Часть I РЕНАТА И ГАНС 1 страница

Ярослава Лазарева Сердце ночи

Твой поцелуй — мне нежности урок...

Так лепесток касается руки,

Так на ресницы веет ветерок

И мотылек порхает у щеки...

Рубиан Гарц

Я проснулась от легкого прикосновения к моим волосам. Кто-то гладил их так нежно, что сначала я даже не поняла это. Во сне я лежала в траве, на цветущей поляне, подставив лицо мягким солнечным лучам и теплому июньскому ветерку, и вдыхала сладкий аромат раскрытых колокольцев вьюнка, покачивающихся надо мной.

— Грег, любимый... — прошептала я и потянулась.

И тут же прохладные губы коснулись моих. Я открыла глаза и улыбнулась. Голубизна его глаз всегда напоминала мне прозрачную чистоту летнего неба, и я погружалась в эту бездонную ясность, забывая обо всем. Его ресницы медленно опустились, бледные губы дрогнули. Я провела кончиками пальцев по его гладкой белой щеке и вздохнула от заполнившего меня счастья.

Грег! Я любила его так сильно! И вот он со мной. Его губы слегка коснулись моих и прошептали:

— Доброе утро, любимая...

— Доброе утро, любимый, — ответила я и обхватила его за шею, притягивая к себе.

Но Грег мягко высвободился из моих объятий и сел на край кровати. Я смотрела на его четкий тонкий профиль, на длинные опущенные ресницы, на слегка разлохмаченные черные волосы, на приоткрытые бледно-розовые губы и таяла от любви. Мы были так счастливы в нашей новой квартире и практически не расставались. Дни, заполненные все длящейся нежностью, ночи в одной постели, когда я постоянно чувствовала его прохладное тело, завтраки в светлой большой кухне, когда я пила ароматный чай из китайской чашечки тончайшего фарфора, а Грег сидел напротив и не сводил с меня глаз, безмятежные вечера, которые мы проводили в гостиной на диване, просматривая самые различные фильмы и не разжимая объятий, — так мы жили вот уже целый месяц. Казалось, в нашем маленьком мире время больше не имеет значения.

Наступил октябрь. Я перешла на второй курс института и должна была посещать лекции, но после мучительных раздумий решила взять академический отпуск на год. На это имелось несколько причин. Во-первых, у меня, неизвестно почему, сразу не сложились отношения с однокурсниками. Они решили, что я заносчивая и необщительная, и вокруг меня постепенно образовался вакуум. А после тех, произошедших весной, событий, когда погибла одна из наших однокурсниц, ребята стали держаться от меня подальше, словно молчаливо обвиняя в ее смерти. Такая обстановка оказалась невыносимой.

Во-вторых, я окончательно ушла из дома и практически не общалась с родителями. Мой отец в молодости создал фирму, якобы занимавшуюся концертной деятельностью, а в реальности отправлявшую девушек-танцовщиц вместо шоу в зарубежные публичные дома. Когда мама об этом узнала, она подала на развод. Это случилось довольно давно, для меня ж правда открылась всего год назад. Я очень любила отца и восхищалась им. Последнее время он работал PR-директором одного из крупнейших рекламных агентств Москвы и выглядел вполне респектабельным и успешным. Мама не запрещала нам общаться, мы часто встречались, да и на отдых почти всегда ездили вместе. Но когда я узнала правду о его прошлом, то не смогла смириться. Да и кто бы смог? Мой идеал мгновенно рухнул с заоблачных высот, и я возненавидела отца. Это было необычайно болезненно, я приняла решение больше с ним не видеться.

Однако этим летом я вдруг узнала, что мама снова с ним сошлась. Для меня это был сильнейший удар, я сочла ее поступок предательством по отношению ко мне и, несмотря на все ее уговоры и слезы, ушла из дома. Я сняла квартиру и стала жить самостоятельно. Вначале чувствовала

себя неважно, так как в первый раз оказалась одна, а я привыкла, что мама постоянно рядом. Но постепенно мне начала нравиться моя независимость. Грег полностью меня поддерживал. Именно он предложил купить квартиру и поселиться вместе. Когда я переехала сюда, то первое время была поглощена упоительным занятием — обставляла и украшала наше гнездышко. Кроме того, Грег настоял, чтобы я получила водительские права, и я аккуратно посещала все занятия в автошколе, поэтому отсутствие учебы в институте практически не ощущалось.

— Ты так глубоко задумалась, Ладушка, услышала я его голос и улыбнулась. — Что хочешь на завтрак? — ласково поинтересовался он. — Свежайшие устрицы из Лозанны? Яйца всмятку, которые этой ночью снесла курица на ферме? Свежеиспеченный хлеб с только что взбитым сливочным маслом? А может, клубнику, сорванную этим утром с грядки в Испании? Доставлю мигом!

И он тихо засмеялся. Я знала, что ему действительно не составит труда устроить подобный завтрак, ведь мой любимый был вампиром, или лучше сказать — иной формой жизни. Но я уже так привыкла к этому, что давно перестала испытывать хоть какой-то страх. Наша любовь длилась почти год, и ни разу за это время он не причинил мне никакого вреда.

— Пожалуй, обойдусь чашкой кофе и булочкой,— рассмеялась я в ответ и встала с кровати.

Грег поднял на меня глаза и тут же схватил за талию, крепко прижав к себе. Ощутив прохладу его губ на животе, я замерла, запрокинув голову и запустив пальцы в его густые волосы. Наши ласки были опасны, так как всегда приводили к тому, что Грег терял контроль, и его вампирская сущность начинала диктовать лишь одно — укуси жертву! Он старался себя преодолеть, но могу только догадываться, каких усилий ему это стоило. Обычно, когда он чувствовал, что уже не справляется с собой, то просто исчезал. Меня такие моменты ввергали в жуткую депрессию: только что я обнимала любимого, видела его сияющие глаза, чувствовала страстные поцелуи и в один миг — пустота! Сердце сжималось от острого мгновенного горя, слезы текли безостановочно, я начинала звать Грега, но он не появлялся. Это повторялось уже столько раз, что постепенно я начала привыкать. Тем более, когда Грег чувствовал, что успокоился, он всегда ко мне возвращался. Однако у меня выработался стойкий рефлекс, и как только мы начинали целоваться, моя душа тут же ныла в предчувствии его исчезновения.

Прохладные губы скользили по моему животу, поднимаясь все выше узкой дорожкой поцелуев, пальцы нежно сжимали мою талию, желание становилось все сильнее, я начала терять голову... Но вот Грег отстранился. Я машинально сделала шаг назад. Он сидел, странно застыв и словно превратившись в прекрасную статую. Угольно-черные волосы только сильнее подчеркивали ненормальную бледность лица, в нем буквально не было ни кровинки, остановившийся взгляд словно направлен внутрь себя, губы исказились в судорожной гримасе. Их алый цвет сказал мне о многом. Увидев, что верхняя губа приподнялась, обнажив белоснежные зубы, я схватила халатик и быстро покинула спальню. Спустившись на первый этаж, я прошла в спальню Грега. Там имелась ванная комната. Я забралась в душ. Конечно, для вампира не существует препятствий ни в виде стен, ни в виде какого-либо расстояния, и Грегу ничего не стоит появиться здесь в любой момент, но была уверена, что сейчас он не станет меня беспокоить. У нас уже выработались определенные правила поведения: когда возникала подобная ситуация, я мгновенно уходила от него подальше, и Грег не пытался идти за мной, хотя жажда крови в нем была невообразимо сильна. Он рассказывал мне, что чувствует в такие моменты. Его разум мутился, вся его сущность хотела лишь одного — укусить, напиться. От запаха моей крови, которую он чувствовал даже сквозь кожу, у него тут же отрастали клыки. Но Грег уже давно не питался человеческой кровью. Мой любимый не вполне традиционный вампир: около пятидесяти лет назад он отказался от людских жертв, основной его пищей стала кровь кроликов. У нас в квартире имелось что-то типа кладовой, которая размещалась за спальней Грега и была уставлена клетками. Я знала об этом, но никогда туда не входила — воображение у меня чрезвычайно бурное, я не хотела видеть «жертв», чтобы жалость к ним не мешала моей любви к Грегу. Я просто приняла его образ жизни как данность. Вначале Грег с трудом выносил наши ласки, вызывавшие у него жажду крови. Он исчезал и, как правило, не на один день. Со временем Грег научился бороться с инстинктом, и мы могли оставаться вместе все дольше. А когда купили эту квартиру и стали постоянно жить вместе, Грег настолько привык к моему присутствию, что даже проводил ночи со мной в одной постели. И часто я просыпалась от его нежных поцелуев. Нас радовало такое развитие событий, ведь мы преследовали одну цель Грег хотел стать человеком.

Я выбралась из душа, неторопливо вытерлась, накинула халатик и отправилась на кухню. Войдя туда, я улыбнулась — Грег стоял у плиты и невозмутимо разбивал на сковороду яйца. Я села за стол и начала намазывать хлеб маслом.

— Так как ты отказалась и от устриц и от клубники, — улыбаясь, проговорил Грег и аккуратно выложил яичницу на тарелку, — придется ограничиться банальным завтраком.

— Спасибо, ты такой милый, — пробормотала я и принялась за еду.

Грег по своему обыкновению устроился напротив и стал наблюдать, как я ем.

Чем сегодня займемся? — спросила я, когда закончила с яичницей и принялась за кофе. — Есть планы?

— Мне нужно навестить Ренату, — хмуро проговорил Грег. — Я уже три дня у нее не был. Вдруг что-то изменилось?

— Думаю, если бы что-то изменилось, ты бы первый об этом узнал. Рената вампир из клана, к которому принадлежал Грег. Все они являлись родственниками по крови, хотя и жили в разные века. Рената из восемнадцатого века, Грег — из двадцатого. Их клан был малочисленным. Помимо Грега и Ренаты в него входили старшие вампиры: Атанас, самый древний, его жизнь насчитывала уже десять столетий

Порфирий, прошедший превращение в XVI веке. Я была но именно Рената вызывала у меня наибольшую симпатию. Она, как и Грег в своё время отказалась от употребления человеческой крови. Видимо, от этого ее сущность как-то не менялась, и у Ренаты открылся дар: она начала рисовать изумительные картины. Про себя я считала их мистическими, так как сюжеты некоторых картин сбылись. Последний подарок Ренаты — удивительно светлое и яркое полотно, на котором изображался летний цветущий луг, залитый солнечными лучами, а на этом лугу, взявшись за руки и безмятежно улыбаясь, кружились мы с Грегом. Рената подарила нам картину на новоселье, мы повесили ее внизу в гостиной. Я частенько смотрела на нее, особенно в те моменты, когда меня охватывали дурные предчувствия и портилось настроение. Это была последняя работа Ренаты на тему наших с Грегом взаимоотношений.

Прошедшее лето Рената проводила в саксонском городке Гослар, брала там уроки живописи. На одном таком уроке она познакомилась с местным пареньком по имени Ганс, между ними вспыхнуло чувство. Ганс решил стать вампиром, чтобы никогда не разлучаться с любимой, но закончилось все ужасно. Он умер от укуса Ренаты, после чего та впала в жесточайшую депрессию. Ее привезли в Москву, но она никак не могла прийти в себя. И вот тогда я посоветовала ей вновь начать рисовать. Я и понятия не имела, чем все это может закончиться. У Ренаты была одна особенность — она умела каким-то образом входить в свои картины и оставаться там столько, сколько хотела. Как-то она поделилась со мной, что выдуманный и нарисованный ею мир становится для нее все более привлекательным, чем реальность. Однажды она нарисовала Ганса: он сидел на скамейке в прекрасном парке и выглядел как живой. Рената ушла в картину. Иногда мы с Грегом наблюдали, как они гуляют по парку, при этом их лица выглядели необычайно счастливыми. С тех пор прошло уже больше месяца, но Рената так и не появилась в реальности. Грег с ума сходил от беспокойства. Он пытался звать Ренату, даже говорил, что сам войдет в картину, но пока у него ни разу не получилось. Атанас, знавший обо всем случившемся, обвинял в этом исключительно меня. Ведь это я посоветовала Ренате начать рисовать, что-бы избавиться от депрессии, и даже предложила изобразить умершего возлюбленного. Но как ни старался Атанас вызвать во мне чувство вины, в душе я была уверена, что совершенно ни при чем. Атанас крайне враждебно относился ко мне. Прекрасно зная о плане Грега пройти обратное превращение, он считал это недопустимым и всячески нам мешал.

— О чем ты так глубоко задумалась? — ласково спросил Грег и взял меня за руку.

— Посуду мыть неохота, — придумала я и лукаво на него взглянула.

Раньше Грегу не составляло труда читать мои мысли. Но чем сильнее он меня любил, тем слабее становился этот дар по отношению ко мне.

Мысли же остальных были для него прозрачны. И я уже не раз имела возможность оценить преимущества такой выборочной телепатии.

— Ты меня обманываешь! — рассмеялся он.

— Ну конечно! — улыбнулась я. — Я думала о Ренате. Ты ведь сам затеял этот разговор.

— По правде говоря, я беспокоюсь все больше, — взволнованно произнес он и встал.— Иногда вижу ее и... Ганса. Они гуляют по парку, обнимаются, целуются. Но ведь это ненормально! Чем она питается?

Может, в глубине парка есть дом, который мы просто не видим? — предположила я. — И там имеются... кролики.

— Нет, все это ненормально! — растерянно повторил Грег.

— Успокойся, любимый! — ласково сказала я и сжала его пальцы. — Разве вы с Ренатой нормальны с общепринятой точки зрения? Кто знает, что нормально, а что нет? Знаешь, я за последнее время столько всего видела и о стольких вещах передумала, что кажется, вообще потеряла способность чему-либо удивляться. Однажды ты сказал, что люди полны стереотипов, и уверены, что реальность всего одна, хотя на самом деле их много и самых разных.

Сейчас я в этом не сомневаюсь.

— Думаешь, Ренате удалось посредством своего искусства создать новую реальность? — предположил Грег и встал, в волнении заходив по кухне. — Но тогда мы навсегда её потеряли? Ведь в той реальности её любимый Ганс!

— И заметь, он выглядит так, будто стал вампиром, — сказала я.

В жизни Ганс был неказистым пареньком с веснушчатым маловыразительным лицом. Но у всех, кто проходил превращение, с течением времени менялась внешность. Это один из законов существования вампиров — они должны быть притягательно хороши, чтобы жертва очаровывалась и легко шла к ним в руки. Именно поэтому вампиры со временем становились утонченными и дьявольски прекрасными. На картине Ганс был изображен именно таким.

— Пойдем к ней? — предложила я. Грег молча кивнул, его лицо стало замкнутым. Я видела, что он о чем-то мучительно размышляет. Я быстро вымыла посуду и сказала, что пойду одеваться. Грег глянул на меня с непонятным выражением. Я остановилась.

— Что с тобой? — спросила я. — Хочешь мне о чем-нибудь рассказать? У тебя такое лицо...

— Не знаю, — с сомнением проговорил

он. — Стоит ли...

— Да в чем дело? — строго сказала я. — Что

за тайны могут быть у нас друг от друга?

— Я не уверен до конца... — взвинчено ответил Грег и стремительно покинул кухню. Я в недоумении подождала пару минут, потом отправилась за ним. В гостиной мы столкнулись. Грег принес маленький ноутбук, показал мне на открытую страничку. Я пожала плечами, но, видя его волнение, села на диван и стала читать. Грег нервно расхаживал по гостиной.

«Вампир в Замоскворечье» — так называлась заметка в новостной ленте. Я невольно вздрогнула, ведь мы жили именно там.

«Вот уже вторая жертва неизвестного маньяка обнаружена вчера в одном из переулков Замоскворечья, — быстро читала я. — То, что это один почерк, видно даже невооруженным знаниями криминалистики глазом. Тела обеих жертв обескровлены, найдены следы укусов на шеях. Местные жители уже прозвали маньяка вампиром и боятся выходить из домов с наступлением темноты. А среди дня на улицах замечены старушки, обвешанные бусами из зубчиков чеснока. Ведь все знают, как вампиры боятся это магическое растение».

— Про старушек особенно красочно, — пробормотала я и закрыла страничку.

Что ты хочешь? — пожал Грег плечами и остановился напротив меня. — Журналисты любят преподносить материал как можно более живописно.

Я закрыла ноутбук и отложила его в сторону. По правде говоря, я не совсем понимала, зачем Грег показал мне эту заметку. Я уже давно старалась не смотреть новости по телевизору и тем более читать в Интернете. Грег молчал. Страшная догадка поразила меня, но это было настолько невероятно, что я даже потрясла головой.

— Неужели это сделала,.. Рената? — все-таки произнесла я вслух то, о чем только что подумала. — И ведь ты... — я замолчала, испытующе глядя на него, — ведь ты, — продолжила я уже тише, — можешь знать наверняка! Ты же можешь все видеть, все, что происходит вне стен этого дома, города и даже страны!

Я вскочила и схватила его за плечи, заглядывая в глаза. Но Грег опустил голову и отвернулся.

— Это Рената?! — закричала я. — Она ведь в картине! Она же не пьет человеческую кровь! Как и ты!

— Раньше не пила, — тихо поправил он.

До известного тебе момента.

— О Боже! — прошептала я и без сил опустилась на диван.

В открывшуюся правду не хотелось верить.

Там в Госларе, в горах Гарц, единственный раз в году собирались вампиры. Лунный день вампиров. Именно в этот день совершался обряд бракосочетания между обычным человеком и вампиром. Вампир должен был укусить своего возлюбленного, сделав того себе подобным. Но люди часто погибали во время обряда. У кто-то от ужаса останавливалось сердце, а кто-то падал замертво от потери крови. Именно так произошло с Гансом и Ренатой. Она не пила людскую кровь и попросила совершить обряд Атанаса. Но Ганс, впервые встретившись с ним, испытал такой ужас, что наотрез отказался, чтобы его инициировал Атанас. Тогда Рената решилась сама и... не смогла остановиться. Свежая кровь так сильно ее одурманила, что она обезумела и пила до тех пор, пока Ганс не умер. После этого она впала в депрессию.

— Но ведь Рената не выходит из картины! сказала я. — Мы же столько раз пытались выманить ее из нарисованного мира!

— Значит, выходит, — пробормотал Грег.

— Ты хотел отправиться к ней? — уточнила я.

Он кивнул.

Я быстро пошла наверх и начала одеваться. Когда возле шкафа возник Грег, я даже внимания на него не обратила. Натянув джинсы и первый

попавшийся под руку свитер, я расчесала волосы и всмотрелась в свое отражение: лицо бледное, но, видимо, от снедавшего меня волнения. Впервые меня начала раздражать моя прическа. Я всегда носила длинные волосы, они у меня светло-русые и летом, выгорая на солнце, приобретают золотистый оттенок. Но после истории с родителями я неожиданно для себя полностью поменяла имидж. Как сказала моя подруга Лиза, это своего рода протест против решения матери. Лиза стилист, она же и сделала мне короткое каре с объемной, закрывающей брови челкой и покрасила волосы, по моему настоянию, в шоколадно-коричневый цвет. Мне очень нравился мой новый имидж. Но сейчас я поняла, что вновь хотела бы стать блондинкой. Я тряхнула отросшими волосами, челка падала на глаза, тогда я закрепила ее наверх заколкой. Открытый лоб сделал лицо строже, и это меня странным образом успокоило.

— Жаль, что не могу подобно вам, вампирам, по своему желанию менять внешность, сказала я Грегу, стоявшему рядом и молча наблюдавшему за мной. — Знаешь, мне безумно надоел и этот тёмный цвет волос, и эта стрижка. Но пока они отрастут!

— Ты мне нравишься в любом виде, — улыбнулся он.

Я невольно улыбнулась в ответ.

— Надо бы как-нибудь сходить к Лизе в салон. Пусть вернет русый цвет. Пошли? Гper кивнул, и мы спустились в холл. Он помог мне надеть куртку, сам накинул длинный плащ, голову прикрыл широкополой шляпой, низко надвинув ее на лицо.

Мы жили в Замоскворечье в элитном доме. Когда я окончательно ушла от родителей, Грег настоял, чтобы я купила квартиру именно в этом районе. Дело в том, что они с Ренатой уже давно поселились здесь, их квартиры занимали целый этаж высотного дома, который находился всего в пятнадцати минутах ходьбы от нашего нового жилья. Опять-таки по настоянию Грега квартиру оформила на свое имя. Помню, что цена меня вначале испугала, к тому же квартира была двухуровневой и огромной. Но для Грега деньги не имели никакого значения. Его семья в течение многих веков накапливала средства, и я могла лишь предполагать размеры их состояния. Грег в свое время открыл счет на мое имя и положил туда немалую сумму, объяснив тем, что я должна быть финансово независима в любых обстоятельствах. Очень скоро я оценила преимущества такой независимости.

На улице было сыро и туманно. Мы медленно двинулись по скользкой опавшей листве, устилающей тротуар. Грег крепко держал меня за " руку, шел, опустив голову и пряча лицо под полями шляпы. В отличие от традиционных вампиров, он не боялся дневного света, правда, на солнце ему становилось не комфортно. Он впадал в заторможенное состояние, похожее на анабиоз. И если очень долго оставался под прямыми солнечными лучами, то совершенно лишался сил. Он, естественно, избегал быть на солнце, потому что мог стать легкой добычей охотников на вампиров. Но вот такие пасмурные туманные дни практически не причиняли ему никакого вреда. Грег, конечно, становился менее активным, чем ночью, но в остальном чувствовал себя вполне сносно.

Когда мы приблизились к подъезду, консьерж вежливо поздоровался и распахнул перед нами дверь. Грег взглянул на него из-под полей шляпы, сухо ответил. В лифте он заметил, что всегда удивлялся способности консьержа узнавать его, несмотря на совершенно разные образы: Грег любил менять внешность, борясь таким способом со скукой, неизбежно возникавшей, если живешь вечно.

Он думает, что мы с Ренатой актеры, неожиданно сообщил Грег и тихо засмеялся.

— Вот как? — изумилась я.

— Слышала бы, что он о нас думает! Меня иногда забавляет читать его мысли. Его предположение на наш счёт весьма оригинальны. Но в конце концов, он пришел к мнению, что мы дели олигархов, но из каприза избрали актёрское поприще. Нам это даже на руку, меньше сплетен.

— Это верно, — согласилась я.

Мы вышли из лифта. Грег мельком глянул на дверь своей квартиры, потом неуверенно спросил, не хочу ли я зайти вначале к нему. Я лишь пожала плечами и ответила, что не вижу смысла и что лучше сразу отправиться к Ренате. Он кивнул, достал ключи и открыл ее дверь. В холле было темно и тихо. Спертый воздух давно не проветриваемого помещения, в котором явно никто не живет, заставил меня поморщиться. Я скинула куртку и прошла в гостиную. Первым делом подняла тяжелые портьеры и приоткрыла одно из окон. В гостиной царил идеальный порядок, Рената любила, когда вокруг нее все идеально. Ее жилище заполняли изысканные старинные вещи вперемежку с ультрасовременной техникой.

— Пойдем в мастерскую? — напряженным голосом предложил Грег.

— Хорошо, — согласилась я и двинулась за ним. — Только навряд ли мы там увидим что-то новое.

Рената ушла в картину, на которой был изображен Ганс, вот уже больше месяца назад, с тех пор ее никто не видел. У меня не выходило из головы сообщение о маньяке: хотя в душе я отказывалась верить, что это Рената, Грег не мог ошибаться. Благодаря своим сверхспособностям, он видел то, что обычный человек в принципе видеть не мог. К тому же он умел, входя в транс, видеть прошлое. Я сама несколько раз погружалась с ним в подобное состояние.

«Он знает, что это сделала Рената, — думала я, следуя за ним в мастерскую. — Видимо, наблюдал за ней, но решил не говорить мне до поры до времени»

В мастерской всё на первый взгляд оставалось без изменений — полки, уставленные коробками с красками, кисточки, торчащие из стаканов, рулоны ватмана, холсты на подрамниках, стоящие вдоль стен, и, конечно, множество законченных картин, развешанных от пола до потолка. И устойчивый запах масляных красок. Картина, про которую мы говорили, стояла на мольберте. Она была довольно большой и прямоугольной. Грег сразу подошел к ней и аккуратно повернул. Я вздрогнула и схватила его за руку.

На полотне изображалась скамья, за ней терялся в туманной дали прекрасный заросший парк. Обычно она была пуста, так как Рената и Ганс предпочитали проводить время в лесу, вдали от любопытных зрителей. В этот раз они сидели на скамье и выглядели словно живые. Ганс превратился в утонченного красивого юношу: его редкие тонкие русые волосы стали густыми и блестящими, они отросли почти до плеч и падали вдоль бледных щек белыми волнами. Глаза стали как будто больше, прежде серые, теперь они имели синеватый оттенок и переливались в тени длинных темных ресниц. Казалось, Ганс следил за нами с полотна, словно был жив. Черты лица стали утонченными и породистыми, веснушчатая когда-то кожа выглядела белой и гладкой, а крупные губы, которые я раньше называла про себя лягушачьими, приобрели красивые очертания. Рядом сидела Рената. Она всегда отличалась необычайной яркой красотой брюнетки, и мало кто мог перед ней устоять, но сейчас мне показалось, что в ее лице появилось что-то хищное. Возможно, такое впечатление складывалось из-за горящих темно-карих глаз, глядящих пристально и жестко, и нервно подрагивающих ноздрей. Она тоже словно следила за нами с полотна.

— Привет, — тихо сказал Грег. И я ясно увидела, как усмехнулась Рената, а Ганс сжал ее руку. Но они не ответили.

— Рената, я все знаю, — продолжил он. Не считаешь, что нам необходимо поговорить?

Она снова не ответила.

— Выйди к нам! — позвала я. — Ганс подождет тебя в вашем мире, никуда он не денется!

— Выйди! — настойчиво повторил Грег. Они вдруг встали. Мы замерли, но они отвернулись от нас и, взявшись за руки, ушли вглубь парка. Мы стояли в оцепенении, пока их силуэты не растаяли в туманной дали.

— Дьявол! — с чувством воскликнул Грег и

схватил картину. Он начал трясти ее и кричать, чтобы Рената немедленно вернулась. Я ждала, пока он успокоится.

Скоро Грег затих и аккуратно полотно на мольберт, затем остановился перед ним и о чём-то задумался. Я молчала глядя на пустую скамью.

— Если Рената умеет входить в этот нарисованный мир, то почему я этого все еще не умею? _ наконец заговорил он. - Почему? В чем её секрет?

— Наверное, в том, что именно она создатель этого мира, - предположила я. — Понимаешь? Раз она творец, то может распоряжаться усмотрению и даже жить в них, а ты к ее картинам не имеешь отношения.

— А Ганс имеет? — раздраженно заметил

Грег. — Он ведь тоже нарисован, как и я, на

многих ее полотнах, как, впрочем, и ты.

— А при чем тут Ганс? Что-то я не очень понимаю ход твоей мысли, — удивленно произнесла я.

Грег смутился и опустил голову. Меня все это уже начало сильно тревожить, так как я видела, что он знает явно больше, чем говорит. Я давно поняла его политику по отношению ко мне: Грег считал, что чем меньше я знаю, тем крепче сплю. За много лет своего существования он привык принимать решения в одиночку, ни на кого не перекладывая ответственности. Я же считала, что раз мы вместе, то должна знать все. И трудности мы должны преодолевать тоже вместе, а излишняя опека меня только раздражала. Я уже открыла и хотела начать выяснять отношения, как Грег встал, взял меня за руку и, пробормотав, что нам тут больше нечего делать, вывел из мастерской.

Оказавшись на улице, мы остановились и посмотрели друг на друга. Начал накрапывать мелкий затяжной дождик, город выглядел неуютно, захотелось забраться в наше теплое красивое гнездышко. Видимо, мы подумали об этом одновременно, так как хором произнесли:

— Может, домой?

И тут же дружно рассмеялись.

— Ты же хотела по магазинам пробежаться, — все-таки сказал Грег и положил руку мне на плечо, мягко прижав к себе.

— В другой раз, — ответила я, обнимая его за талию. — Ничего такого мне не нужно. У меня есть абсолютно все... для полного счастья.

Произнеся это, я чуть погрустнела. Конечно, я лукавила. Для полного счастья мне нужно было только одно — чтобы мой любимый стал человеком. Он так мечтал об этом!

Когда мы оказались дома, я сразу отправилась к себе на второй этаж. Мне хотелось забраться в горячую ароматную ванну и расслабиться, я любила добавлять в воду морскую соль и масла растений. Грег не последовал за мной, и за это я была ему благодарна. Нужно было какое-то время побыть одной и подумать. Рядом с ним размышлять оказывалось довольно сложно — любовь кружила мне голову, я физически ощущала присутствие любимого в доме, словно между нами возникало энергетическое поле и к заполняло все пространство вокруг нас. И это же поле являлось сильнейшим магнитом. Бывало, что мы расходились по своим комнатам. Грег сидел в Интернете, я валялась на кровати и читала какую-нибудь интересную книжку, но через полчаса или максимум час мы каким-то таинственным образом оказывались рядом: или Грег возникал в моей спальне, словно материализовавшись и воздуха, или я шла к нему в кабинет, или мы сходились в гостиной и бросались друг к другу в объятия.

— Тебе приготовить что-нибудь на обед? — услышала я вслед и остановилась на лестнице.

Грег никогда и ничего не ел и не пил, но последнее время пристрастился к приготовлению пищи. Как он говорил, ему было приятно что-то делать своими руками для меня, к тому же запах пищи, ее вид и цвет рождали в нем какие-то давно забытые ощущения.

— Не знаю, — неуверенно ответила я. — Отбивные под швейцарским сыром, картофельное пюре и овощной салат? — предложил он, широко улыбаясь.

— Ты меня скоро раскормишь так, что ни в одну дверь не влезу! — засмеялась я.

— Мне доставляет удовольствие наблюдать, как ты ешь, — сказал Грег. — У тебя всегда отличный аппетит.

— Приготовь, что захочешь, — сказала я и побежала вверх по лестнице.

Ванна на этом этаже была квадратной и довольно большой. Как только я набрала воду и устроилась в ней, тут же появился Грег. Я не смогла сдержать смеха.

Дата добавления: 2015-08-13