ПОСЛЕСЛОВИЕ К V т. Полного собрания творений св. Иоанна Златоуста

Примечание к интернет–изданию: в добавление к рассуждениям о переводах мы добавим, что в нашем издании использовался текст перевода псалмов проф. Юнгерова, который иногда заменялся нашим переводом, согласованным с толкованием Златоуста. В переводах цитат из Нового Завета использовался синодальный текст (за редким исключением), а в переводах из Ветхого Завета приходилось довольно часто использовать самостоятельный перевод с греческого, согласованный с толкованием Златоуста и со славянским елисаветинским переводом. — и. Н.).

Между толкованиями древних Отцов и Учителей Церкви Беседы св. Иоанна Златоуста на псалмы, не смотря на неполноту^[13], в какой они сохранились, занимают выдающееся место по высоким достоинствам своего содержания и изложения. По суду древних ценителей (патриарха Фотия и Свиды^[14], они принадлежат к лучшим произведениям святителя. Они отличаются глубоким проникновением в содержание псалмов, ясным, одушевленным изложением выраженных в них истин и благочестивых чувствований, особенно же — неподражаемым нравственным применением содержания псалмов к жизни христианина. Златоуст не извлекает только из текста псалмов содержащиеся в них истины веры и нравственности, но раскрывает их и убеждает в их непреложности и обязательности своим одушевленным красноречием. В его беседах Псалтирь действительно получает характер высокого молитвенного воззвания к Богу, соответствующего не только ветхозаветному, но и новозаветному времени. — В своем толковании псалмов Златоуст держится преимущественно буквального, исторического смысла, за исключением, понятно, тех псалмов или отдельных стихов, которые имеют пророческий характер (напр. Пс. 44–й; 46–й; 109 и др.). Основное правило относительно этого выражено при объяснении 9–го псалма: «когда, говорит святитель, нужно объяснять что–либо в переносном смысле (???????????), то не должно оставлять этого. Одно в Писании нужно и созерцать (????????) или объяснять в переносном смысле», как сказано в русском переводе этих слов, «а другое нужно понимать, как сказано только» (стр. 115), в иных же местах нужно принимать и то, что сказано, и то, что этим обозначается»^[15]. Примерами этого последнего, двойственного, объяснения псалмов служат толкования на 5–7–й ст. 9–го Пс., которые объяснены сначала буквально (стр. 114), а затем — в переносном смысле — относительно божественного суда над иудеями (стр. 116), — на 2–3–й ст. 43–го Пс. (стр. 168–169, 171), на 9–10–й ст. 45 Пс. (стр. 212), — 2–й ст. 46–го Пс. (стр. 215) и др. Пониманию слов некоторых псалмов в переносном смысле Златоуст иногда только не препятствует (наприм., при объяснении 2–го ст. 47–го Пс., стр. 225), а иногда отклоняет такое понимание (наприм., при объяснении 4–го ст. 115–го Пс. (стр. 350). Вместе с ясным выражением буквального или переносного, пророческого, смысла, святитель обращал особенное внимание на последовательный ход мысли в содержании псалмов и раскрывал его там, где этой последовательности с первого взгляда можно не заметить (см. на стр. 142; 173–174; 234; 238; 463 и др.)».

Особенно же замечательны толкования Златоуста на псалмы в том отношении, что в них не только указывается, но и самим делом применяется тот совершеннейший способ толкования свящ. Писания, который состоит в равночестном пользовании, как греческим переводом 70–ти толковников, так равно еврейским текстом и сделанными с него другими древними переводами.

На этой методологической или руководственной — относительно способа толкования — важности бесед Златоуста на псалмы считаем нужным остановить внимание читателей, так как выяснение ее может вести к установлению того способа, каким мог бы быть достигнут наиболее вразумительный славянский или русский перевод Псалтири. При этом, как само собою понятно, принимается за несомненное, что способ толкования, каким в Беседах на псалмы пользовался Златоуст, посвятивший большую часть своей жизни объяснению Священного Писания, есть способ самый целесообразный, завещанный отеческой древностью, свободный от каких–либо увлечений новыми веяниями, а вследствие того этот способ таков, что без всяких опасений, с уверенностью, он может быть употребляем современным православным толкователем при объяснении славянского текста Псалтири и исправление — по местам — самого текста. Посильное выяснение особенностей этого способа толкования вызывается именно сознаваемою у нас всеми неясностью многих мест в славянской Псалтири, которая между тем, сообразно с молитвенным характером этой священной книги, наиболее употребляется при Богослужении, вследствие чего эта неясность чаще и сильнее чувствуется.

Доказывать действительное существование неясности во многих местах славянской Псалтири нет, думаем, надобности. Достаточно припомнить то, что сказано об этом в предисловии к новому славянскому переводу Псалтири, сделанному московским архиепископом Амвросием (Зертис Каменским): «никто не может спорить, чтобы, читая на славянском языке Псалтирь, мог оную во всей точности разуметь; сие единственно происходит от несовершенства перевода»^[16].

Сознание недостаточной вразумительности славянской Псалтири и вытекающая отсюда потребность устранить, по возможности, эту неясность и^[17] в новейшее время повели к тому, что в нашей богословской письменности явилось несколько замечательных опытов, направленных к тому, чтобы облегчить понимание этой священной книги посредством новых ее переводов или чрез исправление славянского ее текста. Такими опытами служат:

1). Вышеназванный перевод Псалтири с еврейского языка на славянский, принадлежащий архиепископу Амвросию.

2). «Псалтирь в русском переводе с греческого» Епископа Порфирия. 1893 г.

3). Опыт исправления славянской Псалтири на основании греческого перевода и еврейского текста^[18], принадлежащий архим. Амфилохию.

Каждый из этих трудов служит выражением особого способа^[19], каким достигаемо была указанная выше цель. В основу перевода архиеп. Амвросия положен нынешний, или так называемый, еврейско–масоретский текст книги псалмов, по тому соображению, что «Псалтирь написана была первоначально на еврейском языке», вследствие этого «паче всего нужно, дабы перевод оныя точно согласован был с самим подлинником еврейским» (Предисловие к названному выше переводу Псалтири, архиеп. Амвросия, стр. 21). Перевод преосвящ. Порфирия сделан, по его объяснению в предисловии, «с греческой Псалтири, писанной на пергамине в 862 г. по Р. Хр. диаконом церкви св. Воскресения в Иерусалиме». В «Сличительной Псалтири» о. Амфилохий стремился достигнуть возможно более вразумительного славянского текста этой священной книги путем сравнения речений, переведенных с греческого текста 70–ти, с соответствующими речениями, составляющими передачу еврейского текста, или, что тоже в существе дела, в основу труда о. Амфилохия положено сличение перевода 70–ти с еврейским текстом, хотя и не непосредственное.

Какому же из этих трех способов нужно следовать при дальнейших трудах по усовершенствованию славянского или русского перевода Псалтири, а вместе с тем и прочих ветхозаветных книг? Следует ли полагать в основу этого святого дела только греческий перевод 70–ти, или — еврейско–масоретский текст, или нужно пользоваться совместно тем и другим — вместе с другими переводами?

Для правильного, согласного с духом Православной Церкви, решения этого основного вопроса при переводе, как и толковании священных книг Ветхого Завета, беседы Златоуста на псалмы дают весьма важные руководственные указания.

Дата добавления: 2015-08-13