Тенденции и перспективы развития криминалистического учения о розыске

О

сновной тенденцией развития рассматриваемой частной криминалистической теории является разработка научных основ испо­льзования современных достижений смежных с криминалистикой наук для повышения эффективности розыска. Нам представляется, что в аспекте этой тенденции речь может идти прежде всего о формировании криминологических, психологических, управленческих (в том числе организационно-технических) основ розыскной деятельности следователя.

Разработка криминологических основ розыска должна базироваться на выявлении и учете закономерностей, определяющих местонахождение разыскиваемых лиц. Можно полагать, что к их числу относятся закономерности, связанные в известной степени с процессами миграции, специфические закономерности, под влиянием которых формируется “география” розыска, то есть география тех мест, где преимущественно оседает контингент разыскиваемых лиц. Факторы, детерминирующие выбор разыскиваемым места своего пребывания, очевидно, могут быть объективного и субъективного характера. К числу первых относятся такие условия места пребывания, которые затрудняют розыск, например, нахождение в этих местах значительного числа приезжих сезонных работников; послабления в соблюдении паспортного режима для лиц, приехавших в данное место по вербовке; скопление больших людских масс на курортах; кочевой характер работы (в геологических, геодезических, топографических партиях, отгонном скотоводстве и др.) и т. д. К числу вторых, видимо, следует отнести родственные, преступные и иные связи; наличие определенных профессиональных навыков, влияющих на выбор разыскиваемым места, где он может работать по специальности; знание разыскиваемым приемов розыска и т. д.

К сожалению, ни в криминологии, ни в уголовной статистике, насколько нам известно, указанная проблематика не исследовалась. Не была она предметом глубокого рассмотрения и в криминалистической литературе, посвященной розыску и изучению личности обвиняемого на предварительном следствии, авторы которой обычно ограничиваются упоминанием о необходимости иметь в виду при розыске людей или пред­метов те или иные из числа названных факторов[584].

При разработке криминологических основ розыска, как и в других аналогичных случаях, криминалистическая теория, с нашей точки зрения, должна выступать в роли “заказчика”, формулируя задачу и затем используя в своих целях ее решение, предложенное специалистами в области криминологии и уголовной статистики. Интересы науки и практики требуют, чтобы такое решение было профессиональным, а не дилетантским, что могло бы случиться, если бы проблема исследовалась силами лишь самих криминалистов.

В области разработки психологических основ розыска наиболее перспективно, как нам кажется, дальнейшее исследование возможностей и путей использования теории рефлексивных игр, а также выяснение характера и механизма действия факторов, стимулирующих деятельность субъекта розыска. По традиции к числу таких факторы можно отнести чувство ответственности перед законом и сознание служебного долга, ожидание удовлетворения от решения поставленной задачи, стремление подтвердить свое интеллектуальное превосходство над противостоящей стороной, свои профессиональные качества следователя и т. д.

Думается, что в рассматриваемом аспекте представляет известный интерес изучение вопроса о возможном материальном стимуле розыска. Этот вопрос не ставится ни в литературе, ни в современной розыскной практике, хотя исторически он отнюдь не нов. 20 июля 1922 г. Совет Народных Комиссаров РСФСР принял постановление о материальном вознаграждении сотрудников уголовного розыска за раскрытие имущественных преступлений. В Инструкции по взиманию денежных про­центных отчислений с раскрытых имущественных преступлений для выдачи премиального вознаграждения сотрудникам уголовного розыска, согласно постановлению Совнаркома от 20 июля 1922 г.[585], указывалось:

“1. Процентное отчисление в размере, указанном во 2 параграфе постановления Совета Народных Комиссаров, производится от стоимости всякого имущества, изъятого преступным путем у частных лиц и предприятий, кооперативных и государственных учреждений и разысканного сотрудниками Уголовного Розыска.

2. Стоимость имущества и размер подлежащего процентного отчисления определяется... каждый раз Особой Комиссией, состоящей из потерпевшего, представителя местного Уголовного Розыска и РКИ и эксперта-оценщика (специалиста, смотря по роду имущества)...

3. Взимание процентного отчисления производится при возвращении разысканного имущества потерпевшему. В случае отказа потерпевшего уплатить причитающуюся Уголовному Розыску сумму процентного отчи­сления, последний, не задерживая разысканное имущество, предъявляет гражданский иск у подлежащего Народного Судьи с ходатайством обеспечить исковую сумму срочным наложением ареста на выданное потерпевшему имущество...

5. Подлежат также вознаграждению сотрудники учреждений Уголовного Розыска, задержавшие преступников по розыскным листкам литера “А”, по представлению подлежащих Начальников Уголовного Розыска по инстанции — Начальнику Уголовного Розыска Республики, для премирования за счет Губрозыска, обнаружившего имущество и получившего с потерпевшего процентное отчисление...

6. В случае задержания преступников по преступлениям неимуществ­енного характера или когда имущество не было разыскано, сотрудники, за­державшие преступников по розыскным листкам литера “А”, премируются”.

Инструкция устанавливала порядок распределения полученных от процентного отчисления сумм. 30% средств подлежали выдаче сотрудникам розыска, непосредственно разыскавшим имущество и виновных, 15% — на выдачу отдельных денежных наград сотрудникам розыска за раскрытие разных преступлений, по которым не производятся процентное отчисление за отсутствием имущественных ценностей, 30% распределялись пропорционально получаемому жалованию среди всех служащих местного уголовного розыска, 20% предназначались на культурно-просветительные нужды розыска и 5% отчислялись для образования особого фонда для выдачи в экстренных случаях пособий служащим розыска и их семьям.

К сожалению, мы не располагаем сведениями о практике применения данного постановления СНК и приведенной инструкции, об их влиянии на повышение эффективности розыска. Но сам по себе факт существования материального стимула розыска заслуживает, по нашему мнению, внимания с позиции современных задач розыскной деятельности.

Разработка психологических основ розыска требует, как представляется, и анализа ряда бытующих представлений о поведении преступника после совершения преступления. Так, распространено мнение о том, что преступника якобы тянет вернуться на место совершенного пре­ступления, где он и может быть задержан[586]. Проверка подобных представлений необходима для того, чтобы выяснить, могут ли они быть научно обоснованы и, следовательно, использованы при разработке тактики розыска.

Психологизация розыска заключается, помимо прочего, в детальном психологическом анализе сложившейся ситуации, основы которого разработаны А. В. Дуловым.

Андрей Васильевич Дулов — признанный лидер белорусских криминалистов, ученый, чей научный кругозор и творческий потенциал широк и многогранен. Его идеи о тактических операциях, психологическом анализе на предварительном следствии, ситуационном подходе к планированию и осуществлению расследования и многие другие, которыми он щедро делится со своими учениками и научной общественностью, создали ему имя “первооткрывателя” в многих областях криминалистики. Вместе с А. Р. Ратиновым он стоит в ряду пионеров отечественной судебной психологии.

Совершенствование управленческих основ розыска заключается, с нашей точки зрения, в изыскании путей и разработке мер по:

¨ повышению эффективности взаимодействия с оперативными службами органов внутренних дел, развитию новых форм использования помощи населения;

¨ более полному использованию розыскных возможностей следственных действий, совершенствованию правовых основ розыскной деятельности по приостановленным делам;

¨ повышению уровня информационного обеспечения розыска.

В этих целях Е. К. Кагин предложил создать в системе МВД страны единый научно-методический центр, координирующий и направляющий розыскную деятельность, а в областных, краевых УВД — специальные от­делы или аналитические группы. В задачи этого центра и отделов, по мы­сли автора, должны входить не только сбор и обработка информации о состоянии розыска в стране в целом и отдельных районах, но и разрабо­тка конкретных рекомендаций по повышению эффективности розыска[587].

Поиск путей совершенствования взаимодействия следователя с оперативными работниками в процессе розыска ведется как криминалистами и процессуалистами, так и в теории оперативно-розыскной деятельности. Наметились два направления этого поиска: на существующей пра­вовой основе взаимодействия и на базе предложений по ее реформе.

Основной аргумент сторонников реформы — необходимость ликвидации существующей организационной разобщенности следователя и оперативного работника, отрицательно сказывающейся на эффективности взаимодействия. В этих целях А. К. Гаврилов и В. А. Михайлов предлагали ввести институт следственных инспекторов, находящихся в полном подчинении начальника следственного подразделения и входящих в состав следственного аппарата. Следственный инспектор — это оперативный работник, осуществляющий оперативно-розыскные меры в процессе расследования, или специалист-криминалист, оказывающий помощь следователю по применению научно-технических средств. “При таком объединении оперативных работников со следственными проблема взаимодействия лишается своего основания, — писали названные авторы, — так как объективная неизбежность его будет заложена уже в структуре организационного построения органов предварительного следствия. При этом решение задач по раскрытию и расследованию преступлений, их предупреждению и пресечению будет сконцентрировано в самом следственном аппарате, который в полном объеме должен отвечать за судьбу расследуемых уголовных дел. Это позволит устранить обезличку, обеспечить четкое выполнение следственных и оперативных функций и поставить их под непосредственный контроль и руководство одного органа — начальника следственного подразделения”[588].

Идея подобной реорганизации представляется нам принципиально неприемлемой. Ее осуществление привело бы к сращиванию процессуа­льной и оперативно-розыскной функций органов внутренних дел, что противоречит принципам, на которых строится процесс расследования в уголовном судопроизводстве, нашему законодательству в этой области, системе процессуальных гарантий. Неубедительно звучат слова А. К. Гав­рилова и В. А. Михайлова, будто при такой реформе не следует опаса­ться смешения процессуальных и оперативных методов отыскания исти­ны, “так как эта трудность — трудность психологического (?!) характера, она не является безусловной и вполне преодолима”[589]. О том, что такая опасность не только реальна, но и непреодолима, свидетельствует хотя бы то, что буквально на следующей странице своей статьи сами авторы пишут о необходимости постоянного контроля следователя и начальника следственного подразделения за производством оперативных действий, о руководстве последним деятельностью оперативных работников[590].

Разумеется, очень заманчиво “снять” с повестки дня саму проблему взаимодействия, что, по мнению А. К. Гаврилова и В. А. Михайлова, сулит принятие их предложения. Но к своему разочарованию, читатель вдруг обнаруживает, что эта проблема вовсе не “снимается”, а лишь переадресовывается, ее решение авторы теперь перелагают на “след­ственного инспектора”: “В необходимых случаях по согласованию со следователем и начальником следственного отделения (отдела, управления) он устанавливает контакт с оперативными службами органа внутренних дел, если в этом возникает необходимость для раскрытия и расследования преступлений”[591]. Невольно возникает вопрос: стоит ли таким сложным путем “снимать” проблему взаимодействия только для того, чтобы фактически вновь вернуться к необходимости ее решения.

Мы убеждены, что совершенствование взаимодействия следователя и оперативных работников должно осуществляться на существующих правовой и организационной основах. Совершенствоваться должны методы и формы взаимодействия; осуществление исследований в этом направлении применительно к задачам розыска — цель криминалистического учения о розыске. При этом следует заметить, что когда идет речь о совершенствовании правовых основ розыскной деятельности по приостановленным делам, то не имеется в виду изменение принципов взаимодействия следователя и оперативных работников. Смысл такого совершенствования видят в расширении розыскных возможностей самого следователя[592], но, разумеется, не за счет наделения его правом осуществления или руководства оперативно-розыскными мерами, или, что составляет другую крайность, за счет права перекладывать на плечи оперативного состава всю розыскную работу и видеть роль следователя, пусть даже по отдельным категориям дел, “в основном, в координации и своевременном корректировании работы по розыску, контролю за исполнением плановых мероприятий”, как применительно к автотранспортным преступлениям считал В. К. Глистин[593].

Совершенствование управленческих основ розыска предполагает повышение уровня информационного обеспечения субъекта розыска. Это не только увеличение объема информации, предоставляемой в распоряжение субъекта розыска, но и возрастание эффективности функционирования самой системы сбора, хранения, поиска и передачи необходимой информации, в том числе системы криминалистической регист­рации, о чем шла речь в гл. 5 настоящей работы.

Повышение эффективности розыска самым непосредственным образом связано с активным использованием в розыскных целях возможностей средств массовой информации. Эти вопросы детально исследованы в работе А. М. Ишина[594].

Другая тенденция развития криминалистического учения о розыске — исследование проблем совершенствования тактики и технико-кримина­листического обеспечения розыска. В области тактики это, прежде всего, разработка основ организации и осуществления тактических и оперативно-тактических комбинаций, в области техники — создание высокоэффективных поисковых технико-криминалистических средств.

Дата добавления: 2015-08-09