Криминалистическое учение о розыске

6.1. Понятие и содержание
криминалистического учения о розыске

К

риминалистическое учение о розыске относится к числу частных криминалистических теорий, становление, формирование которых еще нельзя считать завершенным. Это, разумеется, не означает, что проблемы розыска не привлекали до последнего времени внимания криминалистов или что в этой области отсутствуют теоретические построения. Подобное утверждение не соответствовало бы действительности. О розыске как разновидности практической деятельности по борьбе с преступностью, как объекте криминалистической науки писали уже первые советские ученые-криминалисты. В их работах можно встретить и отдельные теоретические положения, относящиеся к розыскной деятельности.

И. Н. Якимов считал, что решение вопросов, где и как искать преступника, как осуществлять преследование и задержание преступника и розыск добытого им путем преступления, относится к числу проблем криминалистической (уголовной) тактики[507]. Понятие розыска он трактовал широко, имея под ним в виду всю деятельность по раскрытию преступления — от обнаружения его признаков до установления личности преступника. Он писал: “Розыскное искусство должно быть отнесено к числу труднейших искусств, так как оно своим объектом имеет не мертвый материал, как, например, живопись, скульптура, музыка, а человека. В этом отношении оно ближе к военному искусству, так как и то и другое имеют дело с живым человеком и опираются на психологию как отдельной личности, так и масс. Как всякое искусство, розыскное искусство имеет свою теорию, может быть, еще недостаточно глубоко разработанную, и свою литературу”[508]. Подобное понимание сущности розыска логически привело Н. И. Якимова к выводу о том, что он должен осуществляться как гласными, так и негласными средствами, применение которых должно быть сосредоточено в одних руках — работника уголовного розыска, который “за своею ответственностью ведет по принятому им к своему производству делу всю работу от начала до конца, вся она — дело его рук, и он ею, как творец и организатор, более заинтересован, чем как исполнитель поручений и директив, диктуемых чужой волей”[509].

Аналогично трактовал розыск В. И. Громов. Он считал, что “под розыском, в специальном значении этого слова, следует понимать такие действия органов дознания, которые или направлены к нахождению преступника по обнаруженному и уже в достаточной мере выясненному преступному факту, или же к отысканию предметов, добытых путем преступления, или, наконец, орудий преступления, которые могут иметь значение вещественных доказательств и дадут возможность найти и изобличить действительного виновника преступления... Розыск есть не только составная часть дознания, но и отдельный самостоятельный акт этого дознания, с присущими ему особыми приемами расследования: негласным сыском, слежкой и наблюдением”[510]. П. П. Михеев и Н. Н. Семенов употребляли лишь термин “негласный розыск”, понимая под ним в целом деятельность по раскрытию преступлений[511].

В последующие 10-12 лет о розыскной деятельности в процессе расследования криминалисты не упоминают. С 1939 г. в литературе встречается термин “оперативно-розыскные действия”, которым обозначается комплекс негласных мероприятий органов дознания по раскрытию преступления[512]. Смысл этого термина оказался близким к указанному понятию розыска.

В 1949 г. А. И. Винберг и Б. М. Шавер первыми предприняли попытку сузить понятие розыска в криминалистике. Они отнесли к криминалистике рассмотрение вопросов розыска известного преступника и похищенных ценностей[513]. Ведущая роль в организации и осуществлении розыска преступника ими отводилась следователю — при местном розыске, и розыскным органам — при розыске всесоюзном. При розыске похищенного имущества задача следователя заключается в получении информации о характере и местонахождении похищенного, в чем должны оказывать ему содействие органы уголовного розыска[514]. Н. В. Терзиев дополнил содержание розыска в криминалистике розыском лица, пропавшего без вести[515].

Первым специальным исследованием проблематики розыска в криминалистике и следственной практике была брошюра В. И. Попова “Розыскная работа следователя”, изданная в 1950 г. методическим советом Прокуратуры СССР. Основные ее положения были затем изложены автором в параграфе “Розыск обвиняемого” учебника по криминалистике для юридических вузов (1950 г.) и заключались в следующем.

1. Розыск — система оперативных действий по обнаружению разыскиваемого лица; следственный розыск — розыск лица, обвиняемого в совершении преступления.

2. Различают активный розыск, производимый во время расследования дела до истечения сроков, установленных для производства расследования, и письменный, объявляемый в связи с приостановлением производства по делу после истечения указанных сроков.

3. Розыск обвиняемого в процессе расследования производится параллельно с расследованием преступления. Материалы для розыска собираются посредством допросов, выемки почтово-телеграфной корреспонденции, обысков и осмотров.

4. В. И. Попов ввел понятие розыскных версий. По его мнению, розыскная версия неразрывно связана со следственной версией, но не тож­дественна ей; розыскная версия определяет направление розыска.

5. В. И. Попову принадлежит и понятие заградительных мероприятий, под которыми он понимал действия, обеспечивающие задержание обвиняемого, который еще не успел выбыть за пределы района деятельности органа, производящего расследование по делу.

6. Существенную роль в розыске могут сыграть розыскные требования, рассылаемые следователем органам прокуратуры и милиции по месту вероятного нахождения разыскиваемого[516].

Как видно, изложенные положения носят не только практический, но и теоретический характер. Вместе с положениями, выдвинутыми И. Н. Якимовым, В. И. Громовым, А. И. Винбергом, Б. М. Шавером, Н. В. Терзиевым, они составили основу будущего криминалистического учения о розыске, разработке которого В. И. Попов посвятил ряд своих работ, и в том числе докторскую диссертацию.

Судя по публикациям, В. И. Попов различает розыскную деятельность, применяемую в целях предупреждения преступлений, и розыскную деятельность, направленную на раскрытие готовящихся либо совершенных преступлений. Последнюю он разделяет на розыск в спе­циальном смысле и на розыск в широком смысле.

Розыскная деятельность, осуществляемая в целях предупреждения преступлений, по мнению В. И. Попова, носит самостоятельный характер и направлена на выявление и перевоспитание лиц, склонных к преступной деятельности, а также на устранение условий, способствующих преступлениям. Это комплекс оперативно-розыскных мер, предпринима­емых до возбуждения уголовного дела. Объектами розыска в специальном смысле являются скрывшиеся преступники. Розыск в широком смы­сле — это часть оперативно-розыскной деятельности, осуществляемой в помощь следствию и дознанию. Розыск всех видов ведется в помощью розыскных приемов и методов[517].

Резюмируя сказанное, можно заключить, что В. И. Попов ставил знак равенства между понятиями розыскной и оперативно-розыскной деяте­льности, считая, что розыск естественно переплетается со следственны­ми действиями, но не дублирует их, осуществляется с помощью специа­льных розыскных приемов, но не следственными действиями, не следова­телем, а оперативными работниками органов дознания в порядке ст. 29 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик.

Несомненной заслугой В. П. Попова явилось то, что он привлек внимание криминалистов к проблематике розыска и положил начало ее фундаментальной теоретической разработке. Однако уже в конце 50-х годов выяснилось, что его концепция розыскной деятельности не разделяется большинством криминалистов. М. П. Шаламов первым пришел к выводу, что розыскные действия в процессе расследования — “это обычные следственные действия: осмотры, обыски, допросы и др., производимые с целью розыска, а также оперативно-розыскные мероприятия”, что “следственные действия и оперативные меры по розыску (осу­ществляемые органами милиции — Р. Б.) должны не чередоваться, а представлять собой единый, согласованный, проводимый одновременно процесс активного не ослабевающего от начала до конца поиска”, что “наиболее типичной ошибкой следователей является то, что, дав поручение органам милиции о проведении розыскных мероприятий, они уст­раняются от розыска, ошибочно считая, что розыск — дело лишь розыс­кных органов”[518]. Это было качественно иное понимание розыскной деятельности, разграничение розыскной деятельности следователя и оперативно-розыскной деятельности органов дознания.

Разделив взгляды на розыскную деятельность М. П. Шаламова, Б. Е. Богданов определил розыск как взаимосвязанную деятельность следователя и учреждений Министерства охраны общественного порядка по установлению местонахождения и задержанию скрывающегося установленного преступника, а равно по обнаружению скрытого имущества и орудий преступления[519]. По мнению Б. Е. Богданова, розыск осуществляется как следователем — путем проведения следственных и иных действий (каких именно иных — он не называет), так и органами дознания — путем проведения оперативно-розыскных действий[520]. На эти “иные” действия следователя одновременно с Б. Е. Богдановым обратил внимание А. Н. Колесниченко, который назвал их розыскными действиями следователя[521]. В его представлении розыскную деятельность в процессе расследования следовало понимать как систему следственных действий, розыскных и оперативно-розыскных мер, не смешивая их друг с другом[522]. Впоследствии Б. И. Богданов также использует термин “розыскные мероприятия следователя”[523].

Определение розыска, предложенное в 1968 г. П. Е. Титовым, не внесло ничего принципиально нового в это понятие[524]. Как и А. Н. Колесниченко и Б. Е. Богданов, он включил в содержание розыска следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия, объединив их термином “розыскные действия”[525].

В 1976 г. И. М. Лузгин выступил со своим определением понятия розыска. С содержательной точки зрения это определение не отличалось существенной новизной: как и его предшественники, И. М. Лузгин рассматривал розыск как систему следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Новым же в этом определении было то, что эта система, по мысли автора, разрабатывается криминалистикой. Он так и писал: “Под розыском понимается разрабатываемая криминалистикой система следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий...”[526] Из этого логически следует, что оперативно-розыскные мероприятия, осуществляемые органом дознания независимо от следователя (возможность такой автономии И. М. Лузгин упоминает сразу же по­сле формулирования определения розыска), являются объектом разработки в криминалистике.

Специально розыскной деятельностью следователя, кроме В. И. Попова, до середины 70-х гг. занимался лишь Е. Ф. Коновалов, защитивший по этой проблематике кандидатскую диссертацию (1972) и опубликовавший в 1973 г. пособие “Розыскная деятельность следователя”. Во втором томе нашего “Курса советской криминалистики” (1978) криминалистическому учению о розыске посвящалась специальная, шестая, глава. В 1982 г. были защищены две кандидатских диссертации по проблемам розыска: Т. В. Боголюбской — “Правовые и организационные вопросы розыска следователем обвиняемых, местонахождение которых неизвестно” (Москва) — и Е. К. Кагиным — “Криминалистические основы розыска лиц, скрывшихся от следствия и суда” (Свердловск). Впослед­ствии Е. К. Кагин выступил с рядом публикаций по той же проблематике.

С середины 80-х гг. исследованием розыскной деятельности следователя стал активно заниматься А. А. Закатов, воспринявший в целом нашу концепцию теории розыска. Он успешно защитил по этой проблематике докторскую диссертацию — вторую после диссертации В. И. Попова в отечественной криминалистике, — опубликовал ряд работ и глав учебников по розыскной деятельности следователя.

Определение понятия и содержания криминалистического учения о розыске требует, на наш взгляд, предварительного рассмотрения:

¨ 1) понятия и содержания розыскной деятельности как одной из форм борьбы с преступностью;

¨ 2) структуры розыскной деятельности как объекта научного исследования.

Розыскная деятельность есть функция органов дознания и предварительного следствия. Ее содержание составляют обнаружение замышляемых, готовящихся и совершенных преступлений, установление и обнаружение виновных, объектов (лиц и предметов) — носителей доказа­тельственной информации, предметов преступного посягательства и иных объектов, имеющих значение для установления истины по делу. В общей форме ее отличие от расследования заключается в том, что целью розыскной деятельности является установление и обнаружение, а целью расследования — доказывание.

Разумеется, такое разграничение носит именно самый общий, приблизительный характер, оно не дает представления о структуре этих видов деятельности.

Розыскная деятельность осуществляется путем проведения оперативно-розыскных и розыскных мероприятий и следственных действий, расследование — путем проведения следственных действий, организационно-технических и розыскных мероприятий. Если рассматривать эти оба вида деятельности как системы действий, то станет очевидным совпадение друг с другом двух элементов каждой системы. Что означает это совпадение? Можно ли на его основе делать вывод о том, что между розыскной деятельностью и расследованием следует поставить знак равенства? Одинаковую ли функциональную нагрузку в обоих случаях несут совпадающие элементы систем?

Попытаемся ответить на эти вопросы.

Оперативно-розыскные меры представляют собой специфический вид розыскной деятельности. Правом их проведения наделены лишь органы внутренних дел в лице некоторых (но не всех) своих служб и органы службы безопасности. Оперативно-розыскные меры носят непроцессуальный, преимущественно разведывательный (поисковый), характер и осуществляются специальными средствами[527]. Указание на поисковый характер оперативно-розыскных мер и специальные средства их осуществления позволяет четко отграничить их как от следственных действий, так и от иных мероприятий органов дознания. Отсутствие же такого указания в определении оперативно-розыскных мер делает подобное определение беспредметным. По этим основаниям нельзя признать правильным определение оперативно-розыскных мер, предложенное в свое время А. Г. Птицыным[528].

Ныне определение оперативно-розыскной деятельности дано законодателем в ст. 1 Закона “Об оперативно-розыскной деятельности”: “Оперативно-розыскная деятельность — вид деятельности, осуществля­емой гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов, уполномоченных на то настоящим федеральным законом..., в пределах их полномочий посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий”.

Целью оперативно-розыскных мер может быть и розыск скрывшегося преступника, похищенного имущества, возможных свидетелей и т. д. С этой точки зрения, их цель может совпадать с розыскными мероприяти­ями. Но розыскные мероприятия — это мероприятия, осуществляемые следователем в процессе расследования или по приостановленному де­лу только с указанной целью и только процессуальными или организаци­онно-техническими средствами, тогда как основное назначение оперативно-розыскных мер — предотвращение, пресечение и обнаружение преступлений. Осуществляются они только оперативным работником и преимущественно негласными средствами.

Общими между розыскными мероприятиями и следственными действиями, как элементами розыскной деятельности, являются цель и субъект проведения, различными — формы и приемы осуществления. При этом следственные действия — это не какие-то специфические “розыскные” следственные действия. Их процессуальный порядок и тактика обычны.

Поскольку розыскные мероприятия и следственные действия, осуществляемые в розыскных целях, проводятся следователем в процессе расследования[529], постольку они являются элементами этого процесса, и в этом смысле и только в этой части розыскную деятельность можно считать элементом расследования. Оперативно-розыскные меры в содержание расследования не входят. Без такой оговорки включение розыскной деятельности в процесс расследования принципиально ошибо­чно. Именно поэтому нельзя согласиться с И. Ф. Демидовым, который пи­шет: “Оперативно-розыскная деятельность является частью розыска. По­следний представляет собой совокупность оперативно-розыскных и следственных действий... Розыск не есть нечто, стоящее вне предварительного расследования, напротив, он слит с расследованием (разрядка наша — Р. Б.), входит в содержание последнего как его необходимая, составная часть”[530].

Осуществление внепроцессуальных оперативно-розыскных мер составляет исключительную прерогативу оперативных служб компетентных органов, независимо от того, носят ли эти меры гласный или негласный характер. Предложение А. Р. Ратинова наделить следователя пра­вом производства гласных оперативно-розыскных мероприятий[531] подверглось обоснованной критике. Г. Ясинский по этому поводу справедли­во указывал, что “нельзя смешивать процессуальную деятельность следователя, связанную с поручениями и указаниями о производстве розыс­кных действий, с проведением розыскных непроцессуальных действий органов дознания независимо от того, какими методами и средствами, гласными или негласными, они осуществляются”[532].

Отправляясь от изложенного, можно перейти к анализу структуры розыскной деятельности как объекта научного исследования.

С нашей точки зрения, розыскная деятельность представляет собой систему, состоящую из двух видов объектов научного исследования.

Первый вид объектов — оперативно-розыскные меры, закономерности содержания и осуществления которых, тактика применения, сочетания и пути совершенствования изучаются и разрабатываются теорией оперативно-розыскной деятельности.

Второй вид объектов — розыскные мероприятия и следственные действия — в совокупности составляет содержание розыскной деятельности следователя. В этом качестве они — объекты криминалистики. Возвращаясь к ранее сказанному, заметим, что именно здесь коренится причина нашего несогласия с предложенным И. М. Лузгиным определением розыска как разрабатываемой криминалистикой системой следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Криминалис­тика изучает, совершенствует и разрабатывает средства и методы лишь розыскной деятельности следователя как субъекта работы с доказательствами. Относящиеся к этой деятельности положения теории оперативно-розыскной работы учитываются и используются криминалистикой подобно данным других наук, на основе тех принципов сочетания на­учных знаний, о которых мы уже подробно писали в первом томе Курса.

Гласный или негласный характер тех или иных оперативно-розыс­кных мер не может служить классификационным признаком при отнесении их к группе объектов, изучаемых криминалистикой или теорией оперативно-розыскной деятельности, как полагал вслед за А. Н. Васильевым и А. Р. Ратиновым В. М. Быков[533]. Точно так же не служит основа­нием для включения оперативно-розыскных мер в число объектов криминалистической тактики их тактический в ряде случаев характер, как считает И. Ф. Демидов. Он делает этот вывод только на основе того, что в процессе расследования оперативно-розыскные меры играют вспомогательную роль, служат подготовке и созданию необходимых условий для осуществления следственных и иных процессуальных действий[534]. Однако такой вывод можно сделать лишь в том случае, если отрицать существование иной, не криминалистической, а оперативно-розыскной тактики как части теории оперативно-розыскной деятельности. Но такая теория, как самостоятельная область научного знания, существует независимо от того, признают ли ее существование те или иные ученые[535].

Положение не изменится и в том случае, если, как это предлагал И. Г. Маландин, отдельные гласные оперативно-розыскные меры будут регламентированы уголовно-процессуальным законом. Он высказывался за “регламентацию в УПК отдельных сторон гласных форм оперативно-розыскной деятельности милиции и включение в предмет следственной тактики оперативно-розыскных действий в необходимом объеме. Представляется, что в следственную тактику следует включить те из проводимых гласным путем оперативно-розыскных действий, результаты которых служат основанием для построения следственных версий и могут быть проведены с соблюдением процессуальных форм. К такому действию по рассматриваемым делам (имеются в виду дела и дорожно-транспортных происшествиях — Р. Б.) может быть отнесен розыск скрывшихся с места происшествия водителей и транспортных средств (проводимый в гласных формах)”[536]. Мы уже неоднократно отмечали, что регламентация в законе того или иного средства, приема, действия вовсе не означает, что они перестают быть объектом изучения и разработки одной науки и “перекочевывают” в другую науку, отмечали, что закон не является частью той или иной науки, что он, как объект познания, может изучаться несколькими науками, являясь для них общим объектом.

Следует заметить, что в работах тех криминалистов, которые, не желая считаться с реальным положением вещей, упорно включают оперативно-розыскные меры в содержание криминалистической тактики, все рассмотрение проблемы сводится, как правило, к тому, что в каком-то контексте перечисляются такие оперативно-розыскные меры, как применение служебно-розыскных собак, прочесывание местности, преследование преступника по горячим следам, иногда наблюдение за возможны­ми местами сбыта похищенного имущества. Но это только незначительная часть арсенала оперативно-розыскных мер, который, как следует из сказанного, не только на деле не разрабатывался, но до издания упомянутого закона об ОРД был просто неизвестен этим криминалистам[537]. Попытки оправдать скудость приводимого перечня оперативно-розыс­кных мер их не подлежащим оглашению содержанием нельзя признать полностью обоснованными, так как в криминалистических работах перечисляются далеко не все даже гласные оперативно-розыскные меры.

Соотношение объектов криминалистики и теории оперативно-розыс­кной деятельности в системе розыска в целом можно представить в виде схемы, в основе которой лежит схема соотношения отдельных частей розыска, предложенная Е. Ф. Коноваловым[538].

Возвращаясь к характеристике отличия розыскной деятельности от расследования, уже сформулированной нами в общей форме ранее, до­бавим, что если цель розыска в целом — установление и обнаружение, если такая же цель свойственна и оперативно-розыскной деятельности как части розыска, то другой его части — розыскной деятельности следователя присуща лишь такая цель, как обнаружение, ибо следователь имеет дело с розыском лишь известных, установленных объектов.[539]

Розыск

Предварительное следствие Оперативно-розыскная деятельность

Розыскная деятель-
ность следователя

Розыскная деятельность
органов дознания

в том числе по при-
остановленному делу

Объекты криминалистики Объекты теории ОРД
(розыскные меры, (оперативно-розыскные
следственные действия) меры)

Резюмируя сказанное, можно заключить, что предметом криминалистического учения о розыске являются те отдельные закономерности возникновения, собирания, исследования, оценки и использования доказательственной и ориентирующей информации, которые определяют со­держание, направленность и методы осуществления розыскной деятельности следователя.

А. А. Закатов выделил следующие закономерности розыскной деятельности следователя:

¨ “отображаемость в материальной среде и сознании людей признаков разыскиваемых лиц и иных объектов, что позволяет индивидуализировать их;

¨ повторяемость поведения разыскиваемых обвиняемых и лиц, укрывающих разыскиваемые объекты, что позволяет прогнозировать их поступки;

¨ зависимость поведения разыскиваемых от условий, в которых они находятся;

¨ обусловленность выбора способов укрытия объектов преступным опытом укрывающих, их профессиональными навыками и психологическими свойствами;

¨ взаимосвязь способов укрытия разыскиваемых объектов и следов применения этих способов;

¨ зависимость поведения разыскиваемого от характера совершенного преступления, степени его общественной опасности, а также принадлежности обвиняемого к определенной возрастной группе или преступной среде”[540].

Не все в этом перечне бесспорно, но многое верно. Анализ сущности и проявлений названных закономерностей, рассмотрение основанных на их познании средств и приемов розыска составляют содержание этой частной криминалистической теории.

Дата добавления: 2015-08-09