Глава 11. НА ПОРОГЕ

В течение двух последующих дней они плыли вверх по Длинному озеру и вошли в Быструю реку, и теперь все могли видеть Одинокую Гору, мрачно высящуюся впереди. Течение было сильное, и они продвигались медленно. К концу третьего дня, в нескольких милях вверх по реке, они причалили к левому, западному берегу и высадились. Здесь их встретили лошади со всякими при­пасами и орудиями и пони для них самих, выслан­ные сюда заранее. Они навьючили все, что могли, на пони, а остальное сложили в шатер, но никто из Людей с озе­ра не захотел остаться с ними так близко к грозной Горе, даже на одну ночь.

— Ни в коем случае, пока песни не станут правдой, — сказали они. В этой пустынной местности верить в Дра­кона было легче, а в Торина — труднее. К тому же склад не нуждался в охране, ибо вся эта страна была пуста и покинута. Поэтому их свита поспешила уйти, по реке или по берего­вым тропам, хотя ночь уже при­ближалась.

Они провели ночь в одиночестве и холоде и упали духом. На следую­щий день выступили в путь. Балин и Бильбо ехали позади всех; каждый вел с собою другого пони, тяжело навьюченного. Остальные ушли немного вперед, медленно разыскивая пути, так как дорог тут не было. Шли на се­веро-запад, отклоняясь от Быстрой реки и приближаясь к большому отрогу Горы, словно высунувшемуся им навстречу.

Путь был медленный, тихий, словно украдкой. Не бы­ло ни смеха, ни пения, ни звука арф; и гордые надежды, поднимавшиеся у них всякий раз, когда они слушали древние песни на озере, уступили место тревожной мрач­ности. Они знали, что приближаются к концу своего пути и что этот конец может оказаться ужасным. Мест­ность вокруг была пустая и холод­ная, хоть некогда, по словам Торина, она была пышной и зеленой. Травы бы­ло мало; вскоре не стало ни кустов, ни деревьев, и о давнем прошлом го­ворили лишь почерневшие, разбитые стволы. Они пришли в Пустыню Смауга, и пришли ту­да на исходе года.

Все же они достигли окрестностей Горы, не встретив никаких опасно­стей и не видя других признаков Драко­на, кроме пустыни, созданной им вокруг своего логова. Гора высилась перед ними, темная, молчаливая, ог­ром­ная. Они устроили свою первую стоянку с западной сто­роны большого южного отрога, заканчивающегося высоткой, которая называлась Во­роньим холмом. Там ко­гда-то был сторожевой пост; но они не осмелились под­няться к нему, так как он стоял слишком открыто.

Прежде чем пуститься на поиски в западных отро­гах Горы, — там должна была находиться потайная дверь, на которой основывались все их надежды, — Торин отправил разведчиков, чтобы они оглядели мест­ность на юге, куда открывался Главный вход. Для этого он выбрал Балина, Фили и Кили, а с ними пошел и Бильбо. Они прошли среди серых, безмолвных уте­сов к под­ножью Вороньего холма. Здесь река, описав широкую извилину по долине Дола, устремлялась прочь от Горы и направлялась к Озеру, стру­ясь быстро и шумно. Ее бе­рег, голый, каменистый, поднимался над водой круто и высоко; и, глядя с него через узкий поток, мчащийся с пеной и брызгами среди каменных глыб, они могли уви­деть в широкой долине, под тенью отрогов Горы, серые развалины древних домов, башен и стен.

— Это все, что осталось от Дола, — мрачно произнес Балин. — Но в те дни, когда в этом городе звучали ко­локола, склоны горы были зелеными и лесистыми, а вся долина — щедрой и прекрасной. — Вид у него при этих словах был скорбный, ибо он был одним из спутников Торина в тот день, когда появился Дракон.

Они не осмелились пройти вдоль реки поближе к Вхо­ду, но миновали конец южного отрога, так что, укрыв­шись за утесом, могли видеть темную пещеру, открыв­шуюся в скалистой стене между двумя выступами Горы. Оттуда бурно изливались воды Быстрой реки, и отту­да же исходили клубы пара и черного дыма. Ничего жи­вого не было в пустыне, только вода и пар, да изред­ка — черные, зловещие вороны. Единственным звуком был шум реки, бегущей по камням, да хриплое воронье карканье. Балин содрогнулся.

— Вернемся! — сказал он. — Здесь мы ничего не мо­жем сделать. И мне не нравятся эти птицы, они похожи на соглядатаев зла.

— Дракон еще жив и находится внутри Горы; я за­ключаю это по дыму, — сказал Хоббит.

— Это не обязательно, — возразил Балин, — хотя я и не сомневаюсь, что вы правы. Но он может и вовсе от­сутствовать или может лежать и сто­рожить на склоне Горы, а дым и пар все равно будут выходить оттуда: он, наверное, наполнил все залы внизу своим гнусным дыханием!

Провожаемые каркающими воронами, погруженные в мрачные мысли, они устало вернулись на стоянку. Только в июне они гостили в прекрасном жилище Эльронда; и хотя был лишь конец осени, это веселое время отодви­нулось словно на целые годы в прошлое. Они бы­ли одни в этой страшной пустыне, без всякой надежды на чью-либо помощь. Они приблизились к концу своего пути, но отнюдь не к своей цели. Ни у кого из них поч­ти не было больше отваги.

Странно сказать, но у Бильбо ее сохранилось боль­ше, чем у прочих. Он часто брал у Торина карту и со­зерцал ее, размышляя над рунами и над Лунными зна­ками, прочитанными Эльрондом. Именно он заставил Карли­ков начать опасные поиски потайной двери на западных склонах. Стоянку перенесли в длинную лощи­ну, более узкую, чем большая долина на юге, где находи­лись Врата реки, и окруженную более низкими горны­ми грядами. Две таких гряды отходили от главного мас­сива Горы далеко на запад, как длинные гребни с кру­то падающими в лощину склонами. На западной сто­ро­не было меньше признаков нападения Дракона; здесь нашлось и немного травы для пони. Этот западный ла­герь затенялся утесами весь день, пока солнце не нача­ло склоняться к Чернолесу, и оттуда они день за днем, от­правлялись на поиски путей, ведущих вверх по склону Горы. Если карта была составлена правильно, то потай­ная дверь должна была открываться где-то высоко над утесами у верхнего края лощины. День за днем они воз­вращались в лагерь без успеха.

Но, в конце концов, они неожиданно нашли то, что искали. Однажды Фили, Кили и Хоббит возвращались вниз по лощине, пробираясь среди на­громождения глыб. Около полудня, проползая позади большого камня, сто­явшего отдельно и похожего на столб, Бильбо обнару­жил что-то вроде грубых ступенек, ведущих кверху. Возбужденно вскарабкавшись по ним, он и Карлики на­шли остатки узкой тропы, часто исчезавшие, часто появляв­шиеся снова; тропа вилась по верху южного гребня и привела их к еще бо­лее узкому карнизу, идущему по склону Горы на север. Взглянув вниз, они увидели свою собственную стоянку сверху. В молчании, цепляясь за скали­стую стену справа от себя, они гуськом прошли по карнизу и, обогнув вы­ступ, попали в маленькую ло­щинку с крутыми склонами и травянистым дном, тихую и спокойную. Вход в нее был невидим снизу, заслонен­ный на­висающим утесом; нельзя было увидеть его и издали, так как он был очень узкий и казался лишь тем­ной трещиной. Небо над лощинкой оставалось от­крытым, а на дальнем конце ее поднималась плоская скала, в нижней своей части — ближе к земле — гладкая и ров­ная, словно обработанная каменоте­сами, но без всяких швов или трещин. Здесь не было ни следа притолок или порога, ни следа — петель или замков, или засовов; но все же они не со­мневались, что наконец-то нашли дверь.

Они стучались в нее, они толкали и тянули, они умо­ляли ее открыться и произносили обрывки заклинаний. Но все было напрасно. Усталые, они отдохнули на тра­ве у ее подножья и вечером начали свой длинный и труд­ный спуск.

В эту ночь на стоянке царило возбуждение. Утром решили перейти на новое место, оставили только Бофура и Бомбура, чтобы сторожить пони и запасы, приве­зенные с места высадки на реке. Остальные спустились в до­лину и поднялись по новооткрытой тропе на узкий карниз. Он был такой узкий и опасный, что по нему нельзя было пронести никаких тюков или свертков; а со­рвавшись с него, можно было упасть на острые камни, футов в полуторастах внизу. Поэтому с ними не было никакой поклажи, кроме длинных веревок, плотно обмо­танных у каждого вокруг стана. И вот, нако­нец, без всяких приключений, они добрались до маленькой травянистой лощинки.

Здесь они устроили свою третью стоянку, втащив ве­ревками снизу все, что им было нужно. Тем же путем они могли, время от времени, спускаться (кто попровор­нее), чтобы обменяться новостями, если они были, или сме­нить Бофура, которого тогда поднимали наверх. Бомбур не хотел подни­маться ни по тропе, ни по ве­ревке.

— Я слишком толстый для таких опасных тропок, — говорил он. — У меня закружится голова, и я наступлю себе на бороду, а тогда вас опять станет тринадцать. А веревки с узлами слишком непрочны для моего веса.

К счастью, — как вы увидите позже, — он ошибался.

Тем временем некоторые из них исследовали карниз за лощинкой и нашли тропу, ведущую все выше и выше на Гору; но они не посмели заби­раться по ней далеко, да и пользы от нее не было. Здесь, в вышине, царило молчание, не нарушаемое ничем, кроме случайного свис­та ветра среди кам­ней. Карлики говорили тихо, не кри­чали и не пели, ибо чуяли опасность за каждым углом. Те, которые занимались тайной дверью, не могли до­биться успеха. Они слишком спешили, чтобы думать о Лунных рунах, и без устали пытались найти, где имен­но на гладкой поверхности камня скрыта дверь. Они принесли из Озерного города кайла и всякие орудия и сначала пыта­лись искать с их помощью. Но когда уда­рили ими о камень, то рукоятки растрескались и пора­нили им руки, а стальные головки ломались или гну­лись, как свинец. Они поняли, что горные орудия не помогут против чар, которыми дверь закрыта; кроме того, они испугались шума.

Бильбо сидел на пороге, одинокий и усталый. Прав­да, никакого порога здесь не было, но так называли они, в шутку, маленькую площадку между входом и сте­ной, — в память нежданного чаепития в норке у Хоббита, ко­гда он сказал, что они могут сидеть на пороге и думать, пока не придумают чего-нибудь. И действитель­но, они сидели и думали, или же бесцельно бро­дили во­круг; и чем дальше, тем мрачнее они становились.

После открытия тропки настроение у них несколько поднялось, но те­перь снова упало, как нельзя ниже; и все-таки они не хотели сдаваться и уходить. Хоббит больше не был хитроумнее Карликов. Он ничего не де­лал и только сидел, прислонившись к утесу, и смотрел на запад, через скалы, через пустыню, через черную сте­ну Чернолеса все дальше и дальше, — туда, где, как ему казалось, он улавливает иногда неясную черту Туман­ных гор, далеких и маленьких. Если Карлики спраши­вали его, что он делает, он отвечал:

— Вы говорили, что моим делом будет сидеть на по­роге и думать, а потом еще и войти; вот я сижу и ду­маю. — Но, боюсь, что он думал не столько о своей задаче, сколько о том, что лежало за синей далью: о ти­хой Западной стране, о Холме и своей норке под ним.

Посредине травянистой площадки лежал большой серый камень, и Хоббит мрачно глядел на него или сле­дил за большими улитками. Казалось, они любят эту укромную лощинку с холодными каменными стенами; они были огромные и во множестве ползали, медленно и липко, по ее склонам.

— Завтра начинается последняя неделя осени, — ска­зал однажды То­рин.

— А после осени — зима, — отозвался Бифур.

— А потом следующий год, — добавил Двалин, — и наши бороды ус­пеют отрасти так, что свесятся отсюда в долину, прежде чем здесь что-ни­будь произойдет. Что делает для нас наш вор-взломщик? У него есть невиди­мое кольцо, и он должен быть теперь особенно искусным в своем деле; и я начинаю думать, что ему бы нужно проникнуть в Главный ход и поразведать там не­множко.

Бильбо услышал это: Карлики сидели на камнях как раз под той впа­динкой, где он устроился. «Батюшки мои! — подумал он. — Так вот о чем они начинают ду­мать? Мне, бедному, всегда приходилось выручать их из затруднений, — по крайней мере, с тех пор, как ку­десник ушел. Что мне де­лать теперь? Я так и знал, что со мною случится, в конце концов, что-ни­будь ужасное. Я не смогу взглянуть на эту страшную долину с развалинами еще раз, а что до этих дымящихся ворот...»

В эту ночь он чувствовал себя прескверно и почти не спал. Наутро все Карлики разбрелись, кто куда: одни решили покататься на пони внизу, дру­гие ползали по склону Горы. Бильбо весь день уныло просидел в лощинке, глядя на камень или на западную даль за ее устьем. У него было странное ощущение, будто он ждет чего-то. «Может быть, кудесник вернется сего­дня», — подумал он.

Если бы он поднял сейчас голову, то увидел бы да­лекий лес. Когда солнце повернуло к закату, там по­явился желтоватый отблеск, словно свет отразился от последних желтых листьев. Вскоре он увидел оранжевый сол­нечный диск, опустившийся до уровня его глаз. Он подошел к устью ло­щинки и заметил тонкий, бледный серп новой луны, висящий над чертой горизонта.

В этот самый миг он услышал позади себя резкий стук. На сером камне, посреди травы, сидел большой дрозд, черный, как уголь, со светло-желтой усеянной темными пятнышками грудкой. Тук! Он схватил улитку и колотил ею о камень. Тук! Тук!

Бильбо вдруг понял. Забывая всякую осторожность, он выбежал на карниз и стал окликать Карликов, махая им руками. Те, что были поближе, торопливо подбежа­ли к нему, спотыкаясь о камни и спрашивая, в чем де­ло; другие кричали, чтобы их подняли веревками (кроме Бомбура, который крепко спал).

Бильбо поспешил объяснить им. Все умолкли, и Хоббит у серого камня, и нетерпеливо ожидающие Карлики. Солнце спускалось все ниже, и их надежды угасали. Оно опустилось в гряду покрасневших туч и исчезло. Карлики застонали, но Бильбо стоял, застыв на месте. Лунный серп спус­кался к горизонту. Начинался вечер. И вдруг, когда надежда у них почти исчезла, в просвет тучи проглянул солнечный луч, словно просунулся па­лец: он проник в устье лощинки и упал прямо на глад­кую поверхность скалы. Дрозд, следивший бисеринками глаз с серого камня, наклонил го­лову набок и издал пронзительную трель. Раздался громкий щелчок. От скалы отвалился кусочек камня и упал. Футах в трех над землей в скале поя­вилось отверстие.

Карлики поскорее кинулись к скале и начали толкать ее, но напрасно.

— Ключ! Ключ! — закричал Бильбо. — Где Торин?

Торин подбежал. — Ключ! — крикнул ему Бильбо. — Тот, что прило­жен к карте! Испробуйте его, пока есть время!

Торин шагнул вперед и снял ключ с цепочки на шее. Вложил ключ в отверстие. Он вошел и повернулся! Щелк! Луч погас, солнце зашло, луна закатилась, с не­ба упали сумерки.

Они все начали толкать разом, и часть каменной сте­ны медленно пода­лась. Появились и стали расширяться длинные, прямые трещины. Очерти­лась дверь, пять фу­тов высотой, три фута в ширину, и начала медленно, беззвучно открываться внутрь. Тьма словно вылилась из проема в склоне горы; появился четвероугольник мра­ка, в котором ничего не было видно, — зияющее устье, уходящее внутрь и вниз.

Дата добавления: 2015-08-10