Оговор – это страшная сила

Директор детского дома Валерия Павловна всегда приходила на работу рано. И в этот день она в восемь тридцать утра уже сидела в своем кабинете, поглощенная расписаниями, планами и деловыми бумагами.

В дверь тихонько постучали. Валерия Павловна подняла голову и увидела Зину, ученицу седьмого класса, которая уже протиснулась в дверь. Лицо девочки пылало, она теребила руками край кофточки.

– Зиночка, что-то случилось? – обеспокоенно спросила Валерия Павловна.

Зина подняла на нее глаза, в которых блеснули слезы.

– Ой, Валерия Павловна, миленькая, мне такое надо вам рассказать!

Пропустив мимо ушей слово «миленькая», Валерия Павловна строго спросила: «Это что, так срочно? Может быть, ты после уроков зайдешь?»

Глаза Зины налились слезами. Она снова опустила голову и прошептала: «Нет, я больше не выдержу… Он опять будет делать со мной это…»

Директор насторожилась. Кто-то из мальчиков обижает Зину? Вообще-то Зина умеет за себя постоять, но мало ли! Эти мальчишки в 14–15 лет! С ними у Валерии Павловны было много забот.

– Присядь, – предложила директор Зине. – Рассказывай, но покороче, у меня мало времени.

Зина села на стул. Она глубоко вздохнула и загадочно посмотрела на директрису.

– Дело в том, – произнесла она дрожащим голосом, – что он меня постоянно насилует!

– Что, что ты сказала? – ужаснулась директор. – Ты серьезно это говоришь? Да кто же это? Когда? Из какого класса?

Валерия Павловна взяла себя в руки, хотя эти самые руки сейчас сильно дрожали. «Вот, просмотрела, – подумала она. – Где, когда успели?»

Она внимательно посмотрела на Зину. Та сидела, низко опустив голову, и искоса наблюдала за выражением лица директрисы.

– Ты молодец, что решила мне все рассказать, – спохватилась Валерия Павловна. – Не бойся, я тебе помогу и во всем разберусь. Только ты должна рассказать мне всю-всю правду, понимаешь? Не бойся, я никому ничего не скажу, и смогу тебя защитить. Ах, какой негодяй завелся у нас!

Зина опять вздохнула и вытерла глаза руками.

– У тебя нет платка? – привычно строго спросила директор, но тут же спохватилась. – А как ты себя чувствуешь? Может быть, тебя нужно врачу показать?

Она протянула Зине чистый носовой платок.

– Знаешь, Зиночка, давай-ка, садись в кресло. Сейчас я налью тебе чаю, у меня есть вкусное печенье. И ты мне потихонечку все расскажешь. Хорошо?

В дверь заглянула учительница начальных классов: «Можно войти?»

Валерия Павловна замахала руками: «Завтра, все завтра!» Она заперла дверь на ключ и повернулась к Зине, которая уже сидела в кресле в ожидании чая с печеньем.

Когда Зина выпила полчашки, Валерия Павловна задала вопрос, который больше всего ее мучил. Она спросила: «Зина, кто он?»

Зина еще сильнее покраснела и тихо ответила: «Наш учитель физкультуры, Роман Владимирович…»

В современном детском доме не так уж много круглых сирот. У большинства воспитанников есть родители: мать или отец, а у некоторых живы оба родителя. Многие из них лишены родительских прав, некоторые сидят в тюрьме, кто-то находится на длительном лечении в больнице.

У Зины были живы и мать, и отец. И Зина хорошо помнила, как она жила со своей семьей: с мамой и папой. Мать была веселая и очень современная. Она всегда так и говорила: «Я современная женщина и мать! И ни в чем не уступлю любому мужику!»

Мать сама любила наряжаться и Зину наряжала. Она любила яркую косметику и Зине разрешала накрасить губы и ресницы. Мать курила и Зине дала попробовать покурить лет в шесть, но потом строго сказала, что детям курить нельзя, потому что иначе «они не вырастут». Мать могла выпить водки наравне с отцом, да еще смеялась над ним, когда тот падал под стол и засыпал на полу. Она и Зине давала вина попробовать. А что такого? Мать говорила, что в жизни все надо попробовать!

Она считала, что от детей не надо скрывать правду о сексе и «откуда берутся дети». Особенно сильное впечатление на нее произвела одна лекция о половом воспитании, на которую она попала случайно. Зине тогда было четыре года.

Придя домой, мать рассказала отцу и Зине, что ребенок с малых лет должен привыкать к виду голого человеческого тела. Чтобы потом, став подростком и взрослым, он не комплексовал, не боялся секса и не проявлял стыдливого любопытства. И что особенно важно, в этом случае девочка не вырастет фригидной женщиной, не умеющей получать удовольствие от жизни!

На лекции ей объяснили, что если ребенок с малых лет привыкнет видеть родителей голыми и сам будет ходить голым, то начнет воспринимать отношения между полами как нечто простое и естественное и избежит тяжелых переживаний подросткового возраста.

А Зиночка не хотела никаких переживаний и стремилась получать удовольствие от жизни! Они потом часто говорили об этом с мамой, и из этих разговоров Зина узнала много интересного.

Тогда, после лекции, мама велела отцу раздеться, чтобы Зина начала привыкать к виду обнаженного тела. Она и сама разделась. Но вид обнаженного отца заинтересовал девочку больше. Она внимательно рассматривала его половые органы и, тыча в них пальцем, спросила: «А это у тебя что?» Мать повалилась на диван и захохотала. Отец покраснел и смутился. Потом он оделся и куда-то ушел. А мать еще долго рассказывала Зине о том, чем различаются мальчики и девочки. Потом она принесла большую книжку, в которой было много интересных, с Зининой точки зрения, картинок.

К шести годам Зина уже хорошо разбиралась в качестве женских прокладок. Помогало и родное телевидение. Однажды они зашли с мамой в универмаг. Зина громко спросила: «Мам, а ты какие сегодня прокладки будешь брать? Можно, я тебе сама выберу?»

– Ничего себе детки пошли! – удивленно сказала одна покупательница.

– А чего стесняться-то? – откликнулась Зинина мама. – Современные дети в этих вопросах лучше нас разбираются!

И Зиночка продолжала разбираться.

Как-то в выходной, когда Зине было лет семь, они всей семьей поехали в гости к знакомым. Там тоже была семья: папа, мама и двое детей четырех и пяти лет.

Зине было скучно играть с такими малышами. И она предложила поиграть с ними «в больницу». Тем более, как оказалось, что они толком не знали, чем отличаются мальчики от девочек.

Когда хозяйка квартиры заглянула в «детскую» с тарелкой сладостей в руках, она сначала остолбенела, а потом начала кричать на Зиночку. Мать тогда сильно поссорилась со своей подругой, они долго ругались, но в итоге Зининым родителям не только предложили уйти, естественно, вместе с Зиной, но и сказали, что больше не хотят видеть их «малолетнюю дрянь»! Зине было обидно, но мама ее успокоила, сказав, что «тетя Рая просто сильно отстала от жизни».

Когда Зине было девять, она влюбилась в одного мальчика. В принципе, если честно, то ей и раньше нравились мальчики, но чувство к Владику было особенно сильным.

Однако Владик, казалось, совсем не замечал Зиночку. И Зина стала мечтать. Она мечтала о том, как они с Владиком гуляют, держась за руки, и целуются. Это было здорово! Зиночка посмотрела один американский фильм, в котором девушка признается, что в детстве ее изнасиловал отец, и ее парень сильно жалел за это. Потом она посмотрела другой фильм, в котором отец тайком насиловал одну из сестер, а другая сестра и мать ей не верили. Но один красивый мужчина ей все же поверил и потом на ней женился.

Однажды Зина была дома с отцом, который мирно спал в соседней комнате. Ей стало ужасно скучно. Мама в последнее время мало бывала дома, пыталась «наладить свой бизнес». Зина смотрела в темное окно и мечтала о Владике. А что, если рассказать Владику, что Зиночку каждый день насилует отец? Будет ему это интересно? И Зина предалась фантазиям. С помощью двух американских фильмов и собственных познаний в области секса она придумала довольно убедительную историю.

Зина заглянула в комнату, где спал отец. От него пахло вином. Зина сняла свои колготки и положила их на подушку. Как в кино! Ну, примерно, как в кино.

Она подошла к зеркалу и сильно взлохматила свои волосы. Ей стало вдруг очень жалко себя. Зиночка пристально посмотрела на себя в зеркало, из глаз покатились слезы…

Вскоре пришла мать. Она сначала мельком, а потом пристальнее взглянула на Зину.

– Ты плакала? Что-то случилось?

И Зина неожиданно для себя разрыдалась, и начала рассказывать матери о том, что отец пытался ее изнасиловать.

Мать была вне себя от бешенства. Ее уже давно раздражал супруг, который не мог найти работу, сидел дома без дела, иногда выпивал, тогда как его жена пыталась заработать денег. А тут еще такое! Мать, даже не дослушав Зину, побежала в спальню и изо всех сил стала трясти спящего отца. Он тут же проснулся, не понимая, о чем так кричит его супруга. А когда до него дошло, отец возмутился, стал тоже кричать, что никогда бы не дошел до такого ни пьяный, ни трезвый. Но тут матери на глаза попались Зинины колготки, лежащие на подушке отца. И она закричала с новой силой.

– Ты сошла с ума, – закричал в ответ отец. – Да у меня дороже вас с Зинкой никого нет на целом свете! Да разве я мог… своего ребенка! Дура!

Отец быстро оделся, оттолкнул мать и ушел, хлопнув дверью.

Мать повернулась к Зине.

– Что он тебе сделал? Говори прямо. Зина немного испугалась.

– Мамочка, он хотел, но не успел, вернее, у него не получилось.

Мать хрипло захохотала.

– Да у него уже давно не получается…

После этого случая отец приходил только один раз. Он попытался объясниться с матерью, но та не стала его слушать. «Ребенок не будет врать», – сказала она. Отец позвал Зину, но она спряталась и не вышла к нему. Тогда он забрал свои вещи и ушел.

Зина видела в окошко, как отец идет по двору и трет лицо рукой. Потом он куда-то уехал.

Мать сказала Зине, что отец «всегда был тряпкой», но потом они узнали, что Зининого отца посадили за разбойное нападение, и Зина впервые засомневалась в словах матери. Судя по телесериалам, бандиты были смелые люди, а вовсе не тряпки! Зина по-своему любила отца. Она тогда сказала матери о своих предположениях, но та только плечами пожала.

– Был бы не тряпкой да не дураком, так не посадили бы!

Зина больше не возражала. Действительно, а зачем он попался-то?

А когда Зине было одиннадцать, посадили мать. За мошенничество. Зине ничего толком не объяснили. Вернее, с ней долго и ласково говорили, но она поняла только, что мать посадили в тюрьму. А Зину отправили в детский дом. Но она не очень переживала. Ехать жить к своей бабушке в далекую деревню она не хотела. Да и бабушку она никогда не видела. Вот и выбрала детский дом.

Жизнь в детском доме оказалась вполне сносной. Зине казалось, что она просто все время находится в школе. Дома ей в последнее время тоже было не особенно весело. Мать считала ее взрослой, заботилась мало, часто кричала, а дома бывала редко.

В детском доме у Зины был авторитет. Она обладала, пожалуй, самыми обширными знаниями «в половом вопросе».

Валерия Павловна растерялась. Боже, что творится в ее школе! Учитель физкультуры почти ежедневно насилует девочку-подростка. Зина подробно рассказала, как это происходит. Когда Зинин класс идет днем на прогулку, дети проходят по переходу между двумя корпусами. В этом переходе есть маленькая кладовка, в которой хранятся матрасы и подушки. Так этот мерзавец затаскивает бедную девочку в кладовку, насилует, а потом, когда дети возвращаются с прогулки, преспокойно выпихивает ее обратно в переход, и бедная девочка возвращается с остальными детьми в класс. Валерия Павловна похолодела. А вдруг Зина не единственная жертва маньяка?!

Роман работал учителем физкультуры в детском доме не больше года. Уже три молоденькие учительницы были явно в него влюблены! Что еще о нем известно? Да почти ничего!

Валерия Павловна схватилась за телефон. Она звонила милицию. Разговор был не особенно долгим. «Только не спугните его», – посоветовали директрисе. Вскоре прибыл наряд милиции, и учителя физкультуры арестовали.

Валерия Павловна позвонила мне через полчаса после ареста учителя физкультуры с просьбой срочно приехать и побеседовать с Зиной. Валерия Павловна говорила измученным голосом. Она винила себя, учителей и воспитателей в ужасном происшествии.

Когда я вошла в кабинет директора детского дома, оказалось, что Зина еще находится там. Я обратила внимание на то, как уютно она чувствует себя в мягком кресле. Перед ней стояла тарелка с пирожками и яблоками и компот. Зинины глаза блестели, на щеках горел румянец.

Валерия Павловна с измученным лицом, темными кругами под глазами и скорбно сжатым ртом выглядела гораздо хуже своей подопечной.

– Вот, Зиночка пока у меня побудет. Я даже боюсь ее теперь от себя отпустить, – сказала директриса.

Мы вышли с ней в соседнюю комнату.

– Меня теперь снимут, – сказала директор. – Хорошо, если не посадят. Еще бы, такое под носом творилось!

– А вы не допускаете мысль, что девочка сказала неправду? – спросила я. – Зина выглядит довольной и спокойной.

– Это она сейчас успокоилась, да у нее просто шок, – сказала Валерия Павловна. – А так все было: и слезы, и горе. Нет, я ей верю. Она такие подробности мне рассказала о том, что с ней этот маньяк выделывал. Вы знаете, я взрослая женщина и не ханжа, но я всего этого не знала! А тут ребенок почти! Ну да, они сейчас акселераты, но знать такие подробности о сексе в ее возрасте!

– Можно мне с Зиной побеседовать? – спросила я.

– Нужно, нужно, – заверила директор. – Только вы уж аккуратненько, сами понимаете, что пережил этот несчастный ребенок.

Я вернулась в кабинет директрисы. Зина смотрела на меня с любопытством.

– Зиночка, – сказала я, – мне надо с тобой побеседовать. Тебе не трудно будет мне еще раз все рассказать?

– Да нет, – ответила она. – Я уже и заучихе, и училке нашей, и поварихе все рассказала. Чего теперь скрывать-то? – И Зина принялась рассказывать…

Я внимательно наблюдала за Зиной во время ее рассказа. Она не смущалась, щеки ее опять порозовели, глаза блестели, она даже слегка вспотела. Потом она немного прикрыла глаза и заелозила на кресле.

Рассказ явно доставлял ей удовольствие!

«Как-то это все странно», – подумала я.

Потом мы немного поговорили о Зинином детстве, о том, кем бы она хотела стать в будущем, и как бы между прочим, я спросила: «Зина, а какой он вообще-то по характеру, Роман Владимирович?»

– Хороший, – тут же откликнулась Зина, – веселый.

– Он тебе нравится?

– Нравится, – простодушно ответила Зина. – Ну, это… знаете, когда он меня не насилует…

– Давайте поговорим с Зиниными подружками, – предложила я Валерии Павловне.

– О чем? – испугалась она. – Следователь просил детям пока ничего не сообщать.

– Да я уже свои действия с ним согласовала, – успокоила я Валерию Павловну. – Ничего лишне го мы делать не станем.

И мы пригласили в свободный кабинет Таню, с которой Зина сидела за одним столом в столовой и в классе. Танино лицо выражало одновременно и робость, и любопытство. Видимо, какие-то слухи уже забродили по детскому дому.

– Танечка, – спросила я, – ты дружишь с Зиной?

– Раньше дружила, а теперь нет, – ответила девочка.

– А почему дружить перестала?

– Да надоела она нам с девчонками своими рассказами, – неожиданно сообщила Таня.

– А о чем вам Зина рассказывала? – поинтересовалась я.

– Да о том, что ее какой-то мужчина насилует.

– И где же это происходит?

– Да в пивном баре, что у нас на углу.

– Час от часу не легче! – не выдержала Валерия Павловна. – Это еще что такое? Вы с ума меня сведете!

– Да вы не переживайте так, – сказала Таня. – Она это уже всем девчонкам рассказала. По многу раз. Сначала мы слушали, а потом надоело. Да, может быть, она врет!

– А почему ты думаешь, что Зина врет?

– Ну, не знаю. Девчонки так считают. Просто ей нравится такие истории придумывать.

– Танюша, – спросила Валерия Павловна, – а когда же вы успели в пивной бар-то сходить?

– Да не ходили мы, Валерия Павловна. Так, шли мимо с экскурсии и заглянули. Дверь была открыта. Интересно все же.

– Вот еще бар рядом с нашим детским домом открыли на мою голову, – жалобно сказала Валерия Павловна, когда Таня вышла из кабинета.

А мы с Валерией Павловной пригласили Аню, еще одну Зинину одноклассницу.

– Анечка, – спросила я, – ваш класс ходит днем на прогулку?

– Да, ходит.

– А долго вы гуляете между уроками?

– Нет, мало совсем. Минут сорок. Да еще пока оденемся, да разденемся. Зимой бывает, что и идти неохота.

– А Зина ходит гулять? – Ходит, как все, – сказала Аня.

– Анечка, – осторожно спросила я, – а бывает, что Зина не ходит на прогулку со всеми?

– Может, и бывает, но я не замечала. По-моему, она с нами все время гуляет. Но точно я не помню.

– А ты с Зиной дружишь?

– Дружу, но не очень.

– Вы знаете, – Аня смутилась и покраснела, – она рассказывала, что у нее отец был ненормальный и ее маленькую изнасиловал. А мне неприятно про это слушать.

– А часто Зина об этом тебе рассказывала?

– Да почему мне? Она всем рассказывала. Девчонкам уж и слушать ее надоело.

Мы сидели с Валерией Павловной в ее кабинете и пытались проанализировать все, что услышали.

– Как вы думаете, – спросила я, – если допустить, что учитель физкультуры насиловал Зину, разве по ее внешнему виду ничего не смогли бы заподозрить?

Двенадцатилетнюю девочку на большой перемене насилуют, а потом она спокойненько возвращается в класс, сидит на уроке математики, отвечает у доски или пишет контрольную работу, и никто ничего не замечает? Ни учителя, ни воспитатели?

– Ну, не могла же она соглашаться на это добровольно! – возразила директриса. – Не забывайте, она еще практически ребенок.

– Но ребенок, который, видимо, хорошо подкован теоретически, – парировала я. – А полученной информацией хочется поделиться, хочется ее как-то использовать! Вы так не считаете?

– Вы думаете, – с надеждой спросила директор, – что все сильно преувеличенно Зиной?

– Я думаю, что все просто выдумано ею от начала и до конца.

– Но откуда девочка в ее возрасте может знать такие подробности, если не из личного опыта?

– Не будем сейчас об этом. Вы обратили внимание на то, что она сама получала удовольствие от своих рассказов? И несколько раз повторила свой рассказ. Неужели вы думаете, что если бы она действительно пережила насилие, то могла бы так спокойно об этом говорить? И еще. Я обратила внимание, что каждый следующий ее рассказ становится длиннее предыдущего и в нем появляются новые детали. Видимо, девочки перестали слушать ее «басни» и она решила переключиться на вас.

– Вы говорите, – сказала Валерия Павловна, – что она получала удовольствие от рассказов на тему изнасилования. Какое удовольствие?

– Сексуальное, видимо. Или близкое к нему. Не знаю точно, тут я не специалист.

Учитель физкультуры, Роман Евгеньевич, уже два дня находился в следственном изоляторе. Он категорически отрицал предъявленное ему обвинение в изнасиловании девочки-подростка. Ему, молодому парню, пришлось выслушать много злых и несправедливых слов, угроз и оскорблений.

У матери Романа, когда она узнала, в чем обвиняют ее сына, случился инфаркт, и она попала в больницу. Любимая девушка не пожелала разговаривать с ним даже по телефону.

«Все это слишком ужасно», – сказала она.

Тем временем Зину отвезли на консультацию к гинекологу. По заключению врача, Зина еще не имела половых контактов. Заключение врача и содержание Зининых рассказов взаимно исключали друг друга. Зина призналась следователю, что все выдумала. Романа освободили.

В детстве Рома был крепким и здоровым мальчиком и всегда любил спорт. Его родители сами увлекались спортом и сына с малых лет приобщали: катались на лыжах, коньках, играли в волейбол и в футбол.

Роман окончил спортивную школу и поступил в педагогический институт на отделение физической культуры и спорта. На пятом курсе он устроился работать. Сначала работал в школе учителем, а потом ему предложили работу в детском доме. Детский дом находился недалеко, платить обещали больше, чем в школе. Но на Романа повлияло то, что работа в детском доме показалась ему гораздо более важной, значимой, чем в обычной школе. Ну, представьте, какое уважение к учителю физкультуры в школе? Все дети могут заниматься спортом в различных секциях, а уроки физкультуры, особенно если они по расписанию идут перед контрольной, считаются лишней нагрузкой. В детском доме у ребят не было родителей, то есть даже если они и были теоретически, то никаким спортом со своими детьми они, как правило, не занимались.

Уроки физкультуры воспитанники детского дома любили и ценили. Особенно мальчишки, с которыми Роман охотно оставался после уроков поиграть в футбол. Они и соревнования проводили!

После освобождения из-под стражи учитель физкультуры Роман Евгеньевич, молодой веселый парень, уволился из детского дома. Он сказал, что, несмотря на то, что его оправдали, ему тяжело смотреть в лицо как воспитанникам, так и учителям. И он вообще не может видеть Зину.

Роман пошел устраиваться учителем физкультуры в колледж, сначала его собирались взять. Но потом директор колледжа стал наводить справки… и Роману отказал.

– Не знаю, не знаю, – озабоченно сказал директор колледжа Роману. С такой темной некрасивой историей… Как же это вы умудрились, молодой человек? Нет, извините, я вас взять не могу. Не могу рисковать…

Примерно так же сложилась ситуация и в средней школе. Там директор сказала, что мол «дыма без огня не бывает…» И если кто-то из родителей учеников узнает, что учителя физкультуры обвиняли в изнасиловании, будут большие неприятности.

Со своей девушкой Роман расстался, вернее, девушка сказала, что не хочет больше встречаться с Романом. Что-то разладилось в их отношениях после того случая. А наладить потом так и не удалось.

Ромина мама вскоре после этой истории умерла. Она, конечно, успела узнать, что Романа освободили и что он не виновен. Но спустя короткое время у нее случился второй инфаркт, и она умерла.

Бывший учитель физкультуры Роман Евгеньевич сильно изменился. Он уже совсем не походил на того жизнерадостного парня, каким я видела его раньше.

Роман нашел себе работу продавца довольно далеко от своего дома и от детского дома, в котором раньше работал. Во время нашей последней встречи он заявил, что не любит детей, особенно девочек. И особенно девочек старше пяти лет…

А Зина осталась в детском доме. Все как-то на удивление быстро забыли об этой истории. Или постарались забыть. Нет, конечно, с Зиной беседовали. И в милиции, и врач, и директор школы.

Но о чем тут можно долго говорить? Ничего ведь не было. Ну, нафантазировал подросток…

И потом Зина обещала, что это не повторится. Она раскаялась!

Честно говоря, все в детском доме были рады, что все обошлось.

Впереди был конец полугодия, вот, что по-настоящему важно для детей!

Но мне все же хотелось встретиться с Зиной еще раз. Я позвонила Валерии Павловне.

Директору детского дома не особенно понравилась моя просьба.

– Зачем ворошить прошлое? – сказала она. – Все же обошлось. Зина нормально учится, нормально себя ведет. Знаете, недавно ее навещала мать. Зина потом сама ко мне приходила, рассказывала. Она была очень рада. У нее ведь, помните, отец какой-то подонок, напугал ее в детстве, что-то там было… на сексуальную тему. Вот, видимо, на девочку это потом и повлияло. А сейчас у нас нет к ней претензий.

Весной я сама позвонила Роману Евгеньевичу. Оказалось, что он поменял квартиру и живет теперь в другом районе.

Я предложила Роману работу преподавателя физкультуры в детском санатории. Он невесело рассмеялся.

– Да ни за что, – сказал двадцатичетырехлетний Роман Евгеньевич. Мне того случая на всю жизнь хватит. Представляете, я от девчонок своего возраста теперь шарахаюсь, а уж подростков просто избегаю. Подружился на работе с одним парнем и как-то рассказал ему свою историю. Так, представляете, он общаться со мной перестал.

Поехал к родственникам повидаться, так там дядька мой выпил и заявил, что это я свою мать раньше времени свел в могилу, «когда девчонку изнасиловал». Это вы можете вообразить?

А ведь меня просто оговорили! Оговор, оказывается, это страшная сила…

Может быть, я могу чем-то вам помочь? – спросила я Романа в конце нашего разговора.

– Да нет, – ответил он. – Спасибо, мне достаточно того, что вы мне верите и помните, как все было на самом деле… Я сам со всем справлюсь, только вот с детьми работать больше никогда не буду. Знаете, сейчас такие настали времена, что и с мальчиками работать опасно, обвинят вдруг в гомосексуализме, если среди мальчиков найдется такой Зин на мою голову…

Дата добавления: 2015-08-13