Глава 22. Сидя на расстеленном на земле одеяле, Алекс осторожно выкапывала маленькой лопаткой

Сидя на расстеленном на земле одеяле, Алекс осторожно выкапывала маленькой лопаткой некогда высаженные ею луковицы тюльпанов, которые следовало пересадить в другое место. Солнце недостаточно хорошо освещало молодые стебельки. И, кроме того, дождь, который прошел почти месяц назад, от которого она не уберегла тюльпаны по причине своего похищения, сильно повредил их. Поэтому нужно было пересадить их в более подходящий грунт, где они смогут как следует расти и радовать глаз.

Вот только Алекс никак не могла сосредоточиться на деле. Вонзая лопатку в землю, она забывала вытащить ее обратно, думая только о Тони. Вернее, о том, как они провели вместе весь вчерашний день. Это был незабываемый день. Для них обоих. И хоть Алекс понимала, что выдала себя тогда с головой, но при всём своем желании она не могла больше скрывать свою любовь к Тони. Ей было не по себе от того, что подумают ее родные, но что бы это ни было, она не смогла бы отказаться от Тони, зная теперь, как сильно он нуждается в ней. И как сама нуждается в нём.

«Не уходи»…

Этого было достаточно, чтобы она оставила свой сад, свои цветы, свою оранжерею ради него одного.

После чаепития он еще долго не отпускал ее, беседуя с ней о растениях и цветах. Алекс с щемящей нежностью понимала, что он искренне полюбил многолетние растения и цветы. Она рассказала ему о кротонах, а он поведал ей о Париже и его парках. Они разлучились только перед ужином, но только для того, чтобы переодеться. К удивлению Алекс ее посадили на этот раз рядом с ним, но удивление быстро прошло, когда он попросил рассказать о нарциссах, а потом сам рассказал о тюльпанах, которые выращивают в Голландии. И даже после ужина они говорили о цветах. И никто не подумал перебить их или помешать.

И чем больше они говорили об этом, тем четче Алекс понимала, что своими рассказами она всё дальше отводит его от горестных мыслей. Она знала на собственном опыте, как целебна тема цветов, как покойно говорить о них. Это заставляло позабыть свою боль. Алекс была рада обнаружить, что он действительно переставал мрачнеть, а глаза начинали сверкать именно таким светом, от которого трепетало у нее в груди. Он не должен больше страдать. Ни при каких обстоятельствах.

Неожиданно чья-то тень оказалась рядом с ней. Вскинув голову, Алекс увидела рядом хмуро стоявшую Тори. Она так пристально смотрела на нее, будто видела и знала самые потайные ее мысли. И Алекс поняла, что Тори догадывается почти обо всем. Она медленно выпрямилась, чувствуя холод в груди. В какой-то момент ей стало казаться, что полюбив Тони, особенно тайно, она предала свою семью, которая всегда заботилась о ней и любила ее. Алекс не хотела представать перед ними обманщицей, но она поступила с ними очень несправедливо. И видимо сейчас ей предстояло ответить за это.

Тори долго смотрела на сестру, а потом без предисловий сказала:

- У тебя ведь не было больной подруги, верно?

Лопатка выпала у Алекс из руки. В словах Тори прозвучало столько порицания, что сердце больно сжалось в груди. Это было невыносимо особенно потому, что Алекс была убеждена, что ее любовь к Тони заслуживает чего угодно, но только не порицания.

- Да, – наконец ответила она, не в силах больше скрывать правду.

Тори опустилась перед ней.

- И ты все это время была…

- Я люблю его, Тори, – хрипло молвила Алекс, едва дыша. Едва превозмогая боль, которая давила на сердце. И даже не заметила, как слезинка упала ей на щеку. – Я люблю его больше жизни. И не смей осуждать меня за это!

Глаза Тори изумленно расширились.

- Ох, Алекс, – с трудом проговорила она. Не в силах видеть слезы младшей сестры, она быстро обняла ее за дрожащие плечи и прижала к своей груди. – Милая, я и не думала осуждать тебя за это.

- Тогда… тогда почему ты пришла сюда? – всхлипнула Алекс, уткнувшись ей в плечо.

- Боже, милая, как ты могла решить, что я буду упрекать тебя за то, что ты полюбила? – на этот раз настоящий упрек прозвучал в голосе Тори. – Любовь невероятный дар Бога, ее нужно беречь и хранить, как великое сокровище. Я так надеялась, что и ты однажды испытаешь это великое чувство. И когда я увидела, что ты стала ощущать ее… Когда ты вернулась… от своей подруги, я не на шутку забеспокоилась о тебе. Я ведь знаю, как для тебя это важно. И сложно… – Она посмотрела на Алекс и тихо добавила: – Помнишь, как однажды ты мне говорила, что нельзя держать переживания в себе, потому что они начинают заполнять тебя до отказа, как корни твоих растений заполняют их горшки?

Алекс медленно кивнула:

- Д-да…

- Что тебя мучает? Я вижу, что ты чего-то боишься. Скажи мне, чего ты боишься?

Алекс закрыла глаза и снова тихо заплакала, ощутив глухую боль в груди. Боже, как же ей было важно, чтобы родные поняли ее и не стали осуждать?

- Тори, – прошептала она. – Я ничего не могу поделать с собой. Он нужен мне больше жизни. Я не могу перестать любить его. И не буду…

Тори улыбнулась сквозь собственные слёзы.

- Ты не поверишь, но я бы отругала тебя, если бы ты попыталась сделать подобную глупость. – Когда Алекс изумленно посмотрела на нее, Тори тихо спросила: – Когда ты поняла, что любишь его?

Алекс было сложно говорить об этом, но она умудрилась рассказать сестре почти всё, опустив лишь самые интимные подробности. Она поведала о том, как Марк привез ее к своему другу и попросил ее спасти его от сильной простуды, опустив лишь то, что он страдал от пулевого ранения. Как она осталась по собственному желанию, считая себя в долгу перед ним за спасение Себастьяна. По мере того, как она говорила об этом, в груди нарастал совсем другой, почти неконтролируемый страх.

- Я не смогу без него, Тори… – дрожащим голосом добавила Алекс, прижимая руку к своей груди. – Что мне делать?

Тори была потрясена до глубины души рассказом Алекс и какое-то время просто смотрела на нее.

- Чего ты боишься? – наконец спросила она.

Алекс спрятала лицо в своих руках и хрипло молвила, чувствуя дрожь во всем теле. Она вдруг ощутила себя той самой беспомощной девочкой, у которой только что погибли обожаемые родители. Девочкой, которая не знала, куда деться от боли столь невероятной потери.

- Я безумно боюсь потерять его.

Тори снова крепко обняла сестру, поняв, наконец, истинный смысл ее страхов. Алекс слишком внезапно потеряла любимого отца, не будучи готовой к этому. И она боялась потерять Энтони, причем не просто расстаться с ним. Бедная девочка! Тори провела рукой по дрожащей спине Алекс и, проглотив ком в горле, тихо сказала:

- Алекс, настоящая любовь сильнее смерти и страха смерти. Нам всем отведен свой срок, но это не должно останавливать нас и мешать жить. Жизнь слаще и ценнее, если она конечна. Люби, если ты нашла свою любовь. Живи, пока рядом человек, ради которого хочется жить. Это самое главное в жизни.

Немного успокоившись, Алекс подняла голову и посмотрела на Тори.

- Я так боялась, что вы не поймёте мою любовь. И осудите Тони…

- Какие глупости ты говоришь? – Тори, наконец, улыбнулась, ощутив невероятное облегчение. – Ты хоть знаешь, как мы с Кейт и тетей переживали за тебя? Как мы хотели, чтобы ты была счастлива! Если бы Кейт сейчас слышала об этом, она бы закатила настоящий пир на весь мир только потому, что ты влюбилась.

Глаза Алекс снова наполнились слезами.

- Я так виновата перед вами за то, что солгала вам! Я боялась, что вы меня не простите.

Лицо Тори стало притворно суровым.

- И хоть ты действительно заставила нас всех поволноваться за тебя, я все же рада обнаружить, чем это обернулось для тебя. Твой Тони тоже поступил бесчестно по отношению к нам, но теперь, когда я узнала его поближе… Но впредь, пообещай, что никогда не будешь лгать нам.

Алекс порывисто обняла сестру.

- Я вас так люблю!

- Мне кажется, уже достаточно признаний. – Тори вытерла свои щеки и снова взглянула на Алекс. – Завтра прием у Айрис. Я помогу тебе нарядиться так, что твой герцог ни за что не сможет устоять перед тобой.

И только тогда сестры громко рассмеялись.

Повернув голову, Тори заметила в дальнем углу сада Себастьяна, который стоял возле небольшого пруда и пристально смотрел на нее. Только благодаря ему она обрела мудрость, которой могла помочь своим сестрам. Только благодаря ему она знала, что такое настоящая любовь. Неожиданно легкое облако закрыло солнце. И именно в этот момент она увидела, как муж улыбнулся ей, а потом увидела, как он молвил одними губами:

- Я люблю тебя.

Она многозначительно посмотрела на облачко, потом на него и тоже улыбнулась ему, словно посылая ему тайный знак о том, о чем знали только они двое. Улыбка Себастьяна стала шире, когда он понял, что она радуется «отставке» солнца, а потом увидел, как жена посылает ему безмолвный ответ, шепнув:

- Я тоже люблю тебя.

В этом и заключалось настоящее счастье.

***

Что-то изменилось. Что-то неуловимо изменилось, с тех пор, как он вручил ей подарки. Тони знал это по сиянию ее синих глаз. Видел это в прикосновениях, когда даже в присутствии своих родных, она взяла его за руку. Он слышал это в ее чарующем, чуть хрипловатом голосе, от которого волосы на затылке становились дыбом. Боже, как же он устал сдерживать себя! Как больно ему было отпускать ее, когда приходило время расстаться до следующего дня. Потребность в ней перешла ту неуловимую грань, после которой расставания были невыносимыми и неприемлемы для него. И сегодня, в день приёма… Это был последний день его пребывания здесь. Завтра он поговорит с Алекс, потом с ее дядей, братом. И зятьями, если этого потребуется. Потому что так дальше продолжаться не могло.

Но прежде он должен был услышать ее ответ. От этого зависела вся его дальнейшая жизнь. И ее тоже.

Тони никогда бы не подумал, что после Ливи, после того, через что она заставила его пройти, он посмотрит хоть бы еще раз на другую женщину, особенно с такими мыслями. Но Алекс стала для него не просто женщиной, к которой рвалось его тело. Ему казалось, что он испытал все силы привязанности и любви, которые можно испытать к женщине. Но Алекс вызывала в нем такие чувства, каких он прежде никогда не знал, никогда не испытывал. Это было больше любой привязанности. Больше потребности в ней. Он был болен ею и не мог ничего делать, когда ее не было рядом. Это было похоже на безумие. Но на самое сладкое и восхитительное безумие. И столь мощные чувства не разрушали его, а наоборот, заставляли чувствовать себя таким сильным, словно он мог бы справиться со всем миром.

Он стоял возле окна в гостиной вместе с виконтом Клифтоном, его дядей и двумя зятьями, хмурыми графами, которые смотрели на него, и терпеливо ожидал появления дам. Как раз в это время дверь гостиной отворилась. Тони повернул голову и увидел, как в комнату вошли сначала миссис Уинстед, затем две очаровательные графини. А потом сердце Тони покатилось вниз, когда он увидел Алекс и полностью повернулся к ней.

Ему показалось, что перед ним стоит незнакомая принцесса, которая по ошибке посетила не тот дом. Он никогда прежде не видел ее такой… Она была обворожительна! Бесподобна в своем сказочном наряде из мерцающего бирюзового муслина, с низким кружевным вырезом, оголяющим ее восхитительную полную грудь. Белая атласная лента стягивала низ груди. Подол был прошит такой же лентой. Восхитительные блестящие волосы, собранные на макушке белыми лентами, падали ей на плечи и грудь воздушными волнистыми локонами. Изящные руки, которые некогда лечили его и страстно ласкали, были затянуты до локтей белыми атласными перчатками. И она не надела очки. От чего блеск ее волшебных синих глаз просто сокрушил его своей силой. Тони был сражен наповал. Он едва мог дышать и только потом обнаружил, что идёт навстречу к ней, не чувствуя под ногами пола.

Боже, наконец, он увидел настоящую, живую и несравненную Алекс, при виде которой у него задрожали колени и кровь быстрее побежала в жилах. Тони знал, что она невероятно красива, но это превзошло все его самые смелые ожидания. Она выглядела как праздничный торт, который хотелось тут же проглотить.

Встав перед ней, Тони осторожно взял ее затянутую в перчатку руку, боясь моргнуть, чтобы видение не исчезло, и тихо произнес:

- Я сплю или ты подсыпала мне в чай одно из своих снадобий?

Она нежно рассмеялась, и колени Тони стали дрожать еще сильнее.

- Я перестала готовить снадобья с тех пор, как тебе стало лучше.

Золотистые глаза мерцали в свете свечей. Алекс ощутила жар во всем теле, когда он сжал ее дрожащие пальцы своей теплой ладонью. Он смотрел на нее с таким восхищением, будто никогда прежде не видел ничего прекраснее. И это безумно смутило ее, потому что она никогда прежде не наряжалась так, как сегодня. Однако теперь, глядя на него, Алекс поняла, как ей важно было знать его реакцию. Как важно было знать, что он думает об этом. Ведь сам он был невообразимо прекрасен в строгом чёрном фраке, подчеркивающие его широкие плечи. Белоснежная рубашка и накрахмаленный шейный платок оттеняли его золотистую кожу, а черные панталоны обтягивали его сильные ноги. Он был так красив, что невозможно было отвести от него взгляда.

И Алекс не переставала бы смотреть на него, если бы не странное чувство в груди. Ей было немного не по себе от того, что она не надела очки. Обычно она их снимала на короткое время, и они всегда находились рядом с ней. А сегодня ей предстояло целый вечер провести без них. Без очков она чувствовала себя почти раздетой. И незащищённой. И еще больше смутилась, когда глаза Тони стали быстро темнеть.

- Тогда я определенно сплю, – тихо пробормотал он, наклонив к ней свою голову. И увидел, как алеют её щеки. – Потому что только во сне может явиться такая обворожительная фея, как ты. С какого цветка ты слетела ко мне?

- В какой книге ты читал, что феи живут на цветах?

Тони не смог сдержать улыбки.

- Ты права, я не разбираюсь в феях. Ты не фея, хотя от тебя пахнет слаще и приятнее, чем от любого твоего цветка. – Он подошел к ней еще ближе и совсем хрипло добавил: – Алекс, ты – мой ангел, который сегодня раскрыл, наконец, свои крылья и решил ослепить меня своей красотой. Я не могу перестать смотреть на тебя.

Ее щеки стали почти пунцовыми. Она хотела что-то сказать, но их прервал голос ее дядюшки.

- Алекс, милая, подойди ко мне. Я хочу лучше рассмотреть тебя и убедиться, что ты у нас настоящая красавица, а наш дорогой герцог почему-то прячет тебя за своей спиной.

Тони и Алекс с улыбкой переглянулись, затем Тони отошел в сторону, отпустив ее руку, и, взглянув на мистера Уинстеда, спокойно сказал:

- У меня и в мыслях не было прятать ее от вас. Я лишь спешил первым отметить, как восхитительно выглядит ваша племянница. Она просто обворожительная.

- Молодой человек, тогда вы должны немедленно позволить и мне полюбоваться этой красотой.

У Алекс так сильно трепыхалось сердце, что она едва могла дышать. И на ватных ногах направилась к дядюшке, чувствуя себя абсолютно смущенной от стольких комплиментов, сколько не получала за всю свою жизнь.

В этот момент, незамеченный никем, Джек повернулся к стоявшей рядом жене и шепнул ей на ухо:

- Милая, вы здорово постарались. Я никогда не видел, чтобы Алекс светилась от счастья. А она сейчас как раз это и делает: светиться от счастья.

Когда они, собравшись уже на приём, выходили из дома, чтобы сесть в поданные кареты, Алекс обнаружила, что забыла свой ридикюль, и извинившись, вернулась обратно в гостиную, не желая тревожить тем самым дворецкого, который помогал остальным. Она вошла в гостиную и направилась было к дивану, где лежал бирюзовый ридикюль, расшитый бисером, но остановилась, увидев у окна хмуро стоявшего Марка.

- Марк? – улыбнулась она, взглянув на него, но у него было такое мрачное выражение лица, что улыбка тут же сбежала с лица, когда Алекс почувствовала нечто неладное. – Что-то случилось?

Когда он поднял руку с распечатанным письмом, у Алекс похолодело в груди от дурных предчувствий.

- Сегодня пришло письмо от секретаря Тони, - медленно проговорил он, взглянув на зажатую в руке бумагу. – В последние два года я занимаюсь его корреспонденцией, потому что Тони отказался поддерживать связь с внешним миром. Но я всегда давал его секретарю наши координаты на случай надобности.

У Алекс дрожал голос, когда она спросила:

- И что он пишет?

Марк на секунду закрыл глаза, затем тихо ответил:

- Мать Тони тяжело больна и хочет увидеть его.

Алекс застыла как вкопанная.

- Что? – выдохнула она без сил. У нее так больно сжалось сердце, что она схватилась за спинку стоявшего рядом кресла. – Вы… вы ведь еще не говорили ему об этом, да?

- Боже, Алекс, я не знаю, как мне сделать это, - простонал он, беспомощно провёл рукой по своим черным волосам. – Но я должен. Это ведь его мать. Он должен знать… Пусть повеселиться еще один день… Я скажу ему завтра.

Алекс не могла дышать, потому что густой ком душил ее. Еще один день. Им был отпущен еще один день, после которого все рухнет. Алекс понимала, почему Марку так тяжело. После всего того, что произошло, после того, что она узнала. Тони не мог потерять еще и мать. Это убьет его окончательно. Его жизнь была почти разрушена. Ему в сердце вонзили столько ножей, что он едва ли оправится, а от этого удара он не оправится никогда. Этого Алекс не смогла бы пережить. Она никогда не сталкивалась со смертью до гибелей родителей, которые, ей казалось, должны жить вечно. Но смерть отобрала их у нее. И теперь эта же черная вдова грозилась отнять у нее Тони, которого она не могла отпустить.

От невыносимой боли в груди на глазах выступили слезы. Она не могла потерять того, кого только-только стала обретать. Его силу, его взгляд, его любовь… А если умрет его мать, всё будет кончено. И, кроме того, как она сможет отпустить его туда одного? Как она может позволить ему в одиночку проходить такое испытание?

Марк медленно сложил письмо, хотя в его действиях и проскальзывало напряжение, и глухо молвил:

- Мне так жаль…

***

Что-то мучило её. Тони чувствовал это всем своим существом. Она закрылась от него, прежнее сияние перестало окутывать ее. И у Тони похолодело в груди. Она продолжала смотреть на него с невыносимой нежностью, говорила с ним тогда, когда он обращался к ней. Но он отчетливо видел боль в ее синих глазах. Он хотел узнать причину, но она продолжала хранить упрямое молчание, не желая ни в чем признаваться. Она лишь качала головой и говорила, что все хорошо. Это до такой степени пугало его, что к концу вечера он был взвинчен до предела.

Тони не слышал вопросов, которые были обращены ему. Он не смог завязать с приглашенными гостями ни один непринуждённый разговор. Он не мог сосредоточиться ни на чем. Ему казалось, что он достаточно хорошо узнал ее, чтобы понять все ее мысли. Но так сильно просчитался. И ему было больно от того, что она не желала делиться с ним. Неужели он не заслужил права узнать ее боль и попытаться помочь ей, как сделала это она, исцеляя его раны?

После отменного ужина все перешли в гостиную, пили чай, херес и играли в карты. Тони стоял в другом конце гостиной, подальше от фортепьяно и внимательно следил за Алекс, которая, сидя на диване, о чем-то тихо разговаривала со своей подругой Амелией. Обе девушки выглядели подавленными и бледными и делали вид, что у них все хорошо. В этот момент Алекс наконец обратила свое внимание на него. А потом улыбнулась ему с такой нежностью, что это стало последней каплей. Поставив на каминную полку свой бокал с вином, он решительно шагнул к ней.

Он не мог больше выносить этого. Когда он подошёл к дивану, дочь графа Ромней быстро встала и, извинившись, покинула свою подругу. Не колеблясь Тони присел рядом с Алекс и взял ее руку в свою. И даже через ткань перчатки почувствовал, какие у нее холодные пальцы. У него сжалось сердце, когда он заглянул в самые печальные на свете глаза.

- Что с тобой, любовь моя? – спросил он хриплым голосом.

Боже, она была такой изящной, такой грациозной, что Тони едва мог сдерживать себя и не дотронуться до нее!

Алекс приложила все силы, чтобы не прижаться к нему и не разрыдаться. Боже, завтра ему причинят такую боль, что возможно он уже никогда не будет прежним! И у нее не было даже небольшой возможности, чтобы быть рядом с ним и утешить его! Она не хотела, чтобы он снова страдал. Не хотела, чтобы его глаза темнели от боли. Но что она могла сделать?

- Всё хорошо, милый…

И снова он отчетливо понял, что она лгала ему. И это слово «милый»… В нём было столько горечи и боли. Как в ту памятную ночь, когда она просила его не останавливаться. Это напугало его до смерти.

- Алекс!..

Начал он, но его оборвала музыка, которую заиграли на фортепьяно. Алекс посмотрела на него. И снова попыталась улыбнуться, хотя это едва ли можно было назвать улыбкой.

- Тони, ты знаешь, что я никогда не танцевала на приёмах и балах, которые устраивала графиня Ромней?

У него что-то оборвалось в груди. Пытаясь дышать ровнее, Тони тихо спросил:

- А ты примешь мое приглашение, если я попрошу тебе об этом?

Она сильнее сжала его руку, и Тони испытал почти болезненное желание поцеловать ее. А потом она сказала то, что чуть было не разбило ему сердце.

- Я готова принять от тебя всё, что ты пожелаешь мне предложить.

У него щемило в груди, но Тони встал и прижал ее к себе.

- Тогда сейчас ты просто обязана станцевать со мной, а потом… Потом ты позволишь мне заглянуть в твое сердце и узнать, наконец, кто смеет причинять боль моему ангелу.

Алекс прикусила нижнюю губу, снова борясь со слезами. Глядя ему глаза, она понимала, как безгранично любит его. И как скоро может потерять его.

***

Они вернулись домой за полночь. И тут же разошлись по своим комнатам. Но Алекс не могла заснуть. Она не могла спать, зная, что это последняя ночь, после которой она больше никогда не увидит Тони. Ему нужно уехать к больной матери. Он должен быть рядом с ней. И он поедет, знала Алекс. Он поедет и вытерпит любое испытание, уготованное ему судьбой. Вот только Алекс боялась, что это испытание надломит его дух. Чувство вины поглоти его окончательно, и она навсегда потеряет его.

Это было так невыносимо, что она вышла из дома и направилась к знаменитым Клифтонским лабиринтам, где могла бы побыть одной. Где никто не смог бы увидеть, как она медленно разваливается на части.

Она брела по темному саду и по узким коридорам, пока не оказалась в центре лабиринта, где стоял круглый фонтан, в водах которого отражалось вышедшая из-за туч бледная луна. Алекс судорожно сглотнула, почувствовав, как горячие слезы текут по щекам. Неужели они дошли до конца? Неужели это конец? Не такой участи заслуживал Тони. Не так должна была закончиться его судьба. Боже, Алекс хотела всем сердцем помочь ему. Но не представляла, как это сделает, если он будет за сотни миль от нее. Она двинулась к железной скамейке недалеко от фонтана и, присев на нее, закрыла лицо руками и горько заплакала.

Такой и застал ее Тони, следуя за ней. Он не смог бы заснуть, зная, что что-то мучает ее. И всерьез стал подумывать над тем, как пробраться в ее комнату, местонахождения которой даже не знал. Он был уверен, что найдет ее. Но выйдя в сад обнаружил спешившую куда-то Алекс. Он последовал за ней, понимая, что она не может уснуть так же, как он. Но то, что он обнаружил, дойдя до центра лабиринта, потрясло его до глубины души. Вот как у неё «все хорошо»! Это разозлило его и делало беспомощным одновременно. Звуки ее глухих рыданий проникали ему в самое сердце и рвали его на части изнутри.

Недолго думая, он шагнул к ней и, оказавшись рядом с ней, наклонился и подхватил ее на руки. Алекс не сопротивлялась, словно только этого и ожидая. Она обхватила его шею руками и подняла к нему свое бледное, мокрое от слез лицо. И Тони почувствовал, что задыхается. Он наклонил голову и поцеловал ее так крепко, что она застонала и прижалась к нему еще теснее. Чувствуя невыносимую боль и жгучее желание, Тони оторвался от нее и хрипло молвил:

- Помнишь, как я говорил, что больше не отпущу тебя?

Она медленно кивнула.

- Д-да…

- Даже если сейчас ты станешь умолять меня, я не отпущу тебя, Алекс. Ни за что на свете.

Она сильнее сжала его плечи и едва слышно проговорила:

- Даже если это будет моим последним желанием, я не стану просить об этом.

Издав полустон полурычание, Тони снова завладел ее губами, понимая, что отныне и навеки она принадлежит ему.

Дата добавления: 2015-08-13