Часть 2. Полный финиш 1 страница

Клуб дураков (NEW)

На следующий день Рулон решил попробовать вести занятия в каком-нибудь клубе. Он подумал: «Сейчас я скажу людям слово правды, и они просветлеют». Рулон заломился в клуб с понравившимся ему названием «Познание». Там сидело много людей преимущественно от двадцати пяти до тридцати лет. Они говорили о пирожках и о всякой ерунде.

Рулон встал.

— Вот я зашел в ваш клуб. Он называется «Познание». Но я не могу понять, что вы здесь познаёте и чем бы вы смогли оправдать свое громкое название. Я предлагаю разъяснить кое-что по этому вопросу.

Раздался неодобрительный ропот. Некоторые запротестовали, что какой-то незнакомец будет их учить, нарушит их сон. Но Александр, мужчина 30 лет с восточной внешностью сказал:

- Пусть выскажется, это же человеку нужно, ведь для того у нас и клуб, чтоб все тут могли проявиться.

И тогда Рулон толкнул мощную речь.

— Во-первых, начну с того, что я на днях Просветлел и увидел мир, как он есть. И теперь я вам намерен заявить то, что все вы живете не-
правильно. Так больше жить
нельзя. Первое, что вам нуж-
но, — это начать наблюдать за
собой, изучить себя под моим ру­ководством, чтоб вы могли увидеть, кто вы есть и в каком дерьме живете. А после этого мы
начнем с вами практики для то­го, чтоб можно было измениться и стать нормальными!

Услышав это, многие возмущенно закричали и стали задавать много вопросов типа «Где вы учи-
лись?» и «Кто вы такой?».

— Университетов по йоге у нас пока не открыли, — сказал Рулон, — так что учиться мне было негде. Я занимался самообразованием, но вам я скажу, что сейчас каждый дурак где-то учится и может получить высшее образование. Если каждый оболтус получает высшее, представляете, высшее образование, то где же мы тогда живем. А что касается того, что у меня нет диплома и разрешения, то разве было всё это у Христа, разве он мог показать людям петицию из Царства Божия с росписью Отца и Святого Духа?

Многие остались недовольны этим ответом. Наверное, у них было это высшее образование, однако этот ответ их слегка успокоил.

— Что же мы должны менять? Мы же нормально живем, - спросила Ольга, молодая блондинка, жена Александра.

— Тогда почему же вы жалуетесь на жизнь, если она вам нравится? — вопросом на вопрос ответил Рулон. — Вы сами создаете себе проблемы, которые потом никак не можете решить. Заводите семью, детей, а у самих ни гроша. Мучаетесь потом с мужем, женой, ребёнком. Зачем вам всё это нужно?

Тема о семье, детях особенно разозлила мышей, и они начали кричать.

— Так делают все. Что будет, если все перестанут рожать?

— Все, — усмехнулся Рулон, — недавно только нам объявили, что коммунизм мы зря строили, а ведь до этого все верили в коммунизм. Коммунистическая партия — это партия большевиков, т.е. большинства. Большинство не приводит к тому, что всё, что они делают — верно. Умных ведь всегда меньше, чем дураков, поэтому нужно ориентироваться не на то, что делают все, а на то, что делают люди, имеющие успех. А если все перестанут рожать детей, то всем станет лучше. Какая вам разница, прекратится жизнь на земле или нет, подумайте лучше о своей жизни. Будет меньше людей, всем хватит жилья, машин, тряпок. Ведь недаром самые обеспеченные страны имеют самую низкую рождаемость, а где больше всего плодится народ, там одна нищета и зараза.

Так Рулон блестяще отвечал на все вопросы, что было просто удивительно, откуда у него такие знания по любой теме.

Но тем не менее правду никто знать не хотел, и почти все были возмущены, что он потревожил их сон. Однако что-либо возразить ему они были не в состоянии. Просто ума не хватало. Особенно их возмутил его ответ, что людей нужно разводить так же, как кроликов и горох, по законам генетики, чтоб рождалось меньше бестолочей и уродов.

— Хотя этого лучше вообще не делать, — сказал он, — но если поступать разумно, по-научному, а не по-дурному, то нужно размножаться только так.

Из клуба его чуть было не выгнали. Некоторые решили, что это специально подготовленный диверсант из ЦРУ. Однако Александр заинтересовался личностью Рулона и пригласил его к себе в гости, чтобы подробней побеседовать о просветлении без дураков.

«Так просто Истину знать никто не хочет, — подумал Рулон, выходя из ДК — придется идти в обход и доносить её народу постепенно, под каким-либо привлекательным соусом, скажем, под эгидой оздоровления или решения семейных проблем».

Но, как это сделать, он ещё не знал и решил изучить местные тусовки, где прикалывались по мистике и оздоровлению, чтоб подобрать форму донесения знания.

Ночью во сне он увидел Марианну в каком-то кафе. Она была одета в шикарное вечернее платье с большими разрезами и грациозно потягивала коктейль через трубочку, томно глядя на Рулона.

— Ну что, дорогой? Всё ищешь меня? Мало тебе, что мы с тобой встречаемся в сновидении.

— Да вот всё еще любопытствую, где ты находишься? — повинился он.

— Я всюду и нигде, — расхохоталась она. — Ну как, здорово обломился? Понял, что за всё в жизни надо платить?

— Да я и не знал, что у тебя такие крутые подружки.

— А ты что думал? Подобное притягивает подобное. Главный принцип магии.

— Но ничего, я скоро научу людей, и они будут такими же, как ты.

Марианна нахмурилась и жестко посмотрела на Рулона.

— Тебе мало меня? — спросила она ревниво.

— Нет, просто я хочу сделать людей лучше, совершеннее.

— Ну что? Уже попробовал?

— Да вот пока не получилось. Не хотят слушать слово правды.

— Ну вот ты сам видишь, что у тебя получается, милый, — сказала она, злобно улыбнувшись.

— Но я теперь буду просекать социум и найду способ, как их Просветлить, — не унимался Рулон.

— Нет, Просветленным быть не каждому дано. Ум надобно иметь, чтобы сойти с него, — сказала она, ехидно улыбаясь, перефразировав знаменитую фразу из глупого рассказа под названием «Горе от ума».

Ловкий плут (NEW)

Теплым солнечным утром Рулон вместе с братом Сергеем зашли к Александру Харитиди. Он жил тогда ещё на первом этаже пятиэтажки, в квартире какого-то своего друга, бывшего в длительной командировке. Они сели пить чай и разговаривали об экстрасенсорике. У Александра в гостях был Вадим Исаев. Он рассказал, как сфотографировал пустой экран в кинозале для того, чтобы во время сеансов, когда внимание и энергия зрителей фокусируются на экране, он мог бы тянуть с них энергию. Рулон удивился:

— Что это? Какой-то новый способ вампиризма?

— Нет, — сказал Вадим, — это не вампиризм, так как я во время этих сеансов устраиваю целительство и лечу этой энергией людей. Это просто перераспределение энергии.

— Не лучше ли настраиваться на месте Силы? — спросил Рулон, попивая зеленый чай. — Я вот был на Алтае, в Саянах, там есть прекрасные места с чистой энергией.

Вадим сказал, что он тоже с помощью рамки нашел много таких мест в городе. Александр заметил, наливая себе чай в чашку, что где ты, там и место Силы. Если в тебе есть Сила, то и место будет таким, а если нет, то, даже находясь на Шаман-камне, где Ангара вытекает из Байкала, ты ничего не получишь.

Все призадумались. Тут залетела его жена Ольга.

— Иди сейчас же мыть ребенка! — заорала она.

— Сейчас приду, — спокойно ответил Александр.

А сам остался сидеть на кухне вместе с друзьями как ни в чем не бывало. Рулон подумал: «Для чего ему все это нужно? Я никогда не буду иметь детей».

Сидеть в доме было невозможно. Кричал ребенок и жена. И они пошли погулять. Рулон подумал: «Хватит, что на меня орет мать. Еще и жена будет орать, а там еще и теща. Не лучше ли быть холостяком?»

Они направились в одну киностудию, где Александр намеревался сделать
фильм для иностранцев, чтоб легче было пробиться за границу. В киностудии он стал убеждать директора, как выгодно снять этот фильм, как прославится их киностудия, какие огромные деньги они получат, прямо как Остап Бендер в шахматном клубе. Он часто кивал Сергею и Рулону, чтобы они подтвердили его слова.

Сергей бессмысленно сидел, а Рулон, вспомнив аферы Марианны, стал активно подыгрывать Александру, добавляя много подробностей о встречах с какими-то влиятельными людьми, которые заинтересовались подобным фильмом и хотели бы его купить. Вадим пыжился и что-то там делал, думая, что он сейчас загипнотизирует директора и тот согласится. Так или иначе директор стал склоняться к точке зрения Александра.

После студии они зашли в кофейню, и Александр, который никогда не пропускал возможности встретиться с каким-либо иностранцем, сообщил, что собирается в Москву и что ему нужны деньги. Он рассказал, что можно сделать библиотеку оккультной литературы, которая была в очень большом дефиците. И чтоб они сказали об этом всем своим знакомым, убедили их помочь в этом святом деле. Так все его друзья и поступили.

На следующий раз, собрав всех своих знакомых, они встретились в одном клубе, и Александр стал с жаром их убеждать, какая это хорошая идея, что можно купить ксерокс и чуть ли не печатный станок, прочесть и перепечатать самые интересные и ценные книги, которые он достанет, как только все сдадут по сто долларов, вступив в библиотеку. Скоро в руках у Александра образовалась большая куча денег. Рулон, Сергей и Вадим после встречи пошли к нему домой попить чаю. За столом Александр сделал заявление, расставляя чашки рядом с каждым из них.

— Ребята, я завтра уезжаю. Так что сами что-нибудь сделайте, чтобы люди не обиделись.

Сергея эта новость сильно обескуражила. Он не думал, что все так повернется. Вадим сказал, что будет колдовать, чтоб все забыли о том, что сдали деньги. А Рулон, как ни в чем не бывало, наливал себе чай.

— Хорошо, я все улажу, все будут довольны.

Александр улыбнулся и похлопал его по плечу.

— Ну, постарайся.

Они еще немного поговорили о проблемах эзотерики и разошлись. Рулон, тщательно наблюдая за всеми, заметил, что Александр изучал нейролингвистическое программирование и каждая его фраза была построена по правилам этой науки. Он решил, что будет тоже изучать НЛП и применять его при каждом произнесенном слове, чтоб не болтать попусту. Когда они шли домой по тихой вечерней улице, Сергей негодовал по поводу того, как Александр поступил с его знакомыми. Рулон же спокойно рассматривал ауру фонарей.

— Ничего, я же учусь. Эта ситуация для развития. Она пойдет на пользу.

Театр (NEW)

Атмосфера ночного Питера была приятной. Люди, которых он встречал, были значительно мягче тех, которых ему доводилось встречать в городах Сибири и Урала. Рулон подумал, что не зря в блатном мире есть пословица: «Педерасты — москвичи, ленинградцы — стукачи».

«Размякшее поле до добра не доведет. Только в жестком состоянии человек может быть ответственным за то, что он делает», — рассуждал Рулон.

«Если я хочу создать театр, тогда я должен собрать всю свою энергию и направить ее на создание театра. Я сам напишу сценарий первого спектакля. Не буду же я ставить классическую дребедень. Мой театр должен стать способом передачи мудрости. Может быть, в форме спектакля мышам будет легче воспринять неожиданные для их мозгов идеи. Мыши живут, не задумываясь о Высшей Силе, управляющей всем, что случается с ними. Когда у них что-то забирают, они плачут, когда им что-то дают, они радуются. Они привязываются ко всему: к деньгам, шмоткам, жратве, сексу и партнерам, к плодам пагубного партнерства — детям, ко всем родственникам, а потом и ко всем нелепым убеждениям, которые исповедует вся эта толпа мышей. Они молятся Богу лишь для того, чтобы Бог помог сохранить им все объекты своей привязанности», — оценивая духовный уровень толпы, размышлял Рулон. Ему вспомнилось начало поэмы, которую он написал много лет назад:

Услышав глупого веселья гул

И вглубь себя направив ясный взор,

Поднялся с кресла Вельзевул,

Подумал про себя: «Ну что за вздор».

Рулона осенила мысль: «Я напишу спектакль, в котором и черт, и ангел будут на службе Бога, чтобы все поставить с головы на ноги. Наивные представления о добре и зле, о Боге и Дьяволе тормозят развитие более высоких и правильных идей. Мыши думают, что все им дает Бог, а забирает Дьявол. Но на самом деле Бог стоит за всем, что случается. Он смотрит на человека и исходя из того, что видит, дает что-либо или забирает. Мыши не хотят принять безжалост­ный аспект Божественного. Бегать от реальности — любимое занятие мышей. Но теперь я им расскажу все как есть, на хер. Конечно, придется преподать это в виде сказки, в полушутливой манере для того, чтоб сразу не травмировать их недоразвитую психику».

Рулон дошел до дома. Зашел в квартиру, которую снял по дешевке, используя свои знания о структуре любого рынка. Пройдя в зал, в котором ничего не было, кроме кровати, столика и шифоньера, Рулон сразу взялся писать. Он быстро наметил основные роли и какое у них будет взаимодействие, затем настроился на нужный поток и начал писать.

Бог:

Я есть во всем и все во мне,

Я есть и вечность, и любовь.

Весь мир рождаю я в огне

И растворяю его вновь.

Ангел:

Со мною ты не пропадешь,

Безвольный слабый человек.

Такая стихотворная форма Рулону показалась самой доходчивой. «Юмористическая манера изложения быстрей привлечет внимание зрителей», — рассуждал он. «Большинство людей дурные» — эту надпись на дельфийском храме Ру­лон запомнил хорошо. Он решил отобразить в сценарии, как обращается к Богу это дурное большинство из своего свинского состояния.

Человек:

О, как мне хочется поесть!

О, как мне хочется поспать!

Потом на женщину залезть...

О чем еще могу мечтать?

Я знаю, ты, Господь, велик

И восседаешь наверху,

«Таково состояние большинства, — подумал Рулон. — Для них Бог — это тот, кто сидит на небе, добрый дядя, который должен исполнять их прихоти, почти как Дед Мороз. Но такого Бога на облаках, как и Деда Мороза, нет. Сука».

Ангел:

Но кто же молится вот так?

Он даже сердцем не открыт.

Бог:

Господь не знает компромисса,

За ложку пота — ложку риса.

Черт:

Теперь пришла моя пора.

Он заслужил такой урок:

Рулон представил, как это будет выглядеть на сцене. «Сидят трое: посредине Бог в хитоне в отрешенном и величественном состоянии. Справа от него в черном Ангел в состоянии возвышенной любви и сострадания. Слева от Бога — Черт в белом в состоянии коварной безжалостности. Цвета в одежде перепутаны, конечно, со смыслом. Очень часто в этом мире разрушительная сила облачается в добропорядочное обличье, в то время как поддерживающая нас сила может пугать своим обличьем. В общем, все, на хер, перепутано. Одно ясно — за всем этим Бог, который поворачивается к человеку то сострадающей своей стороной, то безжалостной. То проявляется разрушительный аспект Божественного, отраженный в индуизме божествами Шивы и Кали, то проявляются гармонизирующие энергии в жизни человека, которые олицетворяют Кришна и Лакшми. В буддизме тоже есть разные божества. Одни из них гармонизируют энергии, такие как Будда-Амитаюс, а другие, как Махакала, разрушают и уничтожают отжившее. И это совершенно логично. Все должно быть подчинено одному Высшему Разуму, который регулирует все процессы во Вселенной. Но примитивное христианство продолжает говорить, что все хорошее создал Бог, а все плохое делает Дьявол. Бог ничего не может с этим поделать».

Рулон вспомнил, сколько раз он ставил в тупик всех христианских миссионеров по-детски простыми вопросами типа «Кто и когда создал Бога? Что он делал до творения мира? Зачем он создал Дьявола? Почему он не разберется с ним?». Миссионеры не могли ничего ответить, но пытались зачморить Рулона, цитируя из писания то, что сами не понимали.

«За такими придурками могут идти только дураки», — подумал Рулон. И действительно он постоянно видел толпы идиотов, собирающихся на все эти библейские утренники для недоразвитых дебилов. «Ко мне на лекции приходит гораздо меньше народу. Когда я им начинаю рассказывать об истинном эзотерическом христианстве, лишь единицы что-то могут понять. Даже зачатки разума у мышей редкость. Им даешь Знание, а они не могут взять, не понимают, даже если на пальцах объяснять. Блаватская рассуждала о какой-то там, в задницу, эволюции, слепая корова. Тут скоро нормального человека встретить невозможно будет», — анализировал ситуацию Рулон.

«Да, театр — это хороший ход. Мышам надо хлеба и зрелищ. Больше всего они клоунов любят. В этом спектакле должны танцевать, — осенило Рулона, — с самого начала и до конца. Первым должен исполнять танец Бог; Ангел и Черт должны появиться позже. Они должны выпасть на сцену неведомо откуда. И
вначале Черт должен быть в маске Ангела, а Ангел — в маске Черта. Это создаст хороший эф-
фект. Чучик должен лежать на сцене как труп.
Когда будет танцевать Бог, у него за спиной, как тени, должны двигаться четыре, шесть или восемь самок, половина из которых в черном, а половина — в белом. В разные моменты танца поочередно, то с правой стороны белые самки, то с ле-
вой — черные. Из-за спины Бога должны показываться самки. Когда показываются белые, Чучик на полу спокойно похрапывает, а когда показываются черные, Чучик нервно передвигается, словно видит кошмар. Он еще не проснулся, а аспекты уже действуют, циклы меняются. То гармония, то дисгармония. Хаос сменяется порядком, и наоборот. После танца Бога должно последовать
про­буждение Чучика. Оно должно быть мучительным и страшным. Никто не хо­чет появляться на этом свете. Конечно, нужна будет хорошая музыка. Подберу или напишу, если не найду подходящей».

Рулон уже имел некоторый опыт обращения с синтезатором «Ямаха». Он пи­сал медитативную музыку с культовым уклоном. Он был так поглощен процессом планирования, что даже наступление темноты его не смущало. Он был в потоке творчества.

Но его мысли прервал звонок в дверь.

«Кто это может быть так поздно? Меня в Питере никто не знает. А из моих знакомых никто не знает этого адреса», — вспомнил Рулон.

Затем он настроился и почувствовал того, кто за дверью. Нервная настойчивость звонков говорила о недобрых намерениях гостей. Рулон тихонько подошел к двери и прислушался. Он услышал грубую речь.

— Где этот козел? Хуля, он прячется? Блядь, сука! Если сейчас не откроет дверь, вышибем и уроем падлу.

У Рулона возникла версия. Он вспомнил, что снял квартиру подешевле, без услуг агентств и даже не смотрел документов...

«Видимо, эти два дебила мне будут доказывать, что у меня нет права здесь жить, так как я не заключил договора с хозяином квартиры», — прикидывал расклад ситуации Рулон.

Конечно, он предполагал такой исход, когда брал ключи у одного скользкого типа, и он сознательно пошел на такой риск, зная, что у него в случае чего найдутся веские доводы. Придурки продолжали настойчиво звонить. Решив немного пошутить, Рулон спросил детским голосом:

— Кто там?

За дверью возникло затишье, и он продолжил голосом мальчика пяти лет:

— Папы нет дома.

Два здоровых и тупых мужика за дверью растерянно шептали:

— Что за херня? Куда он мог уйти? Может, он пошел в киоск за сигаретами? Что нам теперь его ждать? Да, может, это пиздеж? Может, он сам спрятался и послал пацана?

Рулон, слушая их разговоры, понял, что эти два идиота не отстанут. Если не сейчас, то потом они должны будут заломиться, чтобы выкинуть его из квартиры. Он достал из сумки свой пневматический пистолет и красные корочки.

«Придется сыграть в другую игру. Наверное, эта игра называется «сыщики-разбойники», — заключил Рулон.

Когда Рулон приблизился к двери, мужики окончательно решили вышибать дверь. И вот уже один здоровый и тупой придурок отошел, чтобы с разбегу пнуть дверь, и уже даже побежал на дверь. Но тут вдруг дверь открылась, и ему в морду уперлась пушка.

— Ты что здесь забыл, говнюк? — спросил его Рулон уже не детским голосом.

Мужик тормознулся и соображал, что сказать. В этот миг Рулон пнул его в промежность и сразу следом нанес прямой удар свободной левой рукой под нос. Этого хватило, чтобы мужик упал без сознания от болевого шока.

«А казался здоровым», — весело подумал Рулон.

Второй мужик пятился назад. Его тело хотело убежать, а его ум думал, что нельзя бросать дружка. Рулон направил на него пистолет и злобно сказал:

— Стоять, падла!

Теперь эти два агрессивных идиота стали жертвами, а Рулон — преследователем. Рулон приблизился ко второму. Тот уже жалобно лепетал:

— Старик, ты не понял, мы хотели поговорить.

— Ну, говори, — сказал Рулон и тут же вмазал ему левым боковым по носу.

Нос сломался. Хлынула кровь. Выбрав еще один удачный момент, Рулон нанес удар ногой в солнечное сплетение. У мужика возникли проблемы с дыханием, и он сильно побледнел.

«Если не ты, то тебя!» — повторил Рулон про себя, как мантру, свое любимое выражение.

Мужик стоял беспомощный. Рулон нанес ему еще несколько ударов в болезненные места и отволок его поближе к товарищу. Тот едва приходил в себя. Они вдвоем валялись, как подстреленные на охоте кабаны.

Рулон, убедившись, что они его способны понимать, достал из кармана красные корочки.

— Вы что, ребята, думали, я сюда на отдых приехал? — спокойно спросил он.

— ФСБ, — прочитал один из дураков.

— Ты верно догадался, свинья. Сейчас я вызову сюда своих ребят. Они вас отвезут, куда следует, и там с вами закончат, — обрадовал Рулон мужиков.

— Послушай, старик, извини нас. Мы по глупости, не знали, во что ввязываемся. На, забери все деньги, — упрашивал Рулона тот, что еще мог говорить.

Он полез шарить в карманах. Рулон понял, что больших денег от этих забулдыг не получит, а из-за копеек мараться не стоит.

— Ладно, мужики, валите, на хуй, отсю-
да. Передайте педерасту, что вас послал,
что я решил здесь жить, пока мне не надоест. А если он захочет прийти в гости, я его встречу так же, как вас, а может, и хуже, — закончил свою речь Рулон.

Две избитые жизни медленно поволоклись прочь, оставив после себя множество кровавых следов. Рулон зашел в квартиру, закрыл дверь, спрятал в сумку пистолет без пуль и липовые корочки и пошел умываться. В ванной он посмотрел в зеркало и обратил внимание на хищный блеск в глазах. Слушая звуки текущей воды, он успокоился и подумал: «Если бы в каждом из нас не сидел черт, жизнь была бы скучна».

Вскоре Рулон прошел в зал и вернулся к работе. Интуитивно он почувствовал, что сегодня опасности больше не будет. Он сосредоточился на главном.

Рулон понимал, сколько потребуется усилий для того, чтобы довести начатое дело до конца. Он не хотел ложиться спать до тех пор, пока четко не ощутит, что начало положено.

«Именно после драматического пробуждения Чучика начинаются диалоги. Бог говорит свою речь, затем Ангел и Черт. Потом должна быть сцена хуевой молитвы идиота. Чучик должен стоять на коленях и смотреть вверх, представляя Бога на облаках, в то время как Бог будет восседать прямо перед ним, за ним, со стороны зрителя. После молитвы Бог, Ангел и Черт обсуждают состояние Чу­чика и выносят свой приговор. Наступает время Черта. Черт должен будет исполнить свой разрушительный танец вместе с самками, одетыми в черное. Самки, которые вначале танцевали за Богом, должны теперь будут стоять за кулисами с двух противоположных сторон. Перед танцем Черт демонстративно кланяется перед Богом и созерцает одобрительные жесты Бога. Потом он начинает свой дикий танец. В какой-то момент самки в черном, которых можно обозначить словом «ведьмы», выбегают из-за кулис. Они танцуют вместе с Чертом вокруг Чучика. Чучик должен весь трястись от страха. Хотя нет, все самки, которые вначале были черными и белыми, теперь должны быть черными. Самки просто олицетворяют энергию. В разные моменты она может быть положительной или отрицательной. Поэтому самки должны будут быстро переодеваться и в разных сценах быть то белыми, то черными, то добрыми феями, то злыми ведьмами. Аспекты, т.е. положение планет, определяют, в каком виде влияние безличной космической энергии достигнет Чучика. В танце в какой-то момент Черт должен будет удалиться, предоставив ведьмам закончить начатую расправу. Все должно выглядеть натурально зверски, но с элементами хореографии».

Рулон вспомнил, что одна из самок, с которыми он познакомился днем, сказала, что работает хореографом, и он решил: «Вот она мне и поможет с постановкой танцев. Баба вроде бы понятливая и на фигуру ничего, и мордочкой вышла. Сработаемся. И не таких воспитывали. Главное — в рот почаще давать, чтоб жизнь слаще казалась».

Рулон стал перебирать в памяти всех самок, с которыми познакомился за день, думая о том, кто из них может быть танцовщицами или актрисами. «В любом случае этого будет мало. Понадобятся профессиональные актеры. Нужно будет срочно заняться рекламой. Завтра дам рекламу в местной газете».

И Рулон стал дальше представлять развитие действий в спектакле. «Когда ведьмы достаточно человека запиздят и зачморят, нужно будет его отправить на каторгу в каменоломню. К примеру, они его швырнут куда-то и скроются, закончив танец. В следующей сцене Чучик должен уже таскать тяжелые камни. Вот что происходит с мышами, которые не имеют правильной настройки. Они срабатываются до костей. А тут еще надсмотрщик поможет Чучику ощутить все пре­имущества его положения, все радости земной жизни. Надсмотрщика будет играть здоровый мужик, который должен будет Чучика подгонять плетью или пинать сапогами. И вот Чучик жалуется на судьбу».

Человек:

Я проклят Богом навсегда.

Вся жизнь моя — одна беда.

Как только утром просыпаюсь,

«Жалость к себе — это одно из самых распространенных мышиных состояний. Чучик не принимает ситуацию, и его поле раскисает. Это путь к медленному умиранию. Жалость съедает нас изнутри», — подумал про себя Рулон. Он вспомнил множество примеров из своей жизни, подтверждающих это правило. «Привычка к самосожалению чаще всего взращивается с самого детства и поощряется родителями, особенно добренькими мамочками, которые даже не представляют, какой неоценимый вред наносят формирующейся психике ребенка. Состояние пассивной беспомощности, обреченности есть проявление психического заболевания. Бог с помощью различных жизненных ситуаций учит человека, пытается вылечить его», — подумал Рулон и продолжил писать свою пьесу.

Бог:

Уж если в заключеньи кто-то,

То это есть духовный опыт.

Ангел:

Молись, стремись душою к Богу,

И станет легче хоть немного.

«Таков закономерный исход. Когда кто-то жалеет себя, его энергополе расплывается и его защитная функция ослабевает. В такое энергополе очень легко может проникнуть болезнь. — заметил про себя Рулон. — И если мы находимся в свинском состоянии, нам никто не будет помогать». Рулон представил, как Чучик таскает камни, кашляет. Ему становится все хуже. Он просит тирана.

Человек:

Послушай, что-то мне хреново,

И нету сил уж никаких.

Похоже, нынче нездоровый

Ты слышишь кашель, то не чих.

«В другом месте, может быть, это и прокатило бы, но не здесь, — радостно подумал Рулон. — Пора узнать правду про себя».

Тиран пинает его под зад и говорит:

Давай, скотина, шевелись,

А то тебе же будет хуже.

По мне — так вешайся, топись

Иль в речке, или в грязной луже.

«В состоянии жесткого поля человек действительно лучше понимает что к чему, — весело подумал Рулон. — Правильное поведение одних, заставляет задуматься других. Таким образом, Чучик приближается к некоему подобию молитвы, правда, еще смешней, с самосожалением».

Человек:

О, Боже, я несчастней всех,

Унижен, превращен в ничто.

Да за какой же это грех?

Скажи, о Господи, за что?

«Бог продолжает учить Чучика и вместе с ним косвенно всех актеров и всех танцовщиц, которые будут участвовать в постановке, и всех зрителей, которые будут смотреть эту пьесу, — подумал Рулон. — Косвенное обучение порой единственно возможное. В данном случае Бог учит использовать ситуацию».

Бог:

Страх — отец сознания,

Терпение — мать воли.

Ангел:

Достигнешь понимания

И попадешь на волю.

«Черт продолжает глумиться, хотя и осознает, что пришло время Ангела. Да, конечно, смену положительных и отрицательных аспектов нужно будет как-то ярче отобразить. Прежде всего, конечно, музыка. Когда танцует Черт с ведьмами, она будет давящей, пугающей. Когда танцует Ангел с феями, музыка будет легкой и возвышенной. Одежда будет характерной. Это само собой. И еще свечи будут особенным образом гореть на сцене. Во время Черта они должны быть расставлены квадратом или оппозицией. Так они будут олицетворять противостояние или резкую угловую конфронтацию планет. В астрологии эти аспекты называются квадратура (90) и оппозиция (180) между натальной и транзитной планетами. Во время Ангела свечи будут гореть, расставленные треугольником или шестиугольником. Это наиболее гармоничные конфигурации планет: 120 — трин и 60 — секстиль. Конечно, мало кто из зрителей знает эти космические законы, но все же кое-кто может задуматься или хотя бы подсознательно почувствовать закон цикличности. В целом спектакль должен производить трансовый эффект» — так размышлял Рулон, все больше и больше погружаясь в визуализацию будущего события. Он понимал, что от силы его концентрации зависит успех пьесы и театра вообще.

Дата добавления: 2015-08-13