Генри Ф. Элленбергер. терью и мачехой

терью и мачехой. Наконец, открытое неповиновение отцу было другим решающим фактором в научных исследованиях Леонардо и его нехристианской вере⁴⁵².

Эссе Фрейда о Леонардо да Винчи привело к возникновению конфликтующих мнений. Преподобный отец Оскар Пфистер (Pfister) верил в то, что можно различить грифа как в составной головоломке в картине Леонардо «Мадонна с младенцем и Святая Анна». Мей-ер Шапиро скомпилировал критические оценки, с которыми к эссе отнеслись историки искусства⁴⁵³. Слово nibbio, ошибочно переведенное как «гриф», на самом деле означает «сокол». Фантазия о соколе, всунувшем свой хвост в рот младенцу, была (как показывают параллельные истории в фольклоре) предзнаменованием вдохновения. Более ранние художники, изображавшие Святую Анну и Марию вместе, рисовали их сверстницами; мотив улыбающегося лица принадлежит к школе Веррокьо, учителя Леонардо. Не сохранилось свидетельств, что Леонардо провел свои первые годы детства наедине с матерью; фактически имеются причины для предположения, что отец забрал его к себе сразу после его рождения. Некоторые из этих аргументов были подвергнуты сомнению со стороны Эйслера⁴⁵⁴. Эссе Фрейда о Леонардо да Винчи большинство читателей встретило с восхищением благодаря прекрасному стилю и не поддающемуся определению очарованию, которое можно было сравнить только с загадочной улыбкой Джоконды. Возможно, некоторые интерпретации Фрейдом творчества Леонардо применимы к тому, что выявил для него самоанализ о его собственном детстве.

Можно классифицировать как патографию исследование Фрейда, посвященное истории болезни немецкого судьи Даниэля Пауля Шребе-ра⁴⁵⁵. Человек необычайно высокого ума и способностей, Шребер провел десять лет в заведениях для душевнобольных в связи с тяжелым душевным заболеванием. После выписки в 1903 году он опубликовал длинное повествование о своих заблуждениях вместе с текстами официальных документов, написанных о нем экспертами. Несмотря на громадный феноменологический интерес, эта книга давала недостаточно оснований для того, чтобы считать ее патографией; в ней не хватало данных о семье Шребера, его детстве и истории жизни до помещения в психиатрическую больницу. Само заболевание не было представлено в своем хронологическом развитии, но только в форме, которую оно обрело после долгих лет эволюции⁴⁵⁶. Более того, редакторы вырезали из

- 158-

7. Зигмунд Фрейд и психоанализ

«Мемуаров» Шребера те части, которые оказались наиболее важными с психоаналитической точки зрения. Тем не менее, там осталась масса запутанных бредовых идей всех видов. Шребер рассказывал о том, как беседовал с солнцем, деревьями, птицами (бывшими фрагментами душ умерших людей); как Бог разговаривал с ним на благородном немецком языке; как почти все органы его тела подверглись изменениям; как грядет конец света; как Бог избрал его для спасения человечества и т. д. Среди всех этих маний (delusions) Фрейд выделил только две специфические, которые счел основными: первое — Шребер утверждал, что находится в процессе превращения из мужчины в женщину; второе — он жаловался на то, что страдает от гомосексуальных притязаний со стороны своего первого врача, невролога Флейшига. Фрейд предположил, что вытесненная гомосексуальность стала причиной параноидного заболевания Шребера. Гомосексуальными любовными объектами Шребера были его отец, затем Флейшиг, позднее Бог или солнце. Фрейд объяснил, что при вытесненной гомосексуальности фразу «Я люблю его» можно было бы отрицать различными способами, каждый из которых вызывает появление целой группы маний (преследование, эротомания, мании ревности или величия). В основе мании преследования лежал механизм проекции. Отвергнутая фраза «Я люблю его» могла быть заменена другой, «Я не люблю его», «Я ненавижу его»... «потому, что он ненавидит и преследует меня».

Теория Фрейда о гомосексуальном происхождении паранойи была принята многими психоаналитиками, в то время как другие чувствовали, что она обоснована лишь для определенной формы этой болезни. Некоторые критики указывали на то, что девиацией Шребера была скорее транссексуальность, нежели гомосексуальность, и что его душевным заболеванием была шизофрения, а не паранойя. При этом они добавляли, что даже если будет доказано, что это был случай вытесненной гомосексуальности, это не объяснит причины заболевания, а только даст его симптоматическую картину. Макальпайн и Хантер предложили другую психоаналитическую интерпретацию истории болезни Шребера: глубокая регрессия к ранней стадии недифференцированного либидо могла вызвать воссоздание детских фантазий о размножении⁴⁵⁷.

Фрейд, кроме того, анализировал историю болезни Кристофа Хайз-мана, художника, жившего в семнадцатом столетии, который будто бы подписал два договора с Дьяволом, один - чернилами, а другой - кровью, но ему удалось освободиться и отобрать у Дьявола оба договора⁴⁵⁸. На основании доступных для изучения документов (включавших

- 159-

Генри Ф. Эллснбергер

его рисунки и фрагменты из дневника), Фрейд сделал вывод, что Хайз-ман, подобно Шреберу, стал жертвой мощного отцовского комплекса. Дьявол был проекцией его враждебности по отношению к отцу, и здесь также существовал конфликт между гомосексуальностью и беспокойством кастрации. Макальпайн и Хантер дали свою интерпретацию истории болезни Хайзмана, как сделали это в случае Шребера, в свете сексуальных недоразумений и фантазий о размножении⁴⁵⁹. Ванденри-ше разыскал новые документы о Хайзмане, но они не внесли существенных изменений в наши знания об этом случае⁴⁶⁰. Кажется, до сих пор не нашлось критиков, задавшихся вопросом, нельзя ли приписать часть делюзивного бреда Шребера и Хайзмана преувеличениям или патологической склонности к выдумкам.

Психоаналитическая оценка Достоевского была дана Фрейдом в его предисловии к публикации до той поры неизвестных черновиков «Братьев Карамазовых»⁴⁶¹. Фрейд утверждает здесь, что Достоевский оказался способен создать впечатляющее повествование об отцеубийстве потому, что сам страдал от угнетающего отцовского комплекса. Во время своих пароксизмальных приступов, когда он казался мертвым, Достоевский идентифицировал себя с отцом, находящимся в таком состоянии, в котором сам желал бы его видеть (то есть мертвым), и в то же время его страдания были наказанием за это желание. Страсть Достоевского к игре возникла из его стремлений к саморазрушению, связанных с отцовским комплексом. «Сама судьба, в конечном счете, не что иное как запоздавшая проекция отца», - заключил Фрейд.

Работа «Моисей и монотеизм», публиковавшаяся частями в журнале «Imago» в 1937 и 1938 годах, не является ни патографией, ни научной книгой, ни романом⁴⁶². Признавая, что многое в этом произведении было гипотетическим, Фрейд верил в то, что оно достаточно правдоподобно, чтобы оправдать его публикацию. Итак, резюме:

Фрейд начал с утверждения, что Моисей был не иудеем, а египтянином знатного происхождения, занимавшим высокое положение. Египетский фараон Акхенатон провозгласил монотеистическую религию, но после его смерти при подстрекательстве священников произошел контрпереворот, снова установивший языческие культы. Отказавшись отречься от монотеизма, Моисей был отвергнут египтянами и выбрал иудеев своим народом. С помощью своих последователей, левитов, Моисей склонил к монотеизму иудеев и вывел их из Египта на Синайский полуостров, где они объединились с мидианитами -племенем, поклонявшимся местному незначительному богу по имени Яхве. Произошло восстание против Моисея, и он был убит своими людьми. Примерно через шестьдесят лет, однако, оба народа объединились под властью

- 160 —

7. Зигмунд Фрейд и психоанализ

одного вождя, которого также звали Моисеем (эти два человека позже ошибочно приняты за одного и рассматривались далее как одна личность), сформировавшего веру, представлявшую компромисс между монотеизмом и поклонением Яхве. Эта двойственная структура иудейской нации и религии таила в себе зачатки более поздних политических расколов и политических злоключений. Память о первом Моисее была возрождена в учениях последовавших пророков, а желание возвращения убитого Моисея превратилось в веру в приход Мессии. История Иисуса Христа была восстановлением истории первого Моисея.

Сочинение «Моисей и монотеизм» привело в смятение многих учеников Фрейда и спровоцировало негодующие протесты в еврейских кругах. Историки религии указали на его ошибки и несообразности. Кроме того, оно вызвало воспоминания о бесчисленных легендах, возникавших вокруг Моисея, за века до Христа и до того времени. Идея о том, что Моисей был египтянином, выдвигалась много раз, в том числе и Эдвардом Мейером, работы которого были хорошо известны Фрейду⁴⁶³. Многое из того, что выдвинул в этой работе Фрейд, можно проследить до Шиллера⁴⁶⁴ и Карла Абрахама⁴⁶⁵. Согласно Дэвиду Бакану, целью Фрейда было отвратить опасность антисемитизма отделением характеристик Моисея (бремени исторического суперэго) от образа еврея, а такую задачу способен был осуществить только еврей⁴⁶⁶. Таким образом, Фрейду досталась бы роль «некоего нового Моисея, спустившегося к людям с новым Законом, посвященным личной психологической свободе». Другая интерпретация, столь же правдоподобная, как и другие, заключалась в том, что Фрейд идентифицировал себя с первым Моисеем, а своих верных последователей — с левитами, что рассматривал свой отъезд из Вены как побег Моисея из Египта, а современный психоанализ - как смесь своей собственной доктрины с «нечистыми» псевдоаналитическими учениями. (В действительности он был озабочен поворотом, который приняло движение, и опасался его искажений в англосаксонском мире.) Он предвидел продолжительную внутреннюю борьбу между двумя основами в психоанализе, но должны были также появиться пророки, чтобы восстановить его в его первозданной чистоте.

Несмотря на отрицание философии и отсутствие интереса к политике, Фрейд не мог не выражать свои мнения о многих проблемах, представляющих общий интерес. По крайней мере, следует кратко упомянуть о его мнении о войне и мире и о парапсихологических явлениях.

В письме к Эйнштейну в сентябре 1932 года Фрейд выразил свое чувство, что величайшим препятствием для создания центральной организа-

- 161-

Генри Ф. Элленбергер

ции, охраняющей мир, является существование в человеке агрессивных и разрушительных инстинктов⁴⁶⁷. Инстинкт смерти может быть обращен внутрь или наружу. Не столь уж редко он направляется наружу для сохранения жизни индивида. Этим инстинктам противостоят различные формы либидо, которые можно использовать для противостояния, до некоторой степени, разрушительным инстинктам; однако Эрос и инстинкт смерти всегда сплавляются друг с другом. Другой противостоящей стороной могла бы стать формация высшего класса независимых и бесстрашных интеллектуалов, способная наставить массы на путь разума.

В течение долгого времени Фрейд оставался скептиком в отношении парапсихологических явлений, но в 1911 году стал членом Общества психических исследований⁴⁶⁸. В сентябре 1913 года он рассказал Лу Андреас-Саломе⁴⁶⁹, что до него дошли сведения о странных передачах мысли, но он не стал публиковать их, вместе с другими подобными случаями отложив на долгое время⁴⁷⁰. Фрейд заявил, что ситуация психоаналитического переноса открыла новый способ подхода к исследованию телепатических и родственных им явлений. Его отношение к парапсихологии осталось осторожным, как показало интервью, которого он удостоил Табори в 1935 году⁴⁷¹. Фрейд сравнил дискуссии о так называемых оккультных явлениях со спорами о внутреннем составе земли. Мы ничего не знаем о нем с полной уверенностью, но предполагаем, что в него входят тяжелые металлы, имеющие очень высокую температуру. Теория, утверждающая, что внутренняя часть земли состоит из воды, насыщенной углекислотой, не кажется логичной, но могла бы послужить предметом для некоторой дискуссии. Однако приди некто с теорией, утверждающей, что внутренность земли состоит из мармелада, такая теория не заслужила бы никакого научного внимания.

Беглая запись, сделанная Фрейдом в 1938 году, возможно, его последняя мысль, несет в себе загадочную простоту Дельфийского оракула: «Мистицизм - смутное самовосприятие сферы, находящейся вне Эго, ид»⁴⁷².

Источники Фрейда

Источники психоанализа Фрейда - множественны и до сих пор не выяснены полностью. Человек огромной научной и литературной культуры, стоявший на перекрестках главных культурных течений своего времени, страстный книголюб, способный быстро схватывать значения

- 162 —

7. Зигмунд Фрейд и психоанализ

новых идей для их усвоения и придания им оригинальной формы, Фрейд был автором мощного синтетического склада, в котором отличить пришедшее извне от его личного вклада практически невозможно. Фактически многие теории Фрейда были известны до него или принадлежали современным течениям. Фрейд усваивал новые идеи от своих учителей, коллег, соперников, партнеров, пациентов и учеников. «Хороший писатель, - сказал Ницше, - располагает не только собственным умом, но в такой же степени умами своих друзей»⁴⁷³. Огромная часть данной книги была посвящена авторам и их системам мышления, которые, согласно такой точке зрения, могли бы называться источниками или предвестниками Фрейда. Далее мы попытаемся представить краткий список этих источников, соответствующий нашим знаниям о них на сегодняшний день.

Первый и главный источник любого творческого мыслителя находится в его собственной личности. Фрейд обладал аскетизмом, создающим научного исследователя, и высшим уровнем владения родным языком — свойствами, которые (вместе с обостренным интересом к тайной жизни людей и с психологической интуицией) порождают великого писателя. Он также был хорошим сновидцем, способным иллюстрировать «Толкование сновидений» материалом, связанным с его собственными сновидениями. Сверх всего, как нам представляется, из его творческой болезни произошли главные принципы психоанализа: представления о детской сексуальности; о либидо с его последовательными стадиями; о фиксациях и трансформации навязчивых идей в тревогу и беспокойство; об эдиповой ситуации, о семейных любовных связях; о теории сновидений, парапраксиях и скрытых воспоминаниях; о концепции симптомов как косвенной реализации желаний; представления о фантазиях, играющих главные роли в неврозах и поэтическом творчестве и о том, что эти ранние фантазии, так же, как искренние ранние сексуальные переживания, играют главную роль в судьбе индивида⁴⁷⁴.

Ближайшие учителя Фрейда — Брюкке, Мейнерт и Экснер — были основателями позитивистского, строго научного подхода к исследованию психоневрозов и психоневрологии. Однако, как мы понимаем, эти люди были захвачены бытовавшей тогда модной тенденцией мифологии мозга. Они произвели массу гипотетических истолкований, которые, очевидно неведомо для них, были не чем иным, как поздним воскрешением натурфилософии. Здесь был скрыт и источник работы Фрейда «Модель разума» 1895 года, влияние которого можно проследить в его поздних метапсихо-логических истолкованиях. Мария Дорер подчеркивала влияние Мейнер-

- 163-

Генри Ф. Элленбергер

та на теории Фрейда⁴⁷⁵. Основное предположение Мейнерта заключалось в том, что филогенетически более древние части мозга были центром непроизвольных движений и управлялись корой головного мозга, которая образовалась на более поздней стадии эволюции и была областью функции построения эго. Мейнерт различал первоначальное эго, образующееся в результате непосредственного функционирования центров коры головного мозга, и вторичное эго - продукт деятельности пучков ассоциативных связей. Мейнерт считал, что, когда нарушается деятельность более новых центров, активность филогенетически более взрослых центров приобретает большую значимость. Таким образом он объяснял происхождение маний (delusions) преследования и величия. Он рассматривал эти заблуждения как психологические проявления двух основных инстинктов, нападения и защиты, которые заболевание вьщвигало на первый план. Концепция Фрейда о регрессии была выстроена по аналогичной схеме. Мы убедились в том, что Мейнерт и Фрейд расходились во мнениях относительно гипноза. Мейнерт был одним из тех, кто сильно сомневался в эффективности гипноза и возражал против его использования по причине его эротической природы; Фрейд не соглашался с этими аргументами, но позже говорил о подобных идеях как о своих собственных. Фрейд также воспринял идеи о психогенезе сексуальных извращений, особенно касавшиеся гомосексуальности, на которые прежде указывал Мейнерт⁴⁷⁶.

Среди непосредственных учителей Фрейда были также Мориц Бенедикт и Йозеф Брейер. Влияние Брейера было столь значительным, что его иногда считали соавтором психоанализа. Мы видели, как неверно понятый случай и неудавшееся лечение Анны О. вдохновили Фрейда на поиски теории и методов лечения неврозов. Похоже на то, что Брейер также внушил Фрейду некоторые идеи из своей мифологии мозга. Роль Бенедикта в создании психоанализа обычно остается незамеченной, хотя сноска в работе Брейера и Фрейда «Предварительное сообщение»* (1893) должна была бы привлечь внимание читателя⁴⁷⁷. Мы видели, как Бенедикт⁴⁷⁸ утверждал значимость тайной жизни, грез, фантазий, вытесненных желаний и стремлений, важность сексуальной составляющей в истерии и в других неврозах и как добивался блестящих результатов психотерапевтического лечения, освобождая пациентов от их

патогенных секретов⁴⁷⁹.

■

♦Имеется в виду публикация: Freud S. Breuer J. Uber den physchien Mechanismus hysterischer Phanomene: Vorlaufire Mitteilung//Gesammelte Werke (G.W.) Bd.l s.81. 1893 - Прим. русс к., ред.

- 164 —

7. Зигмунд Фрейд и психоанализ

Мария Дорер показала, что одним из главных источников психоанализа была психология Гербарта, имевшая преобладающее влияние в Австрии во времена юности Фрейда⁴⁸⁰. Гербарт проповедовал динамическую концепцию флуктуирующего порога между сознанием и бессознательным, заявлял о том, что конфликты между образами заключаются в том, что они борются между собой за доступ к сознанию и вытесняются более сильными, но стремятся вернуться или же произвести косвенное воздействие на сознание. Он предположил существование цепочек из ассоциаций, пересекающихся в узловых точках, а также представление о «свободно возникающих ассоциациях», идею о том, что психические процессы как целое управляются стремлением к равновесию. Все эти идеи можно найти в психоанализе, хотя иногда в модифицированной форме. Осталось неизвестным, читал ли Фрейд Гербарта, но, несомненно, был ознакомлен с его психологией, находясь в Sperlaum, с помощью учебника Линднера⁴⁸¹: Психология Гризингера и Мейнерта в значительной степени тоже находилась под влиянием Гербарта. Фрейд также ссылался на идею Гризингера о том, что в определенных психозах, вызывающих галлюцинации, пациент отрицает событие, вызвавшее психическое заболевание⁴⁸².

Более неопределенной представляется проблема о возможном влиянии романтической психиатрии на Фрейда⁴⁸³. Мы видели, что Рейль утверждал, что многие психические болезни имеют психогенную причину и могут быть вылечены посредством психотерапии. Иделер рассматривал страдания как главную причину психозов (особенно из-за разочарований в сексуальной любви). Он говорил о бегстве в болезнь, настаивал на том, что происхождение маний можно проследить в прошлом, в детстве, и верил в психотерапию психозов. Хейнрот подчеркивал пагубное воздействие чувств вины и использовал дифференцированную терапию. Нойман указывал на связь между тревогой (anxiety) и фруст-рированными влечениями (drives); он объяснял различные типы маний (delusions) и психотического поведения наличием скрытого сексуального смысла. Вопрос, до какой степени эти авторы оказались забытыми в Центральной Европе к концу девятнадцатого столетия, остается открытым. Возможно, в течение того столетия еще сохранялось скрытое течение психиатрии эпохи романтизма, которое должно было оживиться в 1890-е годы. Многое из того, что в ретроспективе представляется нам потрясающими новшествами в теориях психозов, основателями которых были такие ученые, как Блейлер, Фрейд и Юнг, представля-

- 165-

Дата добавления: 2015-08-10