная идентичность». Тем не менее, интуитивно вполне очевидно, что народ как нация отличается от просто населения сознанием своего духовного единства и желанием «жить вместе» – наличием так называемой «национальной идеи»: Это должна быть организация, в которой бы варилась стратегия русского развития, которая бы превращала наше деградирующее население, ориентированное только на удовлетворение животных потребностей, в народ, одержимый великими целями (АиФ, 2010, № 10); Раз нет образа будущего, то называть страной то место, где мы сейчас живем, пока рано. Так же рано называть народом людей, которые тут живут. У нас не страна, а географическое пространство, не народ, а народонаселение (АиФ, 2011, № 29); Народ не видит перспективы, утрачивает единство целей и все больше превращается в народонаселение (АиФ, 2011, № 17).

Сам факт именования населения «народом» заключает в себе определенную мобилизующую силу и сопровождается подсознательно утверждением национального единства даже там, где оно сомнительно, а если его нет вовсе – тогда это пожелание и призыв, поскольку именно единство
и воля к его сохранению составляют «национальную идею»: Учитывая, что государство воюет, часть его территории оккупирована противником, народ никогда в жизни не участвовал в подобном голосовании, взбудоражен революцией, голоден, да еще и вооружен, предстоящие выборы по своей трудности были сравнимы с зачисткой авгиевых конюшен (РИА Новости, 2008.01.21); Что теряет и что приобретает народ, переходя на новый алфавит? (Известия, 2007.12.24).

Достаточно сомнительно, что сформировавшейся нацией был «советский народ» – «новая историческая общность», для сохранения которой в 1991 г. подавляющее большинство ее представителей, в том числе этнические русские, и пальцем не шевельнули.

Вместе с тем верно также и обратное: манипулятивным воздействием обладает и именование народа «населением» – тенденция, отмечаемая
в текстах современных российских СМИ и свидетельствующая о стирании одного из защитных слоев естественной культурной идентичности
и даже стремления к поддержанию государственного суверенитета (см.: [Васильев 2007: 75-76]).

Народ-этнос vs народ-нация

Народ-нация отличается от народа-этноса (этнии, национальности), помимо всего прочего и, прежде всего, обладанием либо стремлением
к обладанию собственным государством – достижению статуса суверенного народа: Кто сказал, что мы должны перестать пробовать быть суверенным народом? (Известия, 2006.09.13). Создание своего государства – конечная цель и движущая сила любого национализма, и поэтому появление слова «народ» в контексте «нации» при именовании чисто этнического образования несет в себе националистический либо патриотический заряд: На митинги они ходят с лозунгами «Слава крымско-татарскому народу!» (Труд-7, 2007.11.29); Основные лозунги – восстановить государственность крымских татар и признать их единственным коренным народом (Труд-7, 2007.11.29). То же самое распространяется на курдов, басков, берберов и пр., не имеющих своего государства, называющих себя «народом», но нацией не являющихся.

С другой стороны, дефиниционная неопределенность нации приводит к тому, что номинально в число наций попадают любые этнические и социальные группы, у которых есть свое место компактного проживания, свой язык либо диалект, свои культурные традиции, свое имя и желание считать себя народом-нацией – казаки, например.

Как представляется, вполне националистично добавление к народу-этносу такого «расширения», как «коренной» и «государствообразующий»: «По мнению «фронтовиков», требования меджлиса основаны на мифе о том, что крымские татары являются коренным народом полуострова, в то время как татары «так же, как и все остальные этнические группы, проживающие ныне в Крыму, не являются крымскими аборигенами и пришли на полуостров извне» (Новый регион 2, 2008.02.25); Русские нигде не имеют своей национальной государственности – даже в России русский народ не считается государствообразующим, а его правовой статус не закреплен в Конституции РФ (Новый регион 2, 2008.02.25).

Собственно народ (народные массы)
vs народ-нация

«Невнятность» понятия народ (см.: [Пьецух 2006: 352]), который «никто не видел и ничего
о нем не знал» (Жванецкий), проявляется как нигде в словарном значении «собственно народ» – «трудящиеся, (народные) массы» [Александрова 1986: 247], «основная трудовая масса населения страны» [СРЯ 1981, т. 2: 338; ССРЛЯ, т. 7: 446; Ожегов 1953: 344], «основная часть трудящегося населения страны» [Ефремова 2001, т. 1: 956; Кузнецов 1998: 597] и пр.

«Протичность» понятия нации, о которой писал Карл Каутский (см.: [Каутский 1918: 17]),
в полной мере распространяется на значение «собственно народ», которое всякий раз принимает форму говорящего о народе субъекта.

Понятие собственно народа образуется, прежде всего, «вычитанием» из народа-нации всех элитных меньшинств – власти, духовенства, интеллигенции всех мастей: Деньги же отдадут медсестре тете Оле, лейтенанту Новикову и педагогу Шнеерзону Давиду Марковичу. То есть народу. А от него спрос один – потребительский (Известия, 2007.12.24). Кроме того, в марксистском понимании народа, из нации вычитаются все социальные группы, препятствующие либо просто не содействующие «поступательному движению общества» [Алексеев, Васильев 2009: 240], и, соответственно, на каждом конкретном историческом этапе в каждой стране социальный состав собственно народа меняется.

На семантическое наполнение значения «собственно народ» определяющим образом влияет точка зрения субъекта речи (либо протагониста высказывания) – его позиционирование (о субъектном позиционировании см.: [Карасик 2013: 16-25]), которое может быть аксиологическим, историко-социологическим и идеологическим.

Аксиологически в сегодняшнем дискурсе СМИ лексема «народ» в значении «народные массы» несет исключительно положительные оценочные коннотации – отрицательная оценка народа («чернь», «плебс»), господствовавшая, например,
во французском языке вплоть до конца 19-го в.
(см.: [Абрамович, Бартминский 2011: 225]), здесь табуируется и иногда заменяется на эвфемизм «простой народ»: Тогда зачем выпускать гигантское количество глянцевых журналов, которые простой народ жадно просматривает, как сериал «Санта Барбара», а свои «Дольче Габана» покупает на Черкизовском рынке у китайских кооператоров? (Труд-7, 2007.10.31).

С историко-социологической позиции, например, во времена Великой французской революции в число «революционного народа» включалась мелкая буржуазия, исключенная из него во времена Великой Октябрьской революции в России.

И, наконец, идеологически «народ» в устах марксистов означает совсем не то, что «народ»
в речи националистов или либералов.

Как уже отмечалось, лексема «народ» не просто многозначна – ее многозначность зачастую носит речевой характер и не снимается контекстом: Петра Первого народ так любил, что похоронил его у подножия мавзолея имени Ленина (РИА Новости, 2008.02.22); Проходили массовые расстрелы, казни. Народ сам мог казнить любого человека. В то время не было судов и выяснений (РИА Новости, 2008.02.22). К тому же каждый «собственно народ» является одновременно частью конкретной нации либо конкретного народа-этноса, что отнюдь не способствует разделению в речи этих двух значений.

Единственно надежным контекстом сингуляризации лексемы «народ» в значении «собственно народ», как представляется, выступает контекст эксплицитного противопоставления какой-либо из «элит» – власти, капиталу, духовенству, интеллигенции и др.: Нынешняя модель взаимоотношений власти и народа не оправдывает себя (АиФ, 2008, № 45); Власти пытаются ввести
в заблуждение народ и оппозицию (Новый регион 2, 2008.02.11); В годы советской власти была в ходу такая шутка: «Государство делает вид, что платит нам зарплату, а мы, народ, делаем вид, что работаем» (Известия, 2007.11.16); Когда творится беззаконие, чиновники воруют, народ нищенствует, незрелому мусульманину легко сбиться с пути (Известия, 2007.12.24).

Манипулятивные возможности слова «народ» определяют его появление в составе названий различных политических движений, рассчитывающих с помощью апелляции к его имени прийти к власти: Корреспонденту «НР» повезло: придя за полчаса до объявленного времени начала дебатов, удалось заметить в зале одного из лидеров движения «Народ» Петра Милосердова, который любезно предоставил свободное место за столиком (Новый регион 2, 2007.10.31); Сегодня
в подмосковном пансионате «Березки» должен пройти учредительный съезд политической партии с рабочим названием «Народ за демократию и справедливость», лидером которой станет экс-премьер Михаил Касьянов (Труд-7, 2007.09.22).

Апеллируя к народу, политики вкладывают в содержание понятия «народ» различный смысл в зависимости от своих идеологических установок, включая либо исключая из всего населения страны те или иные социальные страты («эксплуататоров», «люмпенов» и пр.). Ср.: Я богат тем, что народ России дважды доверил мне руководство такой великой страной, как Россия (Пресс-конференция Путина. РИА Новости, 2008.02.14) и Мы предложили на референдум четыре базовых вопроса – от возвращения народу природной ренты, ренационализации ключевых отраслей, естественных монополий до гарантирования каждому прожиточного минимума и ограничения квартплаты и услуг ЖКХ десятью процентами дохода семьи (Зюганов Г.А. Только коммунисты поправят положение. Советская Россия, 2003.08.23).

Особо «трепетное» чувство в текстах российских СМИ просматривается по отношению
к институту выборности власти народом: Главный у нас в стране – не премьер и не президент, а избиратель, народ (РБК Daily, 2007.12.18); А похороны первого Президента России, подчеркиваю – законно избранного своим народом, не повод обсуждать его эпоху (Комсомольская правда, 2007.04.26).

Да, конечно, народ делегирует суверенную власть своим представителям, однако при этом возникает парадокс «народного представительства»: любой избранник становится членом «элиты» со своими собственными интересами, отличными от интересов тех, кого он представляет.

«Российский народ», «советский народ»
и «русский народ» – исторически все это имена национальной идентичности граждан по-прежнему самой большой по площади страны в мире: Мы, извините, россияне. Раньше были советским народом (Труд-7, 2007.10.26). Представляет ли собой сегодняшний российский народ сформировавшуюся гражданскую нацию с единым национальным самосознанием и сознанием ценности национального бытия остается под вопросом (см.: [Проблемы российского самосознания 2007: 155, 157]) – Сейчас нас как нацию объединяет только одно – язык. Больше ничего (АиФ, 2007, № 46), что отражается в современном речевом употреблении имен «российский народ» и «русский народ», которые чаще всего синонимизируются: О том, что русские
и россияне 500 лет являются государствообразующим народом, говорил партийцам в феврале 2006 в центре партучебы «Единой России» замруководителя администрации президента Владислав Сурков (РБК Daily, 2006.10.25); Не надо никогда личные злодейства отдельных вождей или политических режимов ставить в вину российскому народу и его государству или приписывать их «больной психологии» русского народа, как это нередко делается на Западе (Комсомольская правда, 2007.07.31).

В то же самое время «русский народ» мало-помалу в тенденции в очередной раз берет на себя функцию «российского народа» как народа России (см.: [Лаппо 2011: 344]): Собственно говоря, идея эта сформулирована русским народом бог весть когда и является одной из самых популярных фраз, которую каждый российский человек в определенных ситуациях произносил точно (Известия, 2007.06.18); Идея же мировой экспансии в геополитическом и территориальном аспектах исчерпана русским народом до дна (РИА Новости, 2006.09.21).

Естественно, любопытно взглянуть на то, как в сегодняшнем российском масс-медийном дискурсе преломляются уже установленные специфические черты психологии и менталитета русского человека (см.: [Королев 2011: 54-59; Кочетков 2002: 344-355]).

По-прежнему это, прежде всего, противоречивость национального характера – сочетание
в нем взаимоисключающих черт (Любовь к крайностям и противоречивость – это, пожалуй, самые главные особенности характера русского человека (АиФ, 2000, № 3)): русский человек одновременно добр и жесток (Русский народ – добрый. У вас нет жестокости в крови (Труд-7, 2007.10.05); А после пожара сам Бог велел… Народ у нас сердобольный, власть – увы… (Труд-7, 2007.09.04); В России люди в основном добрые
и доверчивые (АиФ, 2012, № 5); Наш народ постоянно настаивает на том, чтобы смертную казнь, наоборот, ввели (Известия, 2007.11.16); Жестокость нравов у народа в исторической крови (АиФ, 2004, № 23)), интернационалистичен
и националистичен (Русский народ всегда был народом- интернационалистом (Комсомольская правда, 2007.01.18); И я думаю: дело вовсе не
в том, что русский народ не имеет иммунитета
к националистической заразе (Известия, 2007.11.26)), велик и жалок (Великий народ и могучий язык заслуживают того, чтобы обрести, наконец, полный словарь русского языка (Комсомольская правда, 2007.09.07); В предпоследнем выпуске, наблюдая за танцующей перед ними стриптизершей, Пронин и Мамонов сравнивали ее с «многострадальным русским народом», который «почти голый» и вынужден «извиваться и изгибаться, чтобы выжить» (Новый регион 2, 2007.11.12)), мудр и бесшабашен (Посмотрим, чья возьмет. Народ -то у нас мудрый … (Труд-7, 2007.08.09); Кстати, по мнению Вахтанга Константиновича, самым молодым народом является русский народ, потому что ему нет равных в бесшабашности
и стихийности (Труд-7, 2007.07.20)), анархичен
и подобострастен перед властью (Он колючий.
И терпеть не может власть – вообще всякую.
И при этом безумно подобострастен (АиФ, 2006, № 29); У нас в крови сидит безудержное чинопочитание (АиФ, 2012, № 7); Тысячелетняя (без перерывов!) история холопства нашего оставила отпечаток неизгладимый на общенародном менталитете (АиФ, 2010, № 30); Лизоблюдство заразно
и перерастает в кумиротворение или идолофрению, как я это называю. Подобная болезнь есть везде, но у нас принимает особо затяжные формы с тяжелыми осложнениями (АиФ, 2004, № 22)).

По-прежнему он отличается «широтой души» – то бишь отсутствием во всем меры: Только наш народ со свойственной ему страстностью, нелогичностью и гигантоманией ни меры, ни пардона не знает (Известия, 2007.11.19); Россия – это максималистская страна. Для нее тусклость, болото, застой – смерть наверняка (АиФ, 2002, № 41); Русский народ – это народ крайностей, народ идеала и порыва, высоких свершений и глубоких падений, святых подвижников и Ванек-каинов (АиФ, 2003, № 36); Мы народ такой – либо раздадим все на свете, либо задушим за копейку (АиФ, 2005, № 18); Максимализм нашей души – от неоглядных просторов, испытывающих желания и волю: нам или все, или ничего, на половину мы не согласны (АиФ, 1998, № 42).

Из положительных психологических качеств русского народа здесь присутствуют великодушие (Следовательно, просматривая нынешний вариант «Войны и мира», мы, русские, должны учитывать его необычную специфику и, если уж не оставаться снисходительными к отдельным ошибкам и несознательным (подчеркиваю – несознательным) промахам, о великодушии, свойственном нашему народу, не забывать ни в коем случае (Известия, 2007.11.12)), героизм (Российский народ всегда выступает как народ-герой, раз в сто лет совершая подвиг (Труд-7, 2007.11.29)), душевная щедрость (Но даже в самые беспощадные времена наш народ сохранил
в себе оптимизм, душевную щедрость и способность любить (Труд-7, 2007.10.25)), чувство справедливости (Инициаторам учреждения этого суда удалось преодолеть сильное сопротивление оппонентов, указывавших на опасность допуска невежественной и забитой массы крестьян «вчерашних рабов», к отправлению правосудия, убедить сомневающихся в наличии здравого смысла и чувства справедливости у русского народа и доказать необходимость и возможность введения этого суда в нашей стране (Отечественные записки, 2003)), талантливость (Если
в любой другой стране подобные нововведения правительства в области образования можно было бы определить как серьезные экономические и социальные просчеты, то в России, с ее отношением к образованию, с ее необыкновенно талантливым народом, такая стратегия – преступление (Комсомольская правда, 2007.10.05)), лингвистическая одаренность (Утешает одно: русский народ – и его начальники – чрезвычайно изобретателен в поиске синонимов (Труд-7, 2007.09.07)), трудолюбие (Российский народ – трудолюбивый и мудрый (Известия, 2007.11.02)), духовность (В «патриотической» картине присутствовала Великая духовность русского народа, ненавистный Запад, стремящийся эту Духовность погубить, предварительно грязно над ней надругавшись (Отечественные записки, 2003)). Русский народ религиозен (Русский народ чувствовал свое единство и сплоченность благодаря святой православной вере (Комсомольская правда, 2007.08.23); А сколько классик извел чернил, доказывая интеллигенции, что непросвещенный русский народ хоть молитв толком не знает, зато обладает подлинно христианским духом … (Известия, 2007.11.16)), это народ-государственник (Русский народ – это не травоядный народ, в русском народе постоянно живет забота о стране, о государстве, о власти, о религии, о мистике сосуществования (Комсомольская правда, 2007.11.07); Большинство россиян в душе своей государственники и ждут от власти опеки (АиФ, 2007, № 27)).

Из его отрицательных психологических качеств здесь присутствуют «царелюбие» и недемократичность (Вкратце эти ориентиры можно описать так: российский народ генетически неспособен к демократии, потому всегда выбирает сильное, патерналистское государство даже
в ущерб собственным правам (Новый регион 2, 2008.03.05); Никакая мы не Европа и даже не Евразия, а страна деспотов и сатрапов, перед которыми тысячелетиями не устает пресмыкаться «послушный им народ» (Известия, 2007.08.01)); терпение и привычка к лишениям (Я считаю, что мы просто должны поклониться нашему народу за его долготерпение и в 92-м, и в 98-м (Известия, 2007.08.17)), доверчивость (Я понимаю, русскому народу присуща доверчивость. Вот эта доверчивость часто нас подводит (Советская Россия, 2003.08.23)), пьянство и лень (Мы лелеем свою нищету, как дезертир паховую грыжу, потому что она дает нам шанс пребывать в лени, пьянстве и других «сладостных пороках» (АиФ-Юг, 2005, № 48)), аномия (Наш народ вообще не любит законы, такова ментальность (Комсомольская правда, 2007.09.21)).

Русский народ мечтателен (Я бы продолжил этот ряд и поставил туда мечтательность, склонность в философии, к размышлениям не
о современной жизни, а о чем-то значительном, великом (АиФ, 1997, № 46)), склонен к вере в чудеса (У нас главное – вера в чудеса и чудотворцев (АиФ, 2001, № 27)), «нацелен» только на «великие дела» и пренебрегает «мелочами» повседневного труда (Мы желаем творить только великие дела. У самого последнего пьяницы мечта – выполнить свое высокое предназначение. Броситься под танк с гранатой – это я могу. А вот каждый день ходить на завод, забивать там гвоздь – нет, извините (АиФ, 2001, № 36)).

Он серьезно относится к свой истории (Потому что русскому народу не свойственно прощаться со своим трагическим прошлым с шутками, смехом и плясками (Труд-7, 2007.08.24)), быстро осваивается в новой национальной среде (Русские как никакой другой народ склонны к ассимиляции в отрыве от материнского государства (Новый регион 2, 2007.10.11)), крайне инертен
в своих психологических привычках (Как говорил Жванецкий, что с нашим народом ни делай – он упорно ползет на кладбище (Комсомольская правда, 2007.10.31)) и крайне озабочен своей исключительностью и непостижимостью для других (Есть ли еще на белом свете такой народ, который, подобно нам, так любит говорить о своем особом пути в истории, о своей неповторимой
и не доступной для понимания иностранцев душе? (Труд-7, 2007.11.10)).

Понятие «народ» в речевом употреблении стремится к метафоризации: множество людей представляется как отдельная самостоятельная личность, наделенная целостностью. Тенденция
к метафоризации этого понятия вполне объяснима: оно в достаточной степени «отвлеченное» («нет понятия более отвлеченного» [Пьецух 2006: 352]), а метафора – это единственный способ воплотить в чувственном образе бестелесную абстракцию и, тем самым, «составить себе понятие об объектах сложных и трудноуловимых» [Ортега-и-Гассет 1990: 72].

Как установлено (см.: [Успенский 1979; Чернейко 1995: 83]), имена абстракций «обрастают» в языковом сознании образно-метафори-ческими ассоциациями («вещными коннотациями» – Успенский), которые проявляются, прежде всего, в несвободной сочетаемости этих имен. Что касается понятия «народ», то наиболее продуктивными моделями, по которым осуществляется его метафоризация в масс-медийном дискурсе, выступают персонификация («олицетворение»)
и пространственная модель.

В речевых клише и штампах политического дискурса народ, прежде всего, предстает как отдельная, самостоятельная и целостная личность, которая обладает собственностью («достояние народа»), которой принадлежит власть («власть народа»), перед которой имеются обязательства («ответственность перед народом», «долг перед народом»), у которой есть враги («враг народа») и пр.

У народа, как и у любого человеческого существа, есть благо – достойные условия существования, о которых следует неустанно заботиться (salus populi – bonum supremum est):
И главные его обязанности: служить своему народу, трудиться на благо народа, выполнять волю народа (Известия, 2007.11.15); Или Народная партия Райкова со своими телероликами о благе народа (Советская Россия, 2003.08.23). У него есть собственность, которой его лишили, и которую ему необходимо вернуть: Нефть по Конститу-
ции – собственность государства, достояние народа (Завтра, 2003.08.22); Геннадий Семигин отметил, что «патриоты» в рамках своей программы конкретных действий могут восстановить справедливость в стране, вернув собственность и доходы народу, и тем самым приблизить всеобщее счастье (Новый регион 2, 2007.09.24).

Особенно популярным в масс-медийном дискурсе является метафора служения «народ – господин, власть – его слуга»: И главные его обязанности: служить своему народу, трудиться на благо народа, выполнять волю народа (Известия, 2007.11.15); Тогда они поймут, как живется людям в нашей стране и что нужно делать. Ведь министры должны служить народу (Труд-7, 2007.09.26); Со временем Почтарев понял, что кругом жулики и, чтобы честно служить народу, надо принимать правила их жульнической игры (Комсомольская правда, 2007.09.19).

Перед народом желательно иметь заслуги (Мы, дети и внуки Победы, должны реабилитировать честь и восстановить правду о И.В. Ста-лине, о его заслугах перед нашим народом, перед всем человечеством (Известия, 2007.12.24; Возможно, у некоторых орденоносцев и вправду есть немалые заслуги перед народом (Комсомольская правда, 2006.09.22)), перед ним приходится держать ответ (Как-то непривычно держать ответ перед всем «российским народом» (Советский спорт, 2006.10.21); Во-первых, политики отвечают и понимают, какая ответственность возложена на них перед народом, государством (Комсомольская правда, 2007.04.05)).

У власти есть обязательства и долги перед народом (Раскупорив «кубышку», правительство сможет выполнять свои обязательства перед народом – платить пенсии и зарплаты бюджетникам, вкладывать денежки в нацпроекты (Комсомольская правда, 2006.11.07); На последнем пленуме Компартии уже стоял вопрос о том, что коалиция с точки зрения обязательств перед народом начала трещать (Новый регион 2, 2006.12.16)), его доверие дорогого стоит (И это намного опаснее, чем терять рейтинг доверия
у народа (Известия, 2002.09.29)), ему принадлежит последнее слово в принятии важнейших решений (По его словам, в жизни каждого народа важна деятельность глав государств, военных, общественных деятелей, «но в конечном итоге, конечно, последнее слово за народом» (РИА Новости, 2007.11.04)).

У народа есть враги (Олигархи в современной России стали чуть не врагами народа (Время МН, 2003.07.30)), но, слава богу, всегда находятся желающие пострадать за него (В нашей стране, где отсутствует привычка к сытой и благополучной жизни, количество желающих «пострадать за народ» значительно больше, чем нужно (Известия, 2007.12.24)).

Еще одной «корневой» метафорой, накладывающейся на олицетворение, выступает пространственная метафора, согласно которой между народом и властью существует разрыв, «гиатус», который нужно заполнить, по возможности сократив между ними дистанцию: Следующим
по важности россияне назвали близость к народу, заботу о народе, отзывчивость, открытость и даже сострадание (РБК Daily, 2007.07.27); Самой близкой к народу партией считают «Единую Россию» 23,5 % опрошенных россиян (РБК Daily, 2007.07.16); Эти фото говорят, что расстояние между народом и чиновниками – огромно (Комсомольская правда, 2006.10.31); На близости политического лидера к народу, его сострадании в электорате СР уделяется больше внимания (37 %), чем в электоратах КПРФ (29 %), ЛДПР (24 %) и тем более ЕР (20 %) (РБК Daily, 2007.07.27); Сокращение пути к народу (вождь и народ), минуя представительные механизмы, я думаю, достаточно опасно (Новый регион 2, 2007.07.24); Любая власть имеет обыкновение отрываться от народа (АиФ, 2012, № 5).

В пространственную метафору хорошо вписываются «связь с народом» (Сама экс-министр говорит, что будет рассчитывать на тех избирателей, которые почувствуют, что нынешний президент и его сторонники потеряли связь с народом (Новый регион 2, 2007.08.01); Но там генералы и политики рассуждают иначе: вооруженные силы, которые состоят лишь из наемных солдат, могут потерять «смычку»
с народом, а защита страны будет считать-
ся лишь уделом тех, кто постоянно дер-
жит в руках оружие (Комсомольская правда,

2007.10.04)), «хождение в народ» (На местном рынке, где Зубков продолжил хождение в народ, он стал расспрашивать о ценах на мясо у бойкой блондинки (Комсомольская правда, 2007.09.27)), «общение с народом» (И хочется уже в таком случае пожелать президенту общаться с народом почаще, например, каждый месяц – глядишь, отечественное чиновничество будет печься
о народе не раз в год (Комсомольская правда, 2006.11.01)) и «обращение к народу» (Обращение к народу не может не отражать чаяний
и ожиданий простых людей (РИА Новости, 2008.02.22)).

Исследование речевого употребления лексемы «народ» в масс-медийных текстах позволяет прийти к следующим заключениям.

Концепт НАРОД наряду с концептом РОДИНА представляет собой базовую составляющую «идеи патриотизма». Слово «народ» – полисемант: в русской лексикографии у него выделяются до 7 ЛСВ, семантика которых организована по принципу матрешки. Многозначность «народа» достаточно часто не снимается контекстом речевого употребления этой лексемы.

Набор противоречивых свойств, сосредоточенных в слове «народ», превращает его в идеальный инструмент манипулирования сознанием. Инструментарий манипулятивного воздействия совпадает с демагогией. Основными же приемами манипулятивного воздействия при речевом
использовании слова «народ» являются подмена
и неразличение понятий: народа и нации, народа и населения, народа-нации и собственно народа – творца истории.

Современные толковые и энциклопедические словари русского языка фиксируют 4 семантических варианта этой лексемы: население, этнос/нация, собственно народ как часть последних и люди вообще. Все эти словарные значения регулярно употребляются в современном масс-медийном дискурсе, однако манипулятивно весомыми здесь выступают только три первых значения: народ-население, народ-этнос/нация и собственно (простой, трудовой) народ.

В сегодняшнем российском масс-медийном дискурсе присутствуют уже установленные специфические черты психологии и менталитета русского человека: противоречивость национального характера – сочетание в нем взаимоисключающих черт: присутствие в нем таких положительных психологических черт, как великодушие, героизм, душевная

щедрость, чувство справедливости, талантливость, лингвистическая одаренность, трудолюбие, духов-
ность, государственность, и таких отрицательных черт, как «царелюбие» и недемократичность, терпение и привычка к лишениям, доверчивость, пьянство и лень, мечтательность, склонность к вере в чудеса, пренебрежение «мелочами».

Понятие «народ» в речевом употреблении стремится к метафоризации: множество людей представляется как отдельная самостоятельная личность, наделенная целостностью. Наиболее продуктивными моделями, по которым осуществляется метафоризация понятия «народ» в масс-медийном дискурсе, выступают персонификация («олицетворение») и пространственная модель.

Список литературы

Абрамович М., Бартминьский Е. Народ (на материале польской и французской лингвокультур) // Славянская концептосфера в сопоставительном освещении: лексикон. Самара: Самарская гуманитарная академия, 2011. С. 222-234.

Алексеев А.П., Васильев Г.Г. Народ // Краткий философский словарь. М.: Проспект, 2009.
С. 239-240.

Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: КАНОН-ПРЕСС-Ц, 2001.

Бердяев Н.А. Судьба России: Сочинения. М.; Харьков: ЭКСМО-ФОЛИО, 2004.

Васильев А.Д. Манипулятивные игры в слова // Филология и человек. Барнаул, 2007. № 4. С. 67-77.

Воркачев С.Г. Лингвоидеологема «народ»
в русской лексикографии // Восточнославянские языки и литературы в историческом и культурном контекстах: когнитивная лингвистика и концептуальные исследования. Киев: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2012. С. 17-23.

Демагогия // Википедия. URL: http://wikipe-dia.org/wk/Демагогия.

Денисюк Е.В. Манипулятивное речевое воздействие: коммуникативно-прагматический аспект: автореф. дис. … канд. филол. наук. Екатеринбург, 2004.

Драгина А. Что такое народ? URL: http://gidepark.ru/us-er/1919836053/content/500226.

Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный: в 2 т. М.: Русский язык, 2001.

Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: УРСС, 2003.

ИС – Исторический словарь. URL: http://www.slovari-online.ru.

Карасик В.И. Языковая матрица культуры. М.: Гнозис, 2013.

Каутский К. Национальная проблема. Пг.: Книга, 1918.

Каценеленбаум Б. Демагогия: опыт классификации. URL: http://n-t.ru>nj/nz/1989/0902.htm.

Конституция Российской Федерации. М.: ИНФРА, 1997.

Королев А.А. Этноменталитет: сущность, структура, проблемы формирования. М.: Социум, 2011.

Кочетков В.В. Психология межкультурных различий. М.: ПЕР СЭ, 2002.

Кузнецов С.А. Большой толковый словарь русского языка. СПб.: Норинт, 1998.

Лаппо М.А. «Россиянин» и «русский»
в дискурсе самоидентификации // Современные подходы к исследованию ментальности. СПб.: СПбГУ, 2011. С. 341-348.

Малахов В.С. Национализм как политическая идеология. М.: КДУ, 2005.

Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru.

Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Госиздат иностранных и национальных словарей, 1953.

Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 68-81.

Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Быдло. URL: http://pelipenko.h1.ru/doklad5.htm.

Проблемы российского самосознания // Вопросы философии. 2007. № 6. С. 151-158.

Пьецух В. Низкий жанр. М.: ЗебраЕ, 2006.

СРЯ – Словарь русского языка: в 4 т. М.: Русский язык, 1981.

ССРЛЯ – Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. М.; Л.: АН СССР, 1951–1965.

СЭС – Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983.

Стернин И.А. Речевое воздействие. Избранные работы. Теоретические и прикладные проблемы языкознания. Воронеж: Истоки, 2008. С. 238-293.

Успенский В.А. О вещных коннотациях абстрактных существительных // Семиотика и информатика. Вып. 11. М., 1979. С. 142-148.

Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка: в 4 т. М.: Астрель-АСТ, 2003.

ФЭС – Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983.

Цуладзе А. Большая манипулятивная игра. М.: Алгоритм, 2000.

Чернейко Л.О. Гештальтная структура абстрактного имени // Филологические науки. М., 1995. № 4. С. 73-83.

Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. М.: Русский язык, 1999.

S.G. Vorkachev

MASS MEDIA REPRESENTATION OF THE IDEOLOGICAL WORD “PEOPLE”

In the paper the speech usage of the word “people” in modern Russian mass media is studied by means of discourse analysis in order to reveal its manipulative characteristics.

Дата добавления: 2015-08-13