Трудовая миграция из Средней Азии в Россию: мифы и реальность

Первое, что вызывает ожесточенные споры – реальная потребность в трудовой миграции. Размах запросов поражает воображение: если в сентябре 2012 года Минтруд РФ сообщил, что органы исполнительной власти субъектов РФ на 2013 год заявили потребность в трудовых мигрантах в 1 млн 226 тыс человек и резерв объема квоты в размере 30% от общего объема, то есть в общей сложности, чуть более 2 млн, то в начале 2013 года запросы увеличились до 20 млн. Но и это не предел аппетитов. В начале февраля прозвучала уже фантастическая цифра в 40 млн человек, то есть почти треть от нынешнего населения страны. Стоит отметить, что это происходит на фоне замедления темпов роста экономики, сокращения числа рабочих мест для коренных жителей страны, и нарастающей напряженности из-за конкуренции за рабочие места, ведь, согласно недавним опросам в столице до 75% респондентов признались, что им отказывали в работе из-за демпинга со стороны мигрантов. Поэтому резонно возникает

Вопрос 1: проводится ли в профильных министерствах объективный анализ потребности в рабочей силе, картирование рабочих мест по регионам, создана ли сводная электронная база запрошенных, прибывших по квоте и действительно трудоустроенных работников из-за рубежа? Если нет, почему у нас опять телега идет впереди лошади?

Естественно, из вышесказанного закономерно вытекает следующий вопрос – каково количество мигрантов, присутствующих в стране в настоящее время? И тут оказывается, что точной статистики о количестве мигрантов в РФ нет. Несмотря на уверения ФМС о неусыпном контроле за миграционными потоками, истинного числа нелегальных мигрантов в РФ не знает, похоже, никто. Глава Федеральной миграционной службы К. Ромодановский в марте 2012 г на Правительственном часе в Госдуме сообщил, что по собственным данным ФМС, в России пребывают 1,3 млн «легальных» гастарбайтеров, и еще 4,4 млн – «группа риска», из которой около 3,5 млн – подозреваемые «нелегалы». Некоторые экспертные оценки дают еще меньшее число — от миллиона до двух. Но еще в 2005 году в докладе Регионального бюро Программы Развития ООН (ПРООН) «2005: Доклад о человеческом развитии в Центральной Азии» количество мигрантов из Киргизии в РФ оценивалось от 200 до 500 тыс, что составляло почти 10% населения этой страны, из Узбекистана – от 300 тыс до 1,5 млн (3 — 6% населения). Количество мигрантов из Таджикистана оценивалось в 600 тыс-1,5 млн, то есть до 18% всего населения, причем большинство составляли нелегалы.

Общая трудовая миграция из Центральной Азии в РФ по данным ПРООН составляла до 4,6 млн. В 2008 г. МВД РФ сообщило о наличии в России по меньшей мере 10 млн легальных и нелегальных мигрантов, что сопоставимо с населением Португалии. С этой цифрой был согласен Председатель думского комитета по международным делам Константин Косачев. Эксперты Всемирного банка, изучавшие зависимость размеров денежных переводов мигрантов от интенсивности и других параметров миграционных потоков в Восточной Европе и на постсоветском пространстве, неожиданно для себя обнаружили, что население России на 1,2% больше, чем было зафиксировано переписью 2010 года, (3). В 2009 г. иностранные мигранты перечислили в свои страны $19 млрд., или 2% российского ВВП. По некоторым данным, только объем денежных переводов физических лиц в Таджикистан в 2012 году составил $3 млрд. 595,2 млн., что составляет почти 48% прошлогоднего ВВП республики, который сложился в сумме более 36,1 млрд. сомони (около $7,6 млрд.).

Вопрос 2: имеется ли в МВД, ФМС электронная база данных о всех въехавших, находящихся на территории РФ и выехавших мигрантах, отработана ли логистика перемещений этих людей по стране? Проще говоря, может ли соответствующее ведомство в течение суток дать ответ, где в настоящее время находится гражданин какой-нибудь сопредельной страны, где он работает и проживает?

Рост преступности в среде мигрантов вызывает еще большую тревогу и нарастающее напряжение в обществе. Статистика этнопреступности у нас противоречива и вызывает серьезные сомнения в достоверности. Глава ФМС Константин Ромодановский, например, неоднократно повторял, что на мигрантов приходится чуть более 3% совершаемых преступлений. Однако в последние месяцы даже представители власти вынуждены признать, что рост преступности связан с приезжающими в страну на заработки. Каждое второе преступление (раскрытое) в Москве совершается мигрантами. На «гостей столицы», как сказал недавно глава московской полиции Анатолий Якунин, приходится 48% всех преступлений в регионе, в том числе более 70% всех убийств.
Мэр Москвы Сергей Собянин, выступая на расширенном совещании с руководителями силовых структур Москвы, сообщил, что 80% убийств в столице совершается иностранными мигрантами, а около половины раскрытых преступлений в столице было совершено приезжими – как иностранцами, так и уроженцами регионов России (http://vz.ru/news/2012/7/19/589280.html). По данным прокурора столицы Сергея Куденеева, каждый третий разбой и грабеж совершают иностранные мигранты (http://top.rbc.ru/incidents/01/02/2013/843212.shtml). В январе 2013г на 25% в возросло количество преступлений, совершаемых мигрантами в Петербурге, при этом ими совершается каждое шестое убийство и каждое третье изнасилование (1). В ГУВД СПБ комментировать данную статистику отказались, сославшись на то, что ее собирает Росстат. В свою очередь, в Росстате отметили, что эти данные они получают от ГУВД. Что касается процента преступлений, совершаемых мигрантами, то такие данные не публикуются, поэтому проверить их достоверность по открытым источникам невозможно. Ситуацию усугубляет стремление власти «спрятать под ковер» вызывающие законное негодование граждан проблемы. Недавно президент Путин предложил вообще запретить упоминать национальность преступников в СМИ. Складывается впечатление, что истинного положения дел силовые ведомства не знают и ситуацию не контролируют.

Вопрос 3: ведется ли в МВД статистка преступлений, совершенных трудовыми мигрантами, и если да, то почему она недоступна для общества? Проводится ли анализ этнической составляющей миграционной преступности?

Несмотря на прослеживающиеся связи проблемы этнической преступности с незаконной миграцией, от защитников практики «открытых границ» постоянно звучит аргумент «у преступности нет национальности». По умолчанию этот довод считается «последним и решающим аргументом», после которого дискуссия окончена. Однако же, стоит не спешить, а начать думать. Действительно, преступность, как категория социальная и уголовно-правовая, национальности не имеет и не может иметь. Но преступник – это человек, и как всякий человек, имеет национальность; и сам он и окружающие его люди соотносят его к какому-либо народу. Часто ли мы встречали людей, гордо заявляющих о себе как о космополитах? Или признававшихся в том, что они не ведают, какого они роду-племени? Думаю, как мне, так и читателю такие личности не попадались.

Понятно, что эти факторы поддаются описанию, сравнению и анализу. Вот с этой позиции и стоит рассмотреть ситуацию с преступностью мигрантов. И, если мы обратимся к языку цифр, нас ждет много неожиданного, что не замечают или не считают нужным замечать в пылу темпераментных споров.

По оценкам экспертов, с 2008 г. основу миграционного потока в нашу страну составляют узбеки (17,5%) и таджики (14,6%).

По данным СК СПб за 2008 г., среди криминальных гастарбайтеров лидировали узбеки – на них приходилось порядка трети всех совершаемых преступлений. На втором месте – азербайджанцы, на третьем – таджики. О современном состоянии дел информации в открытых источниках нет. Не так давно глава ГУВД Москвы Владимир Колокольцев в ходе пресс-конференции 22.12.10 заявил, что около 70% (учитывая латентные и нераскрытые) преступлений в столице совершается приезжими, однако предостерег от спекуляций на национальной теме. По его словам, он намеренно «не расшифровывает эту цифру по национальному составу, поскольку это очень тонкая и щепетильная тема, которая может быть неправильно интерпретирована определенными представителями общества в силу каких-то политических симпатий или антипатий, а может быть, просто непорядочностью».(http://www.topnews.ru/news_id_39760.html). Ясно, что за период 2008-2012 гг. ситуация только ухудшилась.

По мнению А.Шустова, в настоящее время в ряде стран Центральной Азии сохраняется ситуация демографического взрыва, контролировать которые, а также преодолеть его последствия правительства этих стран не в состоянии. Опубликованные в июне 2012 года итоги переписи населения Таджикистана показали, что за 10 лет, прошедших со времени предыдущей переписи 2000 года, население республики увеличилось более чем на 1,4 млн человек, или на 23%. К концу 2010 г. население Таджикистана достигло 7, 5 млн, тогда как еще в 2000 г. оно составляло всего 6,1 млн. За 10 лет численность жителей Таджикистана возросла почти на полтора миллиона, и это в условиях, когда прокормить себя за счет собственных ресурсов республика давно уже не в состоянии.

В настоящее время почти половину быстрорастущего населения Таджикистана составляют дети до 14 лет. В средне- и долгосрочной перспективе таджикские эксперты прогнозируют замедление демографического роста. По оценке экономиста Фируза Саидова, среднегодовые темпы прироста населения республики сегодня составляют 2,2%, тогда как ранее достигали 3,4%. Через 10 лет они должны снизиться до 1,8%, а через 20 лет начнется старение нации. Однако численность жителей Таджикистана к 2028 г. достигнет 12 млн. человек. Каким образом республика сможет «переварить» такую массу населения — непонятно. Концентрация его в пределах трудоизбыточной страны, испытывающей острый дефицит земельно-водных ресурсов и рабочих мест, с большой долей вероятности приведет к социальному взрыву, который неминуемо затронет соседние государства региона.

Не менее сложная демографическая ситуация складывается в Узбекистане с той разницей, что его население в четыре раза больше Таджикистана. В 1991 г. на территории Узбекистана проживало 20,9 млн., в 2000 г. – 24,7 млн., а к 1 января 2010 г. – 28,8 млн. человек. За 10 лет население республики увеличилось на 16,6%. Темпы прироста населения в Узбекистане несколько меньше, чем в Таджикистане, но, учитывая демографический потенциал страны, масштабы естественного прироста впечатляют.

В другой трудоизбыточной стране региона – Киргизии темпы демографического роста несколько ниже. По данным переписи 1999 г. в республике проживало 4,8 млн. чел., а в 2010 г. – 5,4 млн. Численность населения за этот период увеличилась на 12,5%, что в полтора раза меньше, по сравнению с Узбекистаном и почти в два – по сравнению с Таджикистаном. Однако экономическая ситуация в Киргизии гораздо хуже. По размеру ВВП на душу населения она занимает последнее место в СНГ. Промышленность, доставшаяся республике в наследство от СССР, почти полностью разрушена, и шансы на ее восстановление минимальны. Ухудшает и без того плачевную ситуацию в экономике Киргизии крайне нестабильная общественно-политическая ситуация. За 10 лет в стране произошли две революции, в ходе которых один за другим были свергнуты режимы А. Акаева (2005 г.) и К. Бакиева (2010 г.). Время от времени вспыхивают межэтнические столкновения, как например, в 2009 г. на юге страны, в которых погибли более 2 тыс. чел. По официальной статистике. безработица в Кыргызстане составляет 11%, однако по данным, полученным в результате национального обследования «Занятость, безработица и трудовая миграция» в 2006 году, уровень безработицы в Киргизии составил 16,8%, а уровень занятости — 59,9%.

В такой неопределенной и тревожной ситуации решение своих проблем население ищет в эмиграции. Центральноазиатская новостная служба CA-NEWS 26 июня 2008 г сообщила, что социологический опрос, проведенный компанией Гэллап, показал, что в настоящее время 20% населения Киргизии хотели бы покинуть страну. Кыргызстан, будучи одним из беднейших государств СНГ, наряду с Таджикистаном, зависит от денег, переводимых мигрантами на родину. Объем официальных зарегистрированных переводов киргизских трудовых мигрантов в 2006 году достиг 7,39 млн. долларов США, что составило 27,4 % ВВП страны (Всемирный банк. Данные по миграции и денежным переводам. 2008 г.).

Вывод 1: в РФ въезжают люди нищие, в полном смысле «не имеющие ни кола, ни двора», которых мало что держит на родине. Уверения в том, что они заработают и вернутся, вряд ли верны применительно к большей части из них.

Интересным является и возрастной анализ прибывающих к нам мигрантов. В настоящее время 42% населения Таджикистана относится к возрастной группе до 15 лет и 5% — к группе старше 65 лет, причем большинство населении (более 73%) проживает в сельской местности. В стране очень остра проблема молодежной занятости.

По данным Аскара М. Шарипова, начальника отдела Информации РЦЗН Минтруда и соцзащиты населения Республики Таджикистан, уровень безработицы с учетом скрытой составит более 11%, причем среди безработных около 60,5% составляют молодые люди, в большинстве опять-таки выходцы из села. По данным МВД Таджикистана, около 90% правонарушений в республике совершаются неработающими молодыми людьми. О прямой взаимосвязи уровня безработицы говорят и данные Международной организации труда, согласно которым 1% роста безработицы влечет за собой 4% рост преступности.

Большинство трудящихся-мигрантов из Узбекистана и Киргизии также входят в возрастную группу 20-35 лет, в основном это мужчины. Женщины, по разным источникам, составляют не более 15-30 %.

Вывод 2: основная доля приезжающих из стран Средней Азии мигрантов – это сельская молодежь из бедных и неразвитых мусульманских стран, родившаяся или в последние годы перед развалом СССР, или после распада страны, и выросшая в условиях стремительного обнищания, деградации образования и культуры, в неофеодальном обществе. Для этих людей слова о дружбе народов и гармонии наций в многонациональной державе, о которой так любят ностальгировать наши сторонники евразийства и продолжения имперской традиции, являются пустым звуком. Социальных достижений СССР они никогда не знали, их детство и юность прошли в совершенной иной культурной и социальной среде. Так же непонятны для них идеи мультикультурализма и толерантности.

Нам возразят, что от них и не требуется высокий уровень культуры, главное – хорошая профессиональная подготовка, крепкая рабочая классификация. Ну что ж, обратимся к образовательной и профессиональной подготовке.

Образование в странах Средней Азии претерпело за постсоветские два десятилетия значительные изменения, причем не в лучшую сторону. Доля государственных расходов на среднее и среднее специальное образование в ВВП сократилась с 9,4% до 2,7% в Таджикистане и с 8,3 до 3,1% в Киргизии (общемировой уровень составляет 4,1%). Только Узбекистан преодолел кризис и восстановил советский уровень набора в ПТУ

Очень интересные результаты получены в исследовании «Трудовая миграция и продуктивное использование человеческих ресурсов.

Кыргызская Республика, 2009.», которое было подготовлено в рамках проекта «Стабильное партнерство как средство обеспечения эффективного управления миграцией рабочей силы в Российской Федерации, на Кавказе и в Средней Азии», реализуемого Субрегиональным бюро МОТ при финансовой поддержке Европейского Союза. Выяснилось, что 57,6% мигрантов имеют среднее или начальное профессиональное образование, 29% — люди с высшим или средним профессиональным образованием (из них 8,5 окончили профессионально-техническое училище %), и 12% имеют начальное или неполное среднее образование на уровне девятого класса или даже ниже — на уровне четвертого класса школы. Таким образом, большинство трудящихся-мигрантов, работающих в настоящее время в СНГ – это низкоквалифицированные работники.

Такая ситуация объясняется снижающимся качеством образования на всех уровнях (начальное, среднее, профессионально-техническое и высшее) и устаревшими технологиями образования. В этой связи интересен тот факт, что работники, не устраивающие собственных работодателей в стране с очень низким уровнем производительной базы, по уверениям наших апологетов трудовой миграции, в РФ успешно трудятся и на них возлагаются основные надежды по модернизационному рывку.

В докладе отмечено, что растет доля мигрантов с минимальными навыками либо вообще не имеющих никаких навыков.

Очень показательно, что для мигрантов в РФ важнее вопрос безвизового въезда и отсутствия контроля, чем уровень предполагаемого заработка.

В июне 2007 года Государственный комитет по миграции и занятости Кыргызской Республики совместно с Министерством труда Республики Корея подписали Меморандум о взаимопонимании. Данная программа предусматривала, что 5 тысяч кыргызских трудящихся пройдут программу предварительной подготовки (получат информацию о стране, включая вопросы культуры и законодательства, информацию о работе, условиях труда и требованиях работодателя), посетят курсы корейского языка, после чего смогут поехать в Южную Корею для работы в промышленности и сельскохозяйственном секторе. Несмотря на то, что уровень оплаты труда трудовых мигрантов в Южной Корее выше, чем в РФ, по данным на март 2008 года, в Корею прибыли всего 8 человек.

Несколько лучше обстоят дела с образованием в Узбекистане, где почти завершен переход на 12-летнюю систему среднего образования, и выпускники девятых классов завершают обучение в академических лицеях

или профессиональных колледжах.

Парадоксально, что несмотря на низкий образовательный уровень и отсутствие профессии, мигранты рассматривают Россию как страну, в которой деньги валяются под ногами. Несмотря на устойчивое мнение, что гастарбайтеры готовы трудиться за гроши, зарплатные ожидания у людей, готовящихся мигрировать в поисках работы, существенно выше реальных зарплат, получаемых мигрантами, работающими в настоящее время на рынках СНГ. Так, по данным исследования «Трудовая миграция и продуктивное использование человеческих ресурсов. Кыргызская Республика, 2009.» в РФ отмечен низкий уровень предлагаемой оплаты труда мигрантов. Согласно результатам опроса, примерно 63% работодателей готовы платить 100-200 долларов США в месяц, и каждый четвертый работодатель сказал, что готов платить 200-300 долл. США.

Вывод 3: мы видим, что из всех трех стран Средней Азии к нам идет поток мигрантов — неграмотных или малограмотных молодых людей без профессиональных навыков, не знающих русского языка, выросших в среде, преимущественно деревенской, с совершенно иными социо-культурными ценностями, нежели урбанизированные, находящиеся в русле европейской культуры жители России. Несмотря на отсутствие профессии или низкую квалификацию, их зарплатные ожидания значительно превышает предложение работодателя.

При столкновении и тесном взаимодействии носителей разных культурных ценностей конфликт неизбежен. «Иммигрант-мусульманин в Европе встречается с действительностью, настолько не похожей на его привычный жизненный уклад, что этот человек «окукливается» и внешне и внутренне. Внешняя форма выражается в том, что он стремится общаться преимущественно с соотечественниками или единоверцами… Одновременно мигрант замыкается в себе, и даже если в традиционном обществе его религия имела вид народного обрядоверия, то в новых условиях его религиозные представления принимают форму сверхценных идей. Он становится во всем враждебен окружающему обществу» (Шишков Ю. В. Вызовы и перспективы глобальных миграций). Кстати, асолютно так же оценивают эту ситуацию аналитики МВД РФ. Так, Коневская О.Ю. считает, «что развивающиеся негативные тенденции вполне закономерны с точки зрения социопсихологии и теории массового поведения. Рост неассимилированных чужеродных общин с высоким уровнем самобытности, этнокультурные различия, неуважение к обычаям и традициям коренного населения становятся раздражающим фактором и вызывают рост напряженности в обществе» (Проблемы государственного регулирования ситуаций обострения межнациональной напряженности в России. Труды академии управления МВД России)

Даже для сформировавшейся личности с устойчивой психикой это тяжелое испытание. Для многих же молодых людей, прибывших к нам из стран Средней Азии, и без того непростая жизнь в совершенно чуждом им мире осложняется глубокими психологическими травмами, полученными ими в детстве в условиях гражданской войны. Особенно это важно для таких стран, как Таджикистан, где гражданская война бушевала с 1992 по 1994гг. В результате гражданского конфликта 1992-1997 в Таджикистане, как полагают, погибли пятьдесят тысяч людей. По другим данным, война стоила примерно 100-150 тыс. жизней, основные потери пришлись на вторую половину 1992 года (http://www.conflictologist.narod.ru/taj90.html)

Несмотря на уверенность наших политиков в том, что наркомания – это бич прогнившей западной цивилизации, В «Докладе о человеческом развитии в Центральной Азии 2005» ПРООН отмечается, что сотни тысяч человек в регионе страдают от наркомании и число их постоянно растет. Доклад Управления ООН по наркотикам и преступности за 2003 г в странах Центральной Азии самый значительный по сравнению с остальным миром рост употребления наркотиков – в 17 раз с 1990 по 2002, особенно внутривенного употребления героина. По сведениям Министерства здравоохранения Таджикистана количество тяжелых наркоманов, находящихся на лечении в лечебных учреждениях, с 1994 по 2000 гг выросло в 4 раза, 74% из них внутривенные героиновые наркоманы. Реальные цифры, по мнению медицинских экспертов могут быть выше на 10-15 %.

В Киргизии количество наркоманов увеличилось на 340%. В 1991г 82% наркоманов употребляли гашиш, а в 2000 — 68% героин или опиум. В 2004 году тяжелые наркоманы в странах Центральной Азии составляли 1% населения или 550 тыс человек (для сравнения: в этот же период в Западной Европе 0,41% и 0.32% в Юго-Восточной Азии).

В 2005 г. в Киргизии с населением почти 5 млн человек количество наркоманов, по расчетам, достигло 100 тысяч, в Узбекистане до 91 тысячи при населении 25,6 млн., а в 6,3-миллионном Таджикистане зарегистрировано от 45 до 55 тыс наркоманов (Доклад о человеческом развитии в Центральной Азии 2005).

Рост наркопотребления в этом регионе по данным, представленным в Докладе Международного комитета по контролю над наркотиками за 2011 год, связан с транзитом около 25% опиатов из Афганистана в Европу и РФ. Ситуация в области контроля над наркотиками, ухудшилась в связи с ростом незаконных поставок опиатов и каннабиса из Афганистана. Узбекистан сообщил о росте незаконного оборота наркотиков, причем общий объем наркотиков, изъятых в 2010 году, возрос на 35% по сравнению с предыдущим годом. Особенно сложная ситуация с оборотом наркотиков сложилась с Таджикистане. Таджикистан является основным коридором для транспортировки опиата из Афганистана и носит название «Северный путь». В настоящее время Таджикистан поднялся с 23 на 5 место в мире по объему конфискованных наркотиков. До 100 тонн героина ежегодно проходит через границу Таджикистана, что соответствует ежегодному годовому объему спроса стран Северной Америки и Западной Европы. По данным отчета Всемирного Банка «Отчет взаимной оценки по противодействию отмыванию денег и финансированию терроризма. Таджикистан 2008» от 30 до 50% экономической деятельности этой страны связано с оборотом наркотиков, и 30% населения в той или иной степени вовлечено в наркобизнес.

Вопрос 5: не повлияет ли недавно подписанное соглашение о пребывании граждан Таджикистана в России., согласно которому уроженцу Таджикистана разрешается не вставать на учет по месту пребывания, если он находится на территории России менее 15 дней, на резкое увеличение героинового наркотрафика в РФ?

В 2010 г в Центральной Азии от 75 до 97% лиц, проходящих курс лечения от наркозависимости, — это потребители опиатов. С 2004 года среди официально зарегистрированных наркоманов в Центральной Азии возросла доля лиц, злоупотребляющих героином, причем среди лиц, состоявших в 2009 году на учете в наркологических диспансерах, этот показатель составляет от 44% в Кыргызстане до 81% в Таджикистане.

Сотрудники МВД сообщили об увеличении в первом полугодии 2011 года числа связанных с наркотиками преступлений на 50% по сравнению с первым полугодием 2010 года. В связи с бедностью среднеазиатских государств охват антиретровирусной терапией ВИЧ-инфицированных остается низким — 25%.

Кроме того, в этих пяти странах Средней Азии наблюдается высокий уровень распространенности гепатита С (5–75%) и самые высокие уровни распространенности туберкулеза с множественной лекарственной устойчивостью в мире; при этом потребители инъекционных наркотиков принадлежат к группе наиболее высокого риска в отношении этих заболеваний.

О состоянии заболеваемости кишечными инфекциями, глистными инвазиями и паразитозами в регионе информации нет.

Вопрос 5: как проводится выявление, учет и контроль инфекционной заболеваемости незаконных мигрантов из стран Средней Азии? За чей счет будет проводиться лечение социально значимых инфекций, выявленных у незаконных мигрантов во время их пребывания в РФ?

И это далеко не все вопросы, которые возникают в связи с безвизовым въездом в страну гастарбайтеров из такого непростого региона. Это серьезные проблемы и угрозы здоровью, жизни, благополучию, как экономическому, так и бытовому, для местного населения. Такое решение должно приниматься после консультаций с экспертами, политическими партиями, после анализа мнения жителей. Поэтому в этой конфликтной ситуации, по нашему мнению, необходим всероссийский референдум о введении визового режима со странами Средней Азии.

Автор — эксперт Национально-демократической партии.

http://www.apn.ru

Related posts:

Дата добавления: 2015-08-10