Otkpobehue Авраму о судьбе его потомства. Б. XV

1. После сих происшествий было слово Господа к Авраму в видении, и сказано: не бойся, Аврам; Я твой щит; награда твоя весьма велика. 2. Аврам сказал: Владыка Господи! что Ты дашь мне? я бездетен, за домом моим смотрит этот Элиезер из Дамаска. 3. И сказал Аврам: вот, Ты не дал мне детей, и вот домочадец мой будет моим наследником. 4. И вот, слово Господа было к нему, и сказано: не будет он твоим наследником, но тот, кто произойдет из чресл твоих, будет твоим наследником. 5. И вывел его на двор и сказал: посмотри на небеса и сочти звезды, можешь ли ты счесть их? И сказал ему: столько будет у тебя потомков. 6. (Аврам) поверил Богу, и Он вменил ему сие в праведность. 7. И сказал ему: Я Господь, Который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию в наследие. 8. Он сказал: Господи! почему мне узнать, что я должен ее наследовать? 9. Господь ответствовал ему: возьми мне трехлетнего овна, горлицу и молодого голубя, 10. Он взял все оныя, рассек их пополам и положил одну часть против другой, только птиц не рассек. 11. И налетели на трупы хищные птицы, но Аврам отгонял их. 12. При захождении солнца Аврам погрузился в глубокий сон, и вот, нашел на него ужас и мрак великий. 13. Тогда Господь сказал Авраму: знай, что потомки твои будут пришельцами в земле чужой; и будут в порабощении и в угнетении четыреста лет. 14. Но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении, после сего они выйдут с великим богатством. 15. А ты пойдешь к предкам своим в покой и будешь погребен в старости доброй. 16. В четвертом роде возвратятся они сюда: ибо доныне мера беззакония аморрейского еще не наполнилась. 17. Наконец, когда зашло солнце, был мрак; и вот, дым как бы от пещи, и светильник огненный прошел между рассеченными животными. 18. В сей день заключил Господь завет с Аврамом, сказав: потомству твоему даю Я землю сию, от реки Египетской до великой реки Евфрата, 19. Кенеев, Кенезеев, Кедмонеев, 20. Хеттеев, Ферезеев, Рефаимов, 21. Аморреев, Хананеев, Гергесеев и Иевусеев.

После трех кратких и единочастных откровений Бог дарует Авраму четвертое, продолжительное и многочастное. Оно продолжается две ночи (I. 5. 12). Аврам слышит глас Божий; видит чувственные знамения присутствия Его; беседует и ходит с ним.

По содержанию откровения сего может оное быть разделено на три части, которые суть общее обетование благоволения Божия, частное предсказание о наследнике Аврама и его потомстве (2—6), частнейшее откровение о судьбе его потомства до наследования земли обетованной, утвержденное заветом (7 — 21).

Две первые части Божией беседы заключают в себе почти все то же, что известно уже Авраму из предыдущих откровений, и потому могли бы казаться излишними; но, исполняя его живым утешением и снова укрепляя его веру, они служат нужным приготовлением к последней, в которой есть страшное. Торжественное вступление в завет также имеет целью успокоение Аврама и его убеждение в том, что Бог, соделавшись как бы союзником его, не оставит его потомства, несмотря на печальное о нем предведение и предсказание.

Не бойся, Аврам; Я твой щит; награда твоя весьма велика. Успокаивающее слово не бойся двояко может быть изъясняемо: или оно издалека указует на последующее страшное откровение о бедствиях потомства Аврамова и для сего предварительно вооружает его мужеством и упованием; или оное относится к расположению духа его после победы над царями, которая приобрела ему почтение и славу, но которая могла также произвести к нему ненависть в побежденных, зависть в самих избавленных им и опасение в союзниках и потому делала его положение более опасным, нежели было прежде. Сему состоянию Аврама приличествуют и последующие слова обетования: Я твой щит, поелику ты, защищая других от несправедливости и насилия, не видишь между человеками защиты для себя самого, то Я Сам буду щитом твоим.

Награда твоя весьма велика; поелику ты не восхотел пользоваться плодами твоих подвигов, дабы не подумали, что ты обогащен человеками, а не Богом, то Я Сам награжу тебя или Сам буду твоею наградою.

Что ты дашь мне? я бездетен. Услышав обещание награды весьма великой, Аврам хочет как бы разрешить тотчас Бога от обещания Его, избирая из многого единое и малое. Он показывает, что, быв исполнен даров Божиих, он не знает, чего желать или надеяться: что ты дашь мне? и потом присовокупляет, что ему недостает только того, кому бы мог сообщить и оставить в наследие дары Божии: я бездетен.

За домом моим смотрит этот Элиезер. Мысль сих слов или есть та, что вместо сына, который долженствовал бы блюсти отеческий дом как свое наследие, Аврам принужден вверить свое домоводство рабу иноплеменному; или оная здесь еще не окончена и дополняется последующими словами: будет моим наследником. Домочадец мой будет моим наследником. Избирая иноплеменника своим наследником, Аврам, по–видимому, забывает Божии обещания о своем потомстве. Но как он мог сие сделать в присутствии Самого Бога, при Его новых обещаниях? Дабы войти в его истинное чувствование, должно представить, что отец верующих мог отличать от рождения по плоти, рождение и наследие по обетованию (Гал. IV. 23. III. 29); что он мог, некоторым образом, сделать Элиезера своим семенем чрез усыновление, которое было в обычаях древности (Быт. XLVIII. 5); что он предложил свое избрание на суд Богу; наконец, что он не отвергает обетований Божиих по неверию, но только уменьшает их по смирению.

Тот, кто произойдет из чресл твоих, будет твоим наследником. Здесь под видом и по случаю устроения дома Аврамова Господь бросает новый луч света на Свое благодатное обетование: Он показывает, что семя обетования будет вкупе и естественное семя его.

Аврам поверил Богу, и Он вменил ему сие в праведность. Показав постепенное раскрытие обетования Аврамова со внешней и внутренней его стороны, бытописатель находит здесь приличное место предварить вопросы: почему Бог открывает Авраму непреложное Свое предопределение медленно и постепенно? И почему сей удостоен столь особенного попечения и столь великих даров? Разрешение сих вопросов заключается в сем примечании: Аврам поверил Богу, и Он вменил ему сие в праведность. Вера была следствием и концом таинственного водительства Божия, она же была началом и основанием Божия благоволения.

Ближайшим предметом веры Аврамовой представляется здесь тот, кто произойдет из чресл его, сущность же ее, как истинной веры, должно полагать во всеискреннем и безусловном предании ума и воли Богу, в приятии Его свидетельства в себя Самого (1 Ин. V. 10), вопреки свидетельству плоти и крови, паче уповании (Рим. IV. 18).

Слово Пр7Ы означает иногда праведное дело (Втор. XXIV. 13), а иногда постоянное свойство правоты, или праведность (Ис. LVI. 1). Вменить первоначально значит поставить в счет (Лев. XXV. 27. 50. 52), а по употреблению также: приписать кому-либо какое-либо свойство, иногда и чуждое для него (Притч. XVII. 28). Вменить в праведность значит признать за добродетель и поставить в заслугу, достойную мздовоздаяния (Пс. CV. 31). Итак, изречение: вера вменена Авраму в праведность — разрешается на следующие: Аврам не имел праведности собственной и естественной; он не приобрел ее внешними деяниями добродетели; вера его не только признана действием добродетельным, так как она и была не столько переходящее действие, сколько постоянное свойство; но и положена в основание праведности его, принята пред непреложным судом Божиим вместо заслуг его. Так изъясняется правда, или оправдание Аврама, и апостолом Павлом (Рим. IV. 3 — 5).

Я Господь. Аврам, без сомнения, знал, с кем беседовал. Но Господь как бы снова ознакомливается с ним напоминанием о первом Своем откровении для того, чтобы приготовить его к следующему изъяснению обетования земли Ханаанской.

По чему мне узнать, что я должен ее наследовать? Принимая сей вопрос за прошение знамения для укрепления веры, некоторые укоряют Аврама, а некоторые замечают, что прошение знамения не всегда предполагает неверие предосудительное, так как, напротив, и отречение от знамения не всегда есть знак чистой веры (Суд. VI. 17.4 Цар. XX. 8. Ис. VII. 12). Но как невероятно, чтобы Аврам стал просить знамения, тогда как он беседовал не с пророком или каким-либо неизвестным посланником Божиим, но с самим Богом, и уже не в первый раз; когда уже веровал и получил оправдание верою, и как в последующем откровении не видно такого знамения, по которому бы оно имело более достоверности, нежели предыдущее, то вопрос Аврама приличнее излагается так: «Доселе я живу в земле, обетованной мне, как в чуждой и не знаю, когда и как соделаюсь ее обладателем; может быть, для сего потребен будет с моей стороны некоторый труд; итак, почему могу я узнать время и случай, которым должно начаться исполнение обетования?» Точно на сей вопрос ответствует Бог в следующем откровении при вступлении в завет с Аврамом. Подобный вопрос предлагали Апостолы Иисусу Христу о пришествии ожидаемого царствия Его (Мф. XXIV. 3).

Возьми мне и проч. Здесь начинается приготовление ко вступлению в завет.

Трехлетнюю телицу, трехлетнюю козу, трехлетнего овна, горлицу и молодого голубя. То есть все животные жертвенные, возраста по роду их совершенного.

Рассек их пополам. Без сомнения, и сие разделение, и расположение животных по частям сделано было по повелению Божию, хотя сие последнее и не полно в повествовании Моисея.

Описанный здесь обряд был обыкновенный в древности обряд вступления в завет или в союз (Иер. XXXIV. 18. 19), который употреблялся и у язычников (Boch. ffier. p. I. L. И, с. 33). От сего обряда произошли выражения сещи союз, сещи клятву (Iliad. В. V. 124).

Прохождение вступающих в союз между двумя половинами рассеченных животных, может быть, знаменовало то, что как сии рассечения составляли прежде одно тело и имели одну жизнь, так обе союзные стороны обещают взаимно водиться единым духом и составлять единое общество. Бог, употребляя при вступлении в завет с Аврамом обряд, свойственный союзам человеческим, делает некоторое применение к тому, что Патриарх не имеет на земле довольно надежных союзников для своей безопасности, и поставляет Себя во всевозможной к нему близости.

Хищные птицы. Поелику и сие писатель нашел достойным замечания, то, может быть, это символ врагов судьбы Аврамовой и его племени.

Ужас и мрак великий. Страх сей был или просто действием ощущаемого присутствия Божия (Иов. IV. 13—16), или печальным предчувствием того, что содержится в следующем откровении.

Тогда Господь сказал Авраму. Здесь открывает Бог судьбу потомства Аврамова так, как бы объявлял с Своей стороны условия Своего завета при заключении его.

Четыреста лет. Событие сего предречения означено в книге Исхода (XII. 40) и в послании апостола Павла к Галатам (III. 17), где показываются 430 лет как время странствования евреев, от нашествия Аврама из Месопотамии в землю обетованную до исшествия сынов Израилевых из Египта. Исключив отселе первые 25 лет странствования Аврамова до рождения Исаака, получаем более точное время странствования и порабощения потомков его — 405 лет.

Суд Божий нередко значит наказание (Ис. XXVI. 9. LI. 10).

Ты пойдешь к предкам твоим в покой. Подобным сему выражением и после означается смерть Аврама: и присоединился к своему народу (XXV. 8). Как Аврам не пошел к предкам своим и не присоединился к народу своему по телу, ибо умер в земле чуждой, то выражения сии были бы неуместны, если бы не относились к состоянию духовного человека по смерти. Из сего и других мест Св. Писания видно древнее общепринятое мнение, что человеки, близкие между собою в настоящей, сближаются и в будущей жизни, по некоторому единству духа и качеств, естественно основывающему единство судьбы (Ис. XIV. 9. 10. Иез. XXXII. 18 и сл.).

В четвертом роде возвратятся они сюда. Род может означать: время целой жизни человеческой или такое продолжение времени, в которое целая современность людей, составляющих какоелибо общество, совершенно переменяется. В одном из сих значений древние родом называли столетие; время от рождения отца до рождения сына. Так, египтяне род полагали в 33 года; одно имя в родословии без замечания времени. Так принято имя рода в первой главе Евангелия от Матфея. В сем последнем разуме четвертый род возвращения евреев должно считать от их вшествия в Египет. Например: Кааф, Аврам, Аарон, Элеазар. Доныне мера беззакония Аморрейского еще не наполнилась. Поелику благословение евреев Бог соединил в судьбах своих с наказанием Аморреев, или вообще Хананеев, то и продолжает время искушения, потребного для первых, равно времени долготерпения для последних.

Но что есть наполнение меры беззаконий какого-либо народа? Аврам думал определить сие постепенным уменьшением известного числа добрых пред злыми, но вопросы, которые он предлагал о сем Самому Господу, не получили окончательного разрешения (Быт. XVIII. 32, 33). Дабы получить некоторое понятие о сем, можно взять в помощь нередко употребляемое в слове Божием сравнение состояния греховного с состоянием болезненным. Доколе положительное начало жизни в теле превозмогает над отрицательным началом смерти и разрушения, дотоле жизнь продолжается и при болезни, в противном случае должна последовать смерть. Так в народе, доколе начала жизни духовной и нравственной противоборствуют еще распространяющимся началам нечестия и разврата, дотоле греховная болезнь его еще не к смерти, и время долготерпения Божия к нему продолжается; но когда разрушительные начала нечестия и разврата берут решительный перевес в целом и частях особенно тех, которые дают направление и другим, тогда последует: преумножение беззакония, возрастающее непрестанно, быстро и неудержимо; по нисше? ствии во глубину зол нерадение или крайнее невнимание к действиям Божества, заграждающее все пути животворных влияний благодати; наконец, при воздействии противных сил совершенное общества или народа разрушение, как тела без души или дерева без питательного сока. Из сих первое называть можно наполнением меры беззакония, второе — оставлением от Бога, третье — судом или наказанием Божиим.

И се дым как бы от пещи, и светильник огненный. Сей особливый род явления Божия поелику долженствовал иметь свою причину, то вероятно, что дым пещи образует предсказанное здесь угнетение народа Божия, которое и в других местах Св. Писания изображается пещию железною (Втор. IV. 20. Иер. XI. 4), а светильник огненный знаменует его избавление и спасение, которое Исайя также уподобляет светильнику (LXII. 1).

Прохождение сих образов между рассеченными животными есть образовательное действие вступления в завет. Некоторые догадываются, что Авраму, прежде или после сих образов, поведано было также пройти между растесаниями для совершения и с его стороны обряда заветного, однако сей догадке не благоприятствует как молчание дееписателя, так и то, что Аврам в сие время был в исступлении. Кажется, что в самом видении представлены были обе стороны, вступающие в завет, то есть искушаемое племя Аврама — в дымной пещи, а Бог Избавитель — в светильнике огненном.

В сей день заключил Господь и проч. Здесь повествователь только, кажется, повторяет содержание предыдущего сказания.

От реки Египетской до великой реки Евфрата. До сих пределов простирались владения Давида и Соломона (2 Цар. VIII. 3. 2 Пар.

IX. 26). Хотя в строгом смысле и не были оныя реки пределами земли обетованной, однако для пророчества, долженствующего простираться на многие столетия, нельзя было избрать прочнейших и яснейших признаков, дабы определить местопребывание потомства Аврамова.

Кенеев. Они жили в пределах колена Иудова (1 Цар. XXVII. 10. XXX. 29).

Кенизеев. Если Халев называется Кенизеем (Ис. Нав. XIV. 6) от места обитания, то и древних Кенизеев должно искать в стране колена Иудова.

Кадмонеев. Имя сие значит восточных. И потому едва ли это не суть Хивви, или Евеи, обитатели Ермона (Ис. Нав. XI. 3. Суд. III. 3), коего имя меняется с именем востока (Пс. LXXXVIII. 13).

Элиезер достопримечателен в истории Аврама как первый, хотя только мнимый, его наследник. В сем качестве он стоит в некотором соответствии с Измаилом и Исааком, коих личные принадлежности толико знаменатель-»' ны. Поелику же Исаак, по иносказательному изложению апостола Павла (Гал. IV. 22 — 28) изобразует собою жизнь новозаветную, духовно–свободную, как чистый плод веры, а Измаил — ветхозаветную, нравственно–работную, как плод смешения веры с законом, то по соответствию, в лице Элиезера можно находить образование жизни естественноблагоустроенной и того отношения, какое имеет она к истинному пути совершенства.

После некоторых опытов самоотвержения, после некоторых побед над плотию и миром, которых плоды питомец веры одесятствует Богу яко помощнику и обращает во благо ближних, чувствует он иногда себя в таком состоянии недоумения и неизвестности, что колеблется между страхом осуждения и надеждою мздовоздаяния.

Утомясь тем, что после нескольких испытаний и очищений духовное неплодство его продолжается, он покушается унизить понятие благодатных обетований до состояния природы, в котором еще находится, вместо того чтобы стараться возвысить свое состояние к чистому понятию духовных обетований. Он опирается на естественные добродетели человеколюбия и милосердия, дабы на них основать все право наследия вечного.

Если сие делается не из самолюбия и высокого мнения о своих делах, но из простоты, сознания своего бессилия и неведения высшего пути совершенства, и если человек еще старается между тем приближаться к Богу молитвою, то благодать открывает ему, что внешние добродетели естественные, как порождения плоти и крови, не могут наследовать царствия Божия, но что оно предоставлено внутреннему возрожденному человеку. Тот, кто приемлет сие с чистою верою, вступает на путь оправдания.

По той мере, как он утверждается в завете веры и упования на Бога, открывается ему, что и возрожденному человеку предстоять будут новые искушения, изгнания, утеснения, непрестанные кресты, до самого входа в отечество небесное.

Дата добавления: 2015-08-13