Тиран умер, да здравствует тиран!

Утро в одной из крупных коммерческих компаний началось с трагедии. Президенту компании по телефону сообщили о том, что его личный помощник покончил жизнь самоубийством: повесился у себя дома.

Президент был потрясен. Его помощник был образцом аккуратности, ответственности и дисциплины, и его самоубийство явилось для него полной неожиданностью. Какие, собственно, причины?

Сотрудники практически не могли работать в этот день. Все любили читать детективы и всерьез подозревали, что это не самоубийство, а убийство!

Началось расследование. Компанию лихорадило. Поползли слухи. Президент компании заверил своих сотрудников, что будет держать их в курсе дела. Никто не мог понять, отчего преуспевающий помощник президента, сорокадвухлетний мужчина мог покончить жизнь самоубийством!

В плане ведения следствия в наше время народ стал очень грамотным. Сотрудники компании сами «прорабатывали» три версии: несчастная любовь, финансовые затруднения и проблемы, связанные с коммерческой деятельностью. О последней версии говорили шепотом.

Однако результаты следствия показали, что бывший помощник президента ни в чем предосудительном замешан не был, финансовых трудностей не испытывал, любовниц не имел, а совершил самоубийство в состоянии сильного алкогольного опьянения.

Последнего вывода следствия ни сотрудники фирмы, ни сам президент компании не поняли. Как это сильное алкогольное опьянение? Помощник президента не пил вовсе!

Компанию опять залихорадило. Все хотели знать подробности.

Подробности оказались малоприятными. Первым обнаружил повесившегося его сын-подросток. Естественно, мальчик был этим сильно травмирован. Он сам вынул мертвого отца из петли. У бывшего помощника президента осталась вдова, которая нигде не работала, и двое детей. Кроме сына-подростка, у нее была еще маленькая дочка.

Все «забыли» о факте сильного алкогольного опьянения бывшего помощника и сосредоточились на проблемах его семьи, которую, к слову сказать, никто никогда не видел. Президент распорядился оплатить похороны за счет компании и передал вдове некоторую сумму денег в качестве материальной помощи.

На похоронах несколько сотрудников обратили внимание на то, что сын погибшего ведет себя как-то странно. «Ничего удивительного», – подумали они. – Мальчик пережил психическую травму.

Было принято решение пригласить для сына погибшего сотрудника квалифицированного психолога. Сотрудники фирмы считали своим долгом помочь мальчику справиться с таким горем.

«Вдове тоже не помешает психологическая помощь», – добавил президент.

Прежде чем встретиться с вдовой и ее сыном, я попросила президента компании дать хотя бы некоторые сведения о погибшем. Так не хотелось нечаянно задеть, что называется, «по больному».

Первоначальные сведения выглядели очень скромно. Анатолий Кузьмич был родом из небольшой деревни Калужской области. Имел высшее экономическое образование и закончил множество всевозможных курсов по повышению квалификации. Имел семью: жену и двоих детей. Последние два года трудился в крупной коммерческой компании. Покончил жизнь самоубийством в возрасте сорока двух лет.

На фотографии, представленной с места работы, погибший помощник выглядел весьма солидно. В хорошем костюме, в белой рубашке с галстуком, аккуратно подстрижен, с серьезным выражением лица.

Президент компании был очень расстроен. Глядя на фотографию Анатолия Кузьмича, он сказал: «Да, Анатолий всегда именно так и выглядел: подчеркнуто аккуратный, подтянутый, вежливый. Я всегда ставил его в пример другим сотрудникам».

– А какие его качества вы ценили больше всего? – спросила я.

– Да все, все его качества, – воскликнул президент. – Он был буквально идеалом помощника! Когда Анатолий пришел ко мне работать, он навел полный порядок во всех бумагах, документах. Он все разложил по своим местам, пронумеровал, пересчитал, переписал. И в любой момент умел разыскать для меня любой документ. Четкий, пунктуальный, буквально незаменимый помощник в моей работе! Никогда не опаздывал! Честно говоря, я не замечал у него недостатков. Возможно, они и были, как у каждого человека, но я не замечал! Поэтому, когда нам позвонили и сообщили о его смерти, тем более самоубийстве, поверить было трудно. Как-то это совсем не вязалось с его обликом.

– Он дружил с кем-нибудь в вашей организации?

– Да нет, не знаю. Да и когда ему было дружить? Он работал!

– А с кем он ходил, например, обедать?

– Да когда как, иногда один, иногда с кем-то из сотрудников, не помню.

– С женщинами-сотрудницами ни с кем не общался более близко?

– Если вы на что-то такое особенное намекаете, то нет, замечен не был. Но представьте, такой дамский угодник! На Восьмое марта всем нашим женщинам от себя персонально по цветочку подарил, дамы очень оценили!

Отзывы других сотрудников тоже были положительные, несмотря на то, что Анатолий Кузьмич ни с кем близко не сошелся.

Только одна из реплик сотрудницы компании привлекла мое внимание.

– Анатолий часто жаловался на жену. Не работает, за собой совсем не следит, деньги тратит неизвестно на что…

Я отважилась на встречу с Марией, вдовой погибшего.

Мария приехала ко мне на встречу со своей свекровью, матерью Анатолия, которая после похорон сына осталась пожить некоторое время у невестки с внуками.

Мария – молодая, скромно, но аккуратно одетая женщина, с миловидным, измученным, бледным лицом молча вошла в кабинет. Тихо поздоровалась и села, но только после приглашения. Ее свекровь осталась за дверью.

– Мария Алексеевна, как вы познакомились с будущим мужем?

– Познакомились просто, в деревне на танцах. Оба гостили у родственников, каждый у своих.

– Анатолий вам сразу понравился?

– Да нет. Просто ухаживать начал, а мне лестно.

– А почему же замуж пошли?

– Ухаживал очень красиво! Цветы дарил, духи, руки целовал. Даже стихи читал. Вот я и влюбилась.

– А потом, когда поженились, руки целовал? Мария как-то странно на меня посмотрела.

– Зачем вам это? Это к делу совсем не относится.

– Маша, послушайте, я назову сейчас несколько слов, а вы отвечайте мне, пожалуйста, на каждое слово любым словом, которое первым придет вам в голову. Хорошо?

Маша пожала плечами: «Хорошо».

погода – ветер осень – дождь муж – тиран любовь – дети свадьба – горе

«Муж – тиран, свадьба – горе, – отметила я. – Интересные ассоциации!»

– Мария Алексеевна, а почему вы не работали?

– Муж не разрешал. Но я потихоньку подрабатывала. Мыла подъезды в соседнем доме.

– Почему же он вам работать не разрешал?

– Ревновал ко всем. Думал, что я ему изменяю.

– Анатолий хорошо зарабатывал, он обеспечивал семью?

– Какое это имеет отношение к делу? Он умер, повесился. Все. Меня волнует только сын Володя. Он замкнулся. Понимаете?

– Маша, я понимаю. Но мне нужно подготовиться к встрече с Володей. Пожалуйста, давайте еще раз. Я буду называть слова, а вы отвечайте первым пришедшим в голову словом.

дочь – маленькая хлеб – свежий работа – тяжелая деньги – свекровь сын – страх деревня – лето радость – свобода

«Сын – страх, – отметила я. – А это откуда?»

– Маша, вы устали?

– Да. Устала. Вы встретитесь с моим сыном?

– Обязательно, Мария Алексеевна. Но мне нужно кое в чем разобраться. Можно я побеседую с вашей свекровью?

– Пожалуйста. А мне надо будет еще приходить?

– Да, вам придется еще разок ко мне прийти. Так надо.

– Я приду с сыном, – сказала Мария и вышла из кабинета.

Мать Анатолия была рада моему приглашению побеседовать.

Поздоровалась, представилась.

Я выразила соболезнование.

Ирина Ивановна выглядела лет на шестьдесят пять. Было заметно, что она сильно волнуется, но лицо все равно выглядело добрым и приветливым.

– Извините, Ирина Ивановна, а какой характер был у вашего сына?

– Да такой же был тиран, как и отец, хоть и грех так о покойниках говорить.

– А в чем же это проявлялось?

– А жестокие они были с отцом оба. Злые, жадные. Ревнивые. Все свои условия, да правила нам с Машей диктовали. А если выпивали, то и вовсе становились бешеными. Тиранили своих жен и детей. Я-то только после смерти мужа свет белый увидала. И Машенька тоже много выстрадала. Я поэтому и приехала к ней пожить. Поддержать. На работе-то Толю ценили. А что он дома вытворял – не ведали. Так что оставьте вы Марию в покое. Освободил ее Толик, да и ладно. Вон внуки подрастают. Он ведь и детей, и жену бил и из дома выгонял, и денег давал совсем мало. Бог ему простит. А я Маше с внуками, чем смогу, помогу. Мы с ней друг друга понимаем.

– Скажите, пожалуйста. Ирина Ивановна, а отчего умер ваш муж, отец Анатолия? – спросила я на всякий случай.

Ирина Ивановна смутилась.

– Представьте себе, такое жуткое совпадение, но отец Анатолия повесился в нашей деревне, когда ему было так же, как и Толе всего сорок два года…

Я постаралась не выдать своего волнения, хотя такая информация способна была смутить кого угодно.

– Ирина Ивановна, расскажите, пожалуйста, о себе немного подробней.

Ирина училась с Кузьмой в одной школе, но на три класса младше. А жили они в соседних деревнях. Ирине очень нравился Кузьма. Всегда аккуратный, подтянутый, серьезный. Хорошо учился. Друзей у Кузьмы было мало, но Ирина считала, что это оттого, что Кузьма такой серьезный и умный. Учителя уважали Кузьму и ценили, советовали ему учиться дальше.

Однажды Ирина встретила Кузьму в районном центре на улице. Он к этому времени уже окончил школу и учился там в техникуме. Поговорили. Неожиданно Кузьма предложил Ирине встречаться. Она была счастлива.

Забеременела Ирина быстро, боялась сказать об этом матери, как водилось в те времена. Сообщила о беременности Кузьме, хотя ничего хорошего от него не ожидала. А он ответил, что пришлет сватов. Так они и поженились. История, каких много.

Потом родился сын. Тут характер Кузьмы проявился с новой стороны: Кузьму раздражал ребенок, пеленки, неубранный дом, да и сама Ирина. Он стал грубым, мог поднять на жену руку.

Со временем стал очень раздражительным, всегда недовольным. Пил редко, но когда выпивал, становился агрессивным, обвинял Ирину в несуществующих изменах, выгонял ее с сыном из дома, бил. Опять же банальная житейская история, каких много.

После пьянства обычно засыпал тяжелым сном, и Ирина не раз видела, как муж во сне закатывает глаза, и судорога словно пронзает его тело. «Допился до чертиков…», – думала в таких случаях Ирина.

Сын рос, боясь и ненавидя отца. Окончив школу, Анатолий уехал в Москву, поступать в институт. Мать не возражала. Характер у Кузьмы становился все хуже. Угрюмый и раздражительный дома, он все же держался на работе, где был на хорошем счету. Отъезду сына Кузьма обрадовался. Ему хотелось, чтобы внимание и забота Ирины принадлежали ему одному.

Однажды Кузьма вернулся домой пьяным. К слову сказать, чтобы захмелеть, ему было достаточно одной-двух стопок. Кузьма был мрачен. Потом стал приставать к жене, ударил ее. Ирина, плача, привычно ушла ночевать к соседке.

Вернулась наутро, вошла в тихий дом. Мужа нигде не было. Ирина обошла вокруг дома и вскрикнула, обнаружив мужа, повесившимся в сарае. На полу валялась пустая бутылка водки.

Анатолий не приехал на похороны отца, как его мать ни просила. Он только что устроился на работу, которую боялся потерять. Анатолию тогда шел двадцать второй год. Кузьме было сорок два. Ирина Ивановна потом сама ездила к сыну. Анатолий, ссылаясь на занятость, так больше и не ездил на родину, не побывал на могиле отца. Ирина Ивановна считала, что Толя сильно обижен на отца за свое невеселое детство, вот и не хочет возвращаться в родительский дом.

Когда Анатолий женился и появились дети, Мария с внуками часто гостили у бабушки, а Анатолий приезжал всего-то раза два, да и то совсем ненадолго.

Мария пришла на повторную консультацию с единственной целью: поговорить о своем пятнадцатилетнем сыне. Она сказала, что ее очень огорчает состояние подростка, потому что мальчик стал очень замкнутым, ни с кем не хочет разговаривать, грубит.

– Расскажите, Мария Алексеевна о своем муже, о его характере, – попросила я.

Мария поежилась.

– Понимаете, я знаю, что свекровь вам многое рассказала, но, конечно, она не все знает.

Муж только на работе вел себя образцово. А дома он был настоящим тираном. Не заставляйте меня подробно об этом рассказывать. Бил меня, сына, выгонял нас раздетыми на мороз. Можете у наших соседей спросить. Но его сотрудники мне бы не поверили. Они даже не смогут себе этого представить. И никто не мог. Понимаете, как будто два разных человека. Один – спокойный, холеный, вежливый, всегда в белой или голубой рубашке с галстуком, с улыбкой на лице. Другой – злой, жестокий, мелочный, жадный, часто пьяный. И я решила молчать. Потому что я стыжусь того, что не горюю по мужу. Если хотите знать, меня интересуют только мои дети, особенно сын, потому что он первым нашел отца. А ему всего пятнадцать лет. Это было очень страшно. Потом пришла я и, когда увидела мужа, потеряла сознание. Меня сын в чувства приводил. Дочка, слава богу, ничего не видела и толком ничего не поняла.

– Ваш сын сильно переживает смерть отца? – спросила я.

– Конечно, – ответила вдова, – а как вы думаете?

– Скажите, Мария, а ваш муж был похож на своего отца? Вы видели своего свекра?

– Нет, свекра своего я никогда не видела. Когда мы поженились, он уже умер. Но знаю от свекрови, что характер у него был тяжелый. Свекор пил, и пьяным повесился. Тоже в сорок два года, как Анатолий. Странное совпадение, правда?

– Да, совпадение странное, – подумала я. – Пожалуйста, Мария, поищите дома фотографии своего свекра и мужа, на которых они в детстве, юности, ну, и в последние годы жизни. И Володины фотографии захватите.

– Пожалуйста, – взмолилась Мария, – поговорите с моим сыном. Он здесь ждет в коридоре. А фотографии мы потом поищем.

– Конечно-конечно, – заторопилась я, видя ее волнение. – Пригласите сюда Володю.

Володя оказался немного полноватым темноволосым подростком среднего роста. Он вошел, улыбаясь, и вежливо поздоровался.

– Володя, – сказала я, – твоя мама просила меня познакомиться с тобой. Ты не против?

– Нет, пожалуйста.

– Скажи, как ты себя чувствуешь? Тебя сейчас что-то беспокоит, тревожит?

– Нет, все нормально.

– А как ты спишь? Быстро засыпаешь?

– Да все нормально. Это мать все придумывает.

– Что же она придумывает?

– Что я переживаю.

– А на самом деле ты что чувствуешь?

– Если честно, я рад, просто неприлично это говорить, не все поймут.

– Володя, а что ты почувствовал, когда нашел отца мертвым?

– Можно правду сказать?

– Нужно, Володя.

– Я смотрел на него мертвого и думал, что так ему и надо, уроду. Я только боялся немного, вдруг он еще жив. А потом потрогал его, точно мертвый. Ну, думаю, класс. А тут мать пришла. Увидела его и в обморок упала. Потом еще плакала, кричала. А чего убиваться-то, она ведь ничего хорошего от него не видела!

– Тебе совсем не было страшно?

– А чего мертвых бояться? Бояться надо живых.

– Ты кого-нибудь боишься?

– Да нет, это я так сказал. Никого я не боюсь. Наоборот, мне хочется, что бы меня боялись.

– Чтобы все тебя боялись?

– Ну, не все, а многие.

– А зачем?

– Так жить проще. Да и приятнее. Вон отца боялись, а на работе – авторитет!

– А в школе тебя боятся?

– Боятся-не боятся, а остерегаются.

– Почему же?

– Отомстить могу. Так, что мало не покажется…

– Вот это да, – удивилась я. – Расскажи, пожалуйста, поподробнее. Интересно!

«Я дружил с одним мальчиком из нашего класса. Его звали Димой. Я считал его своим лучшим другом и мне больше никто не был нужен. А с ним хотели и другие дружить. И он стал мне изменять.

То гулять пойдет с кем-то без моего ведома, то в кино. Я злился, просил его не дружить с другими ребятами, а он смеялся. Тогда я решил ему отомстить. Я взял, да и рассказал ребятам в классе, что сильно жалею Димку, потому что он ночью в постель писает, как маленький. Он мне сам когда-то давно про это рассказывал. Девчонки узнали, смеялись, некоторые его жалели. Но уважать его в классе перестали. А когда он Ленку в кино пригласил, она сказала, что не пойдет, потому что Димка в кино может от страха описаться. И все очень смеялись. Димка после этого случая перешел учиться в другую школу. А меня стали в классе побаиваться. Я сам это заметил».

На следующий день Мария принесла ворох фотографий. Рассматривая их, я испытала странное чувство. С фотографий разной степени давности на меня смотрел один и тот же человек. Мне стало не по себе.

Вот на одной совсем свежей фотографии мальчик-подросток, с которым я недавно беседовала. А вот он же на довольно старой черно-белой фотографии на фоне деревенского дома. А вот Володя в какой-то смешной шапке, которые носили лет пятьдесят или больше назад, на старом, сильно пожелтевшем снимке с ободранными краями.

Ужасная догадка мелькнула у меня в голове.

Я почувствовала, что мои руки дрожат от нетерпения, когда я стала раскладывать фотографии. Впечатление поразительного сходства деда, отца и сына не покидало меня. Как будто у меня на столе лежали одновременно и какая-то загадка, и ее разгадка.

Я разложила фотографии по нарастанию возраста: мальчик, юноша, мужчина. На первой фотографии – Володя пятнадцати лет, который недавно сфотографировался на паспорт, на второй его дед Кузьма в возрасте двадцати лет, а на третьей – отец Володи Анатолий незадолго до смерти в возрасте сорока двух лет.

С фотографий смотрело одно и то же лицо. Сходство всех троих мужчин было потрясающим. Как будто один и тот же человек взрослел на глазах. Я составила другие последовательности. Эффект был тот же. Восприятию этого полнейшего сходства мешало только разное качество фотографий.

Небольшая компьютерная обработка фотографий, и вот – перед нами Володя в будущем: двадцати и сорока лет… Или, наоборот, отрочество и юность Анатолия, или, пожалуйста, деда Кузьмы!

– Мария Алексеевна, вы замечали, что ваш сын Володя внешне очень похож на отца?

– Да, похож, но не слишком.

– Посмотрите на эти фотографии. Кто на них изображен?

– На первой – Володя, на второй муж, на третьей – тоже мой муж.

– Вы видите явное сходство между ними?

– Да, на фотографиях вижу. Но Володя – добрый, хороший мальчик…

– Мария, на второй фотографии изображен не ваш муж, а ваш свекор Кузьма. Вы заметили, как они все похожи?

Мария в недоумении рассматривала фотографии.

– Но ведь дед Кузьма давно умер, а эти фотографии современные, совсем свежие!

– Это дело техники, – вздохнула я. – А вот мужские костюмы за это время так сильно не изменились.

Мария заволновалась.

– Я знала, что мой муж похож на своего отца, а Володя похож на Анатолия, но не замечала, что они просто копии друг друга. Хотя Володя – другой. Он – хороший парень… Просто у него детство было тяжелое…

– Мария, подумайте, а характер у Володи не стал в последнее время меняться, портиться?

– Конечно, стал. После того, как сын нашел отца повесившимся. Это на него страшно повлияло.

– И каким стал Володин характер?

– В последнее время он стал злой, раздражительный, даже кричит на нас с бабушкой.

– Он не напоминает вам по поведению своего отца, Анатолия?

Мария опустила голову и горько заплакала.

– Что же с ним будет? – рыдала она. – А вдруг он повторит судьбу своего отца и деда?

Бабушка Володи Ирина Ивановна приехала на встречу со мной по собственной инициативе. Она попросила показать ей фотографии, на которых было обнаружено полное внешнее сходство ее мужа, сына и внука.

Ирина Ивановна долго разглядывала фотографии. Всплакнула.

– Да, конечно, – сказала она, – я видела, что внешне они все сильно похожи. Но ведь характер мог быть у всех разным? Я любила сына, Маша тоже учит Володьку добру. Мы думали, что он стал таким злым в последнее время из-за того, что пережил страшную травму. Выходит, не так?

– Ирина Ивановна, люди, а тем более подростки, по-разному реагируют на такие события. А вот скажите, ваш муж никогда к врачу не обращался? Лекарства не принимал?

– Не знаю я этого, он очень скрытный был. Пил смолоду какие-то порошки, говорил, что от головной боли.

– А сын ваш на головные боли не жаловался? К врачу не обращался? – спросила я довольно пря мо, видя, что Ирина Ивановна обо многом думала уже сама.

– Вы никогда не замечали судорог или подергиваний лица у сына? Ну, помните, как вы рассказывали про своего мужа?

– Видела пару раз, – неохотно ответила Ирина Ивановна. – Думала, от нервов. Нас с Марией теперь знаете, что пугает? Если они трое так сильно похожи друг на друга, вдруг Володька станет с возрастом таким же тираном? Ведь он после смерти отца тоже стал нам «фамильный» характер показывать! И потом, мой муж и сын оба наложили на себя руки в возрасте сорока двух лет! А вдруг внук повторит эту страшную судьбу? Посоветуйте, может быть нам к «бабке» пойти, пусть его заговорит!

– К бабкам я направлений не даю, – чуть не улыбнулась я. – А вот консультацию у врача провести советую. Вдруг ему потребуется лечение? Если, конечно, Мария согласится.

– Она согласится, – ответила бабушка. – Мы все поняли. И мы боимся. Володя становится похожим на своего отца все больше и больше, – она помолчала. – Не только внешне. Вчера пришел домой пьяным, стал кричать, что теперь он в доме хозяин. Тарелку об пол швырнул. Ругался грубо.

Спустя короткое время Володе был поставлен диагноз и назначено лечение. Врач считал, что перспективы лечения у Володи хорошие.

Мои встречи с Володей и его матерью продолжались. Работа предстояла достаточно длительная, но уже через месяц нашего общения Володя заметно изменился.

А спустя еще месяц мне позвонил президент фирмы, в которой когда-то работал отец Володи – Анатолий Кузьмич.

– Хотелось бы узнать, как вы помогаете сыну нашего бывшего сотрудника справиться с потерей отца? – спросил президент.

– Володя сейчас проходит курс лечения, – ответила я.

– Вот как? Сами, значит, не справились… Да-а-а, бедный парень! Пусть выздоравливает! Передайте ему, что его отец был замечательным работником! Я пока так и не нашел ему достойную замену. Так что пусть берет пример с отца! Может быть, когда-нибудь придет ко мне работать!

Голос президента звучал вполне искренне. Я не успела решить, стоит ли рассказать президенту, как обстоят дела на самом деле, но он уже повесил трубку.

Володе уже исполнилось двадцать лет, когда он сам записался ко мне на консультацию. Володя сообщил по телефону, что его мучают некоторые вопросы, которые касаются его будущего, и ему нужен совет.

– Что же тебя волнует, Володя? – спросила я.

– Меня волнует моя плохая наследственность, – ответил молодой человек. – Как мне жить с такой наследственностью?

– Сейчас мы это обсудим, – я видела, что Володя сильно обеспокоен. – Скажи, ты продолжаешь лечиться у невропатолога?

– Нет, хотя пока и состою на учете.

– А почему тебя сейчас волнует твоя наследственность?

– Понимаете, я видел фотографии деда и отца. Я понял, что скопировал не только их внешность, но и характер. Боюсь повторить их жизненный путь. И что мне делать, когда мне исполнится сорок два года? У меня довольно плохой характер, хотя я с ним и борюсь.

Я услышала, как у Володи задрожал голос.

– Послушай, – сказала я, чувствуя огромную ответственность. – Если ты сам задаешься такими вопросами, могу тебя уверить, с тобой все будет в порядке. Твой характер сильно изменился, и в лучшую сторону. Так что не думай о наследственности, а смотри вперед. Многие люди вообще ничего не знают о своей наследственности, которая, быть может, тоже весьма плохая, и строят свой характер и свою жизнь сами.

– Скажите, а характер сильно связан с внешностью человека? Вот, например, мой отец любил прилизывать волосы, а я решил их лохматить! И сходства будет меньше!

Я невольно улыбнулась. Прежний Володя никогда бы не сказал таких слов.

– Володя, ты можешь носить любую прическу, которая тебе нравится. Главное ведь не это. Скажи, ты бываешь добр, ну, хотя бы к своим близким?

Володя опустил голову.

– Еще недостаточно, – вздохнул он. – Я бываю раздражителен, и мне нужны конкретные советы. Я сомневаюсь, правильно ли я поступаю в некоторых ситуациях.

«Все будет нормально, – удовлетворенно подумала я. – В этом случае „нормально“ – это даже лучше, чем банальное „все будет хорошо“.

Не займите место попугая…

– Вы не могли бы проконсультировать мою дочь? – обратилась ко мне женщина.

– А сколько ей лет?

– Пятнадцать.

– А какой у вас вопрос?

– Да я сама не знаю. На первый взгляд, она хорошая девочка. Но я почему-то ее боюсь. Может быть, вы поговорите с ней и разберетесь, в чем дело?

Молодая симпатичная женщина выглядела растерянной и расстроенной.

Люба рано вышла замуж. Ее муж был на восемь лет старше и казался ей взрослым и зрелым человеком. Сначала он красиво и солидно ухаживал. Подружки и сестры ей завидовали, а мать гордилась Любиным женихом и хвасталась им перед соседями. Когда он сделал предложение, отказать было неудобно.

Люба уважала мужа и всегда его слушалась. В конце концов, она закончила только техникум, а у мужа было высшее образование, и он знал английский язык.

Уже через год оказалось, что жить с ним под одной крышей Любе тяжело. Мало того, что он оказался жадным и проверял сдачу, которую Люба приносила из магазина, он был ревнив, подозрителен и придирчив. Люба задыхалась. О разводе она заговорить боялась, но однажды муж объявил, что у него «другая женщина» и он уходит жить к ней. И действительно ушел. А вскоре пришли документы на развод. Их развели сразу, как только дочке Вике исполнился год. И Люба стала жить с дочкой одна, вернее, вдвоем с дочкой. Но Люба остро чувствовала, что она одна.

Так сложилось, что ее мать к этому времени умерла, одна из сестер уехала с мужем на Север, а другая стала выпивать и куда-то пропала.

Любе было трудно, она получала алименты, но сумма была очень маленькая. Просить денег у мужа она боялась. Пришлось устроить Вику в ясли, а самой пойти работать туда нянечкой, сначала на ставку, а потом на две. В яслях не хватало нянечек, а Любе не хватало денег.

Вика выросла при маме. Сначала Люба работала в яслях, потом в детском саду, который посещала Вика. Летом она нанималась уборщицей в детский санаторий. Вике давали бесплатную путевку как ребенку сотрудницы, и они уезжали за город: месяца на два, а иногда и на все лето.

Когда пришло время записывать Вику в первый класс, Люба решила устроиться на работу в школу. Три года она промаялась уборщицей, но потом подруга Татьяна предложила ей работу по специальности, хотя, как считала Люба, к этому времени специальности никакой у нее уже не было. Тем не менее ее взяли на работу младшим экономистом.

Вике тогда исполнилось десять лет.

Прошло два года, и жизнь вошла в свою колею. Люба хорошо ладила с сотрудниками, и к ней на работе все относились очень хорошо. Свободное время она проводила с дочкой и с Татьяной. Подруги они были давние, жили в соседних домах. Татьяна тоже развелась с мужем, но детей у нее не было, жила одна. За годы дружбы они привыкли делиться друг с другом всем сокровенным, и каждый день созванивались. Татьяна часто приходила к Любе ужинать, а в выходные и обедать: Люба любила готовить. Обычная жизнь со своими маленькими радостями и, слава богу, лишь небольшими огорчениями.

Вика училась хорошо. Она была рослой, спортивной девочкой и пользовалась авторитетом у подруг. Вика любила бороться за справедливость. Она могла в глаза сказать любому учителю, что он не прав. Она всегда пристально следила за своими оценками и не боялась выяснять с учителем и даже завучем, за что была снижена ее оценка. Так как девочка действительно была умной и много занималась, учителя уважали ее принципиальность. Кроме того, связываться с Викой было неприятно. Она имела острый язычок и могла весьма остроумно высмеять кого угодно. Именно она дала прозвища большинству учителей. И самое главное: она могла легко настроить класс против любого учителя. Заступалась Вика не только за себя. Она была настоящим лидером в классе, на ее поведение и мнение ориентировались не только девочки, но и мальчики.

Однажды учительница на уроке по истории нудно и неинтересно рассказывала ученикам о Февральской революции. Был последний урок, класс шумел, все занимались своими делами. «Кому не интересно, – сказала учительница, – может идти». Подростки немного притихли, а потом гул в классе возобновился с новой силой. Учительница повысила голос: «Я сказала, кому не интересно, может немедленно отправляться домой!»

Вика встала и взяла ранец. «Ты куда?» – удивилась учительница. – «Да мне не интересно! – ответила Вика. – И я иду домой. Вы же сами предложили».

Она пошла к двери. За ней ринулись все остальные. Учительница не успела опомниться, как в классе никого не осталось. Она пожаловалась директору, но тот лишь пожал плечами. Он посоветовал учительнице впредь быть дальновиднее: лучше готовиться к урокам и не провоцировать подростков на подобные выходки. В принципе, директор был прав. Он не одобрил, но «принял» Викин поступок. «Поймите, это личность!» – сказал он учительнице.

Второй случай касался новой молоденькой учительницы математики, которая пришла в Викин класс заменить заболевшего педагога. Учительница забыла носовой платок и, так как была немного простужена, постоянно шмыгала носом. Она стала объяснять новый материал и оглушительно чихнула. Вика встала и подала ей бумажный носовой платок.

«Приведите себя в порядок, – брезгливо сказала она. – Нельзя же в таком виде вести урок. У вас все руки в соплях».

Учительница выбежала из класса. Одноклассники наслаждались происшествием.

Вика подружилась с Машей Карасевой, у которой папа занимался бизнесом. Она ходила к Маше домой, они вместе гуляли. Маша была в восторге. Теперь никто не смел сказать ей грубого слова. Вика как-то обняла ее в большой компании подростков и сказала: «Машуня – моя лучшая подруга, прошу любить и жаловать!» И Машу стали «жаловать». Например, ее стали приглашать буквально на все дни рождения в классе: куда Вику, туда и ее. И вообще Вика везде ее брала с собой. Машины родители были довольны этой дружбой: Вика хорошо училась, а Маша так себе, да и настоящих подруг у Маши до Вики не было.

Машин папа ездил в Италию и привез модной одежды дочке и ее подруге. Он был щедрым человеком и радовался за дочь. Он умел ценить друзей. Собственно говоря, из-за этой одежды и возник первый конфликт Вики с матерью. Люба не понимала, как можно взять у незнакомых людей такие дорогие подарки. Она была бы рада отдать деньги за эту одежду, но сумма для нее была очень большой. Вернуть джинсы, кроссовки и пару джемперов Вика категорически отказалась.

– Не волнуйся, – сказала она матери, – я отработала эти деньги! Люба не поняла.

– Да сколько я возилась с этой Машкой! – крикнула Вика.

Люба подумала: «А-а-а, помогала ей с уроками. Карасева плохо учится». А сама сказала: «Ну, ты же не из-за денег ей помогала, вы ведь подруги!»

Люба два дня не могла дозвониться до Татьяны, и пошла к ней домой. Татьяна встретила подругу на пороге: «Нам не о чем с тобой разговаривать, я к вам больше ни ногой». – «В чем дело?» – испугалась Люба.

Татьяна усмехнулась: «Спроси у своей доченьки Вики, а меня уволь! Знать вас больше не желаю».

Вечером Люба пристала к дочке с расспросами. Вика только что вернулась с тренировки, румяная и довольная.

– Что ты сказала тете Тане, почему она не хочет больше к нам приходить?

Вика хрустнула яблоком, которое ела: «Что сказала? А правду. Что она приходит к нам чуть не каждый день и жрет, как лошадь, все из холодильника сметает. А у тебя зарплата маленькая, нам самим не хватает».

Люба почувствовала дурноту: «И чего же тебе не хватает?» – «Да мне всего не хватает, как же ты не понимаешь?» – сказала Вика и ушла, хлопнув дверью.

Люба пришла с родительского собрания весьма довольная. Ее дочку хвалили, ставили в пример. Любе даже стало неловко. В классе много слабых учеников, прогульщиков, двоих мальчиков собираются отчислить из девятого класса.

Вика, конечно, пойдет в десятый. Как летит время!

Дочка вошла на кухню: «Мама, у меня к тебе серьезный разговор. Ты не могла бы сменить работу?»

Люба удивилась. Она много лет проработала на одном месте и любила свой коллектив.

«Понимаешь, – сказала Вика, – мне надо очень много заниматься. Ты могла бы найти работу рядом с домом и приходить кормить меня в обед. Мне нужно правильно питаться. Ну, чтобы и не располнеть, и чтобы силы на уроки были. Я хочу многого добиться в жизни. Хорошо зарабатывать, купить хорошую квартиру, машину. А пока ты должна обо мне заботиться, ты ведь моя мать. А я у тебя единственный ребенок».

«Но я так ко всем привыкла, – сказала Вера. – Мне не хочется менять работу. Вот, я, например, когда училась…»

Вика расхохоталась: «Ты училась? На уборщицу? Да посмотри на себя в зеркало! Какой ты пример?»

Люба невольно подошла к зеркалу.

«Сколько тебе лет? – продолжала Вика. – Как ты одеваешься? У тебя ни образования, ни денег, ни мужика, наконец, приличного! Даже муж тебя бросил! А другого дурака не нашлось! Ты что же, хочешь для меня такой же жизни? Чтобы я уборщицей вкалывала? Жила в этой нищей квартире и стала в 36 лет старухой? Свою жизнь устроить не смогла, так хоть мне не мешай!»

Самым ужасным Любе казалось то, что в принципе дочь была права. Она не сумела устроить свою жизнь! Любе было очень горько. Конечно, она не считала себя красавицей и одевалась скромно. Но никто и никогда не говорил ей таких ужасных слов, как ее дочь. Просто Вика говорит все, что думает! А другие люди скрывают свои истинные чувства. Люба опять подошла к зеркалу.

«Неужели дочь права?» – она заплакала. Вправе ли она давать своей дочери советы? И потом девочка ничего плохого не хочет! Институт, хорошая работа, машина. Нет, Люба обязана ей помочь. И она нашла работу рядом с домом.

Размеренной и скучной стала теперь жизнь Любы. Она работала рядом с домом в очень маленьком коллективе и пока ни с кем не подружилась. Работа – дом, даже без езды на транспорте. Отношения с Татьяной так до конца и не наладились.

Вика мало бывала дома: ходила на курсы, проводила время с друзьями. А если бывала дома, то учила уроки или говорила по телефону. Люба стирала и гладила ее вещи, ходила по магазинам, готовила еду и убирала в доме. Вика почти не разговаривала с матерью. Говорили в основном тогда, когда Вике было что-нибудь нужно.

У Любы на работе одна сотрудница предложила ей взять попугая.

«Нет возможности держать, – сказала она. – У внука аллергия. Берите попугая бесплатно, прямо с клеткой. Его можно научить говорить». Люба подумала немного и взяла.

Как же быстро подружилась Люба с попугаем! Он был маленький, красивый, с голубыми перышками. Люба теперь спешила домой к своему Грише, так она назвала попугая. Она стала учить его говорить, не веря, что у нее что-то из этого получится. Но попугай оказался способным учеником!

Он кричал: «Любашшша! Любашшша! Что де-лаешшшь? Гришшша хорошшший!»

Теперь ей было с кем разговаривать! Клетка стояла на кухне, Люба занималась хозяйством и разговаривала с попугаем. Им было весело вместе!

Вика была равнодушна к попугаю, только иногда подсмеивалась над матерью: «Ты его больше, чем меня, любишь!» Люба отмахивалась: «Не говори ерунды. Просто он забавный».

Был обычный выходной день. Люба пекла утром блинчики, пока Вика отсыпалась. Гришу по выходным Люба выпускала из клетки, чтобы он полетал по квартире и «размял» крылышки.

– Любашшша, пррривет! – сказал попугай, вылетая с кухни.

– Ты моя любимая птичка, – ответила Люба.

– Пррривет! – сказала Вика, входя на кухню и зачем-то захлопывая дверь.

Раздался короткий неясный звук, и Люба с ужасом увидела лежащего на полу попугая. Глазки у него закатились. На клювике выступила кровь. Видимо, Вика, закрывая дверь, нечаянно задела ею по пролетавшему Грише.

Люба страшно закричала: «Вика, скорее, звони в ветеринарную лечебницу или вызывай скорую помощь, что там у них есть!» Она схватила Гришу и стала зачем-то дуть на его перышки.

Да какая там «скорая»! Попугай был мертв. Слезы застилали Любе глаза, она плакала навзрыд, прижимая к себе уже холодеющее тельце маленького попугая.

«Не надо скорую», – сказала Люба, поднимаясь, наконец, с колен. Она посмотрела на дочь и неожиданно столкнулась с пристальным взглядом ледяных серых глаз. Дочь смотрела на мать со злорадством.

– Надеюсь, – сказала Вика, чеканя слова, – никаких попугаев в нашем доме больше не будет!

– Как тебе не стыдно, – опять заплакала Люба. – Чем он тебе мешал?

– Попка-дурак, – ответила Вика уже за дверью своей комнаты.

– Зато он любил меня! – крикнула Люба и снова заплакала. Она почувствовала себя очень одинокой…

Ночью Люба проснулась от ужасной мысли. Она вспомнила мертвого попугая, выражение Викиного лица и подумала: «Неужели Вика убила Гришу нарочно?»

– Я боюсь свою дочь… – сказала мне Люба на первой встрече.

– Когда я вспоминаю ее холодный жестокий взгляд, у меня просто, что называется, мороз по коже… Я, вы извините, сама чувствую себя, в каком-то смысле, этаким попугаем… Я уже в клетке… Кроме того, я ведь совершенно одна и мне не с кем посоветоваться.

– Вика встречается со своим отцом? – спросила я.

– Очень редко, он давно не навещал нас. У него другая семья.

– А Вика говорит о нем?

– Да, когда злится, она постоянно грозит, что уедет жить к папе.

– А вы?

– А я говорю ей, что ни за что ее не отпущу. Я боюсь остаться одна.

– Знаете что, если Вика захочет, пусть съездит к своему папе…

В кабинет вошла высокая, стройная, модно одетая девушка. Вике – пятнадцать лет, но она выглядит старше.

– Я вас слушаю, – сказала она мне, поздоровавшись. – Какие проблемы?

«Придется давить авторитетом, – вздохнула я про себя. – Или работать по легенде, как шпион, задушевного разговора здесь не получится».

– Давай поговорим о твоей маме и ваших отношениях, я вижу, ты человек взрослый, – польстила я Вике. – А потом займемся компьютерными тестами по профориентации. Попробуем определить, в какой области ты сможешь добиться большего успеха.

– Да я ради этого и приехала, – сказала Вика. – Только о маме давайте недолго!

– Как ты считаешь, Вика, кто красивей, ты или мама?

– Я, конечно!

– А кто умнее?

– Я, конечно!

– А кто добрее?

– Дураки всех добрее.

– Но ты же хочешь, чтобы мама была доброй для тебя?

– А зачем тогда она меня родила? У нее должен быть материнский инстинкт!

– Мама тебя любит?

– Любит, но не понимает.

– А ты ее любишь?

– Я ее терплю.

Вика потребовала, чтобы мать нашла себе приработок: нужен компьютер. Люба неожиданно для дочери отказалась. Возник новый конфликт. Вика закричала: «Тогда я поеду к папе! А ты оставайся одна!»

– Вот и хорошо, дочка, – опять неожиданно для Вики ответила Люба. – Поезжай! Папа человек умный, пусть он тебе и поможет. Постарайся погостить подольше, а я пока займусь своими делами.

– Ах, так! – вспыхнула Вика. – Давай адрес. И она тотчас же уехала.

Вика не позвонила и не вернулась к ночи. Люба не спала. Она сильно сомневалась в правильности своего поступка. Мысленно она продумывала возможные варианты приработка. Вот если бы она могла купить дочке компьютер! Тогда Вика не уехала бы к отцу! Она была бы довольна и осталась дома. Любино самолюбие сильно страдало!

Утром она ушла на работу. Время тянулось очень медленно. Люба решила позвонить бывшему мужу, набрала его домашний номер, но телефон не отвечал. После работы Люба пошла к Татьяне: находиться дома не было сил.

Люба с Татьяной пили чай, когда зазвонил телефон. Татьяна взяла трубку. Звонила Вика.

– Тетя Таня, мама не у вас? Позовите ее (пауза), пожалуйста.

Люба взяла трубку, она не могла сдержаться, голос дрожал: «Доченька, ты где? Как ты?»

– Я дома, мама. Приходи скорее, – Викин голос тоже дрожал.

Вика встретила мать в дверях. Она была заплаканная и злая.

– Он отправил меня обратно! Сказал, что я не могу жить в квартире его жены! А знаешь, какая хорошая у них квартира! Оставил только переночевать, но в девять часов сказал, чтобы я шла спать и не мешала ему «культурно проводить вечер»! Еще он сказал, что так и знал, что ты не сумеешь меня нормально воспитать!

Люба молча обняла свою дочь. В последнее время ей самой часто приходилось плакать, а теперь плачет и ее девочка.

– Да что ты все плачешь, мама, слезами горю не поможешь! – закричала Вика. – Если бы я только могла прихлопнуть его как твоего дурацкого Гришу! Раз и готово! Была проблема нет проблемы!

Люба остолбенела. Все самые жуткие опасения подтвердились сами собой! Она вспомнила разговор с психологом и взяла себя в руки.

– Так значит, ты убила Гришу нарочно? Маленькую веселую беззащитную птичку! Ну, и кто следующий? Твой отец или, может быть, я?

– Отец сказал, что если бы ты не тратила мои алименты, то за 14 лет у тебя скопились бы деньги на компьютер! А я ему рассказала, как мы бедно жили! Он страшный жмот! – кричала Вика.

– Так, дочка, остановись, пока не поздно! Я так сильно тебя люблю! Мы с тобой сами со всем справимся! Ты красивая умная девочка!

Плакали уже обе, но как бы порознь, а не вместе: Вика от обиды и злости, а Люба – от страха и отчаяния.

Обессилев, они пошли на кухню пить чай. Они так давно не пили чай вдвоем …

Но на утро дело приняло новый оборот. Вика, сидя за завтраком, подмигнула матери: «Но часть денег себе на компьютер я добыла!»

– Отец все-таки дал тебе денег? – спросила Люба. «Откупился, чтобы она уехала», – мелькнуло у нее в голове.

– Да ты наивная, мама, как ребенок, честное слово! Просто я разозлилась и, когда он вышел из комнаты, вытащила у него из пиджака бумажник. Там было не так уж мало денег! Поверь! Алименты он присылает мне с «белой» зарплаты, поэтому выходит так мало. А сам получает еще и «черным налом», в конверте. Сечешь?

– Секу, – сказала Люба бледнея. – И сколько ты у него вытащила?

– Немного, не боись… Он и не заметит. Осталось гораздо больше.

– Сколько? Сколько? – крикнула Люба и швырнула об пол тарелку с трещиной, которую давно уже собиралась выбросить.

– Ого, мамуля, а ты, оказывается у нас огонь! – с уважением произнесла дочь.

– Я боюсь звонить своему мужу и говорить ему, что Вика украла деньги, – сказала Люба. Кроме того, Вика знает, что я боюсь звонить ее отцу. Хотя чего мне особенно бояться? Обычный человек. Ну, жадный, неприятный. Но это все.

– А Вика согласна вернуть деньги? – спросила я.

– Нет, она категорически отказывается.

– Она сказала, сколько украла?

– Сказала: три тысячи рублей.

– Какие у вас сейчас отношения с дочкой?

– Отношения стали лучше, представьте, после того, как я разбила тарелку.

– Вам придется еще раз продемонстрировать дочери силу своего характера.

– Какая же это сила характера бить тарелки?

– Ну, если вы можете ее «пригвоздить взглядом» и силой внушения отправить к отцу с украденными деньгами, то…

– Хорошо, я позвоню Николаю… Но звонить Любе не пришлось.

Николай был поражен, обнаружив пропажу денег. Мало того, что мать подослала дочку выпросить деньги на компьютер, так та еще оказалась воровкой. Ну ладно, мало им не покажется! Если не вернут деньги, Николай напишет заявление в милицию. А он-то все эти годы честно платил алименты! Расплачивался, так сказать, за ошибки молодости! И вот вам благодарность! Явилась дочь и обокрала его!

И Николай позвонил своей бывшей жене. Разговор оказался на удивление коротким. Люба практически не стала его слушать. Она сказала, что «в курсе дела» и готова вернуть деньги в любой момент. Она громко сказала, что ее дочь не воровка, а просто отомстила отцу за его равнодушие. Она сказала, что Вика хорошая и умная девочка, и в милиции ему никто не поверит. Николаю ничего не оставалось, как договориться о встрече.

Когда Люба положила трубку, ее лицо пылало, а руки тряслись. Она достала сигареты, хотя курила очень редко.

– Мать, а ты здорово ему врезала! – сказала Вика. Она была дома и слышала разговор. – Ты настоящий друг, мать! Мы с тобой одна команда! И плевать на его деньги. Все равно за три тысячи рублей компьютер не купишь!

Мы беседовали с Викой у меня в кабинете.

– Знаешь, а ведь твой отец действительно мог написать заявление в милицию. И ничего хорошего для тебя из этого бы не вышло! Тебя поставили бы на учет в детской комнате милиции.

– Я понимаю. Но мама меня отстояла. Знаете, как она с ним разговаривала!

– Ты уже поняла, что мама тебе друг и заслуживает уважения?

– Да! Вы знаете, в принципе от нее огромная польза! Вот, например, она мне кофту связала, от фирмы не отличишь. Сейчас как раз в моде грубая вязка!

«Ну, пусть хоть так, – подумала я. – Пусть хоть на уровне разума, чуть ли не на чувстве выгоды формируется благодарность дочери к матери, которая уже отдала ей половину своей жизни. Если нет просто чувства дочерней любви, той самой „безусловной“ любви, которая нам всем так необходима, пусть хоть так…»

Люба позвонила мне по телефону.

– Вы скажете, что я неправильно поступила, но я купила Вике компьютер. Правда, пока старенький.

– Вика рада?

– Да, очень!

– Люба, вы очень хорошая мать. Но вы помни те, о чем мы с вами говорили?

– Я все помню! Мне трудно, но я держусь! Понемногу отвоевываю свою территорию. Но сегодня произошло еще кое-что: Вика принесла мне в подарок голубого попугая! Я назвала его Гришей!

Я увидела Вику еще раз через восемь лет.

– Я к вам по личному вопросу, – сказала красивая молодая женщина, заходя в мой кабинет без разрешения. – Так сказать, по старой памяти. Знаете, я ведь никому особо не доверяю. Психологов сейчас много всяких развелось.

Я пропустила мимо ушей ее комментарий и протянула руку.

– Вика, здравствуй, какая же ты красавица! Как у тебя дела?

– Дела отлично! Я много работаю, хорошо зарабатываю, купила машину.

– А как мама?

– Мама со мной. Куда же я без нее? Она ведет хозяйство, заботится обо мне. Не думайте, я о ней тоже забочусь. Вот в санаторий ее отправила.

– Так какой же у тебя ко мне вопрос? – напомнила я.

– Да вот отношения с мужчинами не складываются. Не деловые, а личные отношения. Мне ведь какой мужчина нужен? Чтобы зарабатывал больше меня, ум, образование, внешность, без жилищных проблем и без детей от первых браков. Не подскажете, как мне такого найти?

– А как насчет чувств, любви? – спросила я, узнавая прежнюю Вику.

– Вы подскажите, как найти, где искать, а чувства будут, сделаем, не сомневайтесь, – ответила она.

– Не знаю, удастся ли мне тебе помочь, – сказала я, не чувствуя особого рвения. – Ты крепкий орешек. Придется долго работать.

– Нет проблем, – ответила девушка. – Вы же помните, я способная ученица…

Дата добавления: 2015-08-13